Жизнь и смерть

Её зовут Байя. Беспутная мать сдала девочку в детдом. По достижению законом положенного возраста Байю выпроводили из детдома. Она стала попрошайкой. У входа в пассаж на проспекте Руставели она делила пространство с одной дородной женщиной с зычным голосом – беженкой из Абхазии. Байя была астенического телосложения, короткая стрижка чёрных волос, рука с почти прозрачной ладошкой, невероятно хрупким запястьем, довольно милое лицо с слегка излишне слабым подбородком, живые глаза...
Первый раз я её увидел в весьма пикантной ситуации. Она спала, изнеможённая. Сон настиг девушку неожиданно,  молодое тело безмятежно покоилось на каменном парапете, неосторожно обнажилась девичья грудь... Её соседка только хмыкала, показывала на неё пальцем проходящим мужчинам, которые невольно оглядывались на спящую Байю. Те не разделяли сарказма толстой попрошайки, некоторые картинно, качали головой, дескать, какая жалость, совсем молоденькая, а уже столько испытаний на неё.
 
Конкурентка Байи зарабатывала больше. Она громко и членораздельно выговаривал свои выдержанные в жанре спичи. На девчушку смотрели с сочувствием, но монеты бросали её соседке. У неё не было таланта к попрошайничеству, если перефразировать Остапа Бендера.
Однажды, снедаемый любопытством, я присел, примостился рядом с ней. В её реакции не было ни капли настороженности. Она говорила со мной как со старым знакомым. Сначала меня неприятно поразил запах, исходящий от её давно не мытого тела, и выраженный дефект речи. Я даже заподозрил у неё лёгкую степень имбецильности, но неожиданно простуженный голосок девочки чуть ли ни пропел вполне оформленный текст-манифест. Она говорила от имени всех побирушек Тбилиси. Говорила с пафосом. Тут я покосился на её соседку. Та униженно и одновременно нагло, с укоряющим упорством и косноязычно выпрашивала деньги. Я беседовал с Байей минут десять, ушёл, так не пожертвовав ей мелочи. Она только пожала своим плечиками.

В другой раз я стал свидетелем примечательной сценки. У тротуара остановился «Ауди», из него вышел разбитного вида молодой человек, подошёл к Байе и протянул её пару сандвичей. Он весело дёрнул её за маленькое ушко и удалился. Другой раз над ней склонился молодой священник. Наверное, вёл душеспасительную беседу. Девица слушала его с плохо скрываемым нетерпением. Её глаза игриво смотрели на дефилирующих по проспекту прохожих. Священник ушёл, не бросив в её коробочку из-под сигарет и двадцати копеек.

Как я узнал из её рассказа, вырученных денег ей хватало за ночной постой в монастыре или ночлежке. Девушка жаловалась, что к ней постоянно пристают молодые монахи, а в ночлежке даже женщины. Байя не знала названия этой породы особ женского пола, ограничившись эпитетом «развратные».
 
Шло время и моя «знакомая» совсем исхудала. Как-то в пассаже я обратил на согбенное слабое существо. Это была она. От долгого сидения её конечности задеревенели. В глазах уже не было того детского лукавого блеска.
Уже зимой я застал её сидящей прямо на снегу. Она даже не протягивала руку. Её соседка-побирушка обзавелась специальным раскладным стулом и старой телогрейкой, из внутренней кармана которой она доставала штоф водки, чтоб погреться. Она была бодра и энергична. Я подошёл к Байе, вложил в её ладошку рублёвую. Почувствовал, как горела от жара её ладонь. «У тебя температура? Есть кому присмотреть за тобой?» - спросил я озабоченно.
Потом она совсем пропала. Иногда я вспоминал о ней, хотя бы потому, что предполагал самое худшее, что могло произойти с человеком, с девочкой...
 
Уже летом, я встретил её. Ко мне приехал из Петербурга друг. Мы ездили на моём «Мерсе» по городу, смотрели достопримечательности. Проезжая мимо известного в городе места, где находилась биржа местных проституток, я игриво заметил другу об этом обстоятельстве. Тот с деланной укоризной покачал головой. Надо было видеть его замешательство, когда он решил, что я не шучу. Неожиданно "Мерс" притормозил как бы сам по себе.
- Ты глянь, Байя, этот очкастый хмырь в «Мерседесе» на тебя смотрит. Клиент, что ли?
Среди тамошнего контингента, я рассмотрел расфранченную худющую особу. Платье слишком короткое, женщина обходилась без бюстгальтера... Байя направилась в нашу сторону. С непривычки к обуви на высоких колодках её походка показалась нелепой. «Давай, скорей отсюда!» - запаниковал гость. Я вышел из забытья и поддал газу... После затянувшегося молчания, заметил вслух, что по крайней мере она жива.

Через некоторое время я встретил Байю в метро. На одной из станций у меня была назначена встреча с товарищем. Спускаюсь, вижу, что он у мраморной колоны стоит, вроде прячется, наблюдает. Подхожу, а он вместо того, чтобы поздороваться, первым делом шепотом говорит:
- Посмотри, как ****ь солдатика шьёт!
За углом стояла Байя. Она поедала глазами солдата. У нас здесь женщины обычно отводят глаза, если на неё глянул мужчина, а тут наоборот. Верх неприличия. Парень даже зарделся от такого приставания. Байя уже утратила свежесть подростка. Хрупкость телосложения сменила болезненная худоба. От нехватки зубов стал западать рот. Кажется, она была беременной.

Прошёл год или более. Меня пригласили в одну неправительственную организацию, на презентацию проекта. Было много гостей, банкет ожидался хороший. Меня усадили в президиум, как писателя. Моя давняя знакомая презентовала проект. Она перечислила достижения, потом всхлипнула и рассказала, с какими «жизненными» историями приходилось сталкиваться:
- Три месяца назад меня вызвали в туберкулёзную больницу. Там на излечении молодая женщина находилась. Совершенно запущенный случай. Её на улице подобрали. Очень хрупкая, совсем молодая. 19 лет! Она что-то лепетала мне. Я понять не могла. Еле расслышала. Оказывается она ребёнка оставила в доме младенца. Просила присмотреть. Адрес заведения говорила. Я записала.
Догадки, одна мрачнее другой, стали одолевать меня. Когда презентатор окончила своё выступление и присоединилась ко мне, я спросил её, а не Байя ли звали ту женщину.
- Откуда ты знаешь? – спросила она с удивлением.
- Она жива? – переспросил я.
- Сомневаюсь, - ответили мне.

Уже весной, поворачивая своё авто с запруженного проспекта в сторону набережной, я увидел женщину в джинсовом костюме. Она стояла на углу, повернувшись к потоку автомобилей боком. Лицо её не видел. Было в позе её тонкого тела что-то вызывающее.  «Неужели Байя!» - подумал я. Женщина обернулась. Да, это была она. Лицо у неё было как у дряхлой старухи.