***

                ***      


Лена    переживала  с  Олегом  свою  последнюю  любовь,  его  измены  и  обман,  разборки  с  его  предыдущей   женщиной,  ссоры  с  его  и  со   своей  матерью,  сердечные  припадки  от  перенапряжения  и  усталости,   разочарования  и  депрессию… Она  истратила  кучу  денег - содержала  Олега,  отремонтировала  его  квартиру,  дарила  ему  вещи,  покупала  продукты,  даже  давала  деньги  на  сигареты,  и  только  через  полгода    похудевшая,  измученная,  но  ещё  не  потерявшая  надежду,  что   «ещё   всё  наладится,  Олег  пойдёт  работать,  и  он  её  любит,  а  это самое  главное»,  она  пришла  ко  мне  с  просьбой -  Свет,  сил  моих  больше  нет  жить  с  этой  старой  ведьмой  на  краю  света.  Мы  поживём  у  тебя,  пока  я  комнату  на  съём  найду.-
И  Михей  переселяется  в  мою комнату  на  раскладушку.
 В  феврале  Таня  родила  Лене  внучку  Викторию  и  переехала  с  мужем  жить  от  свекрови   к  матери.  Но  Лена  редко  выбиралась  проведать  внучку.  Я,  живя  с  ней  целый  месяц,  видела  её  урывками   рано  утром  и  поздно    вечером,  так  она  была  загружена  работой  и  поездками.
Вот  за  этот  месяц  я  этого  Олега  и  разглядела!  Никакой  он  не  музыкант  -   но     как  человек  музыкальный,  любительски   бренчит  на  пианино,  может  и  на  трубе  в  ресторане  в  оркестре   поиграть -  подработать.  Профессии  нет,  в  основном  содержали    его  влюблённые  женщины,  есть  от  первой  жены  ребёнок.  Работал, где  придётся,  бездельничал,  тусовался  по  пивнушкам,  очень  скучный  и  примитивный  мужик.  Как    моя  Ленка  могла  влюбиться  в  это  «чмо»?!  Гипноз  какой – то!   
  И  я  «влезла»!
   Как – то    Лена  была  на  курсах  в  Москве)  и  я  не  выдержала  - поехала  в  санаторий,  где  он,  якобы  от  чего – то  лечился,  узнать,  там  ли  он?  О  Данюшине  Олеге  там    даже  не  слыхали (  что  и  следовало  доказать!).   Когда  он  явился  перед  её  приездом  ко  мне  домой,  я  разразилась  короткой  обличительной  речью,  в  которой  заявила,  что  он  не  стоит  её  мизинца,  что  за  все  годы  нашей  дружбы  я  не  видела  её  такой  униженной,  и    я  это  ему  никогда  не  прощу,  и  приложу  все  силы,  чтобы  Лена  к  нему никогда  не  вернулась,  и  ему  не  поможет  даже  его  гипноз….    Он,  конечно,  обозвал  меня  дурой  и  ушёл,  хлопнув  дверью.  А  Лене,  когда  она  вернулась  из  Москвы, я    «раскрыла  глаза»  -  рассказала  про  «санаторий»,  про  грустную  Игорёшкину  морденю,  про  замученную  Татьяну,  про  гору  пелёнок,  про   пустой  холодильник…
И  Лена  поехала  домой  -  наводить  порядок.  Хотя  до  полного  «выздоровления»  было  ещё  далеко.  Впереди  было лето.
 

В  июне начались  благословенные  каникулы.  Я  купила  краску  и  побелку  для  стен  и   Лена  с  подругой  Машей (я  на  «подхвате»)  за  неделю   переклеили    у  меня  в  обеих   комнатах    обои,  побелили  кухню,  покрасили  окна  и  двери.  Я  перестирала  гардины,   помыла  окна,  всё  почистила,   пересушила  и  с  чистой  совестью  поехала  с  мальчишками  на  Верхнюю  крынку  -  село  недалеко  от  Донецка.  Там  ждали  нас   Лена  с  Игорем  и  с  его  приятелем  Лёней  Миркиным  и  Машиным  сыном  Женей.  Жили  в  пустой  школе  на  матрасах.  Мальчишки  спали  в  палатке. Обедали   в  сельской  столовой,   а  вечером  я  что – то  готовила,  купались  в  тёплой  речке,  покупали    парное  молоко  у  тёти  Фроси,  играли  в  футбол, ели  краснощёкие  сладкие   местные  яблоки,   ловили  раков,   вечером  жгли  на  берегу  костёр  и  пели  песни  под  гитару,  а  после  обеда,  когда  Денька,  наконец,  засыпал,  я  залазила  к  мальчишкам  в  палатку  и  читала  им   главу  из  « Шерлока  Холмса».     Через  неделю  Лена  уехала  в  Донецк ( - Как  там  Олег  один?!  Да  и  Татьяне  тяжело    с  малышкой. )  и  мы  ещё  дней  10   отдыхали  на  природе.  Помню,  мальчишки  меня  чуть  не  утопили.  Я  совершенно  не  умею  держаться  на  воде.     Ни  в  «Ястребке»,  ни  на  Азове,  ни  в  Зейском  бассейне -  никому  не  удавалось  научить  меня  плавать,  хотя  я  очень  старалась.  Ребята  так  горячо  меня   убеждали,  что  я  у  них  поплыву  прямо  сразу  сейчас,  что  я  взяла  с  них  клятву  быть  рядом,   храбро  спрыгнула  с  мостика…  и  сразу  пошла  ко  дну.  Ну,  они,  конечно,  сразу  меня  вытащили,  но  это  была  моя  последняя  попытка  научиться  плавать.   
Денька – Полперденчик   целыми  днями  в  одних  трусиках  бегал    за  Мишей  и,  боясь  сам  заходить  в  воду,  сидел  у  кромки  воды  и  лепил  куличики  из  песка.   Мишка  таскал  его  на  себе,  кувыркал  в  воздухе,  барахтался  на  траве,  купал  в  речке.  За  мной  Деня    ходил  с  горшком  и  садился  на  него  по  нужде  только  в  моём  присутствии.  Дни  стояли  не  жаркие,    тихие.  Пахло  полынью  и  нагретой  на  солнце  землёй,  с  фермы  ветерок   часто  доносил   то   запах     навоза,   то   молока,  то     мычанье  коров.    А  вечером  квакали  в  запруде  лягушки,  стрекотали  цикады,  затихало  село  и  от  реки  веяло  прохладой.


В     июле  Борис  снова  берёт   Мишу  в  поход  по  Кавказу.    Пришлось  срочно  шить  спальный  мешок  из  одеяла  и  старой  куртки,  искать  вибрамы,  брать  у  Юры  рюкзак  и  ледоруб,  штопать  свитер  и  тёплые  носки,   покупать  сухие  продукты  и,  наконец, счастливый  Михей  с ведром  абрикос – подарок  для  всей  компании -  был  посажен  в  назначенное  время  в   поезд,  в  котором  ехал  Борис  со  своей  группой  на  Кавказ  в  г. Нальчик.            
Я  отдала  Дениса  снова  в  ясли  и  пару  недель  поработала  до  обеда  на  овощной  базе  -  мыла  в  специальной   машине  огурцы,  сортировала,  засыпала  их  в  огромную  бочку  с  рассолом,  грузила  пустые  ящики,  чистила  чеснок,  тёрла  хрен,  засыпала  соль,  мыла  из  шланга  цементные  полы… заработала  45  руб.  -  зарплата  в  школе  ещё  когда будет! 
-  Де  Мика? -  удивлённо  спрашивал  у  меня  Денис,  заходя  в  Мишину  комнату,  и  смешно  разводил    в  стороны  ручки. 
 Я,  предупреждая  его  слёзы,  подставляю  свою  спину -    Мика  скоро  приедет  и  привезёт  тебе  большую  шишку  с  орешками.  А  сейчас  садись  «на  закорки»,  поедем  в  кухню,  готовить  вкусный  ужин.  Завтра гости  придут  -  маму  поздравлять. – Чух – чух – чух – чух!  Поехали! -
  Михей  вернулся  с  Кавказа  в  средине   августа.  Мы  с  Денисом  шли  домой  после  ясель  и  увидели  нашего  сына  и  брата  у  подъезда.  Он  опустил  рюкзак  на  землю  и  стоял  на  ступеньках  -  такой  большой,  сильный,  прожжённый  до  черноты  Кавказским  солнцем.  Крепкие    его  руки  хватают  и  подбрасывают  вверх  визжащего  от  восторга  Деньку. -  Деня,  братан,  расти  быстрей!  Будем  вместе  с тобой  в  горы  ходить! – Мамочка  моя!  Мамуля! -  Неожиданно    подхватывает  меня  на  руки  и  кружит  Мишка.  -  Я  покорил  этот  чёртов  Чингем! -   
  В  окна  выглядывают  соседи,  завистливо  глядя  на  нас,  а   я  испуганно  пытаюсь  вырваться  и  тихонько  шепчу -  Тьфу, тьфу,  не  сглазить! -  Счастье  нельзя  выпячивать  и  хвастать  им.  Оно  всегда  с  оглядкой.   Иначе    тускнеет  и  приводит  беду.

                ***

                флешка
Вечером  на  «мальчишник»  собираются  у  нас  на  кухне  Игорь,  Серёжа,  Олег,  Лёнис (Лёня  Миркин),  Рома,  Пашка.  После  «дранников   (оладьи   из  тёртой  картошки)   и  салата  из  помидор  и  огурцов,  мальчишки  идут  к  Мише  в  комнату  слушать  привезённый  с  Кавказа  новый  хит  - « Песня  «простого»  парня»
-  А  кто  я  есть? –
Простой  советский  парень,
Простой  советский  дипломат.
 И  800  рублей  оклад…
-  Мишку  заглушает  хохот  пяти    молодых  глоток.  Песня  по  тем  временам  диссидентская  и  на  сцене  или  на  улице  её  не  споёшь.  Живут эти  советские  миллионеры  (  позже   их  назовут   «новыми  русскими»)  где -  то  там,  за  высокими  заборами  с  охраной.  Мы  их  и  не  видели  никогда,  но  точно  знаем, что  они   есть  и  пусть  не  притворяются  «простыми»  -  мы знаем  им  цену! - 
-  А  что  я  ем?
А  ем  я  осетрину,
Простую  русскую еду.
Ловлю  её  в  своём  пруду…
-  снова  хохот,  но  Мишка  прорывается  сквозь  него  и  продолжает  исповедь   «простого»  русского  парня  -
-А  что  я  пью?
 -  а  пью  я  пару   рюмок
Простой  армянский  коньячок.
В  саду  имею  родничок…
  Мы     в  том  году  ещё   пели   с  ним  иногда    под  гитару     в  два  голоса  «Чёрный   ворон»,  "Трава  у  дома", «Пыль – дороги»,  песни  Окуджавы,  Высотского,  Макаревича…
В  девятый  класс  Мишка  идти  отказался  категорически.  Учителя  в  школе  ему  не  нравились(  кроме  «исторички»,  «англичанки»  и  «русачки»).  Если  начинать  девятый  класс  в  школе,  то  нужно  учиться  ещё  три  года,  чтобы  закончить  11 – класс.  Многие  ребята  из  его  класса   подали  заявление  в  разные  профессиональные  училища.  Мы  с  ним  тоже  поездили  по  городу,  поискали  и  остановились  на  строительном  училище  на классе  столяров – плотников..    Даже  если  это    и  не  станет  потом  его  профессией,  он   научится  молоток  в  руках  держать,  да  с  деревом  работать – ведь  без  отца  растёт!  Там  даже  какая – то  небольшая  стипендия  полагалась,  и  от  дома  всего 10 - 15  минут  на  трамвае.
      
                ***

  Снова  заболела  моя  тётя  Любочка!  Добрался  рак  до  груди.  Похудевшая,   бледная  после  операции   она   улыбалась    мне  навстречу   и,  смущаясь,  быстро  совала  в  руки  пакет  с  грязным  бельишком  с  просьбой  постирать,  «бо  рука   болит - нема  сылы!».  Всё,  что  я  ей  приносила,  она  тут  же  возвращала  мне  в  сумку,  добавив туда,   принесённые  кем – то  раннее  деликатесы  из  своей  тумбочки.  Через  неделю  она,   с  торчащей  на  дренаже  рукой  и  с  кулёчком  для  стока  жидкости  из  раны,   уже  готовая  к  правозащитным  действиям,  возглавила  группу  соседок  по  палате,  ходила  на  переговоры  к  главврачу,  требовать  выселения  из  палаты  вредной  и  храпящей  по  ночам  тётки,  установки  вентилятора  в  палате  и  вынесения  благодарности  няне    тёте  Тасе. 
Тётя  Люба   после  этой  операции   снова  сильно  поправилась, стала  немного  странная,  очень   говорлива,  многое  стала  забывать,  быстро  утомляться  и  с  рукой  мучилась  до   самой  смерти.   
Приезжал  проведать  мать  Серёжа  -  такой  высокий,  плечистый,  молодой  красавец  в  расцвете  сил,  совсем  взрослый  и  чужой.  Он  уже  тогда  водил  «Боинг» в  Европу  и  обратно   и   жил  с  семьёй  в   Киеве     незнакомой   привилегированной  жизнью  советской  лётной     элиты.  Говорил  со  мной,  мягко   улыбаясь,  «на  Вы»,  благодарил  за  маму,  спросил,  как  дети  и  как – то  быстро  улетел    домой  -  аж    до  следующей   семейной  трагедии  -  смерти  Александра  Аф.   в  91  году.
 


                ***               
 
В  осенние  каникулы  мы  (в  том  же  составе)  перевозили  мою  подругу  от  Олега  обратно  домой.  Довольный  этим долгожданным  событием  Игорь  вместе  с   Мишкой, похохатывая  грузили  в  машину   многострадальное  пианино,  диван  и  книжный  шкаф.   Олег  с  мамашей  делали  отчаянные  попытки  остановить  переселение,  караулили    Лену  в  разных  углах  квартиры  и  клялись  ей   «начать  новую  жизнь».  Но  Лена  уже  ВСЁ  решила.  Я  в  праздничном  настроении( наконец – то  этот  день  настал!),  по – хозяйски  ходила  по  полупустым  чужим   комнатам  и  собирала  мелкие  Ленкины  вещи – вот  знакомая  поварёшка  с  чёрной  ручкой – Это  наше?-  строго  спрашиваю  я  у  Ленки  и  не  дожидаясь  ответа,  бросаю  её  в  ящик.  -  Это  наше? -  снимаю  я  с  печки  кастрюльку  с  остатками  каши,  мою  её,  и  тоже  кладу  в  ящик.  -  За  мной  как  тень  начинает  ходить  мамаша  Олега.  Она    испуганными    глазами  провожает  вещи,  которые  я  складываю  в  ящик  и  пытается  хоть  что – то  отвоевать  у  этой  нахальной  подружки ( т.е.  меня),  которая  хочет  её,  несчастную,  ограбить.  - Это  наше! -  снимаю  я  со  стены  красивую  декоративную  тарелку – гравюру,  подаренную  Лене  её  тёткой  и  уверенно    кладу  в  ящик.   Старуха  хватает  гравюру  и,  прижимая  её  к  груди,  клянётся   что  это  подарок  её  любимого  сына.  Но   к  ней    подходит  Ленка  и  строгим,  учительским  голосом  объявляет  всё,  что  она  думает  об  «этой  семейке  аферистов  и   бездельников,  вымогателей,    обманщиков  и  непорядочных  людей…»  и  кладёт  дорогую  её  сердцу  гравюру  в  наш   ящик. 
 

