Цветочная символика в лирике З. Н. Гиппиус

В статье рассматриваются лирические стихотворения З. Н. Гиппиус, объединенные цветочной образностью. Подчеркивается, что гиппиусовское восприятие тех или иных цветов не совпадает с общепринятыми представлениями о них, закрепленные в легендах и мифах. Отмечается связь цветочного мотива с центральной в поэзии Гиппиус темой смерти.               
Ключевые слова: З. Н. Гиппиус, лирическое стихотворение, символ, цветочная образность.

Мир растений в поэзии З. Н. Гиппиус представлен и деревьями, и травами, но особое место в нем принадлежит цветам. Цель данного сообщения – увидеть «цветочный ковер», «сотканный» поэтессой. Лирике Гиппиус посвящен ряд исследовательских работ, однако среди них нет таких, в которых бы цветочная символика изучалась как самостоятельный элемент поэтики. В нашу задачу входит рассмотреть цветочную образность нескольких гиппиусовских стихотворений, наиболее репрезентативных в плане выбранной нами темы.
Цветок в лирике Гиппиус оказывается неизменным атрибутом как природного универсума, так и принадлежащего лирической героине замкнутого пространства, например, внутреннего убранства помещения (дома, комнаты, письменного стола). Цветок и как устойчивая примета пейзажа, и как деталь интерьера может выступать в своем прямом значении, а может восприниматься и как символ. Как любой символ, цветок амбивалентен: одно и то же растение может иметь как положительные, так и отрицательные коннотации. Чтобы убедиться в этом, обратимся к конкретным примерам.
Несомненный интерес в этом плане представляет стихотворение «Миндальный цветок» (1911). Известно, что с библейских времен и до наших дней цветы миндаля служат символом красоты, надежды и возрождения. Так, португальская легенда гласит, что «когда принцесса Ромакия тосковала по снегам своей родины, ее супруг ; король Аль-Мутамид ; по совету самых мудрых людей своего королевства приказал посадить на холмах вокруг дворца тысячи миндальных деревьев. И однажды, когда принцесса открыла окна своей спальни и увидела деревья, покрытые белыми цветами, ей почудилось, что это заснеженные равнины ее родины. Ее грусть развеялась, а жители королевства, довольные счастьем своих повелителей, на всех полях посадили миндальные деревья» [5, с. 266]. Согласно греческой легенде, «молодой человек возвращается ко дню свадьбы на родную землю, но его возлюбленная, уверенная в том, что он уже больше никогда не вернется, кончает жизнь самоубийством. Боги, глубоко тронутые происходящим, превращают ее в миндальное дерево. В день своего возвращения юноша находит лишь это дерево, которое тут же расцветает тысячами цветов». Кроме того, «миндальные цветы означают Христа как источник всякой жизни» [5, с. 267].
 В стихотворении «Миндальный цветок» центральный образ получает толкование, не совпадающее с теми, что закреплены в указанных легендах. В начале стихотворения лирический герой обращается к этому «розово-белому» цветку, называя его «теплым» и «горьким». Авторское определение, соединяя, хотя и разноположенные свойства предмета (осязательные и вкусовые), противопоставляет их друг другу: приятное (теплое) противостоит неприятному (горькому). Негативные ассоциации далее усиливаются: с миндальным цветком ассоциируется ложная надежда. Внешнее совершенство и красота цветка оказывается обманчивыми. «Онемелый дух» лирического героя не в силах преодолеть его чары. Запутанность ситуации передается с помощью образа клубка, «символизирующего хаотичную сферу, состоящую из различных элементов, тесно связанных между собой, сферу, отличительной приметой которой является отсутствие выхода» [4, с. 105]. «Хрупкость», «тонкость», «беззащитность» миндального цветка не мешает ему буквально испепелять лирического героя: «изъеденный дымом и гарью, задавленный тем, что люблю» [2, с. 166], герой остается в его власти, поглощается им, утрачивает себя, превращается в ползущую «дрожащую тварь». В финале с образом белого миндального цветка ассоциируется цианистый калий – совпадающий с ним по цвету белый порошок, отрава, несущая смерть. Стихотворение имеет кольцевую композицию. В данном случае она «материализует» идею безысходности, замкнутого круга, из которого лирический герой не в силах вырваться. Не случайно в заключительной строфе вновь возникает образ клубка-хаоса, в сочетании с «бегущими» огнями передающий ощущение наступающей агонии.
Расходится с общепринятым и восприятие Гиппиус лютика. История лютика, маленького шелковистого желтого цветка, своими  историческими корнями уходит в античность. Легенды о цветах гласят, что лютик был символом бога Ареса, означал недоброжелательное отношение и даже безумие. На Руси это был цветок Перуна – покровителя воинства. Латинское название цветка – Ranunculus (что в переводе значит «лягушка») – отсылает к древнегреческому мифу, рассказывающему о том, как «богиня Лета, спасаясь от змея, превратила жителей одного селения в лягушек и поселила их среди лютиков за то, что они отказались приютить ее». <…> Согласно одной из христианских легенд «среди лютиков пытался спрятаться дьявол от Архангела Михаила, поэтому цветок и прозвали злым, лютым, жестоким»  [3, с. 188]. Лютик участвует в печальной истории Ромео и Джульетты: Шекспир был знаком с известным ботаником Шерардом, который увлекался разведением лютиков и утверждал: «Яды лютиков совсем не опасны, и если умело использовать их силу, то яд можно обратить себе на пользу» [3, с. 189]. Именно таким был в пьесе замысел аптекаря Лоренцо: получив от него снадобье, Джульетта погружается в глубокий сон, подобный смерти.
