Удачник

     Удачливым быть здорово, весело. Удачливых любят, им завидуют, им аплодируют дети, на них стараются походить юноши, равняются мужчины, за них рвутся из платья выйти замуж женщины… Но, в сущности, что есть удача? Слепая дура, что, ни с того, ни с сего, взяла и ткнула в грудь твою крашеным в кровь ногтем. Просто наугад. Нет в твоих успехах ни йоты собственного труда, заслуги, чести, достоинства. Ни одного простого, но хоть сколько-то теплого человеческого чувства, качества. Просто удачник. Чисто американское понятие НЕудачник, такого же сорта, хотя, на их, богом обделенном фактурой и текстурой, языке это звучит, как русское «прокаженный». Проказа ведь тоже, вовсе не результат собственных усилий, а просто заражение. Если, к примеру, ты лишь прикоснулся, ну, скажем, к нищете, то быть тебе нищим весь свой век и помереть тебе под забором с застывшей в стекле глаз мольбой об… удаче. Какого, к примеру, черта, человек ходит в церковь? Каяться? Может оно и так, но зачем каяться? А затем каяться, чтобы вот так, безо всяких трудов и заслуги, лишь за лицемерное покаяние, даровал нам всевышний удачу. Мы же не просим у него сделать нас честными, справедливыми, человеколюбивыми. На чёрта нам нужен мифический рай? Мы просим об одном – подарить нам удачу. А уж как ей распорядиться – не твоя забота, отец небесный.

     Удача, поверьте бывшему удачнику на слово, к всевышнему вообще никакого отношения не имеет. Молиться богу об удаче - все одно, что мыть золото в дистиллированной воде. Удача приходит не к гению, не к праведнику, не к злодею. Она и к дьяволу-то никаким боком не относится. Она приходит наугад, и оставляет, не спросясь, и в даже создателю неизвестное время. Удача более похожа на вирус, что неизвестно откуда берется и непонятно как исчезает. Сравнение с вирусом, пожалуй, будет ближе всего к истине. Почему? Да потому, что тело оставленного ею, истлевает в мгновения. Потому, что в брошенной удачей душе остается лишь пустота, ибо, все содержимое той пустоты составляла лишь она, удача.



     В молодости никогда нет денег, но и проблем с деньгами почему-то не бывает тоже. Только чего пожелаешь - тут же рождается идея, как достать средств на желаемое. Может потому это, что желаемое никогда не выходит за рамки обозримо возможного? А еще потому, что ты молод, и ни за кого, кроме себя не отвечаешь. Я влюбился тогда в божественной красоты и, сообразно красоте, претенциозности девушку, но, аки Иисус, был в те поры, фигурально, без копейки. Достоевский как-то сказал (скорее всего, в «Игроке»), что рулетка только и создана, что для русских. Я и есть самый, что ни на есть, русский. Я зашел в казино и поставил все, что было на зеро. Я, как та Достоевсковская бабушка, ставил шесть раз кряду (ну, интуитивно пропуская некоторые «забеги») на зеро, и вышел оттуда чуть ни миллионером. Теперь богиня была у меня, почитай что в кармане. Но, как это и бывает почти всегда, достигнутая цель падает в цене в разы и на порядки. Нет, благосклонности ее я еще не достиг, но, понимая, что с такими деньгами будет шикарный загородный ресторан с прудом и лебедями, и приватный домик на его берегу, мне вдруг стало скучно. А деньги, как сказал уже другой русский классик, ляжку жгли. Вот я и отправился в просто подвернувшийся вывеской на глаза ресторан. Название его звучало до пресности банально – «Удача». Но, тем вечером, это слово было моим ангелом. Список моего заказа оказался столь нетривиальным, хотя бы с точки зрения цены, что за моим столом тут же оказались и две совершенно красавицы. Одна была жгучей брюнеткой с голубыми глазами, другая – пшеничная блондинка с черными. Вообще, подобное я называю генетическим уродством. Ну…, черные волосы и белые глаза и, наоборот. Но сегодня, когда нет никакой гарантии, что волосы не крашеные, а глаза не линзы на любой вкус, о генетике следует позабыть вовсе. Девчонки были милы, веселы и остроумны, и этого казалось довольно.

     Не уверен. Точнее, уверен, что не моя это была идея о сексе втроем, но она мне показалась весьма пикантной, да когда еще свалится на голову такое? Вот я и проснулся в цоколе какой-то хрущевки с двумя сигаретами в пачке, зажигалкой и пятью железными рублями одной грязной монетой в кармане. Где был? что делал? – вырвите мне ногти - не смогу вспомнить. Благо, оставили покурить хоть. Я вышел из подъезда, опустился на бордюр тротуара, и закурил.

     Чем еще прекрасна молодость? То, что в зрелом сознании ты счел бы ударом судьбы, - в нежном возрасте воспринимается, как дружеский шлепок. Я не жалел ни о деньгах, ни о разлюбленной уже мною красавице. Мне был жалко, что если и случился у меня секс втроем, то я его не помнил напрочь. Даже ребятам нечего рассказать. Клофелин – отменная штука, если хочется забыть то, чего не хочется вспоминать, но тут…

     Светало. Вовсе еще даже и не протрезвев, я побрел наугад, и вышел к какому-то метро. По убогой архитектуры интерьерам, было очевидно, что это какая-то конечная станция в каком-то спальном районе. Я бросил свои последние пять рублей на тарелку кассирши и стал ждать свой разовый талон. Из полукруглого окошка на меня смотрели очки номера, наверное, как минимум, шестого и вопросительно молчали.

