Жить 300 лет? 9

Ираклий видел во сне песчаный берег реки Маррамбиджи, холмы долины Канберры и хребты  горных массивов. Многообразие столичных строений красочным эпизодом пронеслось в глубине подсознанья. Профессор словно вновь ощутил себя летящим на самолете, и лицезрел родной город с высоты птичьего полета. Над искусственным озером зеленели сосны и ели – изюминка страны эвкалиптов. Ветер поднимал невысокие волны, светящиеся брызги которых и разбудили профессора.
— Доброе утро!
Лафита сидела на краю кровати и протирала лицо Ираклия водой из источника, богатого минералами. Сама она давно успела искупаться, зарядившись бодростью и энергией на целый день. Влажные волосы волнистыми змейками сползали на плечи, глаза горели внутренним светом, излучая здоровье и молодость. Девушка, отбросив все грустные мысли, захотела (как никогда раньше) научиться не просто общению, а общению с таким умным и интересным собеседником, как столичный косметолог.  По такому случаю на ней было новое светлое платье с веселым рисунком распустившихся хризантем.
— Мой ангел с сиреневыми крыльями! – прошептал он, едва раскрыв глаза.
Перед ним расплывались розовые лепестки благоухающих цветов, украшающие и без того светящиеся радостным светом лицо черноглазой искусительницы. Она была прелестна. Пленительно обворожительная улыбка озаряла комнату ярче дневного света. В воображении Ираклия спасительница предстала перед ним  в образе победительницы конкурса красоты «Мисс Вселенная». Такой она казалась: очаровательной и достойной бриллиантовой диадемы королевы мира.
— Это платье, купленное за бумажки из твоего кошелька, – Лафита выгнула спину, продемонстрировав свою ровную осанку. – Теперь я буду помнить о тебе, даже если ты…
Ираклий взял её за руки и приблизил к себе. Втягивая тонкий аромат неописуемой свежести, он коснулся губами открытой шеи.
— Поедем в столицу? – чуть ли не умолял он.
— Ираклий, – на срыве дыхания произнесла Лафита, почувствовав приближение бури, нарастающей с каждой секундой в горячих жилах, – я не могу. Кто же будет доить моих коз?
Вернувшись в прежнее положение, она продолжила протирать лицо профессора. Нежно касаясь припухшей кожи, словно запоминая изгибы волевого лица, она ощущала яростное желание бросить все и изменить привычный уклад жизни. Но  ей тяжело было решиться на столь кардинальные перемены. А вот оставить косметолога себе «в личное пользование» и со временем посвятить его в свои тайны она бы хотела, но не решалась признаться в этом.
— Лафита, разве тебе не хочется жить среди людей? – Ираклий поднял брови от удивления. – Что можно делать молодой девушке в горах?
— Я прячусь здесь от людской агрессии,  – взяв себя в руки,  ответила Лафита. – Вот, например, вчера на меня набросились двое туристов и заставили отдать им ожерелье, которое досталось мне от бабушки. Они угрожали мне ножом, Ираклий. А здесь в горах мне ничто не угрожает. Наоборот, здесь… никто меня не обидит.
— Вчера? Когда ты ходила в деревню?
— Я уже возвращалась назад, а те двое… Я даже не хочу об этом говорить, – девушка перевела дыхание, заметив беспокойство в глазах профессора. – Вот, выпей водички. Она поможет тебе скорее окрепнуть.
Ираклий задумчиво отпил глоток, потом еще и еще. Вода была необычной и приятной на вкус.
— Я сожалею, это я во всем виноват. Мне и так неловко обременять тебя своим присутствием, а вышло, что и ожерелья ты лишилась из-за меня. Говорил же «не надо идти в деревню». Спасатели в любом случае рано или поздно обнаружат самолет.
— Что сделано, то сделано… Я давно заметила одну очень важную закономерность в жизни: если что-то находишь, обязательно что-то потеряешь. Возможно, ожерелье из камней корунда стало платой за… платье, например («или за возможность обрести спутника жизни!»  – подумала Лафита).
Ираклий удивился:
— Корунд? Сапфиры?
— Ожерелье из 47 синих камешков.
— Мне очень жаль, Лафита. В столичном ювелирном магазине цена одного сапфира в один карат может достигать 4000 долларов.  Не каждая женщина может позволить себе даже кольцо с единственным камнем сапфира. Получается, ты носила на шее целое состояние. Носила,  – повторил он еле слышно.
— В горах еще столько таких сапфиров, – сама себя утешала Лафита. – Пойду я приготовлю нам завтрак. Я скоро вернусь!
До чего же приятно было Лафите разговаривать не с кошкой, а с человеком. Она будто заново училась пониманию, ведь собеседника нужно чувствовать, чтобы общаться. За долгие годы концентрации лишь на себе Лафита разучилась получать настоящее удовольствие от жизни. Но с появление Ираклия она поняла,  что довольствоваться одной своей молодостью ничтожно мало по сравнению с возможностью слушать и быть услышанной собеседником. И ей захотелось заслужить его доверие, а возможно и то, что называют любовью. «Пора внести поправки в правило номер один, сменив самолюбие на любовь к мужчине!»
Настроив себя на волну позитива, подавив тревожные чувства, оставшиеся после прошлого дня, Лафита направилась к птичьему сараю. И хоть она и сожалела, что бабушкино ожерелье у неё можно сказать украли, Лафита не столько думала об украшении, сколько о памяти. Негатив постепенно сменялся приятными романтическими чувствами к косметологу, и все остальное постепенно терялось на фоне розовых облаков.

