7. 13

 Мною овладело бессилие. Ничего не могу решить. Больная мать связала меня по рукам и ногам. Ни шага в сторону.
Я очень недовольна собой. Оказалась совершенно неспособной к жизни скромной, по идее — христианской. По-прежнему хочется наряжаться, изредка видится с друзьями. Есть еще крупный недостаток: я легко влезаю в долги. Халтура, которую мне в конце концов нашли, очень невыгодная. Мне не уйти от долгов.
Широкая душа русского человека — это тоже миф. Русский мир очень разнообразен. Моя родня — потомки староверов, от которых унаследовали чрезвычайную скупость. Что там экономные немцы. Мой дед всю жизнь распрямлял ржавые гвозди из разбираемых строений и хранил их в сарае в жестяных баночках. Я до сих пор помню сарай деда, где разрешалось мастерить что-то моему брату. Деревянная самодельная столешница с прикрученными тисками. Под ней какие-то старые ящики, заполненные барахлом, припрятанным на всякий случай. На стене полки и отдельные гвозди для самых необходимых хозяину инструментов.
Рядом с сараем был курятник и, чтобы попасть в сарай, надо было пройти через птичий двор. Куры были разноцветные, а петухи в ярких оперениях, довольно злые. Могли с криком наброситься на незваных посетителей их куриного мира. Я там редко бывала еще и потому, что на земле было много отходов куриной жизнедеятельности. Как все дети, я любила животных и частенько приносила им червей или жирной травки с огорода, которые просовывала в щели в загородке.
Старики были самодостаточны, несмотря на нищую пенсию. Вернувшись из эвакуации, купили себе в избу мебель. Вероятно, еще старорежимную, но крепкую и, даже с претензией. В гостиной у них стоял большой квадратный стол и диван с прямой деревянной спинкой. У стены между окнами — большой комод, покрытый великолепным кружевным покрывалом, выполненным бабушкиными руками. Над комодом — большое зеркало в резной рамке. Рядом и напротив топки грубки — небольшая кушетка. А в углу гостиной огромный фикус в кадке. На подоконниках маленьких окон избы росли бенгальские розы. Только их я в детстве считала чайными, так как они пахли чаем. А отсюда и цвет, называемый чайнорозовым, так как этот цвет был у роз в дедовом доме. В небольшой комнате, отгороженной тонкой перегородкой, была их спальня со старой «никелированной» кроватью, покрытой самодельным кружевным покрывалом. Скромный шкаф, любовно называемей шифоньером и тумбочка. Была еще этажерка с любимыми дедом книгами. Дед был стар и читал с трудом, вооружившись, кроме очков еще и лупой. Был большим поклонником Льва Толстого и идей русского просветительства конца девятнадцатого века. Однако, когда знамя просветителей девятнадцатого века перехватили революционеры двадцатого, остался в стороне от их победного шествия. Он был Георгиевским кавалером, но всю жизнь проработал ткачем. Однако, когда кто- то из молодых начинал ругать советскую власть, поправлял: «эта власть сделала возможным дать образование всем моим детям». Он никогда не хвастал великолепной карьерой детей, богатством. При нас не жаловался на всеобщую нужду, голод времен коллективизации, когда большая часть детей умирала до голода. Ну тут он просто не хотел, чтобы мы слышали эти разговоры. Ведь в те времена использовали детей, как осведомителей. Всем надо было быть осторожными. Старикам деньгами помогали два сына — Петр и Иван.
Некоторое время после войны, когда особенно процветала Нина Сергеевна, старики ушли на пенсию и жили на даче в Барвихе в отдельном маленьком доме — сторожке. Но потом предпочли независимость.