Мэзон Главы 19-21

                Глава девятнадцатая

С вокзала Еремин на метро отправился в отдел московской прокуратуры, где  работал его старый приятель Денис Лавров. Брать такси не стал, так как был не только наслышан о московских пробках, но и сам не раз в них попадал. О своем приезде он сообщил заранее, так что Денис ждал его не с пустыми руками.

Приятели поздоровались за руку, потом обнялись. Несколько лет назад Лавров перебрался из Питера в Москву и, похоже, об этом не жалел. Он был уже подполковником, но его представительности хватило бы и на генерала. Среднего роста, крепко сбитый, с решительным взглядом широко расставленных серых глаз, он внушал почтение. Отступившие под натиском времени светлые волосы открывали высокий лоб, который не позволял усомниться в неограниченных интеллектуальных возможностях его обладателя.

- А ты, Серега, все такой же красавчик! – с некоторой завистью воскликнул Денис. – Ничего с тобой не делается, еще и сияешь, как начищенный самовар. Влюбился, что ли?

- Можно и так сказать, - улыбнулся Сергей Иванович.

- Неужели разводишься?

- Чур, тебя! – Сергей Иванович трижды сплюнул через левое плечо. – Разве законом запрещено время от времени заново влюбляться в собственную жену?

Лавров поскучнел:

- Я тебе завидую. Хотя твоя Надежда того стоит, не то, что моя Танька. Уже до пятьдесят шестого размера доросла и, думаю, это не предел. Впрочем, я ее все равно люблю. По-своему.

Они обменялись сведениями об общих знакомых, после чего приступили к делу.
Горина чуть более года работала в службе персонала фирмы «Восток», специализирующейся на оптовых поставках чая и кофе  со всего света. Фирма вроде бы набирала обороты, потом сдулась.  Скорее всего, их съели конкуренты. Вскоре после увольнения Гориной «Восток» был продан другому владельцу. Сейчас это преуспевающая фирма, добавившая в свой ассортимент всевозможные специи.

- Пути бизнеса неисповедимы, - пробормотал Сергей Иванович, но что-то в этой  информации его зацепило.

Где проживала Горина, работая в Москве, пока установить не удалось, хотя проверили несколько самых крупных и уважаемых агентств по сдаче жилья в аренду. По адресу, где была зарегистрирована, она не появлялась.

- Если она воспользовалась услугами какой-нибудь маленькой фирмочки, которая  к настоящему моменту уже перестала существовать, то нам ничего не светит, - печально сказал Лавров, а потом добавил: - а, может, и того хуже – сняла квартиру неофициально.
Сергей Иванович сосредоточенно молчал, обдумывая дальнейшие шаги.

- Покажи на карте, где находится «Восток».

Денис вывел на экран компьютера карту Москвы и ткнул пальцем в северную часть города, потом укрупнил этот район. Два широких проспекта соединяла короткая улочка. Вдоль одной ее стороны был обозначен длинный прямоугольник.

- Это и есть офис фирмы «Восток».

- Впечатляет! – отозвался Сергей Иванович. – Просто Ост-индская компания! Давай посмотрим, какие агентства по найму жилья есть в этом районе. Думаю, Горина вполне могла обратиться в одно из них. Вряд ли ей хотелось кататься на работу через весь город.

- Но ведь у этих агентств не районные базы, а по всему городу, - возразил Денис.

- И все же…, - настаивал Еремин.

Лавров вызвал своего сотрудника и объяснил ему новую задачу: проверить агентства в радиусе километра от офиса фирмы. После его ухода приятели выпили кофе.

- Почему ты сам занялся оперативной работой? – спросил Денис. – Неужели некого послать или же захотелось развеяться?

- При желании можно было найти, кого послать, а уезжать мне как раз не хотелось, – улыбнулся Сергей Иванович. – Дело в другом. Я сам не знаю, что ищу. Надеюсь, в ходе расследования осенит.

- Да ты, я гляжу, не только романтик, но и мистик, - хмыкнул Лавров, потом протянул ему листок. – Это тебе от меня подарок. Здесь списки сотрудников службы персонала фирмы «Восток». Вверху – в тот период, когда там работала Горина, внизу – на сегодняшний момент. Нетрудно заметить, что состав почти полностью обновился, остался только один менеджер – Ольга Константиновна Василевская.

Сергей Иванович с благодарностью взял листок. Напротив фамилии Василевской был записан номер телефона. Он сразу позвонил и договорился о встрече.

- Я успею туда к 12.30 добраться? – поинтересовался он у Лаврова. – У нее обеденный перерыв начинается в это время.

Денис пообещал выделить машину с водителем. Сергей Иванович сначала отказался, боясь угодить в пробку, но приятель заверил, что водитель очень опытный и хорошо знает город, так что сумеет добраться  в любое место в нужное время. Договорившись отметить  встречу совместным ужином в ресторане, они расстались.

До назначенного времени оставалось сорок минут. Прикинув, какое расстояние предстоит преодолеть, Сергей Иванович усомнился, что они успеют добраться вовремя. Но они нигде подолгу не стояли, правда, и на большие магистрали не выезжали, предпочитая небольшие улочки и переулки. Он решил попусту не дергаться, а довериться водителю, мужику лет пятидесяти с большими залысинами и длинным носом.

Позвонил Наде, сказал ей несколько ласковых слов и, услышав не менее теплый ответ, засунул телефон в карман. Хватит расслабляться, приказал себе. А то как пятнадцатилетний пацан нюни распустил, пора бы научиться держать себя в руках. Денис в один момент его расшифровал. Сергей Иванович с некоторым усилием перевел мысли в деловое русло.

Вчера вечером он не успел ознакомиться с отчетами своих сотрудников, правда, он всех предупредил, что если будет что-то срочное или интересное, пусть звонят. Он ведь до компьютера раньше ночи не доберется. Ужин с Лавровым наверняка допоздна затянется. Как там Аня – разобралась ли с ключами? Клад, а не девчонка, подумал он. Наша российская Мата Хари. За нее можно не беспокоиться, через игольное ушко пролезет.
Потом мысли вернулись к Гориной. Как и почему она оказалась в Москве? Вряд ли это случайность. До этого ее трудовая деятельность полностью проходила в Петербурге. Только один год она провела в Зауральске, но, судя по трудовой книжке, там не работала. Что ее подтолкнуло отправиться в Москву? Хотела покорить столицу? Что ж, у нее вполне могло получиться. Молодая, красивая, с двумя высшими образованиями – экономическим и психологическим, она вполне могла сделать хорошую карьеру. Но не сделала. Предприятие стало приходить в упадок, и она уволилась. На вторую попытку в Москве она не отважилась и вернулась в Питер.

И вдруг неожиданный взлет! Она – директор по персоналу в преуспевающей фирме  «Ракурс». На такую должность с улицы не берут. Как она там оказалась? Сергей Иванович позвонил своему сотруднику, который выяснял подробности трудовой деятельности Гориной в Питере, Вадиму Головину. Тот уже знал ответ на этот вопрос. Горина устроилась в «Ракурс»  через рекрутинговое агентство «Вакансия».

- Ты не в курсе, как сейчас себя чувствует «Ракурс»? – поинтересовался Сергей Иванович, ощущая некоторое волнение.

- Не очень хорошо, - сообщил Вадим. – Скоро у «Ракурса» будет новый хозяин.

Итак, что получается, думал сыщик, дважды Горина устраивается в преуспевающие фирмы и увольняется незадолго до их разорения. Неужели это случайность? Вполне может быть, что и случайность. Наверняка в это же время  поступили на работу, и в одно время с ней уволилось множество сотрудников. И все же, интуиция ему подсказывала, что это неспроста. Но как может повлиять на деятельность фирмы менеджер по подбору персонала или даже директор по персоналу?  Да никак. Это же не главный бухгалтер, коммерческий директор или еще кто-нибудь в этом же роде. Служба персонала только предлагает кандидатов, а решение об их приеме на работу принимает глава соответствующей службы. И  все же, должна быть какая-то лазейка, думал Сергей Иванович. К тому моменту, когда они подъехали к «Востоку», он уже знал, каким образом менеджер по подбору персонала мог заставить работодателя взять нужного человека.

Само собой, менеджер прекрасно знает все требования к будущему сотруднику и соответственно его готовит. Но вряд ли начальство клюнуло бы на первого попавшегося кандидата, все хотят иметь выбор. Но заинтересованный менеджер не дремлет. Он отметает конкурентоспособных кандидатов, оставляя заведомо слабых. На этом фоне нужный человек кажется работодателю просто бриллиантом. Это почти стопроцентная гарантия, сделал вывод сыщик.


Они успели вовремя, даже пришлось пару минут подождать, пока появится Ольга Константиновна Василевская. Ей было слегка за тридцать. Одежда, прическа, макияж и выражение лица выдавали в ней офисного работника среднего звена. Сергею Ивановичу на мгновение показалось, что он видит перед собой Светлану Вострикову, так они были похожи, нет – не лицом, а общим обликом.

Представившись, он предъявил удостоверение, после чего Василевская деловым тоном заявила, что разговоры разговорами, но ей нужно перекусить, а то потом будет некогда. Они направились к ближайшему кафе. Проходя мимо автомобиля, Сергей Иванович поинтересовался у водителя, не купить ли ему чего-нибудь. Но тот с гордостью сообщил, что общепитом не пользуется, а все свое возит с собой.

Кафе было приличным, но безликим – типично деловой стиль. Просторный зал был заполнен, но им все же удалось найти свободный столик. Сергей Иванович сунул официанту купюру и попросил никого к ним не подсаживать. Тот понимающе хмыкнул и удалился. Сергей Иванович присматривался к своей спутнице, решая, как лучше начать разговор.

- Я вас слушаю, - первой нарушила молчание Василевская, - время пошло.

- Ну что ж, по-деловому, так по-деловому, - подумал Сергей Иванович и  весьма лаконично поведал о том, что его интересует.

Беседуя, они неторопливо поглощали бизнес-ланч, который выглядел значительно лучше, чем был на самом деле. Шницель оказался жестким, и пришлось изрядно напрячь челюсти, чтобы его перемолоть. За время обеда Василевская ни разу не вышла из образа деловой женщины, хотя напротив нее сидел весьма привлекательный мужчина. Зато ответы были по существу.

Они с Гориной довольно тесно общались по работе, но не дружили. Василиса вообще ни с кем близко не сходилась. Работником она была хорошим, ни у кого к ней претензий не было. Василевская сама принимала ее на работу. В тот период фирма расширялась, и срочно понадобился новый менеджер по подбору персонала. Она сейчас точно не помнит, по какому каналу нашла Горину, их несколько, но, скорее всего, через кадровое агентство. Они работают с несколькими рекрутинговыми фирмами, но чаще всего с «Элитой» и «Вакансией».

Сергей Иванович ощутил приятное волнение. «Вакансия»! И в Питере Горина устроилась через «Вакансию»! Впрочем, это слишком банальное название, чтобы делать окончательные выводы, охладил он свой пыл, но был уверен, что встретился с Василевской не зря. Она тем временем продолжала.

