Не сон

  После трескучих морозов,  когда стужей были скованы не только снега, дома и деревья, но казалось, что и тело, и даже сама мысль были скованы и натянуты как струна,  которая вот чуть-чуть,  и оборвется,  и вот после такого напряжения пришла долгожданная оттепель. Вместо яркого ослепительного солнца, от которого начинали слезиться глаза и в душе нарастало раздражение, появились облака, потом и вовсе небо стало хмурым, пасмурным. Но несмотря на эту хмурость, дышать стало легче, и я расслабленно и не спеша  шел по улице. Снег уже не скрипел с резким хрустом, а мягко постанывал под тяжестью моих ног.
 
 Я уже подходил к своему гаражу, когда вдруг услышал, нет, не услышал, а скорее почувствовал, как бы объяснить… Я поднял голову и увидел на проводах стаю серых ворон. Меня это несколько удивило, нет, не то что бы серых ворон в наших местах редко встретишь, а то, что одна из них вдруг хрипло произнесла:
– Мяу...
 Потом еще дважды:
 – Мяу, мяу...
 
  За гаражами затявкала собачонка, ворона в ответ тоже, чуть со скрипом, но  точь-в-точь так же. Собачонка от неожиданности поперхнулась, закашлялась и замолчала. Сидящие рядом вороны немного всполошились, но без испуга,  видимо, уже привыкли к таким приколам.
Я начал всматриваться в эту стаю, надеясь найти ту, которая так талантливо пародирует. Где-то даже мелькнуло – слепить снежок, спугнуть, но вороны словно прочитали мою мысль. Я лишь подумал, а они уже сорвались с места и разлетелись в разные стороны,  и только одна, необычная по окрасу, черно-серебристая,  как будто мелированная,  слетела и скрылась с моих глаз, плавно опустившись где-то на крышах гаражей.
 
  Меня разбирало любопытство, захотелось разглядеть поближе это необычное создание, и я быстро, но осторожно забрался на крышу гаража. Посмотрев по сторонам, я не увидел вороны, вернее, я увидел, но не ворону, а хрупкую девушку, которая сидела на парапете гаража, ко мне спиной. Она сидела в черной, серебристой шубке, и ветер чуть колыхал темные мелированные волосы на ее непокрытой голове.  Я тихо подошел и сел рядом. Не обращая на меня никакого внимания, она молча смотрела вдаль. Туда, где на горизонте, переплетаясь, как струи воды в бурном потоке, пенясь и клокоча, собиралась огромная темная туча, от которой с порывами ветра отрывались редкие капли дождя. Из-за поднятого высокого воротника шубки мне не было видно ее лица, но мне очень захотелось его увидеть. Заметив, что она поежилась от порыва холодного ветра, я спросил:

 – Зябко?
 Вернее, я хотел спросить, я только подумал:
 - Зябко?
 -Зябко, – также молча ответила она и повернула ко мне голову.
 
  На меня глянули темные грустно-опустошенные глаза,  в которых была скрыта, но все же чувствовалась щемящая усталость, и вселенская мудрость, и что-то еще такое безнадежное и тоскливо-беззащитное, что у меня невольно дрогнуло внутри, и по сердцу разлилась горячая волна. Ее лицо, бледное, чуть вытянутое, с чистой, гладкой, без единой морщинки кожей, поразило меня выражением детской наивности и в то же время много чего повидавшего человека, которого ничто уже не удивит.

  Я поймал себя на мысли, что смотрю на нее участливо, почти с нежностью, и что я все-все понимаю, и мне захотелось высказать это чувство, рассказать, как я жил до этой встречи, как мне тоже внутренне одиноко и что…
- Не надо, - молча сказала она,- я знаю.
- Как? – удивился почему-то я, -  Ты читаешь мои мысли?
- Да, и ты мои, но только те, которые созвучны, и только сейчас.
- А потом? – с затаенной надеждой спросил я.
- Потом ничего не будет.
   
  Ветер на минутку затих, затем с протяжным вздохом тихо зашелестел, зашуршал и снова стал порывистым, принося редкие крупные холодные капли из черной бурлящей тучи, которая надвигалась все ближе и ближе.

- А мне бы очень хотелось говорить с тобой  долго-долго, - мысленно произнес я, глядя на ее красивые теплые губы, тонкий, чуть с горбиночкой, нос  и подбородок с чувственной ямочкой. Она повернулась ко мне вполоборота,  и я увидел под расстегнутой шубкой  тонкий пушистый серый свитерок, который скрывал высокую изящную шейку и остро подчеркивал тонкую талию.
 
  Моя рука невольно потянулась, чтобы прикоснуться, обнять и согреть это удивительное создание, но все, на что я отважился, это взять ее руки. Ее ладони с тонкими нежными пальцами покорно  уместились в моих ладонях,  и я почувствовал в ответ легкое, едва уловимое благодарное движение. Так мы сидели и молча говорили. Каждый о своем, не мешая друг другу, и было так безмятежно хорошо, что мы даже не заметили,  как ветер усилился, и небо сбросило на нас холодную порцию снега с дождем.
 
- Пора, - с каким-то отчаянием она пристально посмотрела мне в глаза.
- Как? Зачем? Останься, - запутались, заспешили, заспотыкались слова в моей голове, – Хочешь, пойдем ко мне или к тебе?
- Куда? - Легкая, прощающая меня улыбка дрогнула на ее губах.
- Не уходи, - не отрывая взгляд от ее удивительных глаз, я поднес ее ладони к своим губам и, легко прикасаясь, стал целовать  тонкие пальцы, согревая их теплым дыханием.
- Пора, - она отвернулась, и я понял, что ее глаза сейчас полны слез, и мне не надо этого видеть.

  Мягко освободившись от моих рук, все так же не глядя на меня, опустив голову, она сжалась в комочек, как будто ожидая чего-то.
- Неужели все? - забились, заметались мои мысли, - Так же нельзя, я не хочу, и потом…
- Потом - не будет, потом - ничего нет, - четко и раздельно прочитал я ее молчание.

  Ветер все усиливался. Он уже не шептал, не шелестел, а зло, с надрывом подвывая, швырял все новые порции то дождя, то снега, то все вместе. Она больше ничего не говорила, и я не мог прочитать ее мысли. Мы просто чего-то ждали. И я с тоской начал догадываться, чего.

- Эй, сосед, - раздался за моей спиной крик, - сосед, ты что там?
Я оглянулся. Внизу, задрав голову, придерживая рукой, чтобы не свалилась, шапку, держа в другой руке санки, стоял сосед по гаражу и выжидательно смотрел на меня.
- Ничего, - уже привычно мысленно ответил я, но он, конечно, ничего не понял и недоуменно пожал плечами, не дождавшись ответа.

  Каким-то шестым чувством я уловил движение и шорох там, где только что была ОНА. Я резко обернулся. Вдали, уменьшаясь и превращаясь в темные изогнутые черточки, улетала стайка ворон.
- Может быть, мы еще встретимся, - подумалось с грустью и надеждой, - потом?
И мне показалось как бы издалека:
- Может быть. Потом….