безысходность

Моя жизнь рушится на глазах и в состоянии полного отчаяние я пребываю вот уже пол года. Началось всё с того, что я узнала о своем страшном диагнозе — эпилепсии. Приступы начались около семи месяцев назад и сначала я думала, что это просто побочные эффекты моей беременности, но, как потом оказалось, все гораздо сложнее.
Мои родители погибли в авиакатастрофе ещё когда мне было пять лет. Близких родственников у меня не было и меня отдали в интернат. Там меня забрала к себе директриса и хоть она была одинока, она полностью заменила мне родителей. Всё, что я имею, я имею только благодаря ей. О, милая Анна, если бы вы только знали как я благодарна вам за всё.
Так получилось, что моя жизнь с момента гибели родителей напрямую была связана с интернатом и по странному стечению обстоятельств свою судьбу я нашла именно здесь.
Стиву было 17 когда я впервые увидела его: высокий, немного худощавый, с русыми сияющими волосами, которые спадали на лицо, с большими серыми блестящими глазами, немного сутулый и по своему милый. Он мне понравился с первого взгляда глаза в глаза, когда я увидела его улыбку, которая так надолго пленила моё сердце, которая так и излучала позитивные флюиды. Не смотря на то, что жизнь у него сложилась не лучшим образом, так как он попал в интернат в 17, а в зрелом возрасте потерять родителей это просто немыслимо, он никогда не показывал этого и всегда улыбался. Всегда. Его улыбка заставила бы меня перевернуть весь мир. Эх, эти милые приподнятые уголочки его губ.
Со Стивом мы вместе уже вот шесть лет и скоро у нас должен был родится ребенок. Это мальчик, мы видели его на УЗД, он мило улыбался нам улыбкой своего папочки. Как же я хочу вернутся немного назад, когда всё ещё не казалось таким пропащим, когда всё ещё, кажется, можно было изменить. Но теперь уже поздно, я знаю это наверняка.
В общем меня зовут Кэйт, мне 23 и я полностью отчаялась в жизни. Ещё пару дней назад всё было замечательно: казалось будто бы всё в этом прекрасном мире создано для меня и моего счастья. У меня в буквальном смысле было всё. Хорошая и любимая робота журналиста, любящий и заботливый муж, прекрасная мать, свой дом и я ждала маленького, замечательного малыша, его звук детского топота ножек должен был заполонить весь дом, его первые слова должны были эхом отпечататься в стенах, это милая улыбка должна была сиять для нас со Стивом. Но эту мою иллюзию счастья разрушил случай.
Как то раз, буквально неделю назад, я была одна дома: Стив и Анна были на работе, а я на седьмом месяце беременности оставалась дома и продумывала будущую детскую комнату. С минуты на минуту должен был прийти Стив, а пока его не было я готовила ужин. На кухне у меня закружилась голова и я упала в обморок. Очнулась я уже в больнице, вокруг меня сидели Стив и Анна, в глазах их было столько боли и отчаянья, что это сразу же напугало меня. Когда я окончательно пришла в себя Стива и Анну попросили выйти и в палату пригласили какого-то молодого человека, на вид лет тридцати. Он оказался психологом. Статный, достаточно высокий темноволосый мужчина начал говорить со мной о чём то отреченном, но я уже понимала, что что-то не так. В ту же минуту я заметила отсутствие своего живота. Тут меня охватила паника. Я не знала куда себя деть и начала истерически вопить. Истерика буквально съедала меня изнутри и я абсолютно не контролировала себя и не знала что происходит. Через пару минут пришел врач и уколол мне успокоительное. Меня потянуло спать, но я нашла в себе силы выслушать врача. Как оказалось у меня какая-то необычная форма эпилепсии и то, что случилось со мной дома на кухне — был приступ. Меня снова охватил приступ паники, но я смогла перебороть себя и дослушать. В общем что бы мне помочь меня нужно отправить в психиатрическую клинику и я не знаю каким образом, но я согласилась. С моим мальчиком всё не так уж плохо, он родился раньше срока и поэтому находится на постоянном наблюдении врачей и подключен к аппарату искусственного дыхания. Всё плохо конечно, но первой моей мыслью был выкидыш. Я до сих пор думаю, что если бы с моим маленьким Энди что то случилось, то я бы не смогла жить дальше.
Из больницы меня выписали через пару дней, а вот маленького Энди пришлось оставить там. Анна обещала проведывать его каждый день, поэтому мы могли спокойно собрать сумки и отправится в путь.
Я ужасно не хотела ехать в эту психиатрическую больницу, хотя бы потому, что я не считала себя больной. А ещё какое-то ужасное и гнетущее чувство охватывало меня при одной только мысли об этом месте. Больше всего на свете я хотела остаться дома, но врачи убедили меня в том, что обследование мне просто необходимо. Больница находилась в другом штате, в 4-х часах езды от Нью Йорка, поэтому мы решили выехать пораньше утром, чтобы побыстрее покончить с этим делом. Дорого пролетела незаметно и вот не прошло ещё даже тех 4-х часов, как мы уже были там. Больница являла собой огромный комплекс из нескольких зданий, которые находились на достаточно ощутимом расстоянии друг от друга. Хоть мы и приехали утром, но рассчитывали увидеть хоть пару человек: каких-то врачей, медсестер или парочку душевнобольных с ярко выраженной бессонницей. Но здесь было пусто. Абсолютно. Казалось будто бы это место никто не посещал несколько десятков лет. Всё было в ужасно запущенном состоянии. По карте мы нашли корпус, в который нам нужно было попасть и оставив машину на стоянке направились к нему. По дороге мы так же не встретили не одного человека, хотя, как я уже говорила, расстояние между корпусами было приличным и хоть кого-то мы должны были увидеть. Но не единой души. Как-то странно это всё было и меня до сих пор не покидало эту гнетущее чувство: с каждым шагом ближе к нашей цели оно нарастало и я уже готова была всё бросить и вернутся назад, но Стив сохранял безупречное спокойствие, как будто всю странность ситуации ощущала только я. Наконец-то мы дошли до пункта назначения. Припавшие пылью рамы окон возле приемного отделения не производили особо хорошего впечатления да и как может произвести хорошее впечатление огромное здание, которое настолько запущенно, что представляется и вовсе заброшенным? Я была в смятении. Мы постучали в двери, но наш стук разнесся за дверью громким эхом. В тот момент единственное, что я смогла из себя выпалить это "Поехали домой" очень тихим и испуганным голосом.