                ***
                ГЛАВА  6



1985
Вот  той  осенью  и  появились  у  Миши   новые  приятели  (все  лет  на  5 – 6 старше) -  компания  Коли   Шевцова.               
Живёт  Коля   на  нашей  улице  в  «пятиэтажке»  сам  (мама  где – то  замужем).  Высокий,  чуть  сутулится,  с  хорошей  улыбкой  на  усатом  лице,  спокойный,   молчун,  но  в  их  компании  - лидер.    Отслужил  в  армии   (вспоминает  о  ней  с  омерзением),  работал  машинистом  на  электровозе,  но  через  пару  лет  при  «перестройке»  ( политическое  время  в  стране,  когда  Горбачёв  разрешил  частный  бизнес)  сразу  «перестроился»,   первый  в  посёлке  провёл  кабельное  телевидение  и  показывал  после    11часов  фильмы  по  заявкам  клиентов.  В  ту  осень  он  ещё  работал  на  ж\д  станции  и  собирал    ребят – единомышленников  в  группу  «Робинзоны».  Планы  были  грандиозные!  У  Коли  была  камера  и  группа  начала  снимать  любительский  худ. фильм    из  жизни  ковбоев.  Саша  Дворовенко (художник)  придумывал   и  делал  костюмы.  Я  даже,  помню,    шила  для  него  безрукавку  и  подшивала  джинсы  и  рубашку.  Генчик  -  странный  мальчик  лет  двадцати, (у  него  было  что – то  с  психикой),  такой  флегматичный  толстячок  -  писал  сценарий  и  расписывал  для  всех    роли.  Олег  Белый  -  самый  из  них  старший,  демобилизовался  (  с  такой – то  фамилией  и  в  Красной  армии!)  и  был  пока  в  «свободном  полёте»,  Игорь  Муратов  (тоже  демобилизованный)  серьёзный,  застенчивый,  имел  больную  маму  и  где – то  работал.  И,  наконец,  Андрей  Галкин -  чернявый  красавчик,  интеллектуал   в  тонких  очках . 
  Он  не  работает, не учится,  живёт  свободно,   для  себя,    любимого,  на  иждивении  у   матери,  циник  и  эгоист  «до  мозга  костей» -  все  его  фразы  начинаются  и  заканчиваются  с  - «Я». 
Вот,  пожалуй,  его  одного  из  всей  компании  я  «не  приняла»,  интуитивно  чувствуя  опасность,  неприязнь  и  …  ревность.  Если  Андрею  захотелось  в  5часов    утра  пофилософствовать  о  смысле  жизни  или  о  роли  женщины  в  судьбе  человека (мужчины),  он  без  предупреждения  подходил  к  нашим  окнам  и  свистел,  вызывая  младшего  друга  Мишу  на  разговор  во  двор  на  лавочку.    И  Мишка,  которого  так   трудно  было  поднять  утром  на  занятия,  вскакивал,  промывал  глаза  и,  не  глядя  в  мои  умоляющие  глаза,    молча   отодвигал  меня  на  пороге  и  бежал     к  старшему  другу  на  лавочку  внимать  циничный  бред  про  «сволочную,  бессмысленную»  жизнь,  про  то,    что  женщина  -  это  вообще  «исчадие  ада,  рожающая  в  муках  себе  подобных ( а  зачем???)»,  про  «ЭГО»  и  силу  его  влияния  на  мозг  и  психику,  про  «людей – зомби»  и  слушать  отрывки  из  его  гениальных    «философских   опусов»,  написанных  этой   ночью(  днём  он  отсыпался).
 Из  тихого,  ещё  спящего  двора  в  открытую  дверь  балкона  доносилось   каждое  его  слово  и  я -  таки  решаюсь  «влезть».  Вытираю  обидные  слёзы,  репетирую  первые  фразы  своей  обличительной  речи  и  выхожу  во  двор.  Мишка   смотрит  с испугом -  как  я  посмела  нарушить  такую  важную  и  умную  мужскую  беседу? -  Андрей  смотрит  насмешливо  и  с  любопытством -  интересно,  что  может  сказать  ему   эта  убогая,   замученная  этой  самой  жизнью  мамаша?  Чего  она  вообще  выползла  и  так  разволновалась?  -  Ну,  конечно,  после  первой  красивой  и  продуманной  мной  фразы  -  «Ты  пока  ещё  не  отплатил  матери  и    окружающим  тебя  людям  за  добро,  ты  не  сделал  вообще  ещё  НИЧЕГО  в  этой  жизни    и  ты  не  имеешь  права  судить  о  том,  чего  не  знаешь  и  не  можешь  чувствовать -  рожать  ли  женщине,  кого  ей  любить,  как  должен  относиться  к  жизни  мой  сын»…    я  от  волнения  комкаю  свою  продуманную  речь,  горячусь,  доказываю  и  он,  выждав  несколько  минут,  спокойно  и  хладнокровно,  на  глазах  у  Миши  «кладёт  меня  на  лопатки»,  добивая  уже  беспомощную и  побеждённую  в  нашем  споре  фразами  о  том,  что  «человек  рождён  не  по  собственной  воле  и  никому  ничего  не  должен»,  что  «у  меня  очень  умный  сын,  но  я  его  не  стою»  и  т. д…   
Высказавшись,  Андрей  встаёт  с  лавки  и  уходит,  свистом  призывая  Мишку  следовать  за  ним.  И  мой  сын,  как  собачка  на  поводке,  даже    не  взглянув  на  меня,  следует  за  своим  кумиром. 
Ну,  конечно  я  понимала,  что  у  Миши  переломный  возраст,  что  он  растёт  без  отца,  а  тут  его,  как  равного  приняли   такие  умные  и  взрослые  ребята.  Конечно   я  со  своими  «низменными»,  житейскими  проблемами  и  мечтами  поблекла  на  фоне  «Робинзонов»,   но  я  бы  вот  так,  на  свист,  при  униженной  матери  не  пошла  бы  НИ  ЗА   КЕМ!  НИКОГДА!
 

                ***

У  Коли  появилась  любимая  девушка  Лена,  и  ребята    теперь  стали     собираться  у  Миши  в  комнате.  Я  ставила  на  стол  в кухне  тарелку  с  квашенной  капустой,  делала    оладушки  или  гренки.    Хлеб  в  то время  был  дешёвый.  Я  резала  буханку  на  много  кусочков   и  жарила  их,  посолив  и  обмакнув  в  яйцо  с  молоком.  Ребята  за  вечер  с   удовольствием  съедали  это  лакомство,  пили  чай,    играли  на  гитаре,  спорили,  о  чём – то  говорили,  смеялись,  чуть  приглушая  звук  после  9 часов  и  прощаясь  и  благодаря,  расходились  по  домам.  Когда  с  ними  приходил  Галкин,  я  сразу  «потухала»  и  демонстративно  ничего  не  готовила.    Видя  мою  неприязнь, он  здоровался  со  мной    подчёркнуто    любезно  и,  увидев  пустой  стол  в  кухне,  мог  запросто  открыть  холодильник  и  съесть,  не  спрашивая,  что  ему  приглянулось.  Этого  не  позволяли  себе  даже  Лена  с  Валюхой.      


По  примеру  Коли  у  Мишки  скоро  тоже  появилась  девчонка  -  Наташка  Богданова  из  дома  напротив -  беленькая,  простенькая,  на  год  младше  Миши.  Я  сразу  же  с  ней   подружилась,  получив,  таким  образом,  сообщницу  и  «своего»  человека  в  Колиной  компании.  Она  забегала  ко  мне  узнать,  где  Миша.    Я  ей  рассказывала  разные  случаи  из  нашей  с  ним  жизни,  а  она  мне    всё,   что  знала  о  «Робинзонах»,  о  том,  что  было  в  субботу    на  репетиции   и    как  вчера  у  Миши  в   комнате  Галкин  возмущался -   почему  Миша  разрешает  вам,  Светлана  Георгиевна,   держать  свои  вещи  в  его  шкафу  и  заходить  в    комнату,  когда его  нет?  Даже  Коля  был  с  ним  не  согласен,  честное  слово!    -  Наташка  смотрит  на  меня  сочувственно  и  просит -  когда  Миша  придёт,  поставьте  лампу  на  окно,  чтоб  я  знала.  Ладно?!»
Конечно  я,  мучаясь  от  ревности  и  беспомощности,  побегала,  чтобы  что – то  узнать  о  Галкине.    В  школе  (по  секрету)  говорила  с  учителями,   у  которых  он  учился  10    лет -  Циник,  бездельник  и  хам  - дружно  сообщили  училки. -  Не  давайте  сыну  с  ним  дружить!    -  хором  убеждали  знакомые  мамы  его  сверстников (Как  будто  он  у  меня  спрашивает?).   У  нашего  школьного  завхоза  Лидии  Ивановны -  его  соседки  по  площадке  я   узнала  про  капризы  и  истерики  в  его  детстве  и  громкие  ссоры  его  с  матерью  и  даже  как -  то  разыскала  в  городе    Пункт    сдачи  донорской  крови,  где  работала  его  мать.  Но  той  не  оказалось  на  работе (может  быть    к  счастью -  нужен  ли  был  ей  этот  разговор -  не  знаю!).  И  чем  больше  узнавала  о  нём  негатива,  тем  больше  чувствовала  свою  беспомощность  и понимала,  что  пришла  беда  и  надолго.
 Однажды,  когда  он  зачастил  к  нам,  дождалась,  когда  он  выйдет  из  туалета  и  мы  с  ним  одни  в  коридоре,  подошла  вплотную  и,  глядя  в  насмешливые,    холодные  глаза,  изо  всех  сил  сдерживая  слёзы,  тихо  бросила  ему  в  лицо  заготовленную  фразу -  Я  тебя  ненавижу и  прошу  больше  не  приходить  ко  мне  в  дом! -  .  Он  спокойно  застегнул  ширинку,  улыбнулся  и  как  всегда  «положил  на  лопатки»  -  Вы  Светлана  Георгиевна,  успокойтесь,  я  прихожу  не  к  вам,  а  к  Мише  и  буду  это  делать,  пока  он  захочет,  -  и  пошёл  в  комнату  Миши.   
Перед  сном,   уже  после  ухода  Галкина,  Миша  зашёл  ко  мне  в  комнату  и  ледяным  тоном  объявил -    «если   ты    ненавидишь   моего    лучшего  друга  Андрея,   я   ухожу     из  дома  и  ты  мне   больше   не  мать!»  и  исчез  на  два   дня.   Наташка  по  секрету   сообщила,  что  он  ночует  в  «офисе»  и  я,  уложив  Деньку,   ходила   туда,  прислушивалась  к  тишине  за  дверью,  подкараулив     Колю  на  улице,  просила  его  поговорить с   Мишей,  повлиять  на  него.  С  Колей  у нас  как  раз  были  нормальные  отношения,  он  меня  всегда  старался  успокоить,  говорил,  что  Андрей  «не  подарок»,  но  он  не  такой  ужасный,  как  мне  кажется,  и     Миша  сам  всё  поймёт  -  нужно  подождать.   У  Робинзонов  сломалась  камера  и  они    стали   заниматься   музыкой  в  своём  «офисе»  у  Коли  дома.   

                ***

                В  училище  Мишу  выбрали  комсоргом  группы,  чему  он  был  совсем  не  рад,  отмахивался  от  шуточек  «Робинзонов»  по  этому  поводу,  совсем  мало  стал  помогать  мне  по  дому,  замкнулся,  ничего  не  рассказывал  про  учёбу  и  я  поехала  в  училище  «на  разведку».  В  училище  узнала  много  про  него  интересного  -  «на   фоне  всеобщего  хамства  и  грубости    пятнадцатилетних  оболтусов - Миша  Коломиец  образцовый  ученик  -   уроки  вести  не  мешает,   не  курит,  не  пьёт,  не  колется,  топор  в  столярной  мастерской  по  цеху  не  бросает. А  молодой  серьёзный  учитель  химии  Виктор  Романович  горячо  жал  мне  руку  и  с  восхищением  рассказывал,  что  Миша  дал  ему  почитать  свои  стихи.  И  хотя  стихи  «никакие»,  но  сам  факт     в  училище  редчайший!... Мишина  классная - женщина  моих  лет,  уставшая  и  некрасивая  тоже сначала  похвалила  Мишу  за  то,  что  посещает  занятия  и  не  хамит,  и  уже  прощаясь,  вдруг  отчаянно  глядя  мне   в  глаза,  тихо  сказала  -  А  вы  знаете,  ваш  сын  жестокий  мальчик.  Вы  с  этим  ещё  столкнётесь.  Хотя  может  быть  и  перерастёт.  -  И  я,  слепая  идиотка,  даже  не  стала  её  в  этом  переубеждать,  так  была  абсолютно  уверена  в  том,  что  уж  я - то  знаю,  какой  мой  мальчик  добрый,  благородный,  как  мы  друг  друга  любим  и  понимаем!...
 

   Под  новый   год  Лена  поехала   в …Крым  в   г. Туапсе  по  «горящей»  путёвке  и   мы  встретили    Новый  1986   год   без  неё,  с Валюхой.  Та    снова  приезжала  по  субботам   (иногда  с  Виталькой)   с  ночёвкой  со  своей   неизменной  клеёнчатой  сумкой.   
Миша  купил  и провёл   к  Наташке  переговорное  устройство  (типа  телефон),  пришли  новогодние  посылочки  от  любимых  тётей  из  Киева  и  из  Львова.    В  школе  шумела,  училась,  играла  моя  «продлёнка»  (я  ещё  проводила  все  праздники,  должна  была  присутствовать  на  педсоветах  и  политинформациях) ,   и  в  5 - 6 часов  вечера    бежала  через  уже  тёмный  холодный  сквер  в  ясли,  где  вскакивал  с  коврика  мой  кудрявый  малыш  и,  роняя  игрушки,  бежал  в  мои  объятья  -  Мама,  я  плакал,  пойдём  домой  к  Мике!»      
 
                ***               
1986
Весной    медицинская   комиссия,  проверяя  в  училище  мальчишек  - будущих  призывников  направила  Мишу  на  операцию  по  поводу   паховой  грыжи.   Она  частенько  беспокоила  его, натирала,  побаливала…Сначала  мы  пошли  с  ним  на  приём  к  урологу.  В  кабинете   за  шторкой     сидели  несколько  ребят  и  девчонок  из   Донецкого     мед. училища.  Пожилой  доктор – уролог  посмотрел  Мишу  и  стал  осторожно  его  упрашивать  побыть  несколько  минут  в  качестве  наглядного  пособия  «паховой   грыжи»  для  студентов.  Нужно  было  лечь  на  кушетку  и,  сняв  штаны,    продемонстрировать  им   эту  его  болячку. -  Миша,  тебя  никто  не  будет  видеть.  Ты  спрячешь  лицо  под  моей  шапочкой! -   почти  умолял  доктор.
Мы  молча  переглядывались  с  Мишкой  и,     понимая  как  ему  трудно  на  это  решиться ( ведь  всего  15 лет!),  я   не  настаивала.  Но  мой  замечательный  сын  всё  же  решился  на  этот  подвиг.  Лёг  на  кушетку  с  закрытым  лицом.  Студенты  вышли  из – за  шторки  и,  склонившись  над  распятым  Мишей   слушали,    что   объяснял    им  доктор.  Я  сидела  на  стуле,  как  приклеенная,  с  влажными  от  волнения  ладонями  и  про  себя  умоляла  доктора,  чтобы  это  поскорее  закончилось.  Я  так  была  потрясена    поступком  Миши,  что  выйдя  из  кабинета,  вынула  из  сумочки  5  рублей (всё,  что  было)  и  отдала  своему  мужественному  сыну  на  мороженое.
Ему  еще  этот  же   доктор  сделал  операцию  по  вправлению  грыжи,  и  Михей  лежал  целых  5  дней   в  больнице,  навещаемый,  друзьями,  тётей  Любой,  папой  и  бабушкой  Соней.  Мне  через   пару  дней  разрешили  вывести  его  погулять.  Новость  Мишке  понравилась,  и  он  умирающим  голосом  попросил  меня  взять  его  правую  ногу  и  спустить  с  кровати  на  пол.  Потом  с  величайшей  осторожностью  я  проделала  то  же  самое  с  его  левой  ногой.  Вставали  мы,   сдерживая  стоны (я  от  сочувствия)  и  на  лавку  во  дворе  садились  в  несколько  этапов. Наконец  я  вытерла  лоб  и  уже  хотела  предложить  Мишке  стакан  воды,  чтобы  восстановить  силы,  как  вдруг   на  нашу    лавочку  присела  беленькая  девочка  лет  15 –ти  с  гипсовой  повязкой  на  шее.  -  Ма, всё  ништяк!  Ну  ты  иди  домой,  а  мы  с  Олей  пообщаемся  -  бодрым  голосом  скомандовал  мой  выздоравливающий  сын.   -  и  я  поняла – выздоровление  идёт  «на  полную  катушку».  Живём  дальше!         

