Животный страх

  Памяти Воропаевой  Валентины  Павловны               
   
  Я   чувствую,  как  вздрагивает  подо  мной  поваленное  дерево,   на  котором   я  сижу  уже    часа  два. Со  мной  добрая  половина   нашего   студенческого  рыбного  завода   №96 Малокурильского  рыбокомбината. 

   Перед  нашими  глазами  простирается  бухта  Малокурильская,  что   полукругом  вдаётся  в  остров  Шикотан.  Два  часа  назад  произошло  сильное  6-ти  бальное  землетрясение.  Из-за  опасности  появления  громадных  морских  волн – цунами,  нас  всех  срочно  заставили  подняться  в  горы. 

  Никому  ничего  толком  не  известно.  Будут  ли  10-метровые  по  высоте  волны,  либо  всё  обойдётся  небольшими  разрушениями.  Народ  волнуется.  И  вот  на  наших  глазах  на  берег  медленно  поползли  волны   гораздо  дальше  обычного  прилива.  Через  несколько  секунд  волна  уползла  назад,  осушив  прибрежную  часть  бухты.  Показалось  дно   бухты,  которое  всегда  было  скрыто  водой. 

  И  таким  образом  волны  раза  три  наползали  на  сушу.  Настоящего  цунами,  слава  богу,  не  случилось.  Спускаться  ли  с  сопок,  либо  ждать,  что  будет дальше,  никто  не  знал. 

  А  началось  это  землетрясение  где-то  около  9  утра  11 августа  1969 года.  В  моём  кабинете,  где я  была  занята  закрытием  наряда  за работу,  внезапно  закачалась  лампочка  над  головой.  То  ли  это  обычное  небольшое  потряхивание,  то  ли  начинается  что-то  серьёзное – сразу  и  не  разберёшь. 


  Работала  я  мастером  в  цеху  готовой  продукции.  Цех  состоял  из  огромного  помещения,  куда  поступала  готовые  рыбные консервы  на  окончательное  товарное  оформление – этикетировку  и  упаковку.    Затем  заводской  кар  увозил  очередной  поддон  на  складирование  в  высокие  штабеля.  Готовая  продукция – имущество  предприятия,  поэтому  отгрузочные  ворота  открывались  только  при  отгрузке  продукции. 


  Когда  же  закачались  и  штабеля  с  ящиками  сайровых  консервов,  стало  ясно – надо  бежать  из  цеха.  Я  что-то  кричала  рабочим,  мозг  отключился.  Мною  овладел  животный  страх.  Я  бросилась  к  выходу  из  цеха.  Вместе  со  мной  бежали  рабочие.  Выбежав  из  помещения,  мы  остановились   на  заводском  дворе  и  смотрели  на  кирпичную  перегородку,  отделяющую  наш  склад  от  консервного  цеха. 

  Она  страшно  раскачивалась.  Хотелось  схватиться  за  что-нибудь  и удержаться.  Я  подбежала  к  заборчику  и  схватилась  за  него.  Заборчик  предательски  раскачивался.  Самая  надёжная  опора -  земная  твердь  вздымалась  под  ногами,  как  волны.   

  Меня  охватило  ощущение  полной  незащищённости  и  страха  перед  происходящим.  Ступор.  А  между  тем  стали  лопаться  стёкла  в  окнах  цеха  и  рваться  электропровода.   

  В  то  самое  время,  когда  я  от  ужаса  забыла  обо  всём  на  свете,  наш  технолог  Воропаева  Валентина  Павловна   бросилась  в  самое  пекло  спасать  людей.  Я  вообще  ничего  не  соображала,  а  она  побежала  в  котельную,  которая  могла  взорваться  в  любой  момент  или  обдать  смертельным  паром  при  разгерметизации  труб,  и  приказала  глушить  паровые  котлы. 

  Пар  на  консервных  производствах  должен  имеет  огромное  давление  для  достижения  температуры  стерилизации  120 градусов.  Котельная  и  люди  вокруг  были  спасены.  Потом  она  приказала  всем  подняться  в  сопки  и  там  пережидать  возможное  цунами.  О  том,  что  надо  замкнуть  цех, мне  тоже  напомнила  наша  технолог.

  Самое  удивительное,  что,  когда  мы  карабкались  на  сопки,  Валентина  Павловна  бросилась  вниз  на  берег  бухты,  где  у  нас  находились  все  магазины.  Она  приказала  замкнуть  их,  а  людям  идти  в  сопки. 