 — "Не бойся, всё хорошо же, но раз мы уже приехали, то нужно кого-то отыскать" - успокаивал меня Стив, словно я была ребенком, который впервые разбил коленку, но от его слов стало так тепло и безопасно, что я даже перестала думать о своей тревоге.
Сбивчиво мы стучали в двери, в окна, но никто не слышал нас. Казалось там и вовсе никого нет, но из за двери доносились голоса людей и звуки шагов.
— "Да они просто издеваются!" - сказал Стив так яростно, как я никогда от него ещё не слышала.
— "Возможно они просто не слышат" - робко соврала я. Я уже на тот момент четко понимала, что за этой дверью творится что-то такое, чего нам лучше и вовсе не знать.
— "Это просто немыслимо, как можно настолько безобразно относится к людям, которые приехали за помощью!" - Стив говорил на повышенных тонах, практически крича, но всё равно упорно продолжал стучать.
Дверь была закрыта не очень плотно и когда Стив уже окончательно разозлился он одним резким движением просто сорвал её с замка. Мы зашли во внутрь. В тот же миг гул, который издавался с той стороны двери прекратился и перешел чуть глубже в коридоры больницы. Куча пыли, грязи и даже паутины с наличием живности в ней создавали полное впечатление, что это здание не посещали уже приблизительно лет десять и что мы, возможно, ошиблись адресом. Мне увиденного вполне хватило для того, чтобы отправится назад, к машине, но неугомонный Стив решил все таки найти какой либо персонал и уточнить у него причину столь скверного поведения затем и отправился вглубь тех самых коридоров. Я пыталась его отговорить, но Стив в этом плане был словно танк, поэтому лучше было молча согласится и следовать за ним.
Как только мы зашли в один из коридоров входная дверь громко хлопнула. Я уже знала, что это предвещает что-то нехорошее, что это не просто банальный сквозняк, но глядя на беззаботное лицо Стива я продолжала молча следовать дальше. Холод окружающих стен давил на мой мозг и я уже не могла идти по этому долгому коридору и наконец-то в конце него я увидела яркий свет. Теперь я четко представляла себе свет в конце тоннеля и мы целенаправленно двигались к нему. Чем больше шагов мы делали, чем быстрее мы шли, тем дальше казался этот ангельский свет. Казалось, будто бы мы блуждаем этим коридором пару часов и здравый смысл отказывался понимать то, как в таком маленьком здании могли построить столь длинный коридор. И вот, когда мы почти дошли до конца я поняла одну вещь — я одна. Я обернулась и не увидела Стива рядом с собой, я молча заскулила, словно дворняга, которой наступили на лапку, но пошла дальше с надеждой, что я из-за усталости просто не заметила того, как Стив ушел вперед. Но это было не так.
Как только я вышла на этот свет, как только вошла в те двери — темнота вокруг меня сгустилась и я оказалась в кромешной тьме, абсолютно одна. Я села на землю и завыла от боли, от страха, от того, что я сижу непонятно где и непонятно что происходит вокруг, заныла от осознания безысходности положения. Никто не знает сколько бы я могла так просидеть, пока из темноты я не услышала шепот. Шепот был ужасно неразборчивым, но казался таким родным, что я невольно двигалась туда, на этот шепот. Буквально через пару шагов я провалилась и оказалась в какой-то яме. Я сильно ударилась головой и скорее всего разбила её, но поняла я это только тогда, когда кровь сочилась по моим рукам. От усталости я уснула.
Очнувшись в больнице я не сразу поняла что происходит, вокруг меня сидели Стив и Анна и радовались тому, что я открыла глаза. Положив руку на живот я почувствовала как пинается мой маленький синочек. Я ничего не могла понять. Мне объяснили, что я просто потеряла сознание и что такое часто бывает с беременными, поэтому нужно себя беречь. Я до сих пор не могла понять что случилось со мной в той больнице, но когда я спросила об этом Стива и Анну они лишь переглянулись и сказали, что мне это приснилось.
Прошло уже два месяца с тех пор. Я родила сына, назвали его Энди, как и было в моем сне, но каждую ночь мне снится один и тот же сон, что я блуждаю по этим коридорам совсем одна и не могу найти выход.
Иногда мне кажется, что это совсем не сон и моя жизнь раздвоилась на две: та, где всё отлично и та, где я в совершенном одиночестве блуждаю непонятно где. Самое странное, что с тех пор со мной не происходило ничего плохого.
Может быть это и хорошо, но я знаю, что когда-нибудь я обязательно за это расплачусь.