- Мне домой доехать, мамаша, с добрым утром, - не понял я заминки.
- Семь рублей, сынок, - мне показалось, что кассирша издевалась. Как-то уж очень уничижительно произнесла она это вот «сынок».
- Ну?
- А у вас только пять.
- И?
- И вы за пять никуда не доедете. Даже на трамвае.
Теперь мне стало казаться, что она просто злорадствует. Никогда не называйте женщину мамашей. Мама – имя гордое, святое даже, но мамаша… Черт меня дернул, мой язык…
- Ну…, может вы мне дадите талон за пять, Александра Фаддеевна, - прочел я на ее бэдже. Видите ли…, со мной такая история приключилась…
- Семь рублей, - гильотиной отрезала Александра Фаддеевна.

     Я внятный парень. Если с тобой таким тоном, то даже не пытайся что изменить. Я поднялся на улицу и огляделся. Рассвело. Утро было пасмурным, но тихим. Птицы не пели, а лишь вяло пересвистывались, как бы просто потому, что так им положено. Я оглядел каждый сантиметр асфальта в поисках двух рублей, Но, похоже, дворник давно это сделал до меня. Чуть вдалеке, у пивного киоска стояли два парня и пили пиво. Я сто раз видел попрошаек у киосков, и никогда не давал. Они мне были глубоко противны. Вот и пришла расплата за гордыню. Те, попрошайки эти, тоже всегда выдумывали разные истории, лишь бы дали. Вот я и оказался в их шкуре. Я подошел и окликнул их побитым щенком.

- Мужики. Мне нужно лишь два рубля, чтобы только до дома доехать. В метро не пускают.
- Какая нестандартная история, Степаныч, ты не находишь? – явно издевались теперь еще и пивопивцы.
- Просто два рубля на метро. Я же не пива у вас прошу, - я уже понял, что не дадут. – У меня только пять, а нужно семь. Вот, - развернул я ладонь на которой лежал мой дурацкий пятак.
- А в рыло тебе, как? отвесить на два рубля? Помоечник, - вдруг завелся тот, кого звали Степаныч.
- По языку судя, вы люди глубоко интеллигентные, - попёр из меня опять мой язык. Сколько уж получал за него?
- Ах ты, слизняк! – замахнулся на меня Степаныч почти полной бутылкой, и пиво полилось ему за рукав.
- Стой, - вдруг сказал второй. – Слышь, ты, юродивый. Сыграть с тобой хочу. В орлянку обычную. Подбрасывай свой пятак, и если выйдет орел, - будет тебе два рубля, ну а решка – не обессудь.
- Это нечестно, - зачем-то возразил я. Кажется, теперь мне было все равно. Меня били по щекам моим же презрением. – Пять на пять.
- Идет, - ответил рыжий (он был совершенно рыжим).
Я не подбросил, а просто выпустил из руки монету на асфальт. Та долго крутилась волчком, и легла на… орла. Теперь у меня были деньги на метро. Я молча развернулся и направился к букве «М».
- Стой, приятель, - окликнул меня рыжий. А отыграться?
- Мне домой нужно.
- Не дури. Ставлю полтинник против десяти на решку. На полтинник ты еще и пивка купишь на дорогу. Я пожал плечами и вернулся. Свой счастливый пятак я запомнил, как родного. У него была половина реверса в какой-то грязи. Я подбросил его ногтем, подхватил в воздухе, и шлепнул правой ладонью на запястье левой руки.
- Открывай! – горели глаза рыжего.
Я открыл. Орел.
- Черт! – расплатился жеваной пятидесятокой рыжий. – Полсотни на полсотни. Идет? Решка!


     Прошло два часа. Я уже взял себе и пивка с чипсами. Вокруг нас собралась теперь толпа зевак, да и не только зевак. Некоторые тоже пытали счастья. А я все выигрывал, да выигрывал. Рыжий, совсем иссякнув деньгами, побежал домой за заначкой. Тут Степаныч отвел меня в сторону.
- Слушай, вижу, парень ты фартовый, но только беги отсюда, пока цел. Этот рыжий придурок, он больной на игру. Но он мой друг. Так что, чеши, пока костей в достатке.


     В метро я уже не пошел. Я взял такси (деньги у меня просто сыпались из карманов) и доехал до казино, в котором начал вчера. Основной зал, конечно, еще не работал, но зал автоматов был открыт. Я подошел к первому, наугад, ударил, и получил джек-пот.
Забрав выигрыш, и выйдя на улицу, я осмотрелся. Был уже суетливый и жаркий московский день. Мне больше не хотелось ни богини, ни секса втроем, вообще не хотелось больше ничего. В ушах почему-то звучала одна лишь реплика: «Слышь, ты, юродивый. Сыграть с тобой хочу». Я подошел к совершенно уродливому, побитому оспой бомжу, что сидел у перехода с коробкой из-под мандаринов перед собой, на дне которой сиротливо поблескивала пара монет, и вывалил в нее все, что было в карманах. Я не стану советовать, тем более, утверждать, что так и надо поступать с удачей, которую не заслужил. Просто скажу, что мне кажется, что я тогда избавился от страшной беды под названием удача. Просто кажется, и все тут.


     Я больше не играю, но в кармане всегда у меня лежит тот полугрязный пятак. И я все думаю. Зачем, почему, и кто дарит такое, от чего потом на душе пусто…


     22 мая 2012 года