«Элита», что должно быть понятно из названия, специализируется на подборе топ-менеджеров и прочих работниках самой высокой квалификации, а у «Вакансии» широкий профиль. Скорее всего, кандидатуру Гориной представила «Вакансия». У них очень хорошее сито, и они кого попало не предлагают, а менеджер был нужен срочно. Точно она не сможет это установить, так как с приходом новых владельцев старые базы были изъяты. Возможно, они хранятся в архиве, но для этого нужно сделать официальный запрос. Но она почти уверена, что это была именно «Вакансия».

- И все же, что случилось с Василисой? – впервые Ольга Константиновна проявила человеческое чувство, а именно – любопытство.

- Она умерла при странных обстоятельствах, - пояснил Сергей Иванович, - возможно, ее отравили. Теперь исследуем все этапы ее жизненного пути.

- И причем здесь «Восток»? – удивилась Василевская.

- Скорее всего, ни при чем, - решил не откровенничать Сергей Иванович, - но полагается все проверять, все контакты. Вам что-нибудь известно об ее личной жизни?

Василевская отрицательно покачала головой, повторив, что Василиса была очень скрытной. Она снимала квартиру где-то неподалеку, так как ходила на работу пешком, но к себе в гости никого из сотрудников не приглашала.

– Впрочем, - оживилась она, - я пару раз видела ее знакомого, он встречал ее с работы. Высокий молодой мужчина, не старше тридцати пяти лет. Он мне запомнился, так как в нем было что-то необычное. – Она задумалась, потом ее лицо озарилось неожиданной улыбкой, которая сделала ее очень хорошенькой. – У него в темных волосах была светлая прядь, - радостно сообщила она.

- Крашеный, что ли? Может быть, из голубых?

- Да нет, - отмахнулась она, - вид вполне мужественный, а прядь, скорее всего, седая. Знаете, бывают такие причуды природы.

Если седая прядь натурального происхождения, подумал Сергей Иванович, то лучшей приметы и быть не может. Это не татуировка на плече или шрам за ухом.

Он расплатился за оба ланча, невзирая на вялое сопротивление Ольги Константиновны. Потом поинтересовался, где располагается «Вакансия». Оказалось, что это агентство имеет по городу несколько филиалов, один из них находится на соседней улице. Василевская несколько раз там бывала, причем, не по делу, а возила к новому году подарки их сотрудникам – наборы из лучших сортов чая и кофе. Все служебные проблемы они обычно решают с помощью электронной почты или по телефону. Центральный офис размещается где-то у Никитских ворот, но там бывать ей не доводилось.

- Скажите, а для каких подразделений подбирала сотрудников Горина? – поинтересовался Еремин.

- Для бухгалтерии, коммерческого отдела, отдела продаж, в общем, для всего экономического блока. У нее же было и экономическое образование. - Сергей Иванович мысленно потер руки.

На прощание они обменялись номерами мобильных телефонов, после чего Василевская наградила майора еще одной улыбкой, враз похорошев.  А она очень даже ничего, подумал Еремин, во всяком случае, не биоробот, как показалось поначалу.

Сев в ожидавший его автомобиль, он позвонил своему сотруднику и попросил узнать, связана ли питерская «Вакансия» с московской и, если да, то сразу ему перезвонить.  Сергей Иванович скинул пиджак, потом вышел из машины и закурил, размышляя, что делать дальше. Может быть, заехать в «Вакансию»? Хотя никакого смысла в этом нет. Если он появится там под видом посетителя, то ничего не узнает. Если же покажет удостоверение, то насторожит преступников в том случае, если они там имеются. Нужно ждать известий из Питера, а там видно будет.

Солнце нещадно палило, и он подумал, как было бы хорошо оказаться сейчас на даче. Сходил бы с Настенькой на озеро, поучил ее плавать.  Сергей Иванович вдруг понял, что не знает, умеет ли его дочь плавать, и огорчился. Он был очень плохим отцом, думал он, но еще ничего не потеряно, наверстаю. Его мысли плавно двигались дальше. Надя встретит их после купания и накормит, потом они поднимутся наверх, в свою комнату… Телефонный звонок прервал его мечтания на самом интересном месте.

- Серега, твой сыщицкий нюх тебя не подвел! – рокотал в трубку Денис. – Горина сняла квартиру через ближайшую к офису контору. Записывай адрес.

- Говори, я запомню, - прервал его монолог Еремин.

- Тогда и телефонный номер запоминай, - возбужденно говорил Лавров. – От адреса мало толку. После нее там несколько раз жильцы менялись, а последние въехали совсем недавно. Звони хозяину квартиры. Это Трошин Геннадий Олегович.

Сергей Иванович все-таки достал из портфеля записную книжку и записал адрес и телефон.

- Спасибо, друг, - с чувством сказал он Лаврову.

Прежде чем звонить хозяину, Сергей Иванович решил взглянуть на дом, в котором жила Горина, тем более, что они находились неподалеку.

Дом оказался таким, каким и ожидал его увидеть Еремин. Он был построен в пятидесятые годы и представлял собой почти точную копию последнего жилища Гориной. Он был в ее питерской квартире – просторной, с высокими потолками, но ужасно неуютной. Видимо, и здесь было нечто подобное. Наверное, психолог сделал бы из этого глубокомысленный вывод, но Сергей Иванович им не был, хотя и в его представлении это добавило новую краску к портрету Василисы Гориной.


Судя по голосу и манере говорить, Геннадий Олегович Трошин пребывал в весьма почтенном возрасте. Сергей Иванович понял, что не сможет ничего узнать по телефону, поэтому попросил о встрече. Старичок забеспокоился, видимо, опасаясь впускать незнакомца в свою квартиру. Договорились встретиться у подъезда его дома через час, так как он проживал на другом конце города.

- По кольцевой поедем?  –  с видом знатока поинтересовался Сергей Иванович у водителя.

- Нет, там сейчас пробки, - лениво ответил тот. – Есть другие пути.

Через сорок минут они были на месте. На скамейке возле подъезда сидели ветхий старичок и не менее ветхая старушка. Сергей Иванович подошел к ним.

- Вы Трошин Геннадий Олегович? – спросил он.

- А вы Еремин? – ответил вопросом старичок.

Это выглядело так, будто они обменялись паролями. Сергей Иванович присел на скамейку, чтобы начать разговор, но старушка резво вскочила.

- Пойдемте к пруду, там тоже есть скамейки, а то сейчас такое время – соседи выйдут на прогулку. Потом станут донимать вопросами, а мы и сами не знаем, что вам от нас нужно. Вы говорили что-то насчет квартиры, - стрекотала она, - так квартира сдана. Обратитесь в агентство, могу дать телефон.

Сергею Ивановичу никак не удавалось остановить этот словесный поток. Тем временем старички бодро засеменили к пруду, он еле поспевал за ними. Подойдя к скамейке, престарелые супруги, дружно плюхнулись на нее. Чтобы придать разговору вес, Сергей Иванович вынул удостоверение. Сначала Геннадий Олегович внимательно его изучил, потом его жена. Только после этого майор объяснил, что ему от них нужно.

Разговор получился сумбурным, так как его собеседники то и дело перебивали друг друга, дополняя или опровергая утверждения говорившего, подчас сбиваясь на посторонние темы. В результате продолжительного словоизвержения Сергей Иванович узнал, что они уже четвертый год сдают квартиру сына, который уехал работать за границу на пять лет. Они все время пользуются услугами одного и того же агентства. Обычно они вместе ездят показывать квартиру новым жильцам, но в случае с Гориной получилось иначе. Геннадий Олегович поехал один, так как его жена в это время болела. Он отметил красоту будущей жилички, но ее спутника не запомнил. Сергей Иванович задал массу наводящих вопросов, но это ни к чему не привело. Майор не смог скрыть своего разочарования.

Тут вступила в разговор Мария Петровна, вспомнив,  что однажды жиличка приехала оплачивать квартиру с кавалером – молодым симпатичным мужчиной. Ее слова включили какой-то резервный механизм в памяти Геннадия Олеговича. Он усмехнулся:

- Моя старушенция все пялилась на этого молодчика, а потом как брякнет: - А зачем вы, молодой человек,  волосы в седой цвет покрасили? Что за мода такая – старить себя?

Сергей Иванович почувствовал, как сердце забилось сильнее. Опять этот незнакомец с седой прядью! На случайного знакомого не похоже, скорее, у Гориной были с ним близкие отношения. Но какие – личные или деловые? А, может быть, и то, и другое?

- А он мне и отвечает, - продолжила разговор Мария Петровна, - это у меня от природы, в двадцать пять лет седая прядь появилась, но пока дальше не распространяется.

Потом Мария Петровна поделилась очень ценным наблюдением. Ей показалось, что мужчина влюблен в Горину, но та не отвечала ему взаимностью. Сергей Иванович взял ее наблюдение на заметку, по опыту зная, что женщины, в каком бы возрасте они ни были, редко ошибаются на сей счет.

- Такие жильцы нечасто попадаются, - с огорчением сказала Мария Петровна. – Она всегда вовремя деньги привозила и за несколько месяцев вперед.

Старички наперебой стали рассказывать о том, сколько они натерпелись, сталкиваясь с непорядочными людьми. Сергей Иванович встал, скороговоркой поблагодарил их и, чуть ли ни бегом, помчался к машине, опасаясь, что словоохотливые пенсионеры втянут его в разговор о личной жизни соседей.

Водитель стоял около автомобиля и курил, Сергей Иванович с удовольствием присоединился к нему.

- Красота-то какая! – мечтательно протянул водитель. – И чего все в центр лезут? Посмотрите, какой парк и пруд! Прямо, как на даче, хотя Каширское шоссе в двух шагах.

Сергей Иванович вспомнил свою дачу. Нет, Борисовским прудам далеко до лесного озера на Карельском перешейке! Впрочем, вслух ничего не сказал. Взглянув на часы, стал прикидывать, что делать дальше и есть ли смысл оставаться еще на один день. Конечно,  очень хочется найти таинственного незнакомца. Но как найти в десятимиллионном городе молодого мужчину, о котором известно лишь то, что в его темных волосах затесалась седая прядь? Давать объявления в газеты и на телевидение нет оснований.

Его размышления прервал телефонный звонок. Вадим радостно сообщил, что питерская «Вакансия» является филиалом московской, но имеет все атрибуты самостоятельного предприятия. Его возглавляет Лидия Федоровна Трубина. Сергей Иванович ничуть не удивился. Он чувствовал, что обе «Вакансии» связаны. Это, конечно, ничего не доказывает. Горина могла по каким-то личным мотивам приехать в Москву и воспользоваться услугами солидного агентства. Оно отлично справилось со своей задачей, устроив ее в «Восток». Что-то у нее тут не сложилось, она вернулась в Питер, где прибегла к помощи столь хорошо себя зарекомендовавшей «Вакансии». А вдруг все именно так и было? Во всяком случае, кидаться в «Вакансию» рано, но приглядеться к этой фирме не помешает.

Сергей Иванович позвонил Лаврову и предупредил, что уезжает в Питер сегодня вечером, так что для встречи они выбрали ресторан недалеко от вокзала.


                Глава двадцатая

Ровно в восемнадцать часов Вика пулей вылетела из офиса. Двадцать минут назад позвонил Витя и сказал, что не сможет ее встретить, но просил не задерживаться, а мчаться на всех парусах домой. Сам он ушел с работы еще до обеда, сославшись на то, что нужно сделать кое-какие покупки.

