Дунул

                Зулкар  Хасанов

                «Дунул»
Савелий Никифорович Другарь, пожилой, худощавый, почитатель старины, в жизни испытал много невзгод, но и в старости остался добродушным стариком. Селяне звали его дедушка Савелий. А иногда, за глаза - Непоседой.
Дедушка Савелий - активный участник всех общественных дел в деревне. Неугасшие за время праведных трудов голубые озорные глаза Непоседы  излучали свет и тепло. Дед Савелий считал седую бороду «украшением своей личности». Даже в тёплую погоду он одевался в поношенную, защитного цвета телогрейку. Его видавшие виды кирзовые сапоги с изрядно истоптанными каблуками, изогнутыми носами и несгибаемой гармошкой красноречиво свидетельствовали о деревенском происхождении деда Савелия - это в случае сомнений на сей счет.  Вместе с молодежью он бродил по дорогам и весям. Захаживал и на старый двор, где раньше была деревня, а теперь происходила уборка хлебов и  заготовка сена.
Сегодня выходной. Погода хорошая. Туман утек, словно молоко из кастрюли, за реку. Солнце ещё невысоко, но, кажется, что день будет жарким. Шумная толпа молодежи, среди них старшеклассники, пришла на уборку сена.  А Дедушка Савелий - за компанию.
Общение с ребятами омолаживало и самого Савелия Никифоровича, недуги, накопившиеся за долгую жизнь, уходили прочь.
Непоседа по причине возраста мало работал, в основном показывал, как складывать копны, как вершить. Вершить копны он старался сам, чтобы дождем не промочило сено. Ремонтировал поломавшиеся грабли. Время отдыха принадлежало ему. Бывало, дед Савелий задумается, а потом возьмет да расскажет что-нибудь из своей прошлой жизни. Молодежь тянулась к старику, относилась к нему с любовью и уважением.
Вот и сегодня присели у копны. Дедушка  Савелий всматривался в лица разгоряченных ребят.  Молодежь в свое время смотрит на деда, на то, как он  отвечать на всяческие каверзные с подвохом  вопросы. Тон задает  флегматичный Коля Воронцов, окончивший школу ещё в прошлом году:
       - Дедуля, а почему тараканы из дома бегут накануне пожара?
- Так ведь, пожар сущий ад не только для людей, но и тараканов. Надо благодарить господа бога, что природа дала тараканам такие органы осязания, что они предупреждают людей о пожаре, первыми устремляясь к выходу.
Совсем юный, голубоглазый, что лесное озеро, Санька, с несокрушимой  уверенностью в том, что дед опростоволосится, спрашивает: «Почему на меня иногда нападает икота?»
- Эх, ты, Санёк! Да, икота предвестница благодатной погоды. Радуйся, сынок!
На лице Савелия Никифоровича - широкая улыбка, в которой  признательность, любовь, и хитринка.
Он задумывается, кряхтя, достает крючковатыми пальцами из кармана брюк сигареты «Прима», прикуривает. Спички  дед Савелий, тщательно оберегая от дождя, хранит в глубоких карманах брюк неизвестного происхождения. Поперхнувшись дымом, он глубоко и звучно кашляет и ворчит: «Ну и зелье сатанинское! Кто её придумал, эту отраву?  Ну, никак не могу ведь бросить. Вот ведь энто, вы, молодежь, тоже курите, не понимаете, что табак сильно приближает смерть человека, забивая его бронхи, легкие табачной сажей».
Потом, откашлявшись с свое удовольствие и оглядев окружающих,  начинает свой рассказ.
- Было дело в конце 70-х прошлого века. Помню, заболел  я левым глазом. Болит и режет в глазу, не дай, бог, каждому. Вот меня и положили в стационар. Доктора были там хорошие, внимательные. Каждое утро мой глаз осматривали через светящуюся щелочку какой-то лампы. Мне говорили, что у меня в глазу кератит, а почему болит, не говорили. А я  ведь работал, чай, не на току, как это бывало после революции, где молотят снопы пшеницы, или ржи и летает много всякой пыли, мякины.
- Дедушка, где же ты поймал эту заразу? – спросил Валерий Круглов, любитель ходить босиком не только по травяному полю, но по жнивью.
- Так ведь, Валера, разве узнаешь, где что поймаешь. Простужался, ходил не один раз босиком, как и ты. Да, видать, уже закалка моя ослабла, вот она и привязалась.
Наконец, я «достал» доктора своим глазом. Доктор, Василиса Матвеевна, женщина представительная и строгая и говорит мне: «Это в Ваш организм попал вирус, который вызвал в глазу  язву».