                ***
Недавно   прочла,  что  каждый  человек  похож  на  кого– то  из  мира  вещей  или  животных. Мне  ужасно  понравилась  эта  игра!  Теперь  разговаривая  с  кем – то,  наблюдая, слушая,  часто  ловлю  себя  на  мысли -  маленький  Мишка  был  похож  на  неуклюжего  медвежонка,  Денис – шустрый  зайка,  Валюха – заброшенная  собака,  Ленка  - из  породы  кошачьих,  скорее  львица) ,  Генчик – сундучок,  Витя – ворон,  Юрка – павлин, соседка  Вера – сорока, Лариска (из Зеи) – кошка,  гуляющая  сама  по  себе,  Юля  из  моего  класса – яркая  птичка.  А  я
                Белка.


На  белку  рыжую  гляжу,
На  хвост пушистый.
Себе  я белкою  кажусь
Пугливой,  быстрой.
   Я так  же  прячусь  от  врагов 
   в  дупло  родное.
   Сидят  и  ждут  моих  шагов
   бельчаток  двое.
На  зиму  ягод  припасла,
Грибы  сушила.
В  дупло  листочки  нанесла.
Чтоб  мягко  было.
    А  если  затрещит  мороз,
    Метель  завоет,
    Я  распушу  свой  рыжий  хвост 
    Бельчат  укрою.
Кручусь  я  белкой  целый  день
С  утра  до ночи.
Всегда  одна.  Кому  не  лень
Обидеть  хочет.
    Охотник  целит  мне  в  глаза.
    Всё  ближе,  ближе.
    И  упаду  к  его  ногам
    Комочком  рыжим.
Но  если  тихо  он  на  снег
Ружьё  уронит.
Доверчиво  беру  орех
С  его  ладони.
               

                ***               

Есть  люди,  которых  я  мысленно  объединила  в  "стаю".  Они  живут  в  разных  местах  и  чаще  всего  незнакомы  друг  с  другом,  но  я  всегда  их  чувствую  по   непорядочности,    по  готовности  немедленно  поверить  в  сплетню,  по  ненадёжности,  скуке,   часто  по  интеллектуальной  пустоте,  злобности  и  хамству.     В  моём  воображении   все  они    как  бы  объединены     в  некую  группу(разновидность)  опасных  и  абсолютно  чуждых  мне  людей.  В  жизни  мне  приходилось   часто  сталкиваться  с  ними.  У  нас  ведь  одно  с  ними   воздушное   пространство  на  планете.   Но  бывает,  что  я  не  сразу   понимаю,  кто  передо  мной.  Трачу   своё  время   на  общение  с  ними,     верю  их   улыбкам,   красивым  речам,  заверениям,  иногда  их  образованности  и  хорошему  ко  мне   отношению,  пока  не  получаю  болезненный  щелчок  или  плевок   в  душу.  Тогда,    не  вступая  с  ними  в  спор - нам  всё  равно  никогда  не  понять  друг  друга, -  быстро  ухожу  с  опасного  места,    и  стараюсь  побыстрее  их  забыть.   Иногда  получается,  а  порой  долго  "зализываю  раны".
В    школе   появилась  у меня  ещё  одна  приятельница  -  Раиса  Сергеевна.  Она  лет  на  10  старше  меня,  очень  общительная,  любопытная,  но  женщина  с  «хитрецой»,  и   с  «потрёпанными  нервами  из – за  этой   сволочной  жизни»...  Этой  фразой  она всегда  оправдывала  свои  перепады  настроения,  ссоры  с  дочкой,  неудачи  в  жизни.  Она  жила  там  же  на  посёлке  в  старой  хате  с  дочкой  и  внучкой  Настей.  Дом  сырой,  неухоженный,  сад  запущен,  а  на  месте  огорода  бурьян    -  «никак  руки  не  доходят,  бо  некогда!»    Внучка  умница  и  тихоня  -  их  с  дочкой  надежда  и  гордость.  Мы  с  Раисой  часто  заходили  в  гости  друг  к  другу,    я  что – то  подшивала  для  Насти,  Раиса  всегда  угощала  фруктами  со  своего  сада,  мы   хорошо  с  ней   общались,  но  в  личные  свои  дела  я  её  не  пускала -  что -  то  настораживало.  Я  несколько  раз  ловила  её  на  вранье,  потрясённо  отшатываясь  от  этой  женщины,  а  она  как  ни  в  чём  не  бывало  снова  подходила  ко  мне  и  затевала  разговор. Она  была  из  "стаи".
   А  вот  с  Таней  я  была  более  откровенна  и  та  отвечала   мне   взаимностью  -  часто  прибегала  ко  мне  домой,  рассказывала   свои  сердечные  тайны,   про     летние   путешествия  (она  заядлая  туристка),  про  друзей,  про  маму – папу,  мы  часто  спорили  с  ней   о    книгах  и  фильмах,  о  людях  и  событиях. 


Однажды  мы  с  Раисой    поехали  за  чем – то  в  город  и  на  улице  неожиданно   встретили  тётю  Аню   Тарасову.  Она   вела  за  ручку  маленького  внука  и,   увидев  меня,   очень    обрадовалась.  Мы  засыпали  друг  друга  вопросами  -  вкратце   о  событиях,  о  переменах  в  жизни,    о  моей  любимице  -   её  дочке   Леночке  -  она  уже  мама  двух  детей,   и  перешли,  наконец,  к  главному.    Тётя  Аня,     не  стесняясь  незнакомой  ей  Раисы,  прямо  глядя  мне  в  глаза,   дружески    улыбаясь,   вдруг  «сшибает»  меня   вопросом -  А  как  твой  младший   мальчик?  Скажи  мне,  кто  его  отец? – И  пока  я  мнусь  и  моргаю  глазами   от  изумления,  она  «добивает»  меня   -  Да  ты,  наверное,   и  САМА     НЕ   ЗНАЕШЬ    КТО! -          
Потом    с  Леной,    с  Валюхой   да  и  я  сама    мучительно   размышляла  над  этой  её    убийственной  фразой.  Ведь  она  не  чужой  человек,     много  лет  проживший  со  мной  в  одной  квартире,  да  и  женщина  не  злая,  добра  ко  мне,  не  глупая!
  Значит  она  тоже  из  «стаи»,  и  я  её  совсем  не  знаю?!
Уже   много  лет  спустя,   перед  моим  отъездом  в  Израиль  я  снова  встретилась  с  ней  в  каком – то  магазине.   Она  сама  подошла  ко  мне  и  я,  решившись  «поставить  точку»  в  том,  мучавшем  меня  вопросе,  поздоровалась  и    сразу  спросила  -  Тётя  Аня,  как  вы  могли    тогда  сказать  мне  эти  слова? -  и  она  неожиданно  замявшись,   стала  извиняться  и  объяснять,  что  когда  я  жила  в  «Донгипрошахтовском»   доме  на  ул.  Ватутина,  шла  обо  мне  дурная  слава.  Жила  я  без  мужа,  ходили  ко  мне  много  гостей    и   мужчины   по  одиночке  среди  них  мелькали (  Юра,  Алеша  Ф.  приходил  шкаф  переделывать,  Боря   всегда  нас  с  Мишей  проведывал,  Андрей -  москвич  как – то  на  2  дня  приезжал,  Павлик  несколько  раз  Ленку  искал,  Витя  пару  раз  был,  а   потом  Валик   зачастил). Ходили  разговоры,  что  даже  машины  моих  «клиентов»  часто  стояли  во  дворе,  что  женщина  я  легкомысленная,  а  значит  «неразборчивая»  и   мой  срочный  переезд  и  беременность  неизвестно  от кого -  подтверждение   этой  моей  аморальной  жизни. 
Но  тётя  Аня  теперь  не  верит  этим  старым  сплетням  и  просит  у  меня  прощения. 

                ГЛАВА  7
флешка

Перед  майскими  праздниками    в  Чернобыле  случилась  катастрофа  на  атомной  АЭС.   Объявили  об  этом  по  телевизору  в   новостях   как – то  вскользь  -  сначала   никто  и  не  понял,  что  случилась  самая   страшная  авария  20 – го     века.  Даже  сами   пострадавшие -  работники  АЭС  и  жители  Припяти  не  сразу  узнали,  масштаб   происшедшего.   Во  избежание  паники   среди  населения,  не  было,  оказывается,  приказа  «сверху»  о  немедленной  эвакуации  работников  и  жителей  городка.  Но  через  несколько  дней   весь  мир  заговорил  об  этом    – ежедневно  передавали  сводки  с  места  аварии -  сколько  погибших,   какие  ожидаются  последствия,  над  какой  страной  пролетело  заражённое   облако. По  радио  и  по  телевизору    выступали  учёные,  врачи,  «ликвидаторы»   и  политики  всех  стран - предупреждали,  разъясняли,  предсказывали …    Молодой  город  Припять -  весь  из  пяти -  семиэтажных  домов,  весь  в  цветах и  садах,   на  берегу  чистой,  рыбной  речки,  окружённый  лесами,   полными  грибов,  ягод,  птиц  и  зверей,  тот  самый,  в  который  я  когда – то   чуть  было  не  переехала  строить  новую  жизнь,  после  этого   страшного  взрыва  стал  мёртвым  городом.  Я     с  ужасом  рассматривала  на  телеэкране  пустые,  без  единого  человека  дворы,  дома  с  мёртвыми  окнами,  безлюдные  школы,  детские  площадки,  сады,  стадионы,  улицы,  пустой   песчаный   пляж  на  берегу  реки…    И  лес  стоял  угрюмый  и  страшный.  Как  в  фильме  ужасов  о  всемирной  катастрофе. Стали  эвакуировать  жителей  Киева  из  районов,  близких  к   Припяти.  Тётя  Нина   прислала  телеграмму  с  просьбой  разрешить  ей  приехать на  месяц.    Она    прошла   проверку  и   санобработку  на   специальном  пункте  в  Киеве  (учёные  объясняли,  что  облучённый  человек  может  заразить  людей,  рядом  живущих) и  приехала  к  нам  чуть  переждать  «этот  кошмар».   Вечером  за  ужином  с  серьёзным  печальным  лицом  она   рассказывала  нам,  как    вечером  с  ужасом  смотрела  из  своего  окна  на  пятом  этаже   на  огромную  колонну  людей,  идущую    от  церкви                по   шоссе  на   вокзал,  чтобы  эвакуироваться  на  летние  месяцы,  пока  правительство  решит,  что  делать  дальше. Люди  шли,   негромко  переговариваясь,  с  узлами  и  колясками,  и  с  двух  сторон  освещая     фонариками,  сопровождал  их   милицейский  конвой.   -  Это  было  как  в  страшном  сне  о  войне  -   тихо  рассказывает  тётя  Нина.  -  Ночь,  толпа  беженцев,  конвой  с  фонарями  и  страх…
С  Мишей  она   разговаривала  осторожно  и  доброжелательно,  и  с  вопросами  «про  жизнь»  не  приставала.  Если  он  заходил  с  кем – то  из  его  приятелей,  сразу  уходила  ко  мне,  освобождая  им     комнату.   Мишка  на  этот  раз    вёл  себя  вполне  нормально,  не  злился  без  причины,  музыку  громко  не  включал,  приходил  после  училиша,  ел  и  уходил  к  ребятам.  Мы  с  ней  хорошо  подружились  тогда.  Ходили  за  Денисом  в  д\садик,  гуляли  в  нашем  поселковом  парке  и  ели  мороженое.  Он  тогда  переживал  лёгкое  возрождение  -  открылось  Кафе – мороженое,  почистили  главную  аллею,  поставили  на  ней  тумбы  для  мусора  и  посадили  цветы.  Вечером  дома  меня  всегда  ждал  приготовленный   ужин,    порядок  в  комнатах  и   поглаженное  бельё,  а  перед  сном,  уложив  Деню,  я  заходила  к  ней  в  комнату  и  просила -  Тётя  Ниночка,  ну  расскажите  про  свою  жизнь,  У  вас  так  интересно  получается!  -  Тётя  Нина  лежала  уже  в  постели   и  читала  какую – нибудь  книжку.  Сначала  она  смущённо  отмахивалась,  но потом  отодвигалась  к  стенке,  давая  мне  место  на  кровати,  и  задумчиво  помолчав  с  минутку,   начинала    -  Значит  так,    в  42 – ом  году    в  эмиграции  оказалась  я  в   одном    казахском    городе.  Сначала  мыла  полы  в  местной  «пожарке»,   но  хлеба   было  мало,  а  сил  ещё  меньше  и  меня  перебросили  на  каланчу.   Такая  высокая   деревянная   «дура»,  со  ступеньками      с  которой   дежурные  круглосуточно  наблюдали  -  нет  ли  где  вспышки  огня  или  дыма.    Сторож  днём  отсыпался  в  каптёрке,  а  тулуп,    валенки    мне  отдавал.  Я   влезала  в  эти  одёжки,  подвязывалась  толстой  верёвкой,  совала  в  карман  сухари  и  лезла  на  каланчу.   На  голову  под  тёплый  платок  напяливала  пожарную  каску,  а  на  руки  надевала папины  милицейские  перчатки.  Тогда  после  ареста  родителей  их  никто  не  захотел  покупать  и  я   таскала   их  повсюду  с  собой  в  чемодане.  Так  и  стояла  на  каланче  все  три  часа    в  огромном  тулупе,  в  белых  перчатках,    в  пожарной  каске   на  голове  и    со  свистком,   висящим  на  верёвочке  на   груди.  Та  ещё  была  картинка!!!     Морозы  там  под  40* и  в  одно  из  дежурств  я  бы  обязательно  замёрзла,  если  бы  меня  не    однажды  один   казах  начальник  пожарной  команды.  Вернее,  он  сначала  увидел  задубевшее  от   холода    пугало  в  пожарной  каске  и  в  тулупе.    Но   возле  печки  из  него  как  из  кокона   вылезла   худющая   и   бледная   я.   Казах  обошёл  вокруг  меня ,   причмокнул  губами  и  восхищённо  сказал -  какой  красивый  девушка,  однако! -  Он  накормил  меня  тушёнкой  и  сразу  решил  жениться. В  том,  что  я  обрадуюсь  его  предложению,  он  не  сомневался,  но  ВСЕ  отношения  с  девушкой  по  местным  обычаям   нужно  начинать   со  знакомства  с  родителями.  И  мы  поехали   на  смотрины   на  лошадях      в  какой – то  аул   к  нему  домой. -  Как!  И  вы  были  согласны  стать    его  женой?!  -  прерываю  я   её  рассказ  на  самом  интересном  месте.    Тётя  Нина  косит  на  меня  хитрым  глазом  и   говорит -  Светка,  не  беги  вперёд  паровоза!  Я  не  была  согласна -  я  была  голодная  и  любопытная,  А  он  лепёшки  с  чаем  обещал.  Ну,  слушай  дальше.  В  большой  юрте  нас  посадили  на  пол  на  подушки,  а  на  низком  столе  перед  нами  горячие  лепёшки  из  тёмной  муки.  Чай  разливают    молодая   узбечка.  -  Моя  жена. -  гордо  так  сообщает  мне  жених.     Я  беру  лепёшку,  чаем  из  пиалы  запиваю,  спасибо  говорю.  Третью  пиалу  выпила  и  чувствую,  что  больше  не  могу.  Только  её  отодвинула  -  мне  сразу  же  её  чаем  наполнили.  - Ты,  Нина,  пей,    кушай  лепёшка.  Ты  сильно  худой!  «Нет» -  не  говори! –
После  четвёртой  пиалы    решила   твёрдо  скажу -  Нет  -  и  отодвинула   её  на   средину  стола.  Её  тут же  наполнили  чаем  и  пододвинули  ко  мне.  Я поняла,  что  она  уже  просто  не  поместиться  во  мне,  а  не  пить  нельзя  -  смертельно  обижу  хозяев.    После  неё  чай  стал  выливаться  у  меня   из  глаз  слезами. Тут  мой  жених  шепчет  мне  на  ушко  -  Нина,   не  хочешь  пить  чай? Пачему  такой  глупый?!    Поставь  пиалу   вверх  дном  - это  значит  «нет».-  Я  потом  у  него  спросила  -  зачем  ему  такая  жена?  Не  умею  ничего.  Обычаев  не  знаю?.-  а  он  мне  ответил,  что  я  такая  красивая,  что  он  решил  смешать   казахскую  и  еврейскую  кровь  и  посмотреть  что  получиться.  Дикий  народ!  -  вздыхает  она  грустно  и   уже  строго  говорит -  Всё!  На  сегодня  хватит! Завтра   тебе  на  работу.  Спокойной  ночи!- 
С  Денисом  у  них  была  взаимная  любовь.  Она   привезла  ему  в  подарок  несколько  детских  книжек  с  хорошими  иллюстрациями  и  куклу  Пусю  -  лохматый  зверёк  с  весёлой  человечьей  мордашкой -  Деня   не  расставался  с  ним  до  самой    школы,  читала  ему  сказки,  много  с  ним  разговаривала  «на  полном  серьёзе».  По  выходным  часто   приезжала  Ленка,  иногда  с  Игорем,  я  готовила  что -  нибудь  вкусное    и  был  в  моём  доме  семейный  праздник.  Уезжая,  тётя  Нина  снова  спрятала  сюрпризом  для  меня  «денежку»  в  одну  из  книг  и,  прощаясь,    шепнула  мне  на  ушко,  -  А  ты  молодец!  Мальчишки  у  тебя  замечательные!  Спасибо,  что  не  побоялась  меня  приютить! Ищи  сюрприз!» -



