7. 15

С собачкой Динкой связано много приятных воспоминаний. В то время у меня был автомобиль «Запорожец». Это ни так плохо, как теперь кажется. Точно такой же был у моего приятеля, которого в перестройку перевезла в США его практичная жена. Он десять лет ухаживал за моей машиной. Безвозмездно. Когда он мигрировал, весь институт приносил соболезнования мне и моему «Запорожцу».
Так вот, кататься на этом самом «Запорожце» любила моя Динка. Все летние выходные я проводила на даче с родителями, Сашкой и Динкой. Когда в воскресенье вечером надо было возвращаться в Москву и я открывала дверцу авто, Динка влетала в нее первой. «Нет, Диночка, я тебя не беру» - говорила я. Все понимая, нахмурившись и поджав хвост, Динка уходила по дорожке к дому, показывая всем своим видом - она так обижена, что и провожать меня не будет. Не станет дожидаться моего отъезда.
Проводы всегда были грусными, зато встречи — веселыми. В пятницу вечером за километр до дачного поселка на опушке леса меня встречала Сашка. Садилась и мы приезжали вместе. Только ради этого стоило заводить машину.
Однажды, когда Сашке уже было больше десяти, мы решили поехать в Адлер на машине. Я взяла еще свою подружку Ирку. Динку можно было оставить со стариками, но я решила — в дороге нам нужен сторож. Ехать надо было два с половиной дня, значит дважды ночевать в поле. Не могу сказать, что мне это было привычно. Однако к вечеру вдоль шоссе я заметила этакие временные поселения автомобилистов. Приблизившись к одному из них я ловко съехала по крутому спуску и заняла кусочек незапланированной стоянки в живописном месте. Вслед за нами останавливались другие. Как правило все ехали семьями, вели себя прилично. Профессиональные шоферы останавливались на асфальтированных стоянках дорог и жили своей жизнью.
Так вот, устраиваясь на ночлег в машине первый раз, я затолкала Динку под машину и велела: «Сторожи». Всю ночь мне мешало ее сопение и вздохи. Утром я обнаружила, что собака спала в салоне под разложенными сиденьями. Никуда не годный трусливый сторож.
Она была очень осторожная никогда не выбегала на проезжую часть дороги. Даже по дачным улицам, где движение автомобилей возникало только в выходные, она бежала с краю.
В Адлере мы ее брали на пляж и в горы. Все бы ничего, но от страха она облысела. Шерстью обросла уже в Москве ближе к зиме.