Вот ещё думаю, про себя, бывает же, что которые мужчины зовут свою жену «язва» за то, что она не дает покою своему мужику разными своими притязаниями, а это ничего себе в глазу язва, будь она не ладна.
Ну, врачи - люди умные, а не только одно прозвание, как некоторые сейчас. Лечили хорошо, капали в глаза капли несколько раз в день, накладывали мазь.
Дед раскашлялся, сделал небольшую паузу. Ребята в напряженном внимании ждут продолжения. Паузой тут же воспользовался рыжий Ваня, сынок нашего колхозного бригадира.
- Дедуля, я прихожу, иногда, из речки в порванных штанах, а мой дед мне говорит: «Я тебе покажу Кузькину мать, если еще вещь продырявишь! Мать Кузьки, это кто?
- Э-э, милок! Это серьёзно! Не приведи Господь тебе повстречаться с Кузькиной матерью! Так, что слушайся деда и остерегайся!
- И вот в один из дней привезли одного больного. Николай - лицо такое крупное, голова бритая, грудь, как у богатыря. Правый глаз весь забинтован. Говорит, значит, что он служил на флоте. А тепереча работал шофером, возил какого-то районного начальника. Начальник-то мужик капризный, без машины никуда. Николай постоянно у него «на привязи», как адъютант при генерале. Никогда от себя далеко не отпускает. Если сам никуда не отлучается, его любезная Галина Евсеевна ездила. У ей было дел больше чем у своего мужа, такая фуфыра, не дай, бог, каждому. Надо ей съездить, к примеру, на базар, к парикмахеру в город, который, правда, здесь недалече, но так для форсу.
Так вот, наконец, он, отпросился у своего начальника, и решил поехать к сестре. Он не бывал уже у ей давно, надо же было уважить себя и сестру. Да, самое главное с нетерпением ждала эту встречу его невестка Любаша. С его слов, получается, собрался он, значит, ехать к своей невестке, сестре, к родным и близким людям. Но не ехать же в гости  неряшливым, а тем более не бритым. Побрился  ручным станком для бритья, потом  решил сдуть волосы. Ну и дунул, мелкие волосы попали в глаз, а дело было под выходной. Он глаз промывал водой несколько раз, мучился. Народный лекарь - Маруся - пыталась вылизать волосы языком. Ну, увы!
- Нет, Коля,  не достану, ничего не вижу, пропали они в глазу. Надо тебе, Коля, ехать в больницу.
- Машенька, постарайся, пожалуйста, слепой-то кому я нужен?
- Коля, старюсь, да ничего  не вижу. Езжай, Коля,  в область к глазнику. Боюсь, как бы тебе ещё хуже не стало.
- Типун тебе на язык, Маша, что ты меня пугаешь,- громогласно пресекал Николай высказывания деревенского лекаря. У самого-то тоже неспокойно стало на душе.
А глаз сильно покраснел. К глазному врачу Николай попал только в понедельник, ехать было же не близко. Василиса Матвеевна, уже известная Вам женщина, доктор, долго обследовала глаз: смотрела через лупу, освещая его очень ярким светом какой-то переносной лампочки и через какие-то другие аппараты. Волосы в глазу не могли обнаружить, так как он уже сильно воспалился. Н-да, аж, веки с трудом открывались, зрачка правого глаза даже было не видно, всё заплыло, сильно «разнесло».
Василиса Матвеевна была крайне озадачена таким течением болезни глаз у Николая. Да, запустил болезнь! Приехал бы пораньше, всё было бы иначе. Жалко, очень жалко! Придётся удалить глаз, другого выхода нет, Воспаление перекинулось и на второй глаз, причем операцию надо делать срочно. Она пригласила Николая к себе. Предстоял тяжелый разговор с больным.
- Николай, как же Вы так запустили свой больной глаз? Что ж Вы тянули? Глаза - это всегда очень серьезно, надо было срочно принимать меры по удалению инородного тела, а Вы ждали, когда пройдут выходные!  Это, я Вам скажу, безответственность и наплевательское отношение к своему здоровью. И что Вы теперь нам прикажете делать с ним? Николай Васильевич, будьте мужественны, придется срочно удалять пораженный глаз.
- Как же так, Василиса Матвеевна, неужели глаза лишаться из-за какого-то там волоса?
- Надо, Николай Федорович, иначе совсем ослепнете, - как можно более спокойнее выговорила Василиса Матвеевна.
