Пять канадских центов. Стихи

      

Прокукует кукушка, проплачет бобер,
Что плотину строит свою.
Говорили ему: ты не строй на песке,
Брат бобер, ты плотину свою.
Но он строил и строил, и река поднялась,
И подули ветра,
И та ГЭС, что в верховьях реки,
Молча шлюзы открыла свои.
И плотину размыло. Наивный бобер
Так доверчиво вслед ей глядел.
Уносило плотину по мутной воде,
И утешить бобра я не мог. Я сказа, брат бобер,
Не скучай на земле –
Много светлых дорог впереди.
Будут бабы рубить по реке
Ивняка зеленеющий куст,
И погонит его прямо в руки тебе:
Знай, лови, знай, лови на ходу.
Бобр на эти слова, что спасают в беде,
Молча мне в затуманенный лик посмотрел.
Загоралась заря, и петух на бугре уже утро пропел.
Я тяжелый булыжник в безмолвную реку швырнул,
И река поглотила его, и круги долго шли по воде…
Мимо нас проходила орава седых мужиков,
Они были с сетями, и кудри их ветер трепал,
И я встретил тяжелый задумчивый взгляд.
Что их в путь повлекло в эту мокрую рань?..
Когда солнце лишь краем возникло вдали.
Вы б дождались зенита, сказал.
Будет даже светлей, чем сейчас,
Ибо время зенита еще не пришло,
И я плохо вас вижу на фоне лесном,
Предрассветная мгла ведь окутала вас,
И таитесь вы в храме ее.
Мужики повернулись ко мне,
И их лица вселили тоску,
Дрожь их била, и тихо дышали они
На озябшие руки,
И искры летели с их трубок во мглу.
Я спросил: вы пойдете вперед
Или здесь раскидаете сети свои?
Мы пойдем до верховье речных –
Здесь нет тех, кто нам нужен теперь.
Разносился в лесу
Сиплый вой одичалых котов.
Мужики говорили: вина велика
Сих животных, покинувших хутор вчера.
Мы хотели их к жизни своей приучить
И свой долг отдавать за добро,
Но они нас покинули, двери сарая взломав,
И сокрылись в дремучем бору.
Мужики затаили дыханье свое,
Только сип из грудей их
Волненье подчас выдавал.
Я ногою свой босой
Черту на песке начертал.
«И отсель, говорю, вы идите по этой черте,
Прочертив ее впереди,
И достигнете светлых путей».
«Если волхв ты, ответь, -
На меня посмотрели они, -
Расскажи нам о наших прошедших судьбах
И несбывшемся летнем дожде,
Что гудел в нашу юную жизнь».
Я, поднявши повыше штаны,
Озираясь  и набок клонясь,
Уходил, безобразя песок
Следом грубых негнущихся ног.