  Бежать  вдоль  бухты,  которая  в  любой  момент  могла  обрушить  на  остров  огромные  волны, -  беспредельное  мужество. 

  Я  же  ничего,  кроме  животного  страха  не  испытывала,  и  совершенно  забыла,  что  я  хоть  и  маленький,  но  руководитель.  Такой  силы  землетрясение ощутила    впервые.  На  Курильских  островах  трясёт  очень  часто,  но  толчки  эти  редко  бывают  сильными. 

  Люди,  постоянно  живущие  на  Курилах,  привыкают  даже к  такому  ужасу  и  относятся  к  этому  совершенно  спокойно.  Бывало,  поднимаешься  в бухгалтерию  на  второй  этаж,  а  лестница  под  тобой  начинает  дрожать,  лампочки  раскачиваются.  Я  не  выдерживаю  и  выбегаю  на  улицу,  а  бухгалтерия  работает  и  считает  свои  дебеты – кредиты,  как  ни  в  чём  не  бывало. 

  В  то  памятное  землетрясение,  когда  я,  практически,  бросила  своих  рабочих  на  произвол  судьбы,  спасая  свою  шкуру,  показало,  что  мне  не  дано  привыкнуть  к  этому  явлению  природы. 

  Бросившись  к  выходу  из  своего  цеха,  я  совершенно  забыла  о  том,  что  в  глубине  склада  почти  у  отгрузочных  ворот  находится  бригада  людей  из  десяти  человек.  Им  пришлось  бежать  через  весь  длинный  склад.  В  любой  момент  их  могли  завалить  штабеля  готовой  продукции. 

  Часть  штабелей  тогда  действительно  упала.  А  что  должен  был  делать  нормальный  руководитель?  Да  о  людях  своих  он  должен  был  подумать.  Бежать  мне надо  было  не  из  цеха,  а,  наоборот,  в  цех  открывать  ближайшие  к  людям  двери – отгрузочные  ворота.  Тогда  людям  не  пришлось  бы,  рискуя  жизнью,  бежать  вдоль  высоких  штабелей  к  далёкому  выходу. 

  Но мой  рассудок победил  животный  страх.  Явление  это  не  поддаётся  описанию  и  осмыслению.  Потому  что  объяснить  это  невозможно.  Просто  превращаешься  в  «тварь  дрожащую».  Разум  отключается.  Ты – воплощение  страха  перед  природной  стихией,  которая  тебе  не  подвластна,  становишься  её  заложником. 

  Твоя  жизнь  в  опасности  и  нельзя  ничего  изменить.  Чувствуешь  себя  жертвой  непостижимой  природы.  Вернее,  кроме  страха  вообще  ничего  не  чувствуешь.  Вот  в  такие  трагические  минуты  случаются  всякие  конфузы,  которые  в  другое  время  человек  бы  никогда  не  совершил. 

  Моя  подруга  Дина,  придя  с  ночной  смены,  легла  спать,  а  жила  она  в  одноэтажном  бараке.  Когда  тряхнуло,  она  подскочила,  схватила  со  сна  самое  ценное  имущество,  о  котором  долго  мечтала,  и  вчера,  наконец,  приобрела  в  магазине – швейную  машинку,  и  так  с  ней  в  руках  в  ночной  рубашке  и  сиганула  в  окно,  после  чего  окончательно  проснулась. 

  Народ  долго  потом  вместе  с  Динкой  хохотал.  Тем  более,  что  из  одноэтажного  деревянного  барака   бежать  не  надо.  Они  практически безопасны.  Хорошо,  когда  всё  заканчивается  более-менее  благополучно. 

  Землетрясение  это  трагических  последствий  не  имело.  Напоминали  о  нём  только  трещины  в  шикотанской  земле,  да  частые  потряхивания   в  течение  следующих  трёх  месяцев.  Но  в  то  время  я  уже  знала,  что  в 1952  году  на  о.Парамушир   цунами  смыло  целый  город  Северо-Курильск. 

  По  рассказам  погибло  тогда  14  тысяч  человек,  хотя  в  прессе  об  этом  не  было  ни  слова.  По  результатам  второй  мировой  войны  Курильские  острова  и  о.Сахалин  отошли  СССР   и  начали  активно  обживаться  и  осваиваться   рабочим  людом  и  воинскими  частями. 

