Смертница

Вениамин Евстафьевич, пожилой хирург, сидел в своём кабинете и жадно затягивался сигаретой, кляня себя за то, что никак не избавится от этой вредной привычки. Его седые усы с желтоватой подпалинкой заядлого курильщика слегка топорщились, подчёркивая вид недовольного собой человека.
Тихий стук в дверь вернул профессора к реальной жизни, напомнив, что рабочий день ещё только начинался и впереди много дел, более важных, чем его слабость.
- Войдите! – сказал он, сердито вдавливая недокуренную сигарету в пепельницу на рабочем столе.
- Разрешите, Вениамин Евстафьевич? – в приоткрывшуюся дверь робко втиснулась полная женщина в больничном халате.
- Что Вы хотели, госпожа Сивкова, и кто Вам разрешил встать? – гневно произнёс встревоженный за пациентку врач, - После Вашей операции надо, как минимум дня три лежать, а Вы по кабинетам ходите, немедленно вернитесь в палату!
- Хорошо, Вениамин Евстафьевич, только раз, уж, я всё равно здесь, разрешите мне в субботу на конгресс сходить. – и женщина умоляюще посмотрела в лицо непреклонного профессора.
- Какой конгресс? Вы с ума сошли! Вам лежать, как минимум неделю, скажите спасибо, что на Вашу авантюру согласился, такую операцию, и без переливания. До сих пор не пойму, почему Вы живы? Видно и в правду Ваш Иегова помог, - и Вениамин Евстафьевич вспомнил, как всего три дня назад он мысленно уже похоронил эту женщину, когда дав ей подписать заявление на отказ применения переливания крови во время операции, увидел уверенный росчерк и непоколебимую уверенность в глазах, сейчас просяще смотрящих на него.
- Конгресс Свидетелей Иеговы в местном Дворце спорта, пройдёт в эту субботу. Пожалуйста, миленький Вениамин Евстафьевич, разрешите сходить, ведь это рядом с больницей, а чувствую я себя прекрасно, спасибо Вам! – и она опять умоляюще посмотрела в глаза озадаченного врача.
- Что значит нормально? Вы понимаете, что после такой операции надо лежать, беречь силы, а не бегать по больнице, - продолжая напускать на себя суровую строгость, всё громче говорил Вениамин Евстафьевич, не понимая, как этой женщине удалось подняться с постели, в его многолетней практике ничего подобного не было. Восстановительный период при подобных операциях протекал очень тяжело, даже при намного более мелких, а здесь сложнейшая операция, да ещё пациентка – фанатичка, без крови и всё тут, хоть застрелися? – Не пойму! - думал про себя недоумевающий врач.
Он опять вспомнил день операции, и как долго уговаривал непоколебимую пациентку согласится на переливание крови, даже, когда дал расписаться в заявлении об отказе, всегда предельно сдержанный, раздражённо сказал:
- Вы хоть понимаете, что сейчас подписываете себе смертный приговор?
- Я всё прекрасно понимаю, Вениамин Евстафьевич, - спокойно сказала Надежда, так звали эту странную больную, и уверенно расписалась в предложенных бумагах, - А ещё я понимаю, дорогой доктор, что если я соглашусь на Ваши условия, то обижу своего Бога, ведь в Библии чёрным по белому написано: «воздерживайтесь от крови»
- Так и воздерживайтесь, я ведь не пить её Вам предлагаю, а жизнь Вашу спасать, - продолжая нервничать, не унимался обеспокоенный врач.
- А если бы Вы мне сказали воздерживаться от алкоголя, а я его в вену стала вводить, как бы Вы к этому отнеслись? – неожиданно перешла в наступление Надежда.
- Причём здесь алкоголь? Я Вам о серьёзных вещах, а Вы мне басенки рассказываете.
- Просто хочу, чтобы Вы поняли, что Бог испытывает, когда его не слушаются, вот смотрите! – и она протянула удивлённому Вениамину Евстафьевичу раскрытую Библию и зачитала указав пальцем нужное место, - «Святому духу и нам угодно не возлагать на вас дополнительного бремени сверх того, что необходимо: воздерживаться от пожертвованного идолам, от крови, от удавленного и от блуда. Если вы будете тщательно хранить себя от этого, то будете успешны. Доброго вам здоровья!» Чем не докторское предписание? Поэтому, дорогой доктор, лучше я умру на операции, чем идти против рекомендаций Бога. Я знаю, что Вы хороший врач, но, пожалуйста, не обижайтесь, тот, кто нас создал, самый лучший!
Этот разговор сейчас отчётливо всплыл в памяти взволнованного доктора. Те же целеустремлённые глаза, та же уверенная речь и ощущение непоколебимой веры, вызывающее искреннее уважение и небольшую зависть, что  у самого, её явно не достаёт.
- Ладно, идите, госпожа Сивкова, после обхода поговорим, я же знаю, что с Вами спорить, себе дороже обойдётся, - и он по доброму улыбнулся, провожая взглядом сияющую от счастья пациентку.