Два дня назад они сняли квартиру на Ленинском проспекте – однокомнатную, но просторную и в хорошем состоянии, правда, мебели было маловато – шкаф, диван и стол в комнате  и на кухне самый минимум. По счастью, окна выходили во двор, и шум с проспекта был почти не слышен. Утром они прихватили последние Викины вещи, так что сегодня начиналась новая жизнь на новом месте.

По такому случаю Вика собиралась забежать в гастроном и купить каких-нибудь деликатесов. В последнее время она не экономила, легко и даже радостно расставаясь со своими накоплениями. Купила красивые босоножки на высоких каблуках, чтобы казаться выше и стройнее, правда, хождение в них все еще представляло для нее некоторые трудности. Вика решила не сдаваться. Ходят же другие женщины в такой обуви, и она привыкнет.

Ей не терпелось побыстрее добраться до дома, и она ускорила шаг, на максимальной скорости приближаясь к гастроному. Тонкий каблук угодил в щель между плитками и хрустнул. Вика ошеломленно уставилась на изуродованный каблук, который стал сантиметров на пять короче своего собрата. Она беспомощно огляделась, не зная, что делать, и натолкнулась на внимательный взгляд мужчины лет сорока в потертых джинсах и серой футболке. Он отвернулся и прошел мимо.

Поход в гастроном пришлось отменить. До остановки маршрутки было довольно далеко, и она доковыляла до обочины, решив взять такси. Вика стояла с поднятой рукой, но машины проносились мимо, игнорируя ее бедственное положение. Прихрамывая, она отправилась на остановку. Переполненные маршрутки останавливались, не доезжая до нее, только особо отчаянным пассажирам удавалось в них протиснуться. Через пятнадцать минут Вика с большим трудом проникла в троллейбус и с не меньшим трудом его покинула, когда он остановился на Ленинском проспекте. С испорченным настроением она поковыляла к своему новому дому. Нет, изящная обувь не для таких неуклюжих коров, как я, с ожесточением думала она.

Сворачивая во двор, Вика боковым зрением увидела мужчину в потертых джинсах и серой футболке, но поворачиваться в его сторону не стала, еще не так поймет. Вряд ли он ее преследует. Если бы хотел познакомиться, то у него был прекрасный шанс – помочь ей добраться до троллейбуса, когда у нее сломался каблук. Скорее всего, живет неподалеку. Ее мысли вернулись к испорченным босоножкам, и сердце облилось кровью, когда вспомнила, сколько за них заплатила.

Когда Вика позвонила в дверь, на глазах у нее блестели слезы. Витя испуганно взглянул на нее и обнял:

- Что случилось? - Вместо ответа она подняла ногу с испорченной босоножкой. Он облегченно рассмеялся: - Ты просто истребитель каблуков! В следующий раз купим тебе стальные босоножки.

Она улыбнулась и скинула искалеченную босоножку. Бог с ней!

- А теперь посмотрим, чем я занимался, пока ты каблуки ломала.

Витя провел ее по квартире, везде появилась новая бытовая техника от телевизора до стиральной машины.

- А как же новый автомобиль? – в ужасе воскликнула Вика.

- Пришлось поступиться принципами, - усмехнулся он. – Родители дали денег на обзаведение хозяйством. Они не могли допустить, чтобы мы ходили грязными и голодными. Ты что, не рада?

- Не знаю, - честно ответила Вика. – Как-то неудобно.

- Забудь это устаревшее слово! Родители – мои, а я – твой, так что все это наше.

Они поужинали на обновленной кухне, с удовольствием потягивая французское шампанское. Разговор то и дело менял направление – от совместных планов на будущее до таинственного исчезновения Ани Васильевой. По официальной версии, та уехала к тяжело больной бабушке, но они подозревали, что бабушка здесь ни при чем. Скорее всего, расследование сделало зигзаг, который унес Аню в другое место. Она обещала вернуться, а их просила держать ушки на макушке, вдруг притаившийся преступник каким-нибудь образом выдаст себя. Но они были так заняты друг другом и обустройством нового жилья, что едва находили в себе силы, чтобы справляться с работой.

Последние дни были такими суматошными, что у Вики не оставалось времени на размышления. Сейчас, сидя на колченогой табуретке, она с улыбкой смотрела на Витю, который озвучивал грандиозный план их совместного отпуска, и думала: «Неужели это происходит со мной? Неужели он влюбился в меня? Этого не может быть! Но, похоже, это так». У нее не было никаких оснований сомневаться в его чувствах, но она все-таки еще сомневалась. После того, как узнала правду о Виталике, ее самооценка опустилась до нуля, и должно было пройти какое-то время, чтобы рана окончательно зарубцевалась. Она все боялась, что и этот сон скоро кончится. А что будет, когда она проснется?

- Вика, да ты меня не слушаешь, - обиделся Витя.

- Слушаю-слушаю, - пылко отозвалась она.

- Ладно, - потом отпуск обсудим, - пробурчал он, затем хлопнул себя по лбу. – Ты огорошила меня своим каблуком, и я забыл сказать, что звонила Татьяна, моя тетушка. Завтра у нее день рождения, и она пригласила нас с тобой к себе.

- Надеюсь, ты как-нибудь отговорился? – Вика умоляюще посмотрела на него. Она была не готова к тесному общению с Витиной родней, тем более с Татьяной.

- Пытался, как мог, но она вцепилась в меня, словно клещ, - виновато бубнил он, - и я пообещал, что мы придем.

- Но ты хотя бы сказал, что я уже не директор по персоналу?

- Нет, повода не было.

Вика удрученно молчала, представляя завтрашний визит.

- А сколько лет ей исполняется?

- Сорок с чем-то, - ответил Витя. - Она с Войтюк в одной группе училась. Я через нее и устроился в «Мэзон», за что ей признателен. – Он со значением посмотрел на Вику. – Особенно сейчас. Поэтому и не смог отказать.

Вика встрепенулась:

- А что она думает по поводу смерти подруги? - Витя этого не знал, так как после всех печальных событий виделся с ней всего раз, на юбилее отца.

Теперь предстоящий визит не казался Вике таким уж бессмысленным. Возможно, встреча с Татьяной прольет свет на то, что случилось с их главным бухгалтером. Жаль, что Аня в отъезде, подумала она, не мешало бы посоветоваться. На поиски подарка времени не оставалось, и они решили купить что-нибудь в «Мэзоне».

- На каком этаже? – лукаво поинтересовалась Вика.

- Первый исключается, - серьезно ответил Витя. – Зайдем на второй или третий, там решим.

На следующий день после работы они купили комплект бокалов для мартини на третьем этаже, а затем заехали в универсам и дополнили подарок бутылкой мартини и букетом цветов.

Татьяна жила в Дачном. В их квартал строительный бум еще не добрался, так что двор, в который они въехали, окружали панельные пятиэтажки. Впрочем, в разгар лета все выглядело довольно оптимистично – раскидистые деревья, клумбы под окнами и куча детей на детской площадке. Они поднялись на третий этаж.

Дверь им открыла именинница. На ней было длинное бирюзовое платье, в котором не стыдно показаться и на великосветской тусовке, волосы, насколько помнила Вика, стали заметно светлее, что было Татьяне к лицу и явно ее молодило, в ушах сверкали бриллианты. Вика подумала, что у Татьяны хороший вкус, а, войдя в квартиру, в этом уже не сомневалась. Хозяйке удалось из малогабаритной хрущобы сделать современное комфортабельное жилье.

Крохотная прихожая смыкалась с коридорчиком, который упирался в кухонную дверь. По его левой стороне было еще две двери – в туалет и ванную. Но, войдя в квартиру, глаз не упирался в стену, так как ее почти не было. Раздвижные стеклянные двери были открыты, и прихожая составляла с комнатой единое целое. Впрочем, при желании двери можно было сдвинуть.

Хозяйка пригласила вновь прибывших к столу и стала знакомить с гостями.  Вика восхищенно озиралась по сторонам. Все было стильно и красиво, но главное – это окно! Стена, выходящая на улицу, почти полностью была из стекла. Балкон, покрытый каким-то неизвестным материалом, под лучами заходящего солнца казался хрустальным.

- Как у вас красиво! – вырвалось у Вики.

Татьяна довольно улыбнулась:

- Я люблю свой дом.

- Жаль, королевство маловато, разгуляться негде, - прошептал Витя на ухо своей спутнице.

Наконец все перезнакомились. Кроме Вики и Вити была еще супружеская пара Наташа и Володя, две подруги Татьяны – Алина и Ксения, Татьянин друг Евгений и его приятель Георгий. Народу было немного, но это крошечное гнездышко вряд ли вместило бы больше. Вику вообще удивляло, почему такая женщина, как Татьяна, устроила вечеринку на дому. Теперь элитная публика, да и не только элитная,  предпочитает отмечать свои праздники в ресторанах. Будто подслушав ее мысли, именинница заявила, что всегда проводит свой день рождения дома, в кругу самых близких друзей. Вика не могла отнести себя к числу ее близких друзей, да и Витю тоже. Интересно, как обстоят дела с остальными?

К Викиному удивлению, первый тост произнес не Евгений, а Наташа. Тост был длинным, душевным и информативным. Из него Вика узнала, что все присутствующие здесь женщины вместе учились в финансово-экономическом институте. Дальше пошли более банальные тосты, тост Евгения вообще напоминал длинный комплимент.

Витя почти не пил, так как они приехали на машине, а остальные вели себя довольно свободно, в том числе и Вика. Татьяна ей уже почти нравилась. Она была хорошей хозяйкой, и свое внимание распределяла между гостями равномерно.  Подробно расспросила Вику насчет новой квартиры и дала несколько советов. Викино радужное настроение нарушил Витя:

- Ты особенно уши не развешивай, - прошептал он. – Тетя Таня умеет быть обворожительной, если захочет. Ей что-то от нас нужно, скорее всего, от тебя. Она особенно настаивала, чтобы я пришел с тобой. – И уже совсем серьезно добавил: - будь начеку!

- Разберемся по ходу дела, - отмахнулась Вика.

Обстановка за столом становилась все более непринужденной. Стали рассказывать анекдоты. Вика любила слушать, но их не запоминала и сама рассказывать не умела. Выделялись два рассказчика – Георгий и Витя. Вика была потрясена. Витька за все время их знакомства не рассказал ей ни одного, а сейчас они из него просто сыпались. У них с Георгием возникло нечто вроде поединка, остальные уже сошли с дистанции. Слушатели реагировали по-разному – Татьяна сдержанно, Евгений криво усмехался, а Вика с сидевшей рядом с ней Алиной просто покатывались со смеху. Однако она заметила, как удалилась Татьяна, а вслед за ней и Евгений. Когда Витя поведал о трудовых подвигах лисы, волка и медведя,  от смеха у Вики на глазах выступили слезы. Она вытерла их рукой и заметила на ней черный след от туши.

- Вот ведь обманщики! – проворчала она. – Уверяли, что тушь влагостойкая. Я столько денег за нее отвалила!

Она отправилась в ванную и, прикрыв за собой дверь, уставилась в зеркало. Под глазами и на щеках были черные разводы. Вика протянула руку, чтобы открыть кран, когда услышала:

- Отстань! Я в эти игры больше не играю! – раздался голос Татьяны. Она говорила тихо, но отчетливо и даже яростно.