  По  Курильским  островам  проходила  граница  СССР  с  Японией.  На  островах  строились  рыбоперерабатывающие  предприятия.   И  вот  через  семь  лет  освоения  новых  территорий  на  Северных  Курильских  островах  появились  посёлки,  а  центром  района  стал  новый  город  Северо-Курильск  с  населением  в  6  тысяч  человек. 

  А  в  ночь  с  4  на  5  ноября  1952  года  произошло  девятибальное  землетрясение  на  морском  дне  в 130  км  от  Камчатки  и  через  час  докатилось  до  о.Парамушир.  Люди проснулись  от  страшного  гула  и  толчков.  Все,  кто  не  ушёл  в  горы,  тогда  погибли.  Первая  волна  шла  высотой  десять  метров. 

  Когда  она  отступила,   люди  бросились  к  берегу  посмотреть  на  последствия.  А  через  сорок  минут  грянула  вторая  волна.  Она  была  высотой  более  18  метров.  Эта  стихия  погубила  и  разрушила  всё,  что  не  осилила  первая   волна.  Довершила  эту  трагедию   третья  волна  высотой  в  12  метров.   

  В  океан  унесло  около  семи  тысяч  человек  вместе  с  домами,  заводами,  судами  и  военной  техникой. До сих пор 8 посёлков на о.Парамушир стоят заброшенными, а во вновь отстроенном Северо-Курильске проживает не больше 3 тыс.чел. На острове 5 действующих вулканов. С  других  островов  Северо-Курильской  гряды  стихия  «слизнула»  одиннадцать  посёлков.  Они  так  никогда  и  не  были  восстановлены. 

  Вместе с гражданским  населением  погибли  полностью  все  воинские  части,  расквартированные  на  Северных  Курилах.  В  народе  (на  Курилах  жили  айны,  что  в  переводе  означает  "бородатые  мужики")  до  сих  пор  бытует  легенда,  что  в  17 веке  на  Курилы  обрушилась  волна  высотой  в  сорок  метров. 

  Как бы там ни было, но  самое  сильное  землетрясение  в  СССР  случилось  именно  в  1952 году.  Курильские  острова – зона субдукции –  сочленения  океанической  и  материковой  тектонических  плит,  поэтому  эти  острова  считаются  цунамиопасными. 

  Над  каждой  зоной  субдукции  протянулась  цепочка  вулканов.  Все  вместе  они образуют  Тихоокеанское  огненное  кольцо.   На  Курильских  островах  68  надводных  вулканов,  из  которых  36  действующих,  и  100  подводных  вулканов,  которые,  зачастую,  являются  причиной  цунами.   

  Курильчане  -  народ  особый,  это  те  люди,  кто  смог  привыкнуть  к  частому  «потряхиванию»  земной  коры.  Я,  к  сожалению,  к  ним  не  отношусь.  Хотя  о.Шикотан – единственный,  на  котором  нет  действующего  вулкана  (потому, видимо,  переводится  с  айнского  как  «лучшее  место»),  однако  жизнь  там  небезопасна. 

  Последние  сильные  землетрясения  с  цунами  было  на о.Шикотан  в  1994  году, но  «трясёт»  там  на  самом  деле  постоянно.  И  никакие  тренинги  лично  мне  не  помогали.  Хотелось  бежать,  куда  глаза  глядят. 

  Поэтому  я  сильно разочаровала  комиссию  по  распределению  на  работу  в  своём  рыбном  институте  (Дальрыбвтузе),  т.к.  считалась  прибывшей  на  учёбу  с  о.Шикотан. 

  Моя  руководительница  Тамара  Михайловна  даже  произнесла  фразу  при  моём  появлении:  «Ну,  эта  уж  точно  на  свой  Шикотан  отправится!», -  и  очень  удивилась,  когда  я  попросила  распределить  меня  в  Управление  Производственных  Флотилий  Дальморепродукт. 

  Для  меня  работать  на  плавбазах  казалось  легче,  чем  постоянно  ждать  землетрясения.  Проработала  я  в  море  целых  четырнадцать  лет  и  ни  разу  не  испугалась  ни  одного  шторма.  Я  их  любила.  Хотя  плавать  за  всю  жизнь  так  и  не  научилась.