               
                ГЛАВА  8

  В  моём  первом  классе  18  учеников.  Им  по   6  лет.  Я  ещё  в  августе  сама  их  собрала,  ходила  по  домам,   агитируя,  уговаривая,  убеждая  родителей,  что  во  всём  мире  дети  начинают  учиться  в  школе  с  шести  лет  и  вот,  наконец  и  наше   народное  образование    решилось  на  этот  эксперимент…  Дети  будут  обедать в  школе  и  спать  час  после  обеда,  нужно  принести  любимую  игрушку,  подушку,  пижаму…  В  школу  завезли  удобные  кровати,  коврики,  одеяла,  конструкторы, учебники,   спортинвентарь, буквари…,  выделили  нам  свободный  класс  и  я  начала  работать  с  шестилетками  по  новой  программе. 
Первые  месяцы,  пока  мы  с  детьми  привыкали  друг  к  другу,  я   пропадала  в школе  с  утра  до  вечера.  По  очереди  посещала  их  на  дому,  придумывала  учебные  ролевые  игры,  карточки  и  таблицы,   ставила  парты  амфитеатром,  готовила  праздники  и  классные  часы  с  обсуждением  прошедшей  недели, разбирала  их  конфликты  и  награждала   шоколадными  медалями.  К  празднику  8  Марта  вырастила  на подоконнике  цветы  ландыша  и  вся  школа  ходила  к  нам  в  класс  его  нюхать,  заводила  в  классе  аквариум  с  рыбками,  канарейку  и  крысу  Лариску – но  через  день  срочно  её  переименовали   ( О,  ужас! ведь  так  же  звали  нашу  директрису!)  в  Анфиску.  Короче,  развернула  такую  кипучую  деятельность,  что  не   заметила,  как  пролетел  год.

                ***

Ещё  осенью,  «внепланово»  в  Донецке  появился  Борис,  позвонил  мне   в  школу  и  пришёл  вечером  в  гости  для  серьёзного  разговора.  Тяжело  заболела  Софья  Зиновьевна -  сломала  шейку  бедра.  Сначала  она  лежала  в  больнице, потом  ещё  в  гипсе    пролежала  месяц  у  Ани  дома  и  вот  теперь  сняли  гипс,  Аня  простудилась,  а  домой  на  б. Пушкина  нельзя  -  там   в  одной  комнате  двое  малых  мальчишек,  теснота  и  куча  проблем.  -  Ты   можешь  взять  маму  к  себе  до  ноября?  Она  уже  ходит  понемногу.  Юра  с  семьёй   получает  комнату  в  общежитии  в  Селидово  и  мама  вернётся  домой. Я  буду  тебе  очень  благодарен. -  Боря  смотрит  на  меня  с  надеждой,  и  я,  предупреждая  его  извинения  и  предложения  заплатить,  быстро  соглашаюсь.
Михей  без  возражений  переселяется  в  мою  комнату  на  раскладушку  и  Юра  с   Борисом    привозят  мать    к  нам  с  узлом  белья  и  сумкой  с  продуктами.
Я    той  осенью  пропадала  в  школе  с  семи  утра  до  3 – 4 часов,  стараясь  проверять  тетради  и  писать  поурочные  планы  в  школе.
Софья  Зиновьевна  тихо  жила  за  дверью  Мишиной  комнаты  и  я,  придя  домой,    стучалась  к  ней,  чтобы  узнать -  поела  ли  она,  не  нужно  ли  чего?  Она  обычно  что – то  читала  или  вышивала   очередную  «долгоиграющую»  салфетку  кому – то  в  подарок,  смущённо  отказывалась  от   помощи,  спрашивала  про  Мишу,  про  школу…  Вечером,    стуча  по  полу  палочкой,  приходила  к  нам  в  комнату  посмотреть  телевизор.   В  субботу,  посадив  её  на  табуретку  прямо  в  ванне,  я  помогала  ей  выкупаться,  а  Миша   относил    в  комнату.  Денька    быстро  привык  к  её  присутствию  и,  если я  не  уследила,  бежал  к  ней  в  комнату  и  просил  почитать  «Казку».   -  Света,  не  гони  малыша!  Мне  не  тяжело  ему   почитать!  -  басила  она  из  комнаты   и  читала ему  своим  низким  голосом  детские  книжки,  что – то  рассказывала…         
Через  месяц  приехал  Юра  и  на  такси  отвёз  Мусика  домой  в   освободившуюся  квартиру  -  он  теперь  с  семьёй  жил  в  посёлке  Селидово.  Но  на  этом  наше  с  ней   общение  не  закончилось.
Она  попросила   меня  заходить  к  ней  хотя  бы   раз  в  неделю, потому  что  теперь    оставалась   в  доме  одна  целых  6  дней. Аня  всё  время  болела  мигренями,  а    взрослые    внучки   жили  какой – то  своей  жизнью.  Я  их  за  эти  пару  лет  так  ни  разу  и  не  видела. Юра  приезжал  с  ночёвкой  с  пятницы  на  субботу.  Убирал  в  доме,  занимался   музыкой,  своими  делами   и,  купив  матери   курицу  и  хлеб,  уезжал  к  семье  в  Селидово  до  следующей  пятницы.
И  я  стала  ездить  к  ней  в    среду   после  работы  к  4-м  часам.  В  эти  дни  Миша  забирал  Дениса  из  д\сада,  кормил  его  ряженкой  или  молоком  с  булкой  и   в  9  часов     укладывал  спать.   Потом  он   с  облегчением  «сдавал  мне  смену»  и     уходил  к  приятелям.  Если  я  приходила,  и    малыш  ещё  не  спал,  мыла  его,  готовила  что – нибудь  «горячее»  на  завтра  и  в  11  часов,  добравшись  до  кровати,  «вырубалась»,  как  говорил  Мишка.     Я  была  так  плотно  занята  делами  тогда -  1  класс  в  школе,  Денис,  магазины,  кухня,  Софья  Зиновьевна,  что   выяснять  отношения  с  Мишей  по  поводу  учёбы  в  училище  не  было  сил  и  времени.  Хорошо,  что  его  не  тянуло  к  ребятам  выпивающим, хулиганящим  и  пробующим  наркотики.  Так  что  компания   Коли  Шевцова    была  в  некотором  роде  его  «оберегом».

                ***
1987    флешка

На  Новогоднем  утреннике   у  меня  в  школе   я  водила  хороводы  и  пела  с  детьми  песенки  под  Мишин  баян,  но…  на  этот  раз он  поставил  условие -  за  это  я  шью  ему  из  старых  джинсов  и  куртки  «хипповую»  безрукавку.  «Хиппи» ( молодёжь,  бунтующая  против  материальной   обеспеченности  и  мирового  порядка)    и  «металлисты» (  агрессивного  типа  ребята  одетые  в  кожаные  куртки  с  железными  заклёпками  и  очень  громко  играющие  на  ударных  инструментах)   тогда    стремительно  входили   в  моду  и  молодёжь  Мишиного  возраста  с  азартом  выбривала  себе  виски,  отращивала   косички  на  затылках  у  парней,  а  девчонки  не  мыли  голову  месяцами,  превращая  волосы  в  свалявшийся  клубок,  навешивая  на  руки,  ноги  и  сверху  вылинявших  маек  и  грязных  футболок  папуасские  украшения  из  пуговиц,  монет,  проволоки  и  ракушек.   На  ногах  джинсы -  как  визитная  карточка  принадлежности  к  избранному  племени  «хиппи» -  цветам  жизни, вольным,  свободным  от  ВСЕГО  бездельникам  и  романтикам.  Причём,  чем  джинсы    грязней  и  потрёпанней,  тем  дороже  в  цене  и  востребованней.   
 Я  к  пошиву  безрукавки     подошла  творчески -  из  старых  заношенных  Колиных  джинсов  смастерила  жилетку  с  бахромой,  а  на  спину  пришила    карман  со  старой  куртки  Виталика,  принесённой  Валюхой  мне  «на  растерзание» .  На  кармане  был  вышит  всадник   на  лошади. Я  смастерила    жилетку -  мечту  советского  ковбоя!  Мишка  страшно  ею  гордился  и  дорожил,  но  в  один  прекрасный  день     жилетка  исчезла.  После  недельного  расследования  выяснилось,  что  её  украл  в  один  из  редких  визитов…Виталька!   Бедная  Валя   долго  не  могла  поверить,    что  её  сын  украл  (у  тёти  Светы!)  эту  вещь,  и  даже  заставила  его  приехать  и  извиниться,  но  было  поздно  -  он  уже  продал  её  «дружбанам»  у  себя  на  Чулковке.   Виталька  через  7  лет  сел  в  тюрьму  за  воровство  да  так  и   остался  потом  «зэком  -  рецидивистом»  до  конца  жизни.  Такая  вот  судьба!

                ***

Сегодня  суббота  и  у  Михея  концерт  в  молодёжной  "кафешке"   где - то  в   другом  районе  города.  Там  Колиным  "Робинзонам"  разрешили  поиграть  вечером,  развлекая  публику (бесплатно  конечно).   Я  надеваю  нарядную  блузочку,  оставляю  Дениса  с  Валюхой  и  захожу   за    Любовь  Георгиевной,  она  живёт  рядом  с  трамвайной  остановкой.   Её   сын  Рома  на  два  года  старше  Миши.  Они   вместе  играют  у  Коли  в  ансамбле  и   вот    сегодня   первый   их  концерт  на  публике,  так  сказать,  премьера.    Мы  с  ней  долго  едем   трамваем,  потом   находим  нужную      кафешку,  садимся    за  столик   так,  чтобы  видеть  эстраду    и  заказываем  мороженое.   На  крохотном  пятачке  эстрады  "Робинзоны"  настраивают  инструменты,  сдерживая  волнение,  незаметно  машут  нам.  Вот,   наконец,   сначала   громко  обрушился     рок,  потом   звучали   более    спокойные   мелодии   Макаревича,   Шевчука,  Ф.  Прэсли,  Цоя...     А  для  нас,  двух  присутствующих  мам,   ребята  исполнили  "Надежду"  А. Пахмутовой.   Мы  горды  и  счастливы  скромным  успехом  своих  сыновей,  громко  хлопаем  и  кричим  -  бис!   Это  был  первый  и  последний  раз,  когда  я  (да  и  Л. Г  тоже)  присутствовала  на  публичном  выступлении  моего  сына.               

                ***               
1987

   После   праздников   Миша  объявил,  что  в  училище  он  больше  не  пойдет  ни  за  какие  коврижки,    и  плотником  быть  всю  жизнь    не  собирается.  Он  чувствует  себя  «человеком  мира»,  хочет  путешествовать  по  свету,  сочинять  музыку  и  ни  от  кого  не  зависеть…  Но  для  начала  его    мастер  из  училища   всё же  помог  устроиться  ему  в  столярную  мастерскую  подсобным  рабочим  и  Михей  работал  какое – то  время  в  цеху  -  делал  лавки,  столики,  заборы,  лопаты  для  уборки  снега  в  детсад  Денису.   Для  нашей  кухни  смастерил  хорошую  прочную  табуретку,   по  просьбе  соседей  вставлял    окна,  что – то  прибивал.   Повесил  у  меня  в  классе  полочки  и  картины,  стал  приносить  домой  деньги.  Хоть  небольшая,  но  подмога! Первую  заработанную  десятку  торжественно  отдал  мне,  очень  меня  этим  растрогав,  но  на  следующий  день  выпросил  её,  чтобы  купить  мне  цветы  и   игрушку  младшему  брату.    Принёс  с  работы  и  разложил  в   небольшие  коробки    гвозди  и  шурупы  разных  размеров.  Когда  я  поинтересовалась,  откуда  это  и  зачем,  солидно  объяснил  мне,   неразумной  -  Пригодится!  А  не  взять  нельзя  было  -   все  что – то  тянут  из  цеха,  значит  и  я  должен  -  меня  предупредили,  иначе  я  один  против  всего  коллектива. -  Вот  такое  странное  чувство  коллективизма!
Учиться  пошёл  в вечернюю  школу,    посещал   уроки  периодически,  но    не  нарушая  дисциплины,  без   особых  усилий    закончил  её  через  пару   лет.
С  Галкиным  общался  по – прежнему,  но  уже  не  у  меня  на  глазах.    Отрастил  косичку,  ездил  (уже  редко)  к  Игорю,   обклеил  свою  комнату  кумирами – гитаристами  и  полуголыми  девицами,  с  Наташкой  поссорился.  Появилась  какая – то  новая  девчонка,    но  мне  её  не  показывал,  и  я  переживала  страшно  от  его  недоверия  и  всё  чаще  проявлявшейся  холодности  и  равнодушия  ко  мне.  Ребята  у  нас  собирались  как  и  раньше,  и  я,  нажарив  им  гренок,  чуть  приоткрыв  свою  дверь,   старалась   хоть  что – то  уловить  из  их  разговоров,    узнать,  о  чём  они  говорят,  о  чём  думают,  что  он  за  человек -  мой  сын ? 
 Утром  делала  ему  завтрак  и   на  работу  заворачивала  большой    бутерброд  ( на  Украине  он  звался  почему - то  «тормозок»),  наливала  в  термос  сладкий  чай    и  давала  полтинник (50коп). Я    научилась  замачивать  и  отстирывать  его  рабочие  спецовки,  старалась  не  задавать  много     вопросов  -  и    нелюбовь  его  ко  мне  и  раздражение  периодически  затухали  и  мы  вполне  мирно  сосуществовали  какое – то  время.
В  день  своего  17 – тилетия  Миша  получил   дорогой  подарок.   Я  подсуетилась,  не  тратила  несколько  месяцев  алименты  от Юры  и  этого  хватило  на  настоящий  взрослый  велосипед. Мы  вывезли  эту  сверкающую Мишкину  мечту  и  он  на  нём   поехал  через  весь  город  домой  на  посёлок  Энергетиков. 
                ***