В голосе дедушки Савелия чувствовалась сострадание. Он достал из широких штанин свои сигареты «Прима» и опять закурил.    
- Надо же такому случиться, - зашептал кто - из ребят, - как же это он три  дня терпел?
- Николай пришел к нам в палату поделиться своим горем. Он сильно переживал, что по своей глупости теряет глаз. Как же теперь жить одноглазым? Считай, что - инвалид!
- Савелий Никифорович, как же мне быть-то? С одним глазом меня не допустят работать водителем, потеряю я свою любимую работу, другой профессии у меня нет.
- Коля, ты ведь не знаешь, где упадешь, где потеряешь. Беда – она, как гром среди ясного дня. Надо крепиться, готовься к операции!
- Легко сказать, надо крепиться! А что я скажу своей Любаше, своей любимой? Стало быть, прощай, моя любовь! Она у меня такая красавица, а я буду увечным? Зачем ей нужен мужик одноглазый?
- Ну, Николай, ты гляжу, совсем запаниковал. Если любит, то примет и такого. Тебе вставят протез, который не отличишь от настоящего глаза. Ты же грамотный, иди на курсы бухгалтеров, будешь работать с бумагами. А почему бы тебе не выучиться заочно и на учителя? Учителей в школе вечно не хватает.
 Николай задумчиво чесал в затылке, поглаживая то спинку кровати дедушки, то поправляя бинты. В душе у него, вероятно, было очень скверно.
- Савелий Никифорович, - чуть слышным шепотом  продолжил Николай, - может быть в другой больнице смогут что-то сделать? - А сам, отвернулся и тихо засопел. Жалко стало Николая.
- Коля, Василиса Матвеевна - очень опытный врач. Я думаю, что если она не может помочь, то не поможет никто.
После этого Коля молча ушел восвояси. Ему ничего не оставалось, как  согласится на операцию.  Через некоторое время уже после операции  приходит он к нам в палату, стало быть, удалили больной глаз.
 - Вот, ребята, выдул я свой глаз» - и показал на перевязку, - удалили мне глаз-то.
  Мы были шокированы, но помочь ничем не могли,  человек пострадал из-за пустяка, какого там волоска. Вот ведь какая оказия приключилась. А, Вы, молодежь, говорите, что не боитесь ничего, пренебрегаете  опасностями. А это все – бравада. Человек должон понять, что делает. Глупость, да и только, зачем же дул на волосы? Чай, можно было машинку очистить щетошкой, - тихо закончил дедушка Савелий.
После всего случившегося Николай поехал домой в деревню. Сестра его Мария Федоровна, женщина пожилая, сильно горевала. Она боялась, что деревенская красавица Любаша, которая очень любила Николая, теперь даст ему от ворот поворот. По случаю приезда брата Мария Федоровна собрала гостей. Конечно, была тут и Любаша. Кажется, всё обошлось, Любаша приняла Николая таким, каков он есть. Дай, Бог, им счастья!
Спустя год мы опять встретились в больнице. Он приезжал к своему доктору. Я ходил на прививку от кератита, совсем он меня  замотал. Недавно появилась вакцина, которая помогает человеку избавляться от энтого кератита. Николай женился на Любаше, выучился на бухгалтера. Нашел работу. Ничего не попишешь – судьба. Она прописана каждому.
 А я свой глаз вылечил. Спасибо учёным, что придумали вакцину.  Нехорошая эта болезнь – кератит, как я позже узнал, называется он  герпететическим, даже слово-то такое вредное, и не выговоришь. От него свет белый кажется не милым, глаз сильно режет и болит. Но после  прививок полегчало. Только надолго ли, не дай бог заболеть ещё!
 - Дети мои, теперь ведь нами правят ни какие-нибудь там феодалы или фараоны, мы - сами хозяева своей жизни. Берегите здоровье!
Ребята притихли, каждый думал о своем, молчание нарушил старший из ребят, Валентин, вожак, сказав, чтобы все они себе мотали на ус, чтобы вот так вот, как Николай не попасть впросак.
 - Да, ребяты, «на Бога надейся, а сам не плошай!», - подвел итог дебатам  дедушка. Он хитро подмигнул компании, словно хотел сказать: не все потеряно в этой жизни, если человек не сложил руки и готов бороться за свое счастье. Его оптимизму вторил и твердый голос Валентина:
- Ребята, работы осталось совсем немного. Скопним вот ещё две копны и по домам…





 






      















 





















 

 





 .
.