Долгий наряд, картошка

Шёл толи десятый, толи девятый день инвалидского наряда. Каждый знал, что и когда ему делать, никто не совершал лишних движений. Троица, прихрамывая, умудрялась не торопясь успевать всё. Работа катилась по накатанной колее.  День начинался с подъемом, а заканчивался после того как будут заготовлены дрова для следующего дня. Обычно спать наряд укладывался после двенадцати ночи.
В этот вечер график нарушился, после раннего ужина рота вышла на ночные стрельбы. И мало того, что наряд вынужден был напрячься и приготовить ужин на час раньше так ещё и прапорщик Власюк решил устроить себе и другим прапорщикам маленький праздник. Уходя он бросил наряду, «к возвращению нажарьте противень картошки».

  В противень полевой кухни входит три ведра картошки. И это в дополнение к основным обязанностям. Наряд, чертыхаясь, зачистил килограмм 20 картошки так, что на противне получилась внушительная гора. Сверху горы водрузили пару килограмм сливочного масла, и задвинув противень в нутро кухни защёлкнули люк. На этом наряд счёл задачу выполненной. Минут через сорок картошка по-полевому была готова. Ещё минут через двадцать из кромешной темноты показались первые бойцы роты. Через мгновение полевой лагерь ожил. Прапорщики, быстро отдав распоряжения подчинённым, помчались к полевой кухне. По дороге со стрельбища прапора предусмотрительно затарились шнапсом.
Но с тайной вечерей вышла неудача. Интенсивное движение прапорщиков в сторону кухни привлекло внимание ротного.  И тут же последовала команда «рота строиться». Прапора запихивая бутылки под куртки, поплелись на построение. «Проверить наличие и комплектность оружия и снаряжения, затем чистка и только после этого отбой» доносился голос ротного до полевой кухни. Наряда эта хрень не касалась, покидав бушлаты под кухню троица завалилась спать. Прапора были посрамлены, и наряд заснул с приятным чувством от нечаянно восторжествовавшей справедливости. Часа через полтора все приказы ротного были исполнены. Прапора освободились, и можно было приступить к задуманной пирушке, но настроение было уже не то. Все разбрелись по своим местам и завалились спать. Рота, выставив наряды, угомонилась.
 
Рядом с кухней стоял грибок дневального. Первая смена досталась Генке Новикову. Разбуженный внезапно наступившей тишиной Костя вылез из под кухни и подошел к дневальному. Генка и Костя были одного призыва, служили в одном взводе и старались морально поддерживать друг друга. «Генка картошку жрать будешь?» без лишних разговоров спросил Костя. Генка аж подпрыгнул от радости, такой мощной поддержки он не ожидал.  Костя открыл люк кухни и выдвинул противень, «точи только закрой потом» попросил он и опять завалился спать. Сквозь сон Костя слышал, как ещё несколько раз открывался и закрывался люк полевой кухни. Дневальные по смене передавали противень. Ближе к утру Костя проснулся ещё раз, но уже не от щелканья люка, а от характерного звука скрежета ложки о противень. Дневальный пытался отскоблить остатки картошки, прилипшие к дну.

Утром, с учётом позднего отбоя, подъем был на час позже. Зарядку отменили, и рота после быстрой уборки приступила к утренней поверке. Строй вытянулся от полевой кухни до входа в лагерь. Сержанты начали проверять свои отделения. И тут появился прапорщик Власюк. Демонстрируя свою исключительность, он уселся за стол под тентом и громко крикнул, обращаясь к кухонному наряду, «Дневальный тащи картошку». Рота прекратила все свои дела и уставилась на Власюка. У всех и без этого девяносто процентов сознания занимали мысли о еде. Наряд сначала затих, а затем лихорадочно стал решать вопрос кому нести противень. Скрежет ложки утром слышали все трое. Вопрос «кому нести» решили быстро по-армейски.  Доля выпала бойцу первого периода Паше Цускману. Он, ухватив противень двумя вафельными полотенцами, проковылял к столу и грохнул его перед нач. медом. Костя, заглядывая через плечо прапорщика, уставился в противень, к дну посудины прижарился довольно внушительный слой картошки и очевидно за ночь наряд не смог его отчистить или не имел необходимости делать это, учитывая первоначальный объем. Власюк в полной тишине спросил «А где моя картошка???». «Ужарилась» почти без паузы ответил Костя из-за спины. Рота грохнула хохотом. Наряд, прихрамывая, метнулся за тент. Власюк попытался догнать кого-нибудь  из наряда и пнуть под зад. Тщетно, за десять суток кухня стала родной. Подбадриваемые гоготом роты, хромые дневальные легко уворачивались, петляя между инвентарём и растяжками тента.