А  Коля  Шевцов  отличную   песенку  сочинил - «Фонарщик».  Он   женился  на  смуглой,  длинноногой  Лене,  начал  свой   бизнес,  но  ансамбль  не  бросил,  собирал  у  себя  дома  ребят  на  репетиции,  помогал  техникой…    
Саша  Дворовенко  «ушёл  в  религию».  Я  однажды  за  чаем,  пока  он  ждал  Мишу,  спросила  его,  как  он  пришёл  к  Богу. -  Саша  парень  молчаливый,  с  каким – то  внутренним  надрывом,  много   пережил,  в  армии   отморозил  ноги (ампутированы  фаланги  пальцев),  много  болел,  бедствовал.  Однажды,  когда  было  совсем  плохо,  случайно  зашёл  в  церковь.  Внутри  было  пусто  и  очень  тихо.  Он  поднял  голову  к   высокому  куполу  и  вдруг  почувствовал,  что  кто – то  смотрит  на  него  сверху.  -  Я,  знаете,  стоял  как  в  гипнозе,  наполняясь  весь  горячим  светом.  А  когда  очнулся,  вдруг  понял,  что  Бог  есть,    он  теперь  всегда  будет  защищать  и  любить  меня  и  я  теперь ничего  не  боюсь  -  беспокойные   Сашины  глаза  сейчас  смотрят  просветлённо  и  радостно.  Он  ещё  какое – то  время    рисовал  «страшилки» -  фантастические  зарисовки  разных  чертей,  дьяволов,  вампиров  с  рогами  и  копытами -  изгонял  из  себя  «нечистую  силу».   А  потом  стал  истинно  верующим  человеком, живущим  по  законам  Библии  до  самой  своей  смерти.
Однажды  он  подарил  Мише  небольшой  рисунок  -  мастерски  нарисованный  кулак.  Мишка  приклеил  его  на  свою  дверь  таким  образом,  что  когда  входящий  открывал  на  себя  дверь,  кулак  приближался  вместе  с  дверью,  норовя  ударить.  Я,  конечно,  возмутилась,  несколько  раз  просила  снять.  В  ответ  получала  обидные  ответы  типа -  моя  дверь,  что  хочу,   то  клею,  а  если  снимешь,  я  тебе  никогда  не  прощу! –
 И  я  придумала!
Когда  Миши  не  было  дома,  посадила      четырёхлетнего  Дениса  за  стол,  дала  бумагу,  карандаши  и  попросила  нарисовать  картину  для  обожаемого  старшего  брата.  Денька  очень  старался:  нарисовал  домик,  цветочек,  лодку  и  машину  и  мы  приклеили   это  его  творение  сверху  «кулака».  Миша  пришёл  домой,  когда  мы  уже  легли  спать  и  я  замирая,  прислушивалась  к  повороту  ключа  в  замке,  к  тяжёлым  его  шагам  в  коридоре… Вот  он  остановился  у  своей  двери  и…  рассмеялся. Я  тоже  смеюсь  тихонько  и  засыпаю  счастливой.   Я  потом  написала  об этом  своём  педагогическом приёме  небольшую  заметку  в  «Учительскую  газету»  в  отдел – «Делимся  советами»  и  её,  к  моему  удивлению,  напечатали! 


 Генчик  периодически  попадал  в  психбольницу.  Ребята  его  очень жалели,  опекали.
Олег  Белый,  самый  из  их  компании  интересный  внешне,  сильный,  властный,  баловался  наркотиками.  Потом  лечился,  женился  на  местной  красотке  Верочке,  родил  с  ней  дочку,  поверил  в  Бога,  но  через  несколько  лет,  уже  после  отъезда  Миши,  «сломался».  Знаю,  что  как – то  трагично  закончил  он  свою  жизнь.
Самый   славный  и  душевный  парень  из  их  компании - Игорь  Муратов  много  лет  подряд,  даже  после  отъезда  Миши  из  страны  хоть   раз - два   в  месяц  забегал  ко  мне  «на  минутку» -  с  Денькой  поборется - поиграет,  про  новости  расспросит,  что – то  починит,  чаю  с  пирожками  попьёт  и  домой,  к  пьющей    маме  в  однокомнатную  квартиру,   в  нищету  и  кошмар.    Потом,  перед  самым    нашим    отъездом ,  он  как  бывший  военный,  получил  маленькую  квартиру  на  краю  города, работал  где - то  по  починке  техники, ухаживал  за  ослепшей,  больной   матерью,  потом  её  похоронил,  но  почему – то  не  женился  и  по  слухам,   спился.  Мы  даже  первый  год  после  моего  отъезда  обменялись  с  ним  несколькими  письмами.   Вот  его  мне  почему –то  очень  жаль  было!  Что  же  это  за  страна  такая?!  Тот  спился,  тот  молодым  умер,  тот  с  ума  сошёл,   того  убили… А  Галкин   вообще  -   в  40  лет   повесился!


 1987                ***

Однажды   вечером  раздался  звонок  в  дверь.  На  пороге  стояли  двое  мужчин  моих  лет  хорошо  одетых,  один  был  в  шляпе,  другой  в  модной  заграничной  кепке.  Поздоровавшись,  незнакомцы  вежливо  представились  -  Мы  преподаватели  из  училища,  где  учился  ваш  сын.  Нам  нужно  с  ним  поговорить.  -  Я  сразу  пугаюсь,  что  же   он  мог  там  натворить,  если  даже   после  его  ухода,   преподаватели  тратят   на  него     своё  свободное  время,  или  может  они  пришли  уговаривать  его  вернуться?...   Но  нежданные   гости  извинились,  успокоили  и  заверили,  что  у  Миши  нужно  узнать  только   «кое – какие  данные»,   и   попросили   разрешения  подождать  его  прихода  .…
Мишка  пришёл,  как  и  обещал,  в  9 часов  и  с  порога  я  сразу  сшибла  его вопросом  -  Миша,  что  ты  натворил?  тебя  ждут   люди  из  училища. -  В  комнату  он  вошёл  бледный  и  сразу  споткнулся  о    строгий  и  насмешливый   взгляд    незнакомцев,  сидевших    на  диване.   –  Ну,  что   диссидент !  Веди  нас  в  свою  комнату,  мы  её  посмотрим,  а  потом  расскажешь,  где  вы с  ребятами  спрятали  газету  Виктора  Романовича.  -   сказал  один  из  них  вполне  дружелюбно  и  мы  пошли  в  Мишину  комнату. Но    нас  с  Деней   вежливо  выпроводили  и  закрыли  дверь.    Через  полчаса    они  вышли  вместе  с  хмурым  Мишкой  и  объявили,  что  заберут  его  на  час  с  собой.  -  Да  вы  не  волнуйтесь! -  мужчина  в  шляпе  по - отечески  положил   ладонь  на  моё  плечо,  -   Даю  вам  честное  слово,  что   Миша  будет  через  час  дома.  Он  по  глупости  подружился  с  одним   опасным  человеком  и  нужно  соблюсти  кое – какие  формальности.  -  и  моего  сына  посадили  в  машину  и  куда – то  увезли.  Я  в  «полном  растрёпе   мыслей  и  чувств»  уложила  Деньку  спать  и  стала  ждать  Мишку.  «Разложила  мысли  по  полочкам»  -  вспомнила  учителя  химии  в  училище   Виктора   Романовича,  хвалившего  Мишу,  и  догадалась,  что  раз  пришла  не  милиция,  а  эти  «люди  в  штатском»   из  КГБ,  то  скорее  всего,  тут  что – то  политическое.    Ну  что  мог  сделать  криминального  мой  семнадцатилетний  мальчишка?  Я  сидела  в  тихой  квартире  на  диване   и  мысли  о  террористах,  о  политзаключённых,  о  страшной   советской    тюрьме,  о  расстрелах  и   пытках,  об  искалеченной  Мишкиной   жизни  в  нашей  опасной  стране   тяжело  ворочались  в  моей  голове.  Но  тут  раздался  звонок  и  на  пороге  стоял  Миша.  Он  рассказал  мне,  что  Виктор  Романович  несколько  раз  собирал  группу   ребят  у  себя  дома  и  «открывал  им  глаза   на  нашу  советскую  действительность».   Он  напечатал   диссидентскую  самодельную  газету  и  просил  Мишу  и  ребят   тайно  её   распространить  среди  молодёжи.  О  том,  где сейчас  эта  газета, Миша  молчал  как  партизан  и  накричал  на  меня,  что  я  хочу  сделать  из  него  предателя.  И  только  спустя  некоторое  время,  выяснилось,  что  на  следующий  день  после  визита  КГБ   Мишка  поехал   за   советом     к  Игорю  Купеску  (где  же  были  его  друзья  Робинзоны?)  и  тот,  парень  рассудительный  и  осторожный,  посоветовал  Мишелю     тайно  газету    сжечь,  что  они  в  тот  же  день  вдвоём   и  сделали,  забравшись  для  конспирации  на  последний  этаж  их  семнадцатиэтажного  дома.   Кагэбэшники  ещё    раз    виделись  с    Мишей,  он  им  показал  «вещественное  доказательство»  -  пепел  от  газеты  под  крышей  высотного  дома,  подписал  какую  - то  бумагу  с  обещанием  не  общаться  с  антисоветски  настроенными  людьми  и  его  оставили  в  покое.      Тут    Горбачёв  «перестройку»  затеял,   начался    «бардак»  в  стране  и  «люди  в  штатском"  куда – то  пропали..  А  через  3  года  Миша  эмигрировал  из  страны.  Так  и  затерялось,  наверное,  где - то  в  архивах  КГБ « Личное  дело»  несостоявшегося  диссидента  Коломийца  Михаила  Юрьевича  1970  года  рождения.    Виктора  Романовича  тогда  же   судили  и  посадили  на  несколько  лет  за  его  антисоветскую  деятельность.  Где  он  сейчас -  не  знаю.  Эмигрировал,  наверное,  как  «пострадавший  от  советской  власти».   При  Горбачёве  покинули  страну  Советов  многие  «пострадавшие»  очень    достойные  люди.            

                ***         

                Однажды  в    воскресенье  мы  с  Ленкой  откуда – то  возвращались,  подъехав  на   трамвае  к  городскому  саду.
В  общественном  транспорте    Донецка  все  двери  служат   и  для  входа  и  для  выхода,  причём  одновременно,  поэтому  на  остановке  была  привычная    давка,  где  входящие   пытались  остановить  выходящих  и  наоборот.  И  вдруг  мы  слышим  где  - то  внизу,  почти  рядом  радостный  женский  крик -  Лена,  Света!  Как  я  рада  вас  видеть!  -   И   мы  выпадаем  из  вагона  прямо  в  объятья…   Аллочки  Францевой.  Я  в  полном  ступоре  задвигаю  себя  за  её  спину    и  в  голове  набатом  бьёт  только  одна  мысль -  Знает  ли  она  про  Дениса? -  Аллочка  испуганно  оглядывается  на  меня  и  засыпает  вопросами  -  Света,  тебе  что, плохо?  Как   твой  ребёнок?  Лена,  ты  куда  пропала?  Почему  не  приходишь?  – Я  смотрю  из – за  её  спины  на  Ленку  с  таким  ужасом,  что  она  понимает -  я  сейчас  шлёпнусь  в  обморок,  и  «берёт  огонь  на  себя».  -  У  нас  всё  хорошо. А  как  Маринка?  Где   работает?   И  Аллочка  с  удовольствием  рассказывает  про  дочку - умницу  и  красавицу .  Она  уже   доктор  и  по  прежнему  радует  папу  и  маму.  Тут, наконец,  подходит  её  трамвай  и  мы  впихиваем  Аллочку  в  вагон.  Она  на  прощанье     машет  нам  рукой  и  радостно  кричит -  Девчонки!  Приходите  в  гости!  Валик  будет  очень  рад!»-
Всю  дорогу  до  Пожарной   площади  мы,  закрываясь  от  прохожих,   нервно  хохочем,  обсуждаем   происшествие,   и  уже    разбегаясь  по  разным  трамваям ,  всё  же  приходим  к  выводу,  что   про  ребёнка  Аллочка   спросила,  имея  в  виду  Мишу   и   вообще  она  не  знает  НИЧЕГО,  иначе  вела  бы  себя  по  другому. 
Но  успокоились  мы  ненадолго.
Ещё  через  несколько  месяцев  я    возле  центрального  гастронома   встретила   учительницу  -  коллегу  из  школы  № 1  Елену  Николаевну.  Наши  классы  были  рядом,  и  мы  хорошо  дружили  с  ней  тогда.  Она  даже  видела  Валика,  когда  он  в  первый  год  нашего  романа  заходил  пару  раз  за  мной  после  уроков,    ей  одной  я  проболталась,  что  он  отец   моего  будущего  ребёнка  и  она  навещала  меня  уже  после  рождения  малыша.
  Елена  обрадовалась  встрече,  затормошила  Деньку  и  поинтересовалась,  платит  ли   папаша  алименты.  Ну,  я,  конечно,  гордо  ответила,  что  я  не  хочу  разрушать  его  жизнь  и  что  я  сама  отвечаю  за  свои  поступки.   
   И  Елена  решила   восстановить   справедливость,  хотя  её  об  этом  никто  не  просил  ( как  я  с  тётей  Любой  когда – то).
Пришла  она к  себе   домой,  нашла  в  телефонном  справочнике  фамилию  Францев  В.  (их  на  весь  город  было  всего  две)  и  когда  Аллочка  взяла  трубку,  поведала  ей,  что  у  её  мужа  есть  незаконнорожденный  сын  от  Светланы  Булик.

                ***

                -  Лена,  это  правда?  -  спросил  её  по  телефону  потрясённый  Валик.  -  Ты  не  представляешь  себе,  что  было  с  Алкой!  Мы  на  грани  разрыва.  Что  делать?  -  И  моя  боевая  подруга   берёт  «огонь  на  себя».   Обсуждает  со  мной  детали  предстоящего  разговора  с  семейством  Францевых,   одевает  нарядное  платье,  покупает  торт  «К  чаю»  и  отправляется  с  визитом  мира  и  дружбы  в  гости  к    потерпевшей  стороне.  Там  её  спокойно  встретили (вот  что  значит  интеллигентные  люди!),  напоили  чаем,   в  мирной  беседе  выяснили, -  как  Валик  мог?  Зачем  Света  это  сделала?  и  что  она  теперь  хочет?  Когда  прояснилось,  что  Света  ничего  не  знала  о  звонке  и  хочет  им  счастья  в  семейной  жизни  и  поскорей  всё  оставить    как   было, -  все   слегка  успокоились,  даже  мне  посочувствовали  и  вынесли    решение   всё  оставить  как  есть,  но    заставить   неверного  мужа  платить  мне  какие – то  деньги.    От  денег  я   решительно  отказалась (  мне  даже  представить  страшно,  как  он,  проклиная  себя  за  неосторожность,  будет  отделять  теперь  от  семейного  бюджета  какие – то  деньги  и  я   как  - то    должна  буду  их  у  него  брать!  Ужас!)  И  я  написала  ему  (до  востребования)  письмо,  где  давала  ему  полную  свободу.   Пусть  живёт!