Вика стала озираться по сторонам, не понимая, почему ей так хорошо слышно то, что происходит на кухне, и увидела вверху на стене, разделяющей ванную и кухню, небольшое окошко. Оно было открыто. Видимо, вентиляция в ванной была недостаточно хорошей и, чтобы не пустить сырость и плесень в этот бело-розовый храм красоты, были предусмотрены дополнительные возможности для проветривания.

- Мне не пятнадцать лет, - продолжала Татьяна, - чтобы таким образом охмурять меня. Возможно, несколько месяцев назад я бы и не устояла, но не сейчас. Говори, что еще тебе нужно. Я ведь пригласила ее, как ты и просил, так что ты мне за это должен. Я Витьку еле уломала и, подозреваю, ему тоже пришлось изрядно напрячься, чтобы свою клушу сюда притащить.

- Я просил тебя посадить ее рядом со мной или с Георгием.

Татьяна усмехнулась:

- Ты моего племянника плохо знаешь! Он быстро оценил ситуацию и сделал все по-своему. Теперь сам выкручивайся. – После небольшой паузы добавила: - Кстати, расплатиться можешь прямо сейчас.

- До чего же ты жадная, Танька! – с чувством произнес Евгений.

- Не тебе судить.

Раздались какие-то звуки, потом голос Евгения:

- Довольна?

Опять возникла пауза.

- Понимаю, через Маринку ты хотел выйти на Кутузова, - задумчиво сказала Татьяна. – Но ничего из этого не вышло. Именно в день знакомства с тобой она скончалась, царствие ей небесное. Но чем тебе поможет эта девчонка?

- Это мое дело, - мрачно произнес Евгений. За то, что ты меня познакомила с Мариной, ты свое получила. Уж не с этих ли денег появилось столь шикарное окно в комнате?

Вика почувствовала, как у нее стучат зубы, в прямом смысле, а не переносном. Прав был майор Еремин, подумала она, когда говорил, что у меня талант оказываться в нужное время в нужном месте. Я ведь не специально пошла их подслушивать, у меня тушь потекла. И тут же она вспомнила, что отметила их отсутствие, в ванную прошла тихо и дверь за собой прикрыла осторожно, а, услышав слова Татьяны,  передумала открывать кран и навострила уши. Неужели она бессознательно действует как ищейка?

Тем временем переговоры на кухне закончились, и парочка деловитых негодяев занялась оформлением блюда с горячим. Вика лихорадочно соображала, что делать дальше. Ни в коем случае нельзя показывать, что она слышала их разговор. Зубы продолжали стучать, мысли путались. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, после чего выскользнула из ванной и скрылась в туалете. Дверь в комнату была прикрыта, и она надеялась, что через матовые стекла ее перемещения никто не заметил.

Вскоре она вышла из туалета и, стараясь производить побольше шума, вошла в ванную и стала приводить себя в порядок. Без искусно наложенной туши глаза, опушенные золотистыми ресницами, выглядели какими-то беспомощными. Она пожалела, что оставила в комнате сумочку с косметичкой. Ну, да бог с ней! Авось Витька не разлюбит ее за отсутствие макияжа.

В дверь осторожно постучали. Вика испуганно сжалась, потом, стараясь сдержать дрожь, ответила:

- Да?

- Вика, это ты? – раздался вкрадчивый голос Татьяны. – С тобой все в порядке?

Вика открыла дверь.

- Не совсем, - выдавила она. – Живот скрутило, тушь размазалась…

- А ты давно здесь? – Татьяна буравила ее взглядом.

- Где, здесь? – Вика постаралась вложить в этот вопрос побольше удивления.

- В ванной.

- Минуты две, а что, нужно было записываться заранее? – неуклюже пошутила она. – Вот в туалете я провела не менее десяти минут. А каков регламент?

Вике показалось, что Татьяна облегченно перевела дух.

- Да нет, я просто подумала, что тебе стало плохо, - не слишком убедительно сказала хозяйка.

- У вас есть фталазол? – поинтересовалась Вика. – Что-то мне не по себе.

Татьяна с некоторым трудом обогнула Вику и подошла к шкафчику. Вскоре таблетка фталазола была у Вики в руках. В сопровождении заботливой хозяйки она прошла на кухню, где не менее заботливый Евгений протянул стакан воды. Под надзором двух пар внимательных глаз Вике пришлось проглотить лекарство. Она хотела вернуться в комнату, но Евгений взял быка за рога:

- Я только что узнал, что вы, как и Виктор, работаете в «Мэзоне», да еще в службе персонала! Мне же вас сам бог послал! – с воодушевлением начал он.

Вика внимательно разглядывала говорившего. Слегка за сорок, высокий статный брюнет с глубоко посаженными глазами и волевым подбородком. Возможно, при других обстоятельствах он ей даже понравился бы, но после подслушанного разговора вызывал неприязнь. Она с трудом удерживала на лице благожелательную мину.

- Ни слова о делах! – вступила в разговор Татьяна, которая до этой минуты не сводила глаз с Вики. – У меня сегодня праздник! Не забывайте об этом!

Вике показалось, что Евгений скрипнул зубами. Неизвестно, чем бы все закончилось, но на кухне появился Витя.

- Вика, куда ты пропала?

Она резко повернулась и впилась в него взглядом.

- У меня живот болит!

Витя не зря мнил себя гением:

- Как? Опять? Как вчера?

- Даже хуже, - понуро ответила Вика.

- Завтра же пойдешь к врачу, - захлопотал он.

Вика сказала, что уже выпила таблетку, так что скоро все пройдет. Витя взял ее за руку и увлек в комнату.

- Хочешь смыться? – шепнул он ей на ухо.

- Нет, не сейчас. Впрочем, я предложу тебе уйти, а ты ответь, что хочешь отведать горячего.

- Я и правда хочу.

- Тем лучше.

- А кто выиграл поединок? – уже более громко поинтересовалась Вика.

- Какой? – не понял Витя.

- Анекдоты, - напомнила Вика.

- Боевая ничья, - включился в разговор Георгий.

В это время появились Татьяна с Евгением. Он нес огромное блюдо, красоту и аромат которого Вика успела оценить, находясь на кухне. При взгляде на него невольно начиналось слюноотделение. Тонкие ломтики свинины были завернуты в не менее тонкие ломтики говядины, и полученные трубочки запекли в духовке со всякими специями. Татьяна была отменной кулинаркой. Вика, продолжая изображать больной живот, отказалась, а Витя тут же протянул свою тарелку. Опять последовали тосты. Между делом Вика обменялась несколькими фразами и с Евгением, и с Георгием, не говоря уж об Алине, с которой они сидели рядом. Вику так и подмывало расспросить свою соседку о Войтюк, но повода не было. И вдруг Наташа поднялась и попросила минутку внимания.

- Давайте вспомним нашу подругу, которой впервые за многие годы нет в этот день за нашим столом. За Маринку!

Все поднялись и, не чокаясь, молча выпили. После этого Вика, не стесняясь, приступила к допросу Алины, объяснив свой интерес тем, что неплохо знала Марину Николаевну, так как они вместе работали.

Выяснилось, что Войтюк никогда не жаловалась на сердце, правда, в последний год время от времени ее мучили боли в желудке. Вообще-то часто путают сердечную боль с желудочной или остеохондрозом, - сказала Алина, - или наоборот. После смерти подруги Алина с Ксенией несколько раз заходили к ее мужу Валерию, чтобы обсудить будущий памятник, он сам попросил их об этом на похоронах, но ни разу не застали его трезвым. Маринка его чуть ли не на помойке нашла, когда тот в первый раз овдовел, говорила Алина. Отмыла, одела, устроила на работу и его сыну постаралась быть хорошей матерью, хотя мальчишка очень трудный.

В молодости у Марины с Валерием был роман. Что-то у них не сложилось, и они расстались. Валерий женился, а Марина так замуж и не вышла. Несколько лет назад они случайно встретились. То ли прежняя любовь вспыхнула, то ли Маринке стало жаль его, а ему нужна была опора, но они поженились. Все было совсем неплохо и вдруг – ее внезапная смерть. Алина полагала, что Валерий опять опустится на самое дно, если его еще кто-нибудь не подберет.

Вика заметила, что Евгений, сидящий напротив нее, прислушивается к разговору, даже на Татьянин вопрос не сразу ответил. Почему его это так интересует? Алина продолжала свой рассказ.  Марина умерла на глазах у Татьяны и Наташи, которые в этот день гостили у нее на даче. По словам Наташи, Марина в тот день на здоровье не жаловалась, правда, настроение у нее было просто паршивым, она явно нервничала. Валерий считал, что виной тому какие-то неприятности на работе.

Ксения отвлекла Алину от повествования, а Вика повернулась к Вите:

- Может быть, пойдем домой, пока у меня опять живот не прихватило?

- Я еще с горячим не до конца управился, - ловко орудуя ножом и вилкой, ответил Витя.

- А торт? – возмутилась Татьяна. – Я его сама пекла!
-
 Вика…, - Витя умоляюще посмотрел на нее.

Когда с горячим было покончено, Татьяна объявила, что перед чаем с тортом надо немного размяться, то есть потанцевать. Стол сдвинули к окну, освободив место для танцев. Татьяна включила музыку и тут же подлетела к племяннику, пригласив его на танец. Евгений в тот же миг оказался возле Вики. Времени у него было мало, поэтому он сразу приступил к делу. Сообщил, что его друг Георгий ищет работу, причем, ему хотелось бы устроиться именно в «Мэзон». Он работал на предприятии такого же профиля, а в «Мэзоне» есть подходящая вакансия – заместитель начальника коммерческого отдела.

- Пусть пришлет резюме, - оборвала его Вика.

- Да он неделю назад послал его! – возмущенно отозвался Евгений. – И ни ответа, ни привета. Сколько еще ждать? Или вы их не читаете?

- Читаем, разумеется, - раздраженно ответила Вика, - и сразу звоним, если резюме нас заинтересовало. А если реакции нет, значит, кандидат нам просто не подходит.

- Не может быть! – воскликнул Евгений.

Тем временем танец закончился, и Евгений подозвал Георгия. Вике пришлось задать подошедшему несколько вопросов. На первый взгляд, он подходил по всем статьям. Это показалось ей странным, она не могла пропустить такого кандидата. Уточнив анкетные данные: Марков Георгий Иванович, тридцать четыре года, Вика пообещала помочь. Марков рвался в бой и готов был появиться в «Мэзоне» хоть сейчас. Вика перенесла встречу на послезавтра.

- Ничего не  могу обещать, - предупредила она. – Окончательное решение будет принимать коммерческий директор.

Они понимающе кивнули и, судя по всему, переговорами остались довольны. Вика же еле дождалась, когда закончится чаепитие, тем более, что к торту она не прикоснулась, хотя и очень хотелось. На прощание Татьяна расцеловала Вику в обе щеки, приведя ее в некоторое замешательство.

Когда они вышли на улицу, уже стемнело и на площадке не осталось детей. Их сменили подростки, расположившиеся несколькими группами в уютных беседках.

- Рассказывай, - произнес Витя, едва они отъехали от дома.

И Вика подробно рассказала о своем пребывании в ванной и подслушанном разговоре, в заключение сделав вывод, что Евгений неспроста крутится возле «Мэзона», и его присутствие на даче Войтюк в момент ее кончины наводит на размышления, так что неплохо бы сообщить новости следователю.