* * *

— Какой вкусный омлет, – Ираклий уплетал за обе щеки, – здесь и грибочки! Давно я не ел подобного лакомства. Пальчики оближешь!
Лафита, склонив голову, наблюдала за профессором. «Что же в тебе особенного, что заставляет меня желать оставить тебя себе, во что бы то ни стало, как несчастного котенка? Но у тебя ведь есть где-то дом. До нашей случайной встречи ты жил в своем мире, даже не подозревая о моем существовании. Захочешь ли ты остаться со мной навсегда? Здесь в горах Корунда?» Почувствовав нежное касание теплых рук, девушка вздрогнула от неожиданности.
— Я задумалась, – она честно призналась.
Ираклий, отложив в сторону пустую тарелку, нерешительно обнял Лафиту за талию. Их губы были рядом, и на столь коротком расстоянии любой человек с нормальным зрением обратил бы внимание на непропорциональные черты лица близ находящегося,  но косметолог, привыкший работать исключительно с кожей, по-прежнему не замечал изъянов. Он кончиками пальцев провел по гладкой щеке. В этот раз девушка не противилась и, прикрыв глаза, позволила себя поцеловать.
Это был первый настоящий поцелуй в её жизни. За 100 лет проведенных в горах, Лафита впервые обнаружила, что сердце может сильно биться даже от одного коротенького поцелуйчика.  Колени дрожали, словно от холода в непогожий день, а ладони как в жару потели.  Незнакомые переживания охватили мысли, спровоцировав  необузданный интерес к мужчине.
— Ты удивительная, – прошептал Ираклий, не осмеливаясь продолжить.
Преподнеся к губам влажную ладошку девушки, он стал пылко покрывать её поцелуями. Чувствуя себя школьником, Ираклий старался вести себя как порядочный и воспитанный человек.
— Довольно, – не хотя остановила его Лафита.  – Ты еще слаб и поэтому не должен переутомляться. – Приляг, и лучше расскажи о себе.
— О себе? – вернувшись в прежнее положение, лежа, он по-прежнему не выпускал её руку. – А что именно ты хотела бы услышать?
— Твоя семья наверно волнуется? Ведь они не знают, что ты остался жив, – этот вопрос волновал Лафиту больше всего. Ей не хотелось даже думать о том, что возможно Ираклий женат и у него есть дети.
— В Канберре у меня только двоюродный дядя Роберт. Он заведует кафедрой нервных болезней и генетики в столичном институте медицины. Больше у меня никого нет.
«Значит, не женат» – обрадовалась Лафита. А Ираклий без труда догадался, к чему был поставлен вопрос о семье: «Она воспитана по старинке».
— Так у вас семейная страсть к медицине? – продолжила девушка.
— Да, наверно, – задумчиво ответил профессор. – Я разработал омолаживающий лазер, чтобы люди дольше оставались молодыми. Возможно, в ближайшие годы человечество сможет бороться с признаками старения и поможет им в этом моё изобретение.
— Ты работал над этим проектом исключительно ради идеи? Или таким образом желаешь улучшить материальное положение? Ведь не каждому желающему выглядеть немного красивее представится такой шанс?
— Я как любой научный работник хотел бы получить нобелевскую премию за весомый вклад в развитие науки, Лафита. Я работал над чертежами и формулами чтобы доказать что человек может сделать невозможное, повернуть вспять биологические процессы и возвратить утраченную молодость. Конечно, открытие специализированной клиники подняло бы меня в глазах общества, да и процедура омоложения была бы не бесплатной. Но главное все-таки донести до разума людей, что научные достижения способны противостоять законам природы.
— Как может какой-то луч вернуть коже молодость? – не укладывалось в голове девушки, знающей о сохранении молодости больше самого профессора-косметолога.
— Это не «какой-то луч», а лазер, способный безопасным способом снять в кожи верхний слой…
— О боже, вы там с ума что ли сошли? «Снять верхний слой кожи»?
— «Снять» это вовсе не срезать, как скальп у бледнолицых дикими индейцами! – рассмеялся доктор. – По идее, благодаря лазерному воздействию верхние слои кожи разрушаются. Потом ороговевшая неживая кожа начинает шелушиться. Как у змей, происходит что-то типа линьки! Затем появляется новая молодая кожа, ровный цвет лица и менее заметные морщины.
— По идее! Так ты еще не уверен наверняка, что это сработает? – теперь смеялась Лафита. Она то точно знала, что может помочь в данной ситуации.
— Эта затея точно принесет свои плоды! Я уверен! И дерматологи из Европы и Америки бесспорно поддержали меня, одобрив проект.
— Интересная у тебя работа, Ираклий, – Лафита нежно сжала его руку, приподнимаясь с краешка кровати. – Но мне пора заняться своими делами. Не скучай без меня. Вернусь к обеду.
Каким бы ни было желание остаться, Лафита переборола себя и ушла пасти коз.