 флешка
                ***

Мишка   надел  белую  рубашку  и  "приличный"  костюм   -  его  пригласили    на  выпускной  вечер  в  его  бывшую  школу,  где  он  проучился  7 - ой  и  8 - ой  классы.  Вернулся  он  под  утро  совершенно  пьяный.    Утром   проснувшись,    я  зашла  в  туалет  и  чуть  не  упала  в  обморок.    Но  вылила  на  стены  и  на  всё  остальное  пару  вёдер  воды ,  и  плача  от  брезгливости,  всё  вымыла  и  протёрла  хлоркой.  А  к  обеду  Миша  вышел  на  кухню  с  помятым  лицом  и,  пряча  глаза,  извинился  и  пообещал,  что  это  было  первый  и  последний  раз.  И  обещание  своё  сдержал.


                ***

У  Дениса  новая  игра -  Каждое  утро  просыпается  и  объявляет  -  Я  сегодня  собачка.   Гав!  Гав!  Дай  косточку.-  Или -  Я  сегодня  кулёчек!  Положи  в  меня  печенье,  конфету,  мандаринку ,  новую  машинку  и  ещё  Вовке  солдатика  с  ружьём! -  С  Вовкой  у  них  дружба – не  разлей  вода! 
В  выходные  дни  выпускаю  его  самого   во  двор  погулять  немного   -  там  полный  двор  детей,  в  песочницу  привезли  свежий  песок  и   подаренный  тётей  Любой  большой  железный  самосвал  работает  с  огромной  нагрузкой.  Каждые  15 – 20 минут  выхожу  на  балкон  и  зову  -  Денис!  Ты  где? -    Светлая  кудрявая  головка  выглядывает  на  минутку  из – за  гаража  -  Мама!  Мы  тут  с  Вовкой  строим  БАМ. -   Выключаю  на  печке  суп  и,  захватив  книжку    и  старое  одеяльце,   иду  во  двор  на  травку  читать  всей   детской   компании   «Русские  народные  сказки».  Все  знают,  что  Денискина  мама  учительница,    считают  это  моё  действо   в  порядке  вещей  и  с  удовольствием  вместе  с  родителями  слушают  20 - 30 минут  моё  чтение.
Тем  летом     я  впервые  взяла  Дениса     с  собой  в  п\лагерь.    Туда  же  я  устроила   17 – летнего  Мишу.  Он  сам  ходил  купаться  на  море,   бесплатно  питался  в  столовой,  не  подчинялся  общему  режиму  и  вообще  был  «в  свободном  полёте»,  но … должен  был  всегда  присутствовать  при  разгрузке  продуктов   на  хоз.дворе (  тоже  по  договору  бесплатно) и  ежедневно  в  7ч. 30  утра    будил   весь  пионерский  народ  сигналом  горна – «Вставай,  вставай,  штанишки  надевай....»   
Там  в  лагере  я  как – то  со  стороны  имела  возможность    понаблюдать  за  своим  старшим  сыном  вне  домашней  обстановки. 
А  красивый  мальчик  у  меня  вырос!   Высокий,  крепкий,  с  чёрными  кудрями  до  плеч!  Лицо    открытое,  улыбается  хорошо.  Ну,  а  уж  если   он  свою  гитару  в  руки  возьмёт,  да  по  струнам  ударит,  да  запоёт  ! -  почти  все  девочки  старших  отрядов  замирают  в  волнении,  не   отрывают  взглядов. 
Ох,  сколько  всего  предстоит   ещё  пережить   ему   с  женщинами  разных   возрастов,  стран  и  континентов  из – за  своей   внешности  и   непроходящей  с  годами  наивности!   
Деня  был  в  восторге  от  п\лагеря!  Его  баловали  все  -  девчонки  из  моего  отряда,  повар  Надя,  у  которой  дома  остался  «унук   схожий  на  Деню  у  самисеньку  тютельку» (внук,  сильно  похожий  на  Деню). Тискали  и  целовали  старшие  девочки – Мишкины  поклонницы,  носил  на  плечах  и  подбрасывал  вверх  Миша,  все   ему  улыбались  и  угощали  сладким.  Он  заважничал  и  позволял  себе  «ветребеньки».   Увидев  меня,  окружённую  ребятами  и  не  обращающую  внимание  на  него,  любимого,   забегал  вперёд,  демонстративно   ложился  на  землю  и  орал  на  весь  лагерь  -  Уходите  все!  Это  МОЯ  мама.

***


Сразу  вернувшись  домой,   мы  встречали  семейство  Крайновых.  Они  были  в  Ленинграде  в  гостях    у  мамы  Олега  и  решили  навестить  меня,    Анюту  показать,    мальчишек  моих  посмотреть…(8  лет  прошло!).  Анюта  совсем  взрослая  девица,  очень  похожая  на  папу,  живая,   неглупая,  своенравная.   Мы  с  ней  подружились   и  писали   потом   несколько  лет  друг  другу  интересные  письма.  Она  окончила  тогда   9 – ый  класс  и  хотела  стать  учителем.  Я  варила  вкусные  обеды,   водила  их  в  кино,  на площадь  В. И. Ленина,  в  наш  городской  парк  на  аттракционы.     В   «ничейной»   абрикосовой    роще   за  нашим  заводским  парком  поспели  абрикосы   и  Крайновы  с  удовольствием  собирали  их,    ели,     варили  варенье   и  не  переставали   восхищаться  щедрости  украинской  земли  -   У  них  на  огороде  с  трудом   вызревали  кое – какие  овощи  и  ягоды  под  плёнкой. А  фруктовые  деревья  не  росли  вовсе -  замерзали  зимой.   
 Мы  хорошо  общались,  вспоминали  Зею,  Светлый,   вспоминали  наших  общих  знакомых.  Олег  Васильевич  пообещал,  разыскать  Ларису  Филиппову  и  отдать ей  моё  письмо  и  на  прощанье   они  с  Региной   подарили  мне  и  мальчишкам  по  вещичке,  а  для  дома     оригинальный  подарок -  новое  сиденье  для  унитаза   со  словами  -  «Вот  теперь,  Света,  ты  непременно  будешь  вспоминать нас,  причём,  несколько  раз  в  день!» 

                ***
1987
               
У  Лены  радостное  событие  - Игорь  поступил  в  политехнический  институт. Он  парень  с  головой!  Всегда  легко и  хорошо  учился  в  школе.  Не  напрягал  мать  непредсказуемыми  поступками  в  «переломном  возрасте»,  тоже  очень  изменился  по  характеру  -  стал  такой  ироничный  меланхолик,  спокойный  и  созерцательный.  Но  самое  главное  -  он  не  изменил  своё  отношение  к  матери.  И  с  Татьяной  не  очень  был  дружен,  и  к  отцу  был  равнодушен    и   к  советам  мамы  не  всегда  прислушивался.  Но  Лена  -  это   всегда  «мамочка»,  он  скучает,  когда  долго  не  видит  её,   всегда  спокойно,  как  с  ребёнком  разговаривает  с  ней,  не   раздражаясь  от  её  возникшей  с  годами  рассеянности,  неприспособленности,  от  её   болезней  и    причуд.    Он  всегда  рад  её  видеть,  им  хорошо  рядом,  даже  если  они  просто  молчат.
Лена   три    года,  как   работает  в  другой   школе.  После    многолетней  работы  с  больными,  несчастными  детьми  в  интернате,  все дети,   без  исключения    в  нормальной  школе  кажутся  ей  вундеркиндами.  Школа  недалеко  от  дома,  директор  хороший  и  Ленка  с  энтузиазмом  развила  такую  бурную  деятельность,  что  уже  через  пару  лет  получила  "Народного  учителя"  и    её  выбрали  председателем  профкома.    Она     отработала  в  июне  в  школьном  лагере   начальницей,  «устала,  как  собака»   и  рвалась  к  морю.   Одна  из  знакомых  дала  адрес  тётки,   сдающей  комнату  по  «божеской  цене»   в  Скадовске  и  мы,   проводив  Крайновых,  захватили   Деньку  и  трёхлетнюю  внучку  Лены  Витулю  и  поехали  на  электричке  к  Азовскому  морю.  У  тётки  небольшая  белённая  известью  украинская  хата,  летняя  кухня  под  навесом  из  фанеры.  Дворик  -  с  небольшим  огородом,   с  колодцем  и  деревянной  будкой  туалета  за  огородом   весь зарос  виноградом  и  лопухами  вдоль  забора. 
На  следующее  утро  у  ворот  остановилось  такси    и  из  него  с  сумками  и  пакетами  выбрались:  Серёжа  Лисицин – племянник  Лены,  его  жена  Света,    дочка  Рада  и  последним  выкатился  их  сынок – маленький     Пашка.  Двор  сразу  весь  заполнился   смехом,  детским  визгом,    горшками  и  игрушками.
Пока  обнимались,  размещались  и  договаривались  с  хозяйкой,  к  воротам  подкатила  следующая  машина – такси  и  из  неё  выпорхнула  худенькая    Танина   подруга   Вита.  Шофёр  достал  из  машины  большую  сумку  с  вещами  и  малолетнюю  её  дочку  Аню,  вдетую  в  резиновый  надувной  круг.       Хозяйка  испуганно посмотрела  на  растущую  толпу  квартирантов  и  объявила,    что   хата  у  неё    не  резиновая,  и  она  не  предполагала,   что  нас   так  много.   В  конце  концов,  она,  хватаясь  за  сердце,  ушла  ночевать  «до  кумы»,  а  «постояльцы»  заполнили  собой  всё  пространство  небольшого  жилища  и  двора.  Это,  конечно,   было  безумие  -  собрать  в  чужом  доме  без  удобств  пять  малолетних  детей  и   все  очень  устали.   Но  прожили  две  недели  дружно -  ходили  обедать  и  ужинать  в  столовую  рыбкомбината,  до  обеда  и  вечером  пасли  детей  на  море,  купались  по  очереди   и,   уложив  детвору,  играли  в  карты  до  полуночи,  лечили  ушко  у  Рады,  понос  у  Анечки,  ожёг  от  солнца  у  Пашки,  каждый  день  выгоняли  из  огорода   задумчивую  тихоню  Витулю  - она  там  ловила  маленьких   липких  лягушат,  прятала  их  в  кармашки  и  на  изумлённые  вопросы  взрослых  -  зачем  они  ей,  оправдывалась -  Я  их  только  поцилула  немножко. -    
14  июля  Денис  проснулся  в  6  часов.    Сегодня  торжественный  день  -  ему  исполнилось  4  года.  Он  сам  вынес  стул  на  средину  двора (чтобы  всем  было  видно),  сел  на  него  и  терпеливо  стал  ждать  свой   день  рождения.  Все,  кто  шёл  мимо     в  туалет,  интересовались, зачем  он  здесь  уселся  и  Деня,  скромно  вздыхая,  объяснял  -  Я  жду  подарки. -  Поставленные   перед  фактом     взрослые,  «скинулись»,  послали  гонца  в  городской  универмаг,  надарили  имениннику    кучу  игрушек,  и   вечером  отметили  это  замечательное  событие  в  «тесном  семейном  кругу».


                ГЛАВА  9
1987

На  августовских  совещаниях  встретила  я  Валю  Воробьёву.  Шесть    лет  назад  я    была  у  неё  в  гостях  после  приезда  с  БАМа.  В  старой  хате  (без  удобств) дым  коромыслом -    многолетний    ремонт  был  ещё  в  начальной  стадии.  Миша,  как  всегда  был  на  работе.  Маленький  её  сынок  Витя,   радостно  повизгивая,  барахтался  на  крыльце  с  огромным  страшным   псом – боксёром,  худенькая,   совсем  взрослая  Ленка  принесла  в  большой  миске    из  огорода  укроп,  синие  и  кабачки  и  куда – то  ушла.   Валя   мыла  овощи,   разговаривала  со  мной,  перешагивая  через  Витьку  и  пса,  выливала  в  огород  воду  из  грязной  миски,  чистила  чеснок  и  лук,  кипятила  воду  в  большой  кастрюле,  шинковала  синие  и  перец,  укладывала  их  в  чистые  уже  банки,  заливала  рассолом,  ставила  их  в  кипяток,  сажала  сопротивляющегося   Витьку  на  горшок,  доваривала  борщ,  расспрашивала  меня  про  БАМ  и  рассказывала   про  напряжённую  атмосферу  в учительском  коллективе  своей  школы.   Я  с   трудом  умостилась  где – то  на  лавке,  помогала  ей  чистить  овощи,  отвечала на  вопросы  и  не  переставала  про  себя  восхищаться   сноровкой,  терпением (она  ни  разу  не  крикнула  на  Витьку)  и  трудолюбием  своей  строгой   подруги.  Она  не  только  содержала  дом  и  огород,  успевала  заготавливать  соленья  на  зиму  для  большой    семьи,  интересовалась    разными  вероисповеданиями,  училась  у  какого – то  гуру,  занималась  йогой,  обливала   круглый  год  холодной  водой  ноги,  стоя   в  огороде,  была  вегетарианкой,  ухаживала  много  лет  за  своей  старой   тёткой,  нося  ей   каждый  день    кастрюльки  с  едой  на  соседнюю  улицу,  а  потом  и  за  безумной  матерью,  выращивала  какие – то  уникальные  георгины  во  дворе  и  ещё  вела  «экспериментальный»  класс  в  своей  школе,  ежедневно  воюя  с  директрисой -  «старорежимной  злючкой  и  сволочью».       
Я  приходила  к  ней  иногда  домой,  приводила  Валюху  Артёмову,  чтобы  снять  у  неё  депрессию,  была  у  Вали    на  уроках  в   экспериментальном  классе,  затащила  даже  пару  раз  её  к  себе  домой (при  её – то  занятости!) ,  многому    у  неё  научилась,  получая  дельные  советы,  а  уехав  потом  из  страны,    писала  ей  и  получала  в  ответ   интересные   письма. У  неё  был  аналитический    склад  ума,    желание    всё,  что  интересно,   узнать  самой,  попробовать,   испытать  и  ещё   невероятное  терпение  и  выдержка. Именно  поэтому,  я  думаю,   она  сохранила  семью (всяко  бывало) ,  приняла  без  истерик  и  драм  материальные  трудности  и  «крах  экономики»  в  стране  в  начале  90 – х  годов,  стойко   пережила  «трудный  переломный»     возраст  своих  детей,  стала  серьёзно  заниматься  «ИШУ»,  мануальной  терапией,  выдержала  бой  с  директрисой  и  осталась  в  старости  такой  же  энергичной,  собранной,  доброжелательной    и  мудрой.      

                ***               
 
               
Мой  дядя  теперь  работает…. в  аэропорту,  подвозит  на  такелаже  к   самолёту  багаж  пассажиров.  Эта  удивительная  метаморфоза  произошла  с ним  после  операции  по  удалению  доброкачественной   опухоли  в  горле.    Ему  запретили  читать  лекции   ещё    несколько  месяцев  и  Витя  решил  использовать  своё  вынужденное  безделье  и  испытать    себя  в  качестве  рабочего  класса  -  того  самого  "гегемона  революции",  о  котором  он  так  много  говорил  на   своих   лекциях  в  Институте  торговли.  Тётя  Энна   училась  отстирывать  от  мазута   его  рабочую  робу  и  тихонько    жаловалась  соседям  и  знакомым   «как  Витя  устаёт  после  ночной  смены  и  стал  совсем  нервный   от  этих   ужасных   чемоданов!»     Вся  родня  и  друзья  с  восхищением  наблюдали  этот  интересный  «эксперимент  над  собой»  Виктора  Абрамовича,  кандидата  исторических  наук,  человека    привыкшего  к   чистым  рубашкам,   письменному  столу  и  кафедре  перед  студенческой  аудиторией.
  Но  потом  по  возвращению  в    Донецкий   институт  торговли  у  него   были  какие – то  большие  неприятности  с  деканом.  От  меня  всё    почему – то   тщательно  скрывали,  и  я  знала  только  (вкратце,  от  Таисии  Васильевны),  что  Витя    был  в    комиссии  на  приёмных  экзаменах  в  институт   и  отказался  брать  взятку,  подведя  этим  остальных  членов  комиссии.  Я  помню,  ужасно  гордилась  им  тогда.