Витя мрачно помолчал, после чего заявил, что он, конечно же, сознательный гражданин, но до Павлика Морозова ему далеко, так что «сдавать» свою родственницу, какой бы стервой она ни была, он не готов. Они немного поспорили и, в конце концов, решили, что сначала сами присмотрятся к Евгению и его протеже, а уж потом сделают окончательные выводы.

- Думаю, - заключил Витя, - учитывая твой талант оказываться в нужное время в нужном месте и мою гениальность, нам это вполне по плечу.



                Глава двадцать первая
                (Аня)

Отправив отчет Сергею Ивановичу, я спустилась вниз, чтобы попить чайку. Окно кухни выходило на улицу, и я обратила внимание, что фонарь перед домом не горит, а в доме напротив, где жил одинокий алкоголик, все окна темны. Мне стало неуютно, и я задернула шторы. Тихая окраина спала, и мне было пора отправляться на боковую, но я не спешила. Нужно решать, что делать дальше, плана на завтра пока не было.

Из беседы с Елизаветой Андреевной я выхватила лишь одно имя – Зоя Веретенникова, но ведь она упомянула и двух друзей Василия Ивановича – Вадима Андреева и Олега Игнатьева. Я помчалась в свою комнату и, включив ноутбук, обратилась к услугам Интернета. Сайт художника Андреева я нашла почти сразу. Он давно не обновлялся, но все же кое-какую полезную информацию я получила. Андрееву сейчас всего шестьдесят пять лет, так что я надеялась, что он жив, здоров и проживает в Зауральске. Правда, его домашнего адреса на сайте не было, зато имелся электронный. Я тут же отправила ему послание, слезно умоляя о встрече, и попросила позвонить мне по указанному номеру телефона или ответить по электронной почте. В своем письме я намекнула, что дело касается Гориных. Только бы он, как и Веретенникова, не отправился куда-нибудь в дальние края!

Среди многочисленных ссылок на Олегов Игнатьевых я не нашла ни одного дирижера, так что с этой стороны ничего нового не появилось. Оставалось надеяться, что Андреев откликнется. Я взглянула на часы: двенадцатый час, вряд ли это произойдет сегодня. И вообще, как часто он проверяет свою электронную почту? Может быть,  как и большинство людей его возраста, не слишком дружит с компьютером?

Я вышла на террасу и закурила. Почти полную темноту нарушал одинокий огонек на дачном участке, вдалеке поблескивала река. Я подумала, что неплохо бы завтра искупаться в Кунге, обещали тридцать градусов. Впервые служебные обязанности унесли меня так далеко от дома. Обычно моя деятельность ограничивается рамками Питера и Ленинградской области. Как-то здесь получится? Пока что-то не очень удачно. Все, что мне удалось узнать, касается давно минувших дней и не имеет никакого отношения к Василисе.  Чем же она занималась и с кем общалась в тот год, который провела в Зауральске? И что тянуло ее сюда, ради чего или кого она регулярно появлялась здесь? Я должна ответить на эти вопросы. Возможно, это не связано с ее смертью, но как знать? Если бы были другие убедительные версии, меня бы не послали в Зауральск, наше ведомство не любит раскошеливаться на командировочные. Кое-как составив некое подобие плана на завтра, я легла спать.

С самого утра солнце нещадно палило и, слегка перекусив, я помчалась к реке. Добираться туда вдоль опостылевшей канавы не хотелось, я свернула в другую сторону и вскоре нашла проулок, по которому вполне цивилизованно спустилась к реке. Кунга оказалась шире, чем я думала. Когда я смотрела на нее с террасы, ее  частично перекрывал высокий берег. Я быстро обнаружила небольшой пляж, на котором пока не было ни души, и, скинув халатик, с удовольствием распласталась на белом и теплом речном песке. Сицилийский загар был еще при мне, но не мешало его подновить и укрепить.
Такое времяпровождение я оправдывала тем, что мне еще раз нужно хорошенько все обдумать и составить план разговора с Андреевым, если таковой вообще состоится. Но мысли расплывались, и не хотелось думать не только о работе, а вообще ни о чем.  Минут через сорок я сделала над собой неимоверное усилие – встала и направилась к реке. Купание не доставило большого удовольствия, так как вода была холодной, а течение слишком сильным, в считанные минуты меня снесло довольно далеко от моего халатика и мобильного телефона, я повернула обратно. Борьба с течением оказалась мне не по плечу. Я изо всех сил работала руками и ногами, но оставалась на месте. Пришлось двинуться к берегу, при этом меня снесло еще на несколько десятков метров.
Выйдя из воды, я перевела дух и огляделась. Недалеко, чуть ниже по течению, располагалась лодочная станция. Вдоль длинного причала виднелись весельные лодки и небольшие катера. Ну, катера, понятно, но как выгребать на веслах против этого сумасшедшего течения? Неужели здесь живут чудо-богатыри? Я подошла к станции и прочитала распорядок ее работы: c одиннадцати до двадцати двух часов. Не знаю, зачем я это сделала, но моя детективная деятельность приучила меня ничего не оставлять без внимания.

Когда я доплелась до пляжа, уже подтянулись отдыхающие, но мои вещи, слава богу, были на месте. Вернувшись домой, я сразу же проверила электронную почту. Пришло сообщение от Сергея Ивановича, очень короткое: «Все делаешь правильно. Молодец. Держи меня в курсе». Я не очень люблю советы и наставления, но сейчас они мне не помешали бы. А Сергей Иванович, как назло, предельно лаконичен. Оно и понятно. Над этим делом работают не меньше десяти человек, ему не разорваться, да небось и сам за какую-нибудь ниточку ухватился. Судя по всему, дела пока никуда не продвинулись, иначе меня отозвали бы или хотя бы сообщили новую информацию.

Что ж, буду действовать по собственному разумению, то есть дам Андрееву еще два часа на то, чтобы связаться со мной, а пока поищу какие-нибудь документы и зацепки. Начала я с комнаты Василисы. Тщательно обыскав туалетный столик и шкаф, я никаких бумаг не нашла, зато обнаружила на антресолях большую спортивную сумку, заполненную новыми мужскими вещами от белья и бритвенных принадлежностей до джемперов, сорочек и обуви. Выходит, Василиса ждала какого-то мужчину. Неужели роскошная красавица влюбилась в голодранца, который гол, как сокол?  Иначе, как объяснить, что приготовила для него все, вплоть до мелочей? А, может быть, он сам оставил у нее свои вещи? Но почему все абсолютно новые? Что за таинственный незнакомец без прошлого?

Затем я переместилась в комнату Евдокии Матвеевны. Еще в день приезда я отметила, что у нее очень большой архив, содержавшийся в безупречном порядке. Там были и личные письма, и счета, и, что сразило меня наповал, копии писем, отправленных ею самой. Это уже не двадцать первый или двадцатый век, а девятнадцатый! Письма были разложены в разные стопочки и стянуты бечевкой. Все они пожелтели от времени и, как я ни старалась, новых писем обнаружить не удалось. То ли их вообще не было, то ли Василиса перепрятала. Мне казалось, что Евдокия Матвеевна принадлежала к тем людям, которые ведут дневник, но его я тоже не нашла. Время летело незаметно и срок, отпущенный мною Андрееву, истек.

Проходя через гостиную, я обратила внимание, что столетник стоит на самом солнцепеке. Я подошла к окну, вызвав жалобный скрип широкой половицы, и увидела, что земля в цветочном горшке потрескалась, а стебли немного усохли, и решила, что если неведомая старушка сегодня не объявится, завтра полью цветок. Поднявшись наверх, проверила электронную почту. Новых посланий не было. Что ж, придется позвонить Елизавете Андреевне.

Она откликнулась сразу и тут же сообщила, что отправила письмо с фотографией своей находки в этнографический музей в Санкт-Петербурге, и сегодня пришел ответ, в котором они проявили заинтересованность и обещали прислать своего эксперта. Я поздравила ее и рассказала, что с Веретенниковой пока встретиться не удалось, и спросила, не знает ли она, как связаться с Андреевым.

Елизавета Андреевна и тут оказалась мне полезной. Ее муж был не до конца подлецом. Он оставил ей квартиру, а сам снимал жилье, пока не получил новое назначение в другом городе.  В этом же элитном доме получил квартиру и Андреев, когда стал лауреатом международного конкурса, так что они соседи. На такую удачу я и не надеялась. Но радовалась я недолго, Елизавета Андреевна меня огорчила, заявив, что вряд ли мне нужна встреча с Андреевым, так как в последние годы он много пьет. Пару дней назад она встретила его, когда тот возвращался домой в непотребном состоянии. Я все же не хотела отказываться от своей идеи и попросила адрес.

- Ладно, – смилостивилась Сосновская. -  Подъезжайте к двум часам к музею, там недалеко. Я вас провожу и представлю Вадиму.  Мы с ним все эти годы, хоть и нечасто, но общались, соседи все же.

Я посмотрела на часы и, быстро переодевшись, побежала на автобусную остановку. Уже приближаясь к ней, вспомнила, что забыла замести за собой следы и оставить тайные знаки, но возвращаться назад не было времени. Если в мое отсутствие явится старушка и обнаружит чужое присутствие, что  она сделает – вызовет милицию или останется ждать? Лучше бы второе, но, возможно, она и сегодня не появится.

В автобусе опять была неимоверная толчея, так что я вывалилась из него на площади Ленина в невменяемом состоянии, а когда подбежала к музею, Елизавета Андреевна уже ждала меня. Не мешкая, мы отправились в путь – довольно долго шли по парку и, выйдя через боковой вход, по зеленой тенистой улице стали спускаться к реке, потом повернули налево и оказались на высоком берегу, на котором располагались несколько внушительного вида пятиэтажных домов, окруженных могучими деревьями.

- Этот микрорайон называется Дачный, - сообщила Елизавета Андреевна. – Нравится?

- Еще бы! – отозвалась я.

Мы подошли к ближайшему дому.

- Нам сюда, - сказала моя проводница. – Вадим живет во втором подъезде, а я в третьем.

По широкой и чистой лестнице мы поднялись на пятый этаж. На первый звонок никто не откликнулся, но после второго послышались шаги.

- Кто? – раздался хриплый мужской голос.

- Вадим, это я, Лиза Cосновская.

Дверь тут же открылась. Услышав его голос, я ожидала увидеть огромного неопрятного мужика с испитой рожей, но перед нами предстал невысокий худощавый мужчина в чистых светлых брюках и голубой рубашке с короткими рукавами. Только набрякшие под глазами мешки говорили о его пристрастии к алкоголю, а, может быть, и просто о больных почках.

- Здравствуйте, дамы, проходите, - пригласил он нас в квартиру.

Ожидаемого беспорядка тоже не оказалось. Я подумала, что Елизавета Андреевна слишком сгустила краски, выставляя его законченным алкоголиком. Сосновская представила меня, вкратце сообщив, что мне от него нужно, после чего он с интересом взглянул на меня и сказал, что вряд ли разговор получится коротким, так что он поставит чайник. Мы и двух слов не успели сказать, как он вернулся.

- Я думала, что у тебя тут бардак, - сказала Елизавета Андреевна.

- Бардак и был, - невозмутимо отозвался он. – Вчера Нинина сестра приходила и навела порядок.

- И постирала, - продолжила Елизавета Андреевна.

