За мороженым

(«Воспоминания далёкого детства»)


Стояло тёплое лето 1955 года. Соседские мальчишки, сидя на пыльной затоптанной дворовой скамейке, ели мороженое. Я был уже знаком с этим лакомством. Взрослые члены семьи нет-нет, да приносили мне холодные брусочки, всегда сопровождая угощение словами: «Ешь медленно, а то застудишь горло». Но я торопился, потому что приспущенная бумажка обёртки быстро пачкала пальцы талыми молочными струйками. Вафли намокали и утрачивали свой завлекательный хруст. Потому я и не очень стремился затягивать этот процесс поглощения сладкого холода. Съедая очередную порцию, я решал трудную задачу: где взрослые берут мороженое? В магазине, в котором я иногда бывал с родителями, мороженого не было.
- Где взять мороженое? – спросил я старших пацанят нашего двора.
- Там, - отвечали они, показывая куда-то вдаль трамвайного пути. – Там стоит тётенька с тележкой и всем продаёт мороженое.
Слово «там» вызывало у меня нерешительность. Если я выйду со двора, из которого выходить мне ещё не разрешалось, то, как я найду это «там»? И, потом, если тётенька с тележкой, рассуждал я, то значит, она может эту тележку катить куда захочет. А, вдруг, эта тётенька, укатила уже эту тележку и «там» её уже нет?

Солнце стояло в зените. Утоптанный двор жарился под безоблачным небом. До обеда было ещё долго. Старшие и младшие  прижались к островкам теней кто как мог. Никто не обращал на меня внимания, и я решился.
Шагнув за границу покосившихся деревянных ворот, я очутился в узком переулке, в который только что въехал смешной автомобильчик с деревянными реечками по бокам, жёлто-коричневого цвета. Я узнал знакомую почтовую машину. Из неё вышел шофёр с холщёвой сумкой и, ловко приладив желобки к синему почтовому ящику, забрал письма.                Я повернул направо и вышел на Вятскую улицу, по которой громыхнул трамвай. Я уже ездил на таком красном трамвае не один раз с родителями. Они покупали отрывные билетики у кондуктора только для себя. А я проходил с ними в вагон бесплатно, садился на блестящее деревянное сидение, состоящее из множества деревянных реечек, покрытых лаком, и завидовал ребятишкам постарше, которых кондукторша ставила к первой стойке у ступенек вагона и отмеряла их рост. Если рост мальчишки или девчонки превышал какую-то отметку, то она решительно говорила их родителям: «Платите за проезд». Все возражения о том, что им ещё нет семи лет, она пресекала, указывая на метку: «Есть правила. Большой уже ребёнок. Платите». Затем кондуктор дёргала висевшую у неё над головой треугольную рукоятку, раздавался резкий и весёлый звонок, и трамвай со скрежетом и постукиванием, чуть покачиваясь, катился по рельсам.
Но сегодня я был без родителей и я должен был пешком преодолеть дорогу, которая вела к заветной тележке с мороженым.
Навстречу попадались редкие прохожие. Это был рабочий день, и в это полуденное время почти всё взрослое население находилось на своих рабочих местах. Я целеустремлённо шагал по горячему асфальту, обрамлённому старыми тополями. Улица казалась мне бесконечной, но не страшной. Я поверил в свои силы, и прыть моя росла по мере приближения к волшебному месту «там».
- Ты куда это идёшь один, мальчик? Такой маленький и без родителей! Безобразие!
Я поднял голову и посмотрел на говорящего. Тон его голоса мне не понравился, но я понял, что нужно ответить.
- Я иду за мороженым, туда, - показал я рукой вперёд и неожиданно для себя заприметил вдалеке металлический сундук на двух больших колёсах, который стоял на перекрёстке, под каменным балкончиком зелёного школьного здания.
- Как тебя могли отпустить одного? Где твои родители? – не успокаивался гражданин.
- На работе, - ответил я и подумал: «Какой глупый дядя. Разве он не знает, что в это время родители должны быть на работе!?».
- Сейчас же вернись домой. Ты знаешь, где твой дом?
- Он там, - показал я начало пройденного пути.
- Ты из соскинских домов? – продолжал он допрашивать.
- Да, - показал я свою осведомлённость, хотя не понимал, что это означает. Только несколькими годами позже отец объяснил мне, что несколько доходных домов, включая наш, принадлежали купцу Соскину. После революции купца, естественно, не стало, а название, образованное от его фамилии ещё долго держалось в памяти коренных обитателей.
- Давай я тебя провожу, мне всё равно идти в ту сторону.
«Ну, уж нет», - подумал я,- «осталось совсем немножко пройти».
- Вот он, вот он, - сзади меня, раздались разновозрастные голоса.
- Ну, надо же, на целых две остановки ушёл.
- Кто тебе разрешил уходить со двора?
- Вот шустрый какой!
- Идём скорее домой!
Меня тормошили, взяли за руку и потянули за собой, как я не сопротивлялся.

Мне было очень обидно. До цели оставалось совсем немного, а я её не достиг. Если бы не этот дядька, на которого я потратил столько времени, я бы успел купить себе мороженого.
Ты хотел купить мороженое? – спрашивали меня. – Но за мороженое надо платить деньги. Ведь их у тебя наверняка нет.
Я вывернул карман и показал какую-то медную мелочь, которую я находил изредка, гуляя во дворе.
- Этого мало, - поясняли мне по дороге. Нужны бумажные, или беленькие монетки.
Это меня несколько утешило. Значит я не получил бы мороженого, даже если бы добрался до заветной тележки. Придётся разузнать поподробнее об этих бумажках и монетках и сколько нужно насобирать, чтобы их хватило, когда я отправлюсь за мороженым в следующий раз.

2008

Илл. Рекламный плакат советского времени