                ***   

Летом  Софья  Зиновьевна   снова  попала  в  больницу.    Родственникам  сообщили,  что  у  неё   рак  желудка   и  выписали  домой  умирать.
Я  стала  приходить  к  ней  в  понедельник  и  среду.  За   прошедшие  полгода  и  я,   и  Миша  с  Денисом  и  Софья  Зиновьевна     привыкли      к    моим  поездкам  по средам.
  Тогда  она  ещё  медленно,  с  палочкой    ходила  по  дому,  могла  сама   разогреть      приготовленную  мной  курицу  или  чай,  писала  письма,  смотрела  телевизор  или  что – то  вышивала.  Теперь  всё  усложнилось.  Она  отдала  мне  свой  ключ  от    зашифрованного  замка  и,  когда  оставалась  одна,  вставала  только чтобы   вылить  утку  и  вынуть  из  холодильника  баночку  с  едой.    Её  желудок  с  трудом  и с  болями   принимал  только  вываренную  и  дважды  протёртую  курицу,  гречневую  кашу – размазню,  особый  белый  хлеб  и  лечебный  чай. 
  Борис  присылал  из  Москвы  матери  гречку  в  пакетах,    я  по  дороге  к  ней,  покупала  хлеб,  а  Юра  по  пятницам  покупал  курицу  в  спец.  магазине.  Во  времена  повального  дефицита  в    этом    магазине  отоваривали  ветеранов  партии   и  тяжело  больных  людей.   Он  не  имел  названия  и  на  витрине  для  отвода  глаз  были  разложены   какие – то  предметы  по  уходу  за  больными.    Случайный  человек,  открывший  сюда  дверь,  испуганно  вздрагивал  от  мелодичного  колокольчика  над  входом,  с  восхищением  таращился  на  сказочную  витрину  c  продуктами   и    радуясь  нежданной  удаче  (  столько  товаров  и  нет  очереди!!!),   уже   подсчитывал  в  уме  деньги  в  кошельке.    Но  как  гром  среди  ясного  неба  его  пригвождал  грозный  голос  кассирши -  Товарищ!     Вы  в  списках  ветеранов  компартии  нашего  района  или  по  направлению  медкомиссии?  Если  нет,  прошу  освободить  помещение!  -  и  посетитель  вываливался  наружу.  Он  с  недоумением  и  надеждой   некоторое  время   ещё  разглядывал  безымянный  магазин  и  решив,  что  это  ему  всё  померещилось,  шёл  себе   дальше.         
 Я  иногда  бегала  в  этот  магазин, с  интересом  рассматривала  на  витрине  дорогие  «Шпроты  в  масле»,  шоколадное  масло,  сгущёнку,  конфеты  «Грильяж  в  шоколаде»,   копчённые  колбасы  и  рыбу  и   дорогой  коньяк…   Но  из  всего  этого  великолепия    моему   тяжелобольному  ветерану  партии    нужна  была  только  диетическая  курица. 
Я  предъявляла  строгой  кассирше  старый,  потрёпанный  партбилет  на  имя  Ягудиной  С. З.,  она  находила  эту  фамилию  в  списке,  и  взяв  у  меня  чек,  выдавала     драгоценную     курочку.   При  этом    она   была  полна  гордости  и  уверенности  в  важности    своей    миссии  благодетеля  и   смотрела  на  «клиентов»  с  высоты  своего  табурета  за  кассой    неприступно    и  строго.  Я  перед  Новым  годом     отчаянно  прибавила  к  курице  заявку  на  баночку  кофе ( для    праздничного   стола)  и  чувствовала  себя   преступницей,  обокравшей      чужой  дом.   
 Дома   первые  час -  два  я  возилась  с  курицей  и  кашей,  всё  тщательно  мыла,  варила,  прокручивала    в  мясорубке,    разливала  по  порциям  и  ставила  в  холодильник.  Потом  заливала  мыльной  водой  и  стирала   её  тряпочки  и  пелёнки  -  ну  не  придумали  ещё  тогда  спасительные  в  этом  случае  памперсы!   Затем   протирала  её  всю  мокрой  тряпочкой,  расчёсывала  редкие  волосы,   переодевала    и  ставила  на   столик  тарелку  с  едой.  Она  медленно  ела  и  смотрела  на  меня  грустно  и  ласково.  Ногти  на    ногах  раз  в  три  месяца  я   наловчилась  стричь,  запаривая  её   ноги  в  мокрых  шерстяных  носках (иначе  это  сделать  было  невозможно).  С  каждым  моим  приходом  я  всё  больше  привязывалась  к  ней.  Она  иногда  была  откровенна   и  непривычно  разговорчива.  Рассказывала  о  своей  подружке  детских  лет, о  студенческих  годах,  о  том,  как  в  голодные  послевоенные  годы  она   пустила  жить   к  себе  в  комнату  в  общежитие    Зину,  Рэма  и  их  новорожденную  дочку,  но  путала  годы  и  события.    Рассказы   про  «ужасную  новую  соседку – злодейку   из  КГБ,  подглядывающую  за  ней  через  стены»,  я  сразу  прерывала  и  она  обиженно  вздохнув,    рассказывала   о  муже – пьянице  и  психопате,  об  их  жизни  в Ангрене  -   Материально  мы  жили  хорошо.  Кирилл  детей  в   строгости  держал,   вечно  за  ремень  хватался,  они  его  боялись  страшно,  но  из  командировок  всегда  привозил  им    мандарины  и  конфеты  ящиками.   Борюша    был  хороший  мальчик,  учился  на  «пятёрки»,    всегда  всех  мирил.  А  Юра   был    такой  нервный  и  впечатлительный!  -
Однажды  я  впервые  увидела  её  плачущей  -  Ты  знаешь,  Света,   Юра  стал  так  несдержан!  Он  подал  мне  чашку  с  водой,  а  я  не  могла  удержать  и  пролила  на  себя.  Он  так  на  меня  рассердился,  что  выбил  её  из  рук  и  она  разбилась.  Я  понимаю,  что  это  всё  нервы,  эта  его  неустроенность,  быт,  музыка,  но  …я  не  знала,  что  он  такой  жестокий!  -  слёзы    беззвучно  и  тихо    льются  из  её  глаз.  Я,  стараясь  её  отвлечь,  рассказываю  ей,  как   к  Денису  недавно  в  трамвае  пристала   какая – то  бабка  с  вопросами -  как  зовут?  с  кем  живёшь?  Денька  объяснил  любопытной  бабушке – У  меня  есть  Мика,  мама  Лена,  Света  мама,    и  папа  Вумер.  -  Это  Лена  и  я     недавно  кратко  объяснили  ему,  где  его  папа,   -  Твой  папа  умер. -  Софья  Зиновьевна  смеётся  глухим  смехом  и  просит -  Светик,  ну  посиди  ещё  немножко,  расскажи  мне  про  Зею. -  Я  кошусь на  часы  и  отодвигаю  уход  ещё  на  полчасика. 
Она  была  очень  худа (как  Мама)  и  слаба,     болела  тяжко,  но  ни  единого  раза  не  жаловалась  мне  на  боль.  Однажды  при  мне   позвонила  ей  дочка  Аня  и  Софья  Зиновьевна  попросила  ,  чтобы  её   зять  Юра  достал  ей  какое – то  сильное  обезболивающее,  которого  не  было  в  аптеке.  И  зять  Юра  отказал    как – то  грубо  и  обидно.  Она  опустила  трубку  и    заплакала. 
  В  праздники    приезжал  Борис,  «подключал»  Аню,  Олю,  Юру   и  иногда  Мишу,   а  в  будни   каждый  понедельник  и  среду,  закончив  свои  дела  в  школе  с  уроками   и  планами,    я  спешила    на  б.  Пушкина,  поднималась  по  знакомой  лестнице  на  второй  этаж,  открывала  дверь  со  сложным  замком  и  …  встречала  ждущие,  любящие  глаза  старой  женщины -  она  уже  давно   доползла,  опираясь на    табуретку,  к  двери,  садилась  и  ждала.  Ну  как  я  могла  не  прийти? !     Иногда  я   представляла  себе,  как  тяжко,  наверно,  ей  просыпаться  ранними    тёмными    утрами,  одной  в  квартире  с  этой  своей  болью,  в  вонючих  пелёнках  и  начинать  долгий   трудный  день.   
Даже  в  школе  знали  про  мою   больную  свекровь  и  вредная  директриса  Лариса  Васильевна     отпускала   меня   с  политзанятий  и  собраний  в  эти  дни  -  у  неё  самой  уже  много  лет  жила  дома  парализованная  мать. 
                ***

                Александр  Афанасьевич  родился  8  Марта  в  Международный женский  день,  поэтому  я  не  забываю    в  этот  день   всегда    поздравить    его  по  телефону.   Он  болеет    последние  годы,  стал  нелюдим  и  после  аварии,  когда  по  его  вине  они   с  тётей  Любой  перевернулись  в  машине ( к  счастью,    получив  только   небольшие    ушибы),  продал  её  и  как - то  сразу  очень  постарел. Стал  сутулиться,  шаркать  ногами  и,    однажды  вернувшись  из  овощного  магазина,   тихо  заплакал,  рассказывая  как     хамка - продавщица,  насыпала   ему  в  сумку  луковой   шелухи,  в  которой  терялся   мелкий,   плохой  лук,   и  отвечая  на   его  вопрос  -  где  же  лук?   отрезала  - Придёшь,  дед,  домой,  очки  наденешь  и  найдёшь!  -    
Если  он  приглашает  в  этот  день  меня  на  чай,  мы  с  Денисом  берём  подарок  -  припасённые   на  этот  случай   новые  носки  или    одеколон  "Шипр"  и  идём  к  тёте  Любе  в  гости.  Там  нас ждёт  вкусный  именинный   торт  и  чай  с  вареньем.      Она  тоже  очень  постарела,  всё  забывает,  роняет,  пьёт  много  лекарств,  но  хлопочет  по  дому,  с  интересом  спрашивает  у  меня  про  Мишу,  про  Дениса,  рассказывает  про  Серёжу  и  внуков,  которых  она "цилых    2 года  не  бачила".  Она  просит  мужа  дать  "дытыне" (Деньке)  подержать  кортик  и  помереть  военную  фуражку  с  "морской  капустой"  над  козырьком.  Денька   напяливает  её  на  голову   и  таращит  в  зеркало  счастливые  глаза.  Мы  стоим  за  его  спиной  и  смотрим  на  его  худенькую  смешную  фигурку  в  огромной  военной  фуражке  подполковника,  спадающую  на  нос    и  с  кортиком  на  боку.  -   Эх,  ты  моряк -  с  печки  бряк!  -  насмешливо  говорит   Александр  Афанасьевич  -  Фуражка  -  то  красивая.  а  вот  шнурки  завязывать  не  умеешь!  -
- Я   умею!  -   обижается  Денис  и  бежит  в прихожую  к  своим  ботинкам.  Но  шнурки   не   слушаются  маленьких  пальцев  и  петля  распадается.  -  Полундра! -   Как  же  ты  будешь  завязывать  морской  узел?  Не,  тебя  в  моряки  не  возьмут!  -  выносит  суровый  приговор  Александр   Афанасьевич.   Денис  сопит  и  готовит  "большой  рёв",  Но  подходит  тётя  Люба  и  вытесняет    мужа  из  тесной  прихожей,  с  укоризной  его  отчитывая  -  Ну,  Саша,  Господь  с  тобою!  Он  же  малый  совсем!  Научится  ещё!  Пошли,  Деня,  я  тебе  настоящие  медали  покажу!  -  и  тянет  Деньку  в  комнату.    

флешка
                ***

 1988
Миша  пошёл     на  курсы    киномехаников,  снова  «зачирикала»  вечерами  в  его  комнате  Наташка  и  в  доме  появился  новый  жилец.  Привёл  как – то  Михей  худого,  заросшего  паренька  и  сказал -   Ма,  это  Саша  Тремпель.  У  него  сложные   семейные  обстоятельства,  пусть он  у  нас  поживёт.   -  и  Саша  стал  жить  у  нас.  Сперва  он  так  бесшумно   существовал  за  Мишиной  дверью,  что  часто,  вернувшись  домой,   я    даже  сомневалась  в  его  присутствии  в  доме.  Через  неделю  он  стал  робко  выходить  по  утрам  в  кухню  и  я  понемногу  стала  с  ним  общаться.  Выяснила,  что  он  живёт  с  матерью,   младшим  братом  и  бабушкой    недалеко  от  нас.  Нигде  не  учится  и  пока  не  работает.  Он,  как  и  Миша   считает   себя  «свободным  человеком  Мира»  и  Тремпель  -  это  не  фамилия,  а  кличка,  которую ему    дали  за  худобу   его   «братья  по  разуму».  Ещё  я  выпытала,  что  мама  его  работает  в    школе,    у  него  с   ней  «идейные  разногласия»  и  домой  он  возвращаться  не  собирается  никогда.  Стало  ясно,  что   Сашку  ищет  родня  и  нужно  срочно  искать  его  маму.  Рассказываю  о  своём  жильце  Любовь  Георгиевне  и  она  рассказывает,  что  знает  его  маму,  но  не  знает адрес.  Я  нашла  под  подушкой  его  паспорт,  узнала  фамилию  и  адрес  и  через  несколько дней  нашла   школу,  а  в  ней    строгую   женщину  в  дорогом  костюме -  завуча  начальных  классов  -  Сашину  маму.   Мы  были  с  ней  «подруги  по  несчастью» -     обе    мамы  «свободных  людей  Мира»  и  обе  училки.   Конечно    она  обрадовалась  моему  визиту ,  расспросила  про  Сашу,  немного  про  него  рассказала  и  написала  при  мне  ему  записку. И  через  некоторое  время  Саша  вернулся  к себе  домой.  Но,  честно говоря,  я  Сашку  понимаю -  мать  у  него  женщина  строгая  -  завуч! Б-р-р-р!   
 
В  нашем  поселковом  клубе  «Звёздочка»  наш  Миша  работает  киномехаником  и  мы  втроём  ужасно   этим  гордимся,  но  почему  -  то  с  этого  времени  накатила  волна  ещё  более  сильной  его   нелюбви  и  раздражения  ко    мне.  Может  потому,  что  в  кинобудке   появилось   личное  место    для  встреч  с  друзьями,  с  Галкиным,  с  девчонками.  Миша  совсем  замолчал,  ничего  у  меня  не  спрашивал,  на  мои  осторожные  вопросы  отвечал  неохотно  и  угрюмо.
Я,  чтобы  быть  как - то  к  нему  поближе,  записалась  в  хор   при  клубе  и  по  вечерам   пела  с  поселковыми  пенсионерками  русские  народные  и  советские  песни.   Миша  через  полгода  рассчитался,  а  я  по  инерции  ходила  на  спевки  хора  ещё  год  - полтора.  .  С  каждым  месяцем  редели  его  ряды  и  наш  тихий   с  париком  на  лысине  хоровик  так  вежливо  просил  всех  оставшихся   непременно    приходить  в  следующую  субботу,  потому  что  должен  быть  проверяющий,  что  я  не  решалась  его  подвести  своим  уходом.   