- И постирала, - согласился Вадим Петрович.

- Алла смолоду была в тебя влюблена, потому и замуж не вышла, - пробурчала Сосновская.
Вадим Петрович отмахнулся:

- Благотворительность и сострадание к ближнему, не более того.

Тем временем мы переместились на кухню и сели пить чай. Мне не терпелось приступить к делу, а Елизавета Андреевна своими вопросами и замечаниями уводила разговор в сторону.

- Ты сейчас работаешь? – спросила она.

В ответ он вытянул обе руки. Они заметно дрожали.

- С перепою, что ли? – не слишком вежливо осведомилась она.

- Если бы. Это болезнь.

- Паркинсона?!

- Нет, называется иначе, но суть примерно та же. Она неизлечима. – Он немного помолчал. – Это появилось у меня после гибели Нины. Я всех врачей обошел, но они, как говорится, умыли руки. Когда я понял, что больше не смогу писать,  с горя напился и вдруг заметил, что руки перестали дрожать! – Вадим Петрович возбужденно вскочил и стал ходить по кухне. – Первое время алкоголь и правда помогал. Я написал несколько неплохих картин, одну из них продал иностранцу за кругленькую сумму. Так продолжалось примерно год. – Он сел и будничным голосом закончил: - Теперь хоть пью, хоть не пью, руки все равно дрожат. С таким тремором даже заборы красить нельзя, не то, что писать.

- Но стакан мимо рта не проносишь, - жестко и даже жестоко заметила Елизавета Андреевна.

- Пока не проношу, - холодно отозвался Вадим Петрович, затем  исподлобья взглянул на свою собеседницу: - А тебе, Лиза, всегда мягкости не хватало.

Елизавета Андреевна вскочила и, взглянув на часы, заявила, что ей пора возвращаться на работу, так как обеденный перерыв подходит к концу.

- Я к тебе как-нибудь загляну, - на прощанье пообещала она.

- Заглядывай, - равнодушно отозвался он. – Только не обещаю, что в следующий раз будет такой же порядок.

После ее ухода, кажется, мы оба вздохнули с облегчением и переглянулись, как сообщники.

-  Говорите, Анечка, что вы хотите от меня узнать.

Я в очередной раз рассказала о смерти Василисы и о том, что я являюсь представителем новой наследницы дома Гориных, потом поведала о сломанных воротах и новом замке, от которого у меня нет ключа, не забыла упомянуть и о таинственной старушке, с которой мне хотелось бы познакомиться. Вадим Петрович слушал меня не перебивая и не спуская с меня внимательного и даже изучающего взгляда художника. Закончив свой монолог, я с надеждой взглянула на него.

- Почему бы просто не вызвать слесаря и не сменить замок?- продолжая меня изучать, спросил он. – Зачем лазать по канавам, если вы официальный представитель законной наследницы?

Признаться, на какое-то мгновение я смешалась, почувствовав себя беспомощной мухой, распластанной под стеклом микроскопа. Не дожидаясь моего ответа, Андреев продолжал долбить меня вопросами, вразумительных ответов на которые у меня не было.

- Неужели так уж необходимо полгорода переполошить, чтобы найти ключ от замка, когда гораздо проще его заменить? Или вы чего-то не договариваете?

Я молчала, лихорадочно соображая, как выкручиваться из создавшейся ситуации.

- Почему вы говорите, что я полгорода переполошила, когда я обращалась только к Елизавете Андреевне и к вам? – наконец выдавила я.

Он усмехнулся:

- Вы забыли про соседей. Я вчера случайно встретил старого знакомого, у которого мать живет на улице Красной. Он знал, что я дружил с Гориными, и сообщил мне, что объявилась новая наследница, так как внучка Василия Ивановича умерла. Что же случилось с Василисой?

Вадим Петрович в упор смотрел на меня, а я еле держалась, чтобы не отвести взгляд.

- Ее убили, - промямлила я.

- Теперь кое-что понятно, - задумчиво сказал он. – Вам налить горячего чая или чего покрепче?

- Лучше чая.

Меня немного трясло от нервного возбуждения. Никогда я не была так близка к провалу. Еще мгновение, и этот умудренный жизненным опытом человек меня расколет. Так и вышло. У меня дыхание перехватило, когда он спросил:

- Вы сами расследование затеяли или органы послали?

- Органы, - выдохнула я.

Вадим Петрович резко встал и начал вышагивать из угла в угол весьма просторной кухни. Я уже успела заметить, что он это делает, когда волнуется. Несколько минут мы провели в молчании, потом он вышел и вернулся с бутылкой коньяка.

- Ужасная гадость, - сказал он, ставя бутылку на стол, - местного разлива. Раньше такого не пил, но стесненные финансовые обстоятельства вынуждают.

- Может быть, все-таки не будем…? – робко поинтересовалась я.

Вадим Петрович заверил, что мне беспокоиться не о чем, он умеет себя контролировать.

- Вы не слишком верьте тому, что говорит Сосновская, - проговорил он. – Она не слишком доброжелательна и весьма желчная. - И, немного погодя, добавил: - Конечно, впрямую она не врет, но так расставляет акценты, что все оказывается вывернутым наизнанку.

Мы молча пригубили коньяк, после чего Андреев опять встал, но расхаживать по кухне не стал, а сразу сел.

- Что же вы хотите у меня узнать?

Вопрос был у меня наготове:

- Чем занималась и с кем общалась Василиса после смерти бабушки?

- Никогда органам не помогал, – пробурчал он. – Но тут другая ситуация, да и органы другие.

Наконец, после мучительных колебаний он мне рассказал все, что знал. А начал он издалека.

Вадим Петрович много лет дружил с Гориным. Двадцатилетняя разница в возрасте им не мешала, правда, о своей личной жизни Василий Иванович редко говорил. Видимо, в этом плане ему был ближе его ровесник Игнатьев, но тот умер лет на пять раньше Василия Ивановича. Андреев часто бывал в доме Гориных и, будучи человеком наблюдательным, замечал, что между супругами есть какой-то холодок. Впрочем, жили они довольно дружно.
Лет десять назад Василий Иванович серьезно заболел. Когда врачи поставили диагноз, уже ничего нельзя было поправить – метастазы расходились по всему организму. Больше года Горин мучился, перемещаясь из дома в больницу и обратно. Верная Евдокия всегда находилась при нем, не доверяя чужим людям уход за мужем, хотя у них было достаточно денег, чтобы нанять сиделку.

Незадолго до смерти, когда Андреев в очередной раз навестил друга, тот, улучив момент, когда жена вышла из палаты, попросил в следующий раз прийти к нему вместе с Виталием Арсеньевым, причем, указал день и точное время, когда это сделать. Арсеньев был начинающим писателем, и Василий Иванович всячески его опекал.

В назначенное время они явились в больницу. Евдокии Матвеевны в палате не было. У нее сегодня какое-то мероприятие в музее, пояснил Василий Иванович, и тут же приступил к делу. Именно тогда Вадим Петрович узнал, что у Василия Ивановича есть незаконнорожденная дочь, которая всего на семь лет старше его внучки. С ее матерью Марией Буханаевой он познакомился в Новосибирске, когда ездил туда на семинар. Маша тогда была студенткой, делающей первые шаги на литературном поприще. Кстати сказать, ее рассказы маститому писателю совсем не понравились, что не помешало ему влюбиться в нее без памяти. У Марии были бурятские корни, которые выдавали немного раскосые глаза, что в сочетание с вполне славянским овалом лица и блестящими черными волосами делало ее настоящей красавицей. К тому же, как уверял Василий Иванович, от нее исходил внутренний свет.

Несмотря на внушительную разницу в возрасте, страсть захватила обоих, в результате чего на свет появилась Альбина. Увидев малышку, Василий Иванович решил круто изменить жизнь. Он сообщил жене о своем намерении развестись и не стал скрывать появление дочери. Евдокия Матвеевна встала на дыбы, заявив, что развода не даст, а устроит ему такую жизнь, что станет не до интрижек. Я сделаю так, что тебя попрут из Союза Писателей, шипела она, и ни один, даже самый захудалый журнал не напечатает ни одной твоей строчки. В то время она была членом бюро Обкома, и такая угроза казалась вполне осуществимой. Тут же добавила, что сын, подросток, который явился накануне в синяках, без надзора отца превратится в бандита.

Некоторое время Василий Иванович еще держался, но потом капитулировал. Он подумал, что если его исключат из Союза Писателей, то он просто-напросто не сможет прокормить новую семью, а стареющий мужчина без определенных занятий вряд ли сможет удовлетворить молодую жену. Он помирился с Евдокией и даже пообещал, что и близко не подойдет к бывшей любовнице. Потом он не раз корил себя за малодушие.

Через несколько месяцев он свое обещание нарушил и окольными путями приехал в Новосибирск. С этого момента они с Машей регулярно встречались, благо поездки по стране были частью работы для Горина. Такая жизнь не только будоражила их, но и опустошала. Оба понимали, что так не может продолжаться бесконечно.

После смерти сына Василий Иванович в очередной раз решил все изменить. Теперь прежние страхи казались ему необоснованными и несущественными. Он позвонил Маше, собираясь сделать ей предложение, но она огорошила его известием, что выходит замуж, так как ей надоело быть его игрушкой, и она хочет нормальную семью.

- Вася, ты сам виноват, что я тебя разлюбила…, - начала она.

Дальнейшего Василий Иванович не услышал, так как повесил трубку. Почти одновременная потеря сына и любимой женщины сильно повлияла на него. Он стал более замкнутым и без прежнего воодушевления садился за письменный стол. Тут, надо сказать, Евдокия Матвеевна проявила себя с лучшей стороны. Она во всем поддерживала мужа, стараясь отвлечь его от мрачных раздумий и внушить уверенность в себе, и это  помогло.  Именно в тот период он написал свою лучшую книгу, которая была издана рекордным для него тиражом и впоследствии еще два раза переиздавалась.

Василий Иванович почти год не видел свою дочь, но потом понял, что переносить обиду на ребенка просто глупо. Он стал при каждом удобном случае встречаться с ней и помогать материально. Дочка была симпатичной и смышленой, но психологически очень неустойчивой – могла ни с того, ни с сего раскричаться или расплакаться.  В этом Василий Иванович винил себя. Трудно расти совсем без отца, но встречаться с ним тайком не лучше, а, может быть, даже хуже. До конца жизни он не мог освободиться от чувства вины перед ней, видимо, потому и решился на неординарный шаг.

Вадим Петрович с Арсеньевым сидели возле его кровати, когда Василий Иванович, с трудом приподнявшись с подушки, достал из-под матраца незапечатанный конверт и протянул его Андрееву.

- Прочитайте и распишитесь, пока Евдокия не появилась, - хрипло сказал он.

Это было завещание. Вадиму Петровичу прежде не доводилось иметь дела с подобными документами, но все равно оно показалось ему странным. Там было написано:

- Я, Горин Василий Иванович, находясь в ясном уме и твердой памяти, объявляю свою волю. Дом в г. Зауральске по адресу: ул. Красная, 25, единоличным владельцем которого я являюсь, оставить в пожизненное пользование моей супруге Гориной Евдокии Матвеевне. После ее кончины дом вместе с находящимся в нем имуществом, а также авторские права на мои книги передать в единоличное владение моей дочери Буханаевой Альбине Васильевне, год рождения и ее адрес прилагались. Завещание вступит в законную силу через сорок дней после кончины моей супруги.