Гиппиус посвящает лютикам отдельное стихотворение «Луговые лютики» (1902). Здесь с данным цветком сопряжен ряд дополнительных смыслов, один из которых связан с мотивом исключительности. Все стихотворение – это монолог лютиков, стремящихся, с одной стороны, убедить читателя / слушателя в том, что они «то же цветенье / Средь луга цветного» [2, с. 86], с другой – подчеркнуть собственную исключительность (лютики «роста иного» – выше прочего разнотравья и «ломче», нежнее остальных цветов). Возвышающиеся над цветочным ковром, лютики ближе к небу, к солнцу («Нам – небо виднее, / И солнце нам ближе») [2, с. 86]. В «Луговых лютиках» речь идет о цветах. Понятно, что за цветами – люди, исключительные, сильные, возвышающиеся над «толпой» и вместе с тем – люди, «ломкие» (слабые), беззащитные.
Стихотворение «Ничего» (1903) строится на со-противопоставлении человека и цветов. Время беспощадно, как к человеку, так и к цветам. Но, согласно авторской логике, цветы срезаются временем так, что под землей целыми остаются корни. У человека же «жизнь» и «разум» с корнем вырывают все, «что прекрасно». Цветы, сохранив корни, могут расцвести снова. Душа лирического героя в схватке с «жизнью» и «разумом» лишается корней – опор, опустошается: «В душе после вас – ничего, ничего!» [2, с. 110].
Одним из показательных в плане реализации цветочной символики в творчестве Гиппиус является стихотворение «Цветы ночи» (1894). Оно состоит из семи строф, имеет кольцевую композицию: первая строфа почти дословно повторяется в последней. В начале и в конце стихотворения звучит обращенный к «городу и миру» страстный призыв лирического героя не верить ночи («О, ночному часу не верьте!». «О, часу ночному не верьте» [2, с. 56, 57]). С христианской точки зрения, ночь – это «время искушений и опасностей ("Бог даровал день живым, а ночь отдал мертвым")» [6]. У Гиппиус ночью пробуждаются «злые цветы», они носители «злой красоты», притягательной и опасной. Как известно, «понятие «красоты зла» было введено Августином Блаженным в качестве антитезы «красоты добра» [1, с. 232]. Стихотворение строится на противопоставлении живого и мертвого, причем носителем мертвого начала оказываются цветы, оживающие тогда, когда люди оказываются «близки смерти». Именно цветы угрожают жизни людей. Сознание лирического героя наделяет их антропоморфными признаками. Герой ждет от них измены, ему кажется, что они ненавидят его. Цветы «шелестят, шевелятся, дышат», все, что он думает, «знают, слышат». Ему кажется, что они организуют против него настоящий заговор: «И меня отравить хотят» [2, с. 57]. Примечательно, что приведенный ряд глаголов несовершенного вида заканчивается глаголом совершенного вида «отравить», который указывает на конечную цель действия. Дурманящий аромат цветов «душен и смел», цветы уподобляются несущим смерть стрелам, уйти от которых невозможно, избежать их нельзя. Цветы-убийцы буквально преследуют героя, обрекая его на гибель.
Ядовитые цветы заставляют вспомнить легенды о сверхъестественных силах, подверженных сатане или дьяволическому воздействию, о вампиризме, о пробуждении в темное время суток разной нечисти. В пятой строфе родовое понятие цветка конкретизируется в образе – арума. «Арум – это красивейший экзотический цветок с ядовитыми красными плодами, предпочитающий затененное местоположение, распространяющий ужасный запах гниющей рыбы, привлекающий насекомых, способствующих его размножению, за что его называют "трупным цветком" [7]. Отмеченная конкретизация усиливает ассоциирующиеся с ночными цветами мотивы отравы, обманчивой, «злой красоты». Примечательна и замена семантического компонента «люди» (в первой строфе) на «мы» (в заключительной), подчеркивающая причастность лирического героя к потенциальным жертвам «красоты зла».
Предпринятый нами анализ показал: цветы в поэзии Гиппиус занимают огромное место, их образы являются важнейшим компонентом ее поэтики. Чаще всего поэтесса отказывается от воплощения традиционной символики, сопряженной с тем или иным растением, принадлежащие ей толкования заметно выделяются на фоне общепринятых и широко распространенных. В ее стихах реализуется как родовое понятие цветка (цветы как таковые), так и видовое (в наших примерах – лютики, миндальный цветок). Все рассмотренные нами примеры связаны с ключевой в ее творчестве темой смерти. Изучение лирики Гиппиус сквозь призму цветочной образности может стать увлекательной и в научном отношении перспективной задачей.
                Список литературы

1. Августин Блаженный. О граде божьем // Творения Блаженного Августина. Ч. 4. – М.: Эксмо, 1995.
2. Гиппиус З. Н. Сочинения. Стихотворения. Проза. ; Л.: Художественная литература, 1991.
3. Красиков С. М. , Легенды о цветах. ; М.: Молодая гвардия, 1990.
4. Култаев В. А. Словарь символов и знаков. – Спб.: Азбука-классика, 2006.
5. Моложавенко В.С. Тайна красоты. ; М.:  Педагогика-пресс, 1993.
6. http://sigils.ru/symbols/noch.html [Электронный ресурс] Энциклопедия символов и знаков.
7. http://flower.onego.ru/lukov/arum.html [Электронный ресурс] Энциклопедия декоративных садовых растений.