                ***   

Весной  пришла  первая  повестка  в  военкомат  и  Мишка  тут  же,  к  моему  ужасу,   порвал  её  на  клочки.  Я  страшно  переживала,  писала  Боре  в  Москву,   советовалась  с  Леной,  тётей  Любой,    Женей  Буликом,  который    служил  в  армии  в  своё  время.  Все  беседы  с    Мишей  на  эту  тему  кончались  полным  непониманием,  хлопала  за  ним  входная  дверь  и  я  плакала  от  обиды  и  бессилия.  Я  тогда  очень  мало  слышала  о  «дедовщине» -  (издевательства  старших  над  вновь  прибывшими),  была  уверена,  что  армия  делает  из  мальчишки  мужчину,  закаляет  характер,  дисциплинирует,  ведь   мужчина  изначально  защитник,  воин.  Тогда  ещё  не  закончилось  «вторжение    наших   войск  в  Афганистан»,  многое  скрывалось,    хотя  я   всё  же   слышала   иногда  ужасы  про  эту  войну.   Но  мне  не  приходила  в  голову  мысль,   что  Мишу    вполне  могут   направить  служить  в  это  «пекло» (  кто  угодно,  но  только  не  он!).    Поговорив  с  Колей,  с  Игорем  Муратовым,  а  особенно  с  Борей (он  приходил  к  нам  на  майские  праздники),  я  поняла,  как  много  не  знаю,  не  понимаю  в  этом  вопросе  и  оставила  Мишу  в  покое.  Но  тревога  осталась  -  Что  же  делать,  если  в  нашей  стране   уйти  от  этой  проблемы  нельзя?  Ведь  дезертир -  уголовный  преступник!
 Но  Миша  и  его  друг    Андрэ  (так   теперь   велел  себя    называть  Галкин)  знали,  что  делать.  Для  начала,  после  второй,  тоже  порванной  повестки,  они  с  Галкиным  уехали  в  Таллин    тусоваться  на  слёте  «хиппи».
 Приехал      Миша    через  пару  недель.  С  крупным   железным   крестиком  на  шее,  весь  заросший,  возбуждённый  и  покрытый  «пылью  дорог»,  как  после  похода  по  Кавказу .  В  Таллине   он   ночевал  на  крышах,   играл  на  гитаре    и  пел  перед  народом  на  улицах  и  площадях,   участвовал  в  каких – то  демонстрациях,  «тусовался»  в  барах  и  в   парках.   Разговаривал   он  теперь  с эстонским  акцентом,  прикрепил  к  стене  шёлковый    государственный  флаг  Эстонии   и  объявил,  что  он  теперь    пацифист,  верующий,  но    ещё  не  решил  какой  веры,  потому  как  он  «хоть  и  украинец  по  отцу,  но  украинскую  нацию  не  уважает  за  хамство (но  песни  ему  нравятся),  а   поскольку  он  сын  иудейки,  то  хочет  называться  евреем  Буликом  Михаилом». 
 Как  говорится,  -  слов  нет!      
Любовь  Георгиевна  советует  ничего  не  выяснять  и  выждать  хоть  пару  недель.

                ***
                флешка

               
               

                Бабушка  Соня  совсем  плоха.  Не  встаёт  совсем,  опухли  ноги  и  в  измученных  глазах   тоска.  Её  положили  снова  в  больницу,  но  предупредили  -   через  20  дней  забирайте (им  её  смерть  испортит   какие – то  показатели  в  отчётах).  Мы  с  Юрой,  Олей  и  Аней  по  очереди    приходим  и  ухаживаем  за  ней.  Меня  она  ждёт,  сидя  на  кровати,  старается  улыбнуться  и   вдруг  своим  низким,  тихим,   тихим   голосом (почти  шёпотом)   неожиданно  просит  -  Света,  ты  помнишь  песню  про  крейсер  «Аврору»? -  Я  сажусь  на  пол  у    кровати,    держу  её  за  руки  и  мы  тихо  вместе  поём  -  «Что  тебе  снится,  крейсер  «Аврора»,  в  час  когда  утро  встаёт  над  Невой?»..  -   
Перед    выпиской   Юра  пришёл  ко  мне  домой,  привычно  откашлялся («  врачи  удивляются,  что  я  ещё  пою!»)  и  неожиданно  попросил  -  Света,   я  потравил  дома  тараканов  и  маме    нельзя  сейчас  там  находиться.  Возьми  её  на  время!  Мусик  так  к  тебе  привязана!  -
Я  понимаю,  что  тараканы  здесь  не  при  чём,  и  Юрка  просто   боится  остаться  с  умирающей  матерью.  Врач  предупредил  -  остался  месяц - другой.    Мне  её  ужасно  жалко,  но  я  тоже  боюсь  увидеть,  как  она  умирает,  я  не  знаю,  что  нужно   делать,  мне  не  по  силам    этот   ужас!  Я  помню  Маму  в  её  последние  дни,    я  не  смогу…  Юра  предчувствует,  что  я  сейчас  расплачусь,  а  слёз  он  категорически  не  выносит  и  разрешает  мне   подумать  два  дня.
  За  это  время  Ленка  узнаёт  про  Юрину  просьбу  и  сначала  отчитывает  меня -  У тебя  ребёнок,  что  ты  будешь  делать,  когда  она  будет  умирать?   у  неё  трое  детей  и  шесть  внуков,  старшей  из  которых  за   30  лет!  Потом  звонит  сама  Юре  и  объясняет  всё,  что  она  думает  об « их  семейке».  Затем  помогает  собрать  рюкзак  и  увозит  нас  с  Денькой  на  Белосарайку.  Когда  я  через  10  дней   вернулась  домой,  Миши  не  было  и   на  столе  в  кухне  лежала  записка :  Мама,  три  дня  назад  умерла  бабушка  Соня.  Мне  её  так  жалко,  что  я  не  пошёл  на  похороны.   Буду  вечером.  Миша. »  -  Я  сидела  на  табурете  в  кухне  и  плакала -   от  жалости  к  умершей  свекрови,  которую,  наконец,  полюбила,    от  стыда  за  сына,  что  не  отдал  ей  «последний  долг» -  (струсил,  наверное,  как  и  я),  и  за  себя,  что  не  сумела  потерпеть  немного  и  проводить  её  в последний  путь…

                ***

Она  оставила  детям  и  внуком  небольшое  денежное  наследство  -  много  лет  откладывая  от  своей   скромной  пенсии.    Пока  Юра  скорбел  -  обклеил  все  стены  семейными  фото,      весь  ушёл  в  сочинение  поэмы  в  стихах,  посвящённой  матери   и  выходил  из  депрессии,  его  старшая  сестра  Аня    подключила  адвоката  и    все  наследники  получили  деньги.   Нам  с  Мишей  досталось  380  рублей.   Я  купила  недорогой  ковёр  в  большую  комнату,  Мише  хорошие  брюки  и  куртку,  а  остальные     деньги     положила  на  его   сберкнижку.
  Он    снимал  с  неё   деньги  на   свои   поездки.     После  третьей  повестки   из  военкомата,    Миша  исчез  из  города  надолго,    даже  не  посчитав  нужным  посоветоваться  со  мной  и  сообщить,   куда  он  уехал.   Наташка  «раскололась»  и  рассказала,  что  они  с  Галкиным  уехали  в  Питер (Ленинград)  поступать  в  какое – то  училище.  Через  10  дней  пришло  от  него  первое  письмо.  С извинениями,  что  не  сообщил  об  отъезде,  с  вопросами  о  Дениске,  о  том,  что   только  вчера  устроился,  наконец  в  «строительную  бурсу   на  краю  города,  потому  как  больше  никуда  не  принимали,  деньги  закончились,  с  Галкиным  поссорился,  но  он  знал,  что  будет  трудно  и  не  свернёт  с  намеченного  пути…»
Новость  о  ссоре  с  Галкиным  придаёт  мне  веры,  что  всё  наладится  и  тушит    обиду  в  сердце.  Я  собираю  своему  блудному  сыну   посылочку  с  банкой  сгущёнки,  палкой  сухой  колбасы,  куском  сала  и  коробкой  халвы . 
В   училище  Миша  продержался  пол  года.  Даже  приезжал  на  осенние  каникулы  домой  похудевший,  грустный,  растерянный.  Рассказывал  о  новых  друзьях   Бошаре  и  Марине,  о  порядках  в  «бурсе»,  о  тамошних  диких   нравах – собираются  туда  каждую  осень «на  зимовку»     бездомная  братва,  «урки»,   «подпольные»   проститутки,  не   принятые  нигде  иногородние…  Напугал  меня  рассказом,  как  он    жил  пару  месяцев  в  соседней  комнате  с  ребятами - наркоманами.  Они  варили  какую - то  химическую  отраву  и  дали  раз  ему  попробовать. Глядя  на  мои  полные  ужаса  глаза,  улыбнулся  и  успокоил :  " Ма,  расслабься!  Всё  ништяк!   Мне  не  понравилось.   Как - будто  тело  распадается  на  части  и  мутит  потом.  Это  не  моё!"
Снова  сидят     у  него  в  комнате  ребята,  пьют  чай  с  сушками  и  гренками,   играют  на  гитаре,    и  спорят,  спорят…
Приходили  Серёжа  Гришков  -  добродушный  флегматик,  с  всегда  готовой  смущённой  улыбкой  и    Олег  Ярошенко  -  худенький,  славный  мальчик,  добрый  и  наивный.  Очень  меня  растрогал,  рассказывая  про свою   любовь  к  их  однокласснице  Любе,  про  непринятие  его  родителями  этой    безумной  любви    и  о  их  мечте  пожениться.  Они – таки  поженились  сразу  после  школы,  родили  сына  и  очень   скоро,  как  это,  к  сожалению,  часто  бывает,  разошлись. 

Пришло  письмо  из  училища  от  его  мастера,   и  Мишка,  обречённо  вздохнув,    собирает  в  сумку  тёплые  вещи,  пакет  с  консервами,  немного  денег  и  едет  в  Питер  в  училище   на  занятия. Военкомат  в  Донецке   уже  начал  его  разыскивать. 
   Он  писал  из  Питера   отчаянные  письма,  и    я  ещё  выслала  ему  пару  посылочек  с  его  любимыми  «семачками»,  салом,  ирисками    и  носками,  писала,  что  если  уж  так   плохо,  чтоб  ехал  домой,  и  было  ясно,   что  маляром – штукатуром  ему  не  быть.
 Но  это  были  ещё только   «цветочки»!

1989 

Вернулся  Миша  из  Питера   под  Новый  год  худой,  уставший  и  какой  то  задумчивый.  Железный  крестик  он     поменял  на  две      гири  и  стал  по  утрам  их  выжимать,   сорвал  со  стен  фотографии  лохматых  кумиров -  рок  музыкантов  и  наклеил  портреты  А. Макаревича, Гребенщикова,  Элвина  Пресли,  Фрэди  Мэркури,  А. Шевчука,  Цоя  (мне,  кстати,  тоже       нравились  их  песни  за   слова,  за  мелодичность,  за  непохожесть  ни  на  кого)  и  голых  девиц  из серии   поп – моделей.  Самая  большая  из  них,  сработанна  на  компьютере  из  мелких  буковок.   Она  зазывно  улыбалась  и   прекрасно  себя  чувствовала  в  этой  компании,  но  страшно  не  нравилась  мне.  Я   пару  раз  попросила  Мишу  снять  «эту  порнографию»,  потому  что  в  доме   малый  ребёнок.  Но  Миша  объяснил  мне,  что  это -  искусство,  и  не  каждому  это дано  понять,  поэтому  если  я  ЭТО   сниму,  он  уйдёт  из  дома.   
«Пошевелила  я  мозгами»  и  однажды,  пока  его  не  было  дома,  взяла  остро  заточенный  карандаш  и  аккуратно  затушевала  нужные  буковки  на  голой  девице,  «надев»   таким  образом,    на  неё  купальник.  Сначала  Мишка  даже  не  заметил  перемен   в  её  облике  (наверное  не  ожидая  от  неё  такой   скромности ),  но  через  день  разглядел,  возмущённый  ворвался  ко  мне  в  комнату  и  объявил,  что  я  ханжа  и  он  с  ТАКОЙ  матерью  жить  не  желает!  Но  ещё  через  день  вернулся  домой,  девку  в  «моём»  купальнике  снял,  повесил    другую  и  мы  стали  жить  дальше. 
Плохо  жили.  Миша  жил  какой – то  своей  жизнью  -  временами  где – то  подрабатывал  и  тогда   давал  мне  даже   какие – то  небольшие  деньги,  но  в  свои  планы  и  дела  меня  вообще  не  посвящал,  не  считал  нужным.  Жил,  как  сосед  за  закрытой  дверью.  Я  поплакав  в  подушку  ночью  и  «собрав  мысли  до  кучки»,  как  только  он  появлялся  в  кухне,    иногда   делала  попытки  с ним      поговорить,  извинялась  за  «купальник»,  пыталась  помириться,  но… он     не  удостаивал  меня  ответом   и,  сжав  губы,    уходил  в  свою  комнату.  Стал  водить  девчонок.  Правда,  выбирал  время,  когда  нас  с  Денисом  не  было  дома,  но  несколько  раз   не  постеснялся  и  моего  присутствия.  Я  совершенно  терялась  от  стыда,  слыша  возню  в  его  комнате,   и  сразу  же  уходила    из  дома  куда - нибудь. 
Однажды  вечером  примчалась  ко   мне  Ленка  и   громким  шёпотом   сообщила  мне «страшную  новость» -    видела  Мишу,  поющим  под  свою  гитару  в  … - Лена  делает  круглые  глаза -  в поземном  переходе   возле  центральной  почты!  И  ему  в  шапку  бросают  деньги. Представляешь?! –
В  то  время  мне  это  представить  было  невозможно!   Он  же  не  нищий  и  не  беспризорный  какой – то!  А  вдруг  его  увидит  кто – нибудь  из  знакомых!  Стыд  какой!  -  Такие  тогда  были  времена!
Что – то  появилось  в  нём  отцовское -  непонятная  жестокость  по  отношению  ко  мне  и  полное  отчуждение.    Я  постоянно  чувствовала  себя  в  чём – то  провинившейся  перед  ним,  боялась  лишний  раз  заговорить,  ожидая  каких – то  обидных  слов,  презрительного  взгляда  и,  страдая  от  этого,   чувствовала,  что     постепенно  перестаю  его   любить. Он  мог,  например,   идти  куда – то  с  Галкиным  и,  увидев  меня,  перейти  на  другую  сторону  улицы.    Это  был  не  мой  сын  Мишенька -  ходил  по  дому  какой – то  чужой, почему – то  ненавидящий  меня  парень,  тяжёлый  и  мрачный. Я  даже  написала  ему  письмо,  в  котором  в  «мягкой  форме»  попыталась  в  очередной  раз  «достучаться ». Положила  его  на  видное  место  на  его  столе  и  стала  ждать.  Вот  уже  заснул  Дениска,  затих  дом  и  двор,  а  я  лежу,  сжавшись  в  комок  под  одеялом,  со  своими  тяжёлыми  думами  и  всё  надеюсь -    сейчас  придёт    Миша,  прочтёт    мой  «крик  души»,  всё  поймёт  (ведь  я  ласково  обращалась  к  нему,    всё  продумала  и  объяснила), зайдёт  ко  мне  в  комнату  и  скажет – Ма,   давай  мириться! -   
Вот  повернулся  в  замке  его  ключ,    протопал  он  в  свою  комнату… Я  затаилась  под  одеялом  как  мышь,  почти  не  дышу  от  волнения.  Миша  резко  открывает  мою  дверь,  бросает  письмо  на  стол  и  говорит  менторским  Юриным   тоном -  Я  прошу  тебя  больше  никогда  не  писать  мне  подобные  послания! -  и  уходит  спать.  А  я  от  бессилия  и  обиды  реву  всю  ночь  и  пропасть  между  нами  ещё  больше  и  глубже.  Уже  потом  в  дальнейшей   нашей  с  ним  жизни  были  и  перемирия  и  снова  отчуждения.  И  я  снова  писала  ему  письма  в  соседнюю  комнату.  И   опять  не  могла  «достучаться»!