Далее стояла подпись Горина и дата. Еще ниже была приписка:  Это завещание написано мною собственноручно, что заверяют два моих свидетеля – Андреев Вадим Петрович и Арсеньев Виталий Николаевич. Душеприказчиком назначаю Андреева Вадима Петровича. Венчала этот уникальный документ еще одна размашистая подпись Горина.

Они расписались в нужных местах, после чего завещание вернулось в конверт, где лежал листок с адресом и телефоном Альбины Буханаевой. Андреев с Арсеньевым были не сильны в юридических вопросах, но все же им казалось, что завещание следует обнародовать сразу после его кончины. Но Василий Иванович отказался, заявив, что не хочет отравлять последние годы своей жене, заставляя ее жить в доме, который ей не принадлежит.

- Она ведь крепкая баба, - сказал он,-  еще долго может прожить. Потому и выбрал вас в качестве моих свидетелей как самых молодых.  – Потом тяжело закашлялся и из последних сил произнес: - И моей дочери раньше времени ничего не говорите. Она отчаянная, не всегда себя контролирует. Сделайте все, как я вас прошу. Надеюсь, получится, как я задумал. Альбина юрист, так что найдет ходы и выходы. Хочу, чтобы у нее хоть после моей смерти появился отчий дом, может быть, это примирит ее с действительностью.

Вадим Петрович предложил пригласить нотариуса, чтобы заверить документ официально.

- Нет, ни в коем случае, - отказался Василий Иванович. – Тогда Евдокия обо всем узнает. Она и так что-то подозревает, ни на шаг от меня не отходит. Пришлось ночью писать завещание. Трудно обмануть жену, с которой полвека прожил. – Он через силу усмехнулся: хотя я и поднаторел в этом, когда с Машей познакомился.

Василию Ивановичу стало совсем плохо. Они вызвали врача, а сами удалились. Больше Вадим Петрович его не видел. Через два дня Горин скончался. Конверт с завещанием Андреев положил в выдвижной ящик серванта, где хранились его документы, и на время забыл о нем. Так как официального завещания не было, после смерти Василия Ивановича все имущество перешло к его вдове.

Евдокия Матвеевна пережила мужа на четыре года. Внезапно с ней случился удар,  и ее парализовало. Она совсем не могла двигаться, но соображала и говорила вполне нормально. Вадим Петрович с женой несколько раз навещали ее в больнице. Там он и познакомился с Василисой. Она очаровала его – красивая, заботливая, нежная. Он не спрашивал, почему опальная внучка в критический момент оказалась возле бабушки. Лишь однажды Евдокия Матвеевна вскользь упомянула, что поддерживала с ней связь.
Когда состояние больной стабилизировалось, ее перевезли домой. Неизвестно отчего, но через неделю или две с ней случился повторный удар. Приехавшая скорая помощь констатировала смерть. Вадим Петрович вспомнил о завещании, достал его и еще раз перечитал, после чего позвонил Альбине. Разговор получился долгим, так как она, хотя и была юристом, не могла понять хитроумный замысел отца. Вадим Петрович пригласил ее приехать в Зауральск через сорок дней, как было указано в завещании, и сообщил свой адрес и телефон.

На похоронах Василиса рыдала над гробом бабушки, будто потеряла самого близкого человека. Вадим Петрович ни на секунду не усомнился в ее искренности. Похороны получились многолюдными и даже пышными, в общем, ни в чем не уступали похоронам известного писателя. О них написали в местной печати и был показан сюжет в телевизионных новостях. И везде на первом плане рыдающая красавица внучка.

На второй или третий день после похорон Андреев позвонил Василисе и пригласил к себе для серьезного разговора. Она появилась в назначенное время, всем своим видом олицетворяя бесконечную скорбь. После общих фраз и политесов Вадим Петрович сообщил ей о завещании, а потом прошел к серванту и достал конверт, который четыре года там хранился. Василиса внимательно прочитала документ, затем отстранила его. Выглядела она расстроенной и удивленной.

- Но бабушка говорила, что составила завещание в мою пользу, - нерешительно сказала она. – Оно хранится у нотариуса и на днях будет оглашено.

- Я не силен в этих делах, - заметил Вадим Петрович. – Возможно, вам придется судиться.

Василиса резко встала.

- Ладно, посмотрим. – Затем пробормотала: «Черт знает что» и направилась к двери.

Вадим Петрович сделал все, о чем просил его Горин, и переключился на свои дела. В то время он работал над большим заказом – триптихом для одного провинциального музея. Они жили вдвоем с женой и были так привязаны друг к другу, что по сути больше ни в ком и не нуждались. Нина была искусствоведом по образованию и писала статьи в художественные журналы, которые хоть и не часто, но печатали. Каждую публикацию они отмечали как большую победу. Оба были свободными художниками, но у них был довольно жесткий распорядок дня, которому они неизменно следовали. Так, например, в любую погоду с семи до девяти вечера они совершали прогулку вдоль берега Кунги, каждый раз находя для себя что-то новое.

Через две-три недели после похорон Евдокии Матвеевны, вернувшись с ежевечерней прогулки, они обнаружили, что в их квартире побывали воры. Все было перевернуто вверх дном. Пропало несколько безделушек, кожаная куртка и две бутылки коньяка. Они вызвали милицию. Те долго возились, снимая отпечатки, но до сих пор эта кража осталась нераскрытой. Видимо, в милиции посчитали, что материальный ущерб незначителен, так что особо не старались. Андреевы решили, что к ним забрались обкурившиеся подростки, чем и объясняется такой набор украденого.

Несколько дней спустя позвонила Василиса и сказала, что долго думала о дедушкином завещании и решила, что его волю игнорировать нельзя, хотя и бабушкино мнение сбрасывать со счетов тоже не стоит. Она пока не собирается затевать судебную тяжбу, просто хочет, чтобы на этот документ взглянул опытный юрист, который и посоветует ей, что делать дальше. Вадим Петрович счел это вполне разумным и даже проникся к Василисе некоторым уважением.

К приходу гостей Нина испекла черничный пирог и накрыла стол в гостиной. В назначенное время появилась Василиса в сопровождении молодого мужчины с лисьей мордочкой. Его имя и фамилию Вадим Петрович не запомнил. Гостей пригласили пить чай и, как принято в хороших домах, за столом речь о делах не заходила. Вспоминали Евдокию Матвеевну и Василия Ивановича. Когда чай был выпит, обладатель лисьей мордочки произнес:

- Теперь хотелось бы на документ взглянуть.

Вадим Петрович подошел к серванту и выдвинул ящик. Конверта там не было. Он вспомнил, как, не разбирая, сложил туда все бумаги после кражи, с облегчением убедившись, что их паспорта не пропали. Он несколько раз перерыл содержимое ящика, потом ему пришла на помощь Нина. Но они конверта так и не нашли.

- Вы решили нас разыграть?! – возмущенно поднялся лисоподобный субъект.

- Нет, я видела завещание, - заступилась Василиса.

- Наверняка это была фальшивка, которую они не решились показать специалисту. – Возмущенный адвокат направился к двери. – Василиса Андреевна, пойдемте, нам здесь больше нечего делать.

Василиса тоже поднялась:

- Извините, Вадим Петрович, но все это действительно странно выглядит. Если все-таки найдете так называемое завещание, то знаете, где меня найти.

Но Андреев был уверен, что больше никогда завещания не увидит. Та глупая кража, которая вызвала у них с женой недоумение, ничто иное как инсценировка. Похитителей интересовал только конверт, который уже наверняка превратился в пепел вместе со всем его содержимым. Теперь никакая милиция его не вернет. Нужно было позвонить Альбине и сообщить ей о печальных новостях, но листок с ее адресом и номером телефона хранился в пропавшем конверте. Он лишь однажды звонил ей и номера не запомнил, а его старый телефонный аппарат не был снабжен памятью.

Вадим Петрович был огорчен и раздосадован тем, что не смог выполнить последнюю волю старого друга. Тот ему доверял, а он отнесся к своей миссии легкомысленно. Нужно было надежно спрятать конверт, а не трясти им перед носом Василисы. Только ей было выгодно его исчезновение. Однако она быстро освоилась на новом месте, найдя ловких подручных, с неприязнью подумал он.

Мы уже больше двух часов сидели на кухне. Я вдруг заметила, что допиваю второй бокал мерзкого пойла, да и у Вадима Петровича глаза подозрительно блестят. Его рассказ просто завораживал и не хотелось, чтобы он заканчивался. И рассказчик нравился мне все больше. Умный, интеллигентный, наблюдательный, он говорил легко и непринужденно, без всяких «ну…», «значит…» и «как это называется…». Хотя пока очевидных зацепок он мне не дал, но я всей своей сыщицкой душой чувствовала, что за этим дело не станет.

- А после третьего стакана этого волшебного напитка, - весело сказал Вадим Петрович, - можно хоть на керосин переходить, разницы не заметите.

Я в ответ рассмеялась, после чего мы чокнулись, и он продолжил свое повествование.
Предупредить Альбину ему не удалось, так что он с некоторой опаской ожидал ее звонка или появления. Точно на сороковой день после смерти Евдокии Матвеевны, едва они с женой вернулись с кладбища, раздался звонок в дверь. На пороге стояла интересная элегантно одетая женщина лет тридцати-тридцати пяти. Она показалась ему смутно знакомой. Чуть раскосые черные глаза, немного резкие, но гармоничные черты лица говорили о сильном характере и бурном темпераменте. Вадим Петрович сразу догадался, кто это, и пригласил ее в квартиру. Нина уже хлопотала, собирая на стол. Их дом всегда славился хлебосольством. Альбина присела на краешек стула, будто подчеркивая, что долго здесь задерживаться не намерена.

- Надеюсь, теперь я могу получить этот документ? Ведь он принадлежит мне!

Вадим Петрович, запинаясь, рассказал о том, как его лишился, и почему не смог сообщить об этом Альбине.

- Вы…! Вы…! – вскочив, закричала она. – Вы клинический идиот! Кто так хранит важные документы?!

Она так исступленно кричала, что Андреевы забеспокоились, как бы с ней не случился припадок. Но она все-таки взяла себя в руки и уже более спокойно поинтересовалась, как все произошло. Вадим Петрович без утайки все рассказал, не скрывая своих подозрений.

- Отец всю жизнь был двурушником, - вынесла она приговор, - таким и умер. Видишь ли, он не хотел расстраивать свою супругу, - она опять понемногу заводилась. – А мою мать он не боялся огорчать? А меня?! Всю жизнь встречались с ним тайком, словно преступники. - Она достала из сумочки сигареты и закурила, не спрашивая разрешения. – Когда вы позвонили, я решила, что все-таки была важна для него, но он и тут умудрился устроить нечто невразумительное. Хотел, чтобы всем сестрам по серьгам! Но так не бывает!

Докурив, она встала:

- Значит, так, растяпа, я узнаю, можно ли это исправить, и если это все-таки возможно, позвоню вам. Дайте мне координаты второго свидетеля.
Виталий Арсеньев уехал в Москву пару лет назад, после чего Вадим Петрович о нем не слышал. Он назвал фамилию, имя, примерный возраст, в общем, все, что знал. Они никогда не дружили, лишь изредка пересекались в доме Гориных. Альбина грязно выругалась.

- Думаю, скоро вы мне понадобитесь, - заявила она. – Вы готовы подтвердить текст завещания на суде? – Андреев кивнул. – Как только найду Арсеньева, сообщу. Можете и этой раскрасавице передать, что она рано радуется. До вступления в права еще почти пять месяцев!

Глядя на ее ненавидящее лицо, Вадим Петрович вспомнил, где ее видел. Она была на похоронах Евдокии Матвеевны и, кажется, фотографировала. Зачем? Наверное, для того, чтобы знать своего врага в лицо.

Вадим Петрович не собирался звонить Василисе. Пусть теперь сами разбираются. Если понадобится, он выступит на суде, но по своей воле ни во что вмешиваться не станет, одни неприятности от этого дела.

Однажды, он точно не помнил, сколько времени прошло после визита Альбины, они с женой решили поужинать в своем любимом ресторане «Берег», который и впрямь располагался на берегу Кунги, в самой высокой его точке. Оттуда открывался прекрасный вид, который вдохновлял его в любое время года. Официант, приняв заказ, отошел от них, когда он заметил через два стола от себя необыкновенно красивую пару – Василису и мужчину лет тридцати пяти с красивым мужественным лицом. Вадим Петрович был уверен, что где-то его видел. Пытаясь вспомнить, он не отводил взгляд, Василиса его заметила и кивнула. Андреев был воспитанным человеком, так что, хоть и через силу, отвесил даме ответный поклон. Незнакомец, до этого сидевший боком к художнику, повернулся, и Андреев сразу его узнал.

Это был Анатолий Карпинский, известный всему Зауральску. Бывший бандит, баснословно  разбогатев в рекордно короткие сроки, метил в мэры. Его предвыборная кампания была очень агрессивной. Он взирал на жителей города чуть ли не с каждого столба, со страниц местных изданий, не говоря о городском телеканале, совладельцем или спонсором которого являлся. Сталкиваться с таким субъектом Вадиму Петровичу совсем не хотелось. Василиса тем временем что-то сказала своему спутнику и направилась к столику Андреевых. Подойдя к ним, она вежливо и даже приветливо поздоровалась.

- Вам так и не удалось найти дедушкино завещание? – невинно поинтересовалась она.

- Разумеется, нет, - закипая от ярости, ответил Андреев. – И вы прекрасно знаете, почему. – Он вдруг понял, кто ограбил его квартиру. Наверняка кто-то из подручных Карпинского. И его понесло. – Впрочем, вы рано радуетесь, - холодно произнес он. – Имеются два свидетеля, которые это завещание видели, в чем готовы присягнуть, так что для Альбины не все потеряно. Она сейчас как раз занимается какими-то формальностями.

Сколько раз потом он проклинал себя за то, что эти роковые слова слетели с его языка! Да и тогда, в ресторане, он сразу понял, что Василиса в очередной раз провела его. Именно для того, чтобы узнать планы противника, она и подошла к нему. А он, как последний дурак, все ей выложил. Василиса, пожав плечами, вернулась к своему столу. Вадим Петрович подозвал официанта и аннулировал заказ, после чего они сразу ушли.
Андреев встал и вновь заметался по кухне. Я поняла, что в своем повествовании он подходит к самому главному, во всяком случае, самому важному для него.

Примерно через неделю после встречи в ресторане, продолжил он, так и не сев за стол, они с женой отправились в пригородный пансионат, где у них был забронирован номер. Обычно Вадим Петрович сам вел машину, но накануне того дня он много работал и поздно лег спать, так что за руль села жена. Не доезжая нескольких километров до пансионата, когда они на не слишком высокой скорости ехали по шоссе, с проселочной дороги выскочил огромный грузовик и врезался в их машину со стороны водителя. Нина умерла сразу, а на Вадиме Петровиче даже царапины не осталось. Он пытался делать ей искусственное дыхание и массаж сердца, чему научился еще в юности, подрабатывая спасателем на городском пляже, но ничто не могло ее оживить. Только потом увидел большую вмятину на левой стороне головы.

Конечно, он не заметил номера грузовика и того, куда тот скрылся. Впрочем, потом грузовик нашли, но, как и следовало ожидать, он числился в угоне. Вадим Петрович был так убит горем, что плохо соображал. Лишь недели через две до него дошло, что наезд не случаен. Хотели убить его, а пострадала Нина. Тот день был очень солнечным, и Нина надела его бейсболку, пытаясь скрыть глаза под козырьком, темных очков она никогда не носила. Скорее всего, из грузовика, притаившегося на лесной дороге, не заметили, что за рулем не тот человек, который им нужен.

Никаких доказательств у него не было, да и свидетелей тоже, так что он не стал обращаться в милицию со своими подозрениями, решив, что сам расплатится за жену, но не с непосредственными исполнителями, а с заказчиками – Василисой Гориной и Анатолием Карпинским. Но сначала закончит проект памятника Нине.

Уже несколько дней у него дрожали руки. Он объяснял это нервным перенапряжением и к врачам не торопился – нужно закончить проект. Он был просто одержим. Работая над проектом памятника, он как бы приближался с погибшей жене, но с каждым днем работать становилось все труднее. Все-таки закончив проект, он обратился к знакомому скульптору, специализирующемуся на городской скульптуре. Тот сначала отказался, но, увидев эскиз, согласился. Они вдохновенно работали в мастерской скульптора. То и дело приходилось вносить поправки, которые они бурно обсуждали чуть ли не до хрипоты. Андрееву становилось все хуже.

- Ты чего так трясешься? – спросил скульптор. – Вроде бы не алкоголик. Сходи к врачу. – Но ему было не до того.

Когда памятник был установлен, его создатели остались очень довольны. Их творение заметили и к ним посыпались заказы, но они не собирались становиться кладбищенских дел мастерами, да и понимали, что вряд ли смогут сделать что-то еще столь вдохновенное.

Вадим Петрович вернулся к мыслям о мести, но, глядя на свои трясущиеся руки, понял, что придется ее отложить. Карпинский к тому времени стал мэром города, к нему просто так не подберешься. Что может сделать он, едва держащийся на ногах и трясущийся старик? Он отправился к врачу. Андреев не стал подробно описывать свои скитания по больницам, только упомянул, что довелось ему полежать и в Новосибирской клинике. Диагноз кое-как поставили, но ничем не помогли.

Тем временем в Зауральске бушевали нешуточные страсти. На новоиспеченного мэра было заведено уголовное дело по подозрению в убийстве бывшего партнера, и его отстранили от должности. Вадим Петрович сначала восхитился мужеством и принципиальностью правоохранительных органов, потом решил, что Карпинского «сдал» или «заказал» какой-нибудь конкурент, который скоро объявится на местном политическом небосклоне. Судя по всему, так и вышло.

После очередного неутешительного визита к врачу Вадим Петрович сильно напился. Наутро ему было очень плохо – болела голова, подташнивало. Ругая себя на все лады, он отправился в душ, где совершенно случайно обнаружил, что руки перестали дрожать. Он выскочил из ванной и чуть ли ни бегом устремился в мастерскую, откуда несколько дней почти не выходил. Потом дрожь в руках вернулась. Он опять потянулся к бутылке, и дрожь прошла. Так продолжалось примерно год – запои и вдохновенная работа чередовались. В тот период ему позвонила Альбина и сказала, что ей слишком поздно удалось напасть на след Арсеньева. Месяц назад его сбила машина, и он скончался на месте.

- Вас бы следовало наказать за головотяпство! – бушевала она.

- Уже наказан, - хмуро отозвался Андреев. – У меня жену убили. – И повесил трубку.
Больше ничего об Альбине или Василисе он не слышал.

Состоялся суд над Карпинским. В ходе следствия были обнаружены и доказаны еще несколько преступлений, так что амбициозного бандита приговорили к пожизненному заключению. Вадим Петрович с облегчением узнал, что месть свершилась, пусть и без его участия. Он считал, что пожизненное заключение хуже смерти. А Василиса? Что ж, пусть живет, решил он. Но и ее настигла кара.

Обильные возлияния перестали помогать Андрееву, но он продолжал тянуться к стакану, надеясь, что рано или поздно чудо произойдет.

- Вот так я и живу, - завершил он свой рассказ и взял в руки бутылку, чтобы разлить оставшийся там коньяк.

Внезапно он замер, через несколько секунд осторожно поставил бутылку и вытянул вперед руки.

- Не дрожат, - дрогнувшим голосом произнес он.

Потом схватил меня за руку и потащил за собой по длинному широкому коридору. Он вел себя, как сумасшедший, но мне почему-то не было страшно. Вскоре мы оказались в мастерской – просторной комнате с двумя большими окнами, стены которой были увешаны картинами, в основном, портретами одной и той же женщины, но в разных возрастах, одеяниях и позах. И на всех она была трогательно прекрасна. Я сразу догадалась, что это его жена Нина.

Посреди мастерской стоял мольберт с закрепленным в подрамнике загрунтованным холстом, так что художник был во всеоружии. Быстрые уверенные движения, блестящие глаза. Я подумала, что будь он хотя бы лет на двадцать моложе, я бы в него влюбилась. Признаться, в последние сутки мысли о Викторе Ковалеве меня не посещали.
Вадим Петрович усадил меня на стул, двумя руками повернул мою голову в нужную ему сторону, потом метнулся к мольберту. Кисти и краски были под рукой. Я сожалела, что не могу наблюдать за его работой, так как по его замыслу должна была смотреть в другую сторону.

Примерно час мы провели в молчании, он – во вдохновенном, а я – в сосредоточенном. Андреев высыпал на меня столько всякой информации, что ее непросто переварить. Я попыталась составить в уме отчет для Сергея Ивановича, но мешали эмоции, которыми был переполнен рассказ Вадима Петровича. Вскоре у меня затекла шея и стало казаться, что на спину взвалили тонну кирпичей.

- Уже поздно, мне пора домой, - пискнула я.

- Сейчас, сейчас, - отозвался Андреев, продолжая работать.

Мне пришлось еще несколько раз пискнуть, прежде чем он позволил мне встать.

- Теперь кое-что я и без вас смогу сделать, - удовлетворенно сказал он. – Но завтра вы обязательно должны прийти, чтобы продолжить работу.

Я промямлила, что своих планов на завтра пока не знаю, но обязательно ему позвоню. Мы вернулись на кухню. Я открыла сумочку, чтобы достать мобильник и записать телефон Андреева, но его не обнаружила. Я так торопилась на встречу с Елизаветой Андреевной, что вообще обо всем забыла. Я стала припоминать, где оставила мобильник, но так ничего и не вспомнила. Все утро я перемещалась по дому с ним в руках. После звонка Сосновской стала переодеваться и, скорее всего, оставила его в ванной. Я чертыхнулась. Вадим Петрович мне посочувствовал и протянул бумажку, на которой был записан номер его телефона.

- Телефон Гориных работает?- поинтересовался он. Я кивнула. – Я его наизусть помню, так что в случае чего позвоню.

Чувствовалось, что ему не терпится вернуться в мастерскую, но он все же предложил проводить меня до автобусной остановки.

- Сама доберусь, - понимающе улыбнулась я. – Завтра увидимся.

Тогда я еще не предполагала, что наша следующая встреча состоится значительно раньше.


Продолжение следует...