Серая

Никогда не любила, когда все возводят в абсолют. Зачем? Сколько в этом смысла? Ведь это крайности. Принципы – то же самое. Зачем ограничивать себя? Так наверное делают слабые люди., которым нужны рамки, те, кто боится свободы и безграничности, те, кто боится делать что-либо сверх своей меры. Глупо. Хотя для них, может, и нет.
Знаю. Не я первая, и не я последняя. Одних это спасает - а других наоборот, рамки губят.
Итак, что-то я отвлеклась. Крайности никогда до добра не доводили. Всегда надо оставлять место для маневра, для действий! Плевать, что тогда о тебе будут думать как о беспринципном существе. Пле-вать. Ты - это ты, и не важно, что думают другие. Лично я о них думаю только как о различного рода возможностях и вариантах. Пушечное мясо! разве важно что оно думает или чувствует? по-моему, нет. А посему... посему идем по головам пушечного мяса. Иногда, правда, встречается оригинальное "мясо".Вот с ним можно и повозиться! тогда ведь можно пройти дальше, гора-аздо дальше! а если "мясо" еще и умеет думать... то это же вообще шикарно! можно что-нибудь завернуть интересное... интригу например. А потом, когда "мясо" станет не нужно, то бросить его. Все равно "мясо" никогда не было так им же умным как я. Хитрю, верчусь, блефую... в общем - живу полной, как некоторые сказали бы - беспринципной и аморальной жизнью. Хотя они не правы. Жила. Сейчас-то я труп. Да-да. Труп. Самый обыкновенный. Хотя нет, самые обыкновенные трупы не пишут. Значит я - аномалия. Это сложно осознавать. Вам. Я-то этого и добивалась. Удивлены? ха! вам еще много чего предстоит узнать! а может и нет. Если духу хватит спросить. А у вас не хватит. Или я не отвечу…
У каждого свое предназначение, но не каждый его выполняет. Я вот, узнав о своем - решила его выполнить. Правда узнала его уже когда умерла. В аду узнала; черт-привратник рассказал. Вот тогда-то я и решила выполнить свое предназначение. Оно кстати не хилое... нет, не угадали. Не мир спасти. Вот я и решила вернуться с того света... напугала многих старых друзей кстати. Даже священника вызывали. Правда я его... гкхм. в общем после него - я стала думать как избавиться от привычек зомби. Избавилась, но мертвенную бледность приходится замазывать тональным...
Зато как весело было в морге! помню меня вырубили на одном деле, а так как пульса у меня нет, то в морг отвезли. санитары уроды... хотя не такие уж они и уроды - сразу вскрытие делать не стали - спасибо им за это. матч по телевизору шел какой-то. Они его и смотрели. ну я тут высовываюсь - и говорю: «ребят, давайте потише, а то и мертвого разбудите...»  знаю. банально. но как они кричали! Даже обмочился один… Но хватит воспоминаний,  речь сейчас о моем предназначении. Мне нужен был повод свалить назад в мир живых... в общем, все узнаете. А пока - я ищу способ снова стать живой, как-никак чревоугодие - один из моих любимых грехов.
пожелайте мне удачи!
с любовью, ваша Грей.


Люблю людей с говорящими фамилиями. От них сразу знаешь чего ожидать. Знавала я девицу одну, с говорящей фамилией. Аней звали. Наушилапшиной. Девица вздорная и болтливая. Ну и сами понимаете, такая фамилия оставляет свой след; главная её черта уже вам ясна. Девица, не смотря на юный возраст - всего шестнадцать лет, искренне считала себя отпетой стервой, шлюхой, хоть и была девственницей, и самой извращенной извращенкой если уж не на планете, то в стране точно. Любила рассуждать о любви, её превратностях и тонкостях. Должна признать, выглядела она глуповато - сидя в старом бабушкином кресле, с беломором в руках, она пускала струи дыма в потолок, пока родителей не было дома, и распивала чай, налитый в старую бутылку из-под коньяка. Наверное, она ощущала себя женщиной лет за сорок, рассказывавшей нерадивой молодой подружке о своей тяжелой и полной лишений и невзгод жизни. Которая впрочем, не была лишена и прелестей любви. Бурных страстей, романов... которых, к сожалению, в её настоящей жизни не было. Ну, кроме, разумеется тех, что она вычитала в потрепанных книжонках из киоска неподалеку и выдумала сама себе в очередную "холодную и тоскливую ночь, когда сильные мужские руки не могли обнять и согреть хрупкую, беззащитную женщину". В общем, как говорится, была сентиментальной дурой, готовой пустить слезу над бульварным романчиком, и жалевшей каждого встречного поперечного алкаша, подарившего ей "вожделенный взгляд и улыбку настоящего Казановы". Меня всегда в ней это раздражало. Наивная дура, решившая создать из обычной жизни бульварный роман и влюблявшаяся стабильно два раза в день. Но была одна беда - принца на белом коне, или хотя бы велике не было. Тогда она решила сменить ориентацию. И сферу своей деятельности. Ворожеей стать решила. Начиталась какой-то книжки, где главная героиня спасая свою жизнь от маньяка-насильника выпрыгнула в окно 10 этажа, но так как была ведьмой, то не разбилась, а "словно птица, мягко опустилась на землю". Так вот, мне стало интересно, занимается ли она еще этой оккультной чепухой. И, я поехала к ней. А что делать? Идти-то мне некуда. Из всех моих приятелей, только она могла не заметить, что я умерла, и впоследствии вернулась... а если она и правда постигла тонкости магии - то может мне помочь. Главное чтобы назад не загнала. Все-таки с тех пор прошло пять лет. Нет, не с момента моей смерти, а с момента прекращения нашего общения…
Войдя в её квартиру, (ключ она как всегда, спрятала под ковриком на пороге), я узрела такое количество псевдомагического барахла! Я уже хотела выйти, как около меня появилось нечто со спутанными волосами и густо подведенными сурьмой глазами, обвешанное таким количеством оккультной бижутерии... в общем - это она. Анечка. Все еще чудит. Интересно, как сильно она свихнулась от этих благовоний? Я вот, например, скоро свихнусь.

2
Сколько себя помню, всегда воспитывать мне приходилось себя самой. Бесконечно ноющие и ищущие себе дополнительные проблемы родители не могли меня воспитать. И как ни странно, мне удалось взять только нужное. Но это заслуга врожденной наблюдательности и склонности к цинизму. Что, кстати говоря, досталось от родителей. Первое от мамы, второе от папы. Хоть что-то хорошее. Итак, в дошкольном возрасте я поняла, что как бы тебе ни было плохо - улыбайся. Это помогает разобраться с проблемами, не показать врагам, что тебе плохо.
Собственно это я сейчас и делала, сидя в старом кресле уже почившей Анькиной бабушки. По привычке она наливала остывший чай из бутылки коньяка и слушала мой рассказ. Восприняла она его, как ни странно, адекватно, что меня безумно радовало! Только вот, увы, помочь она мне не могла, разве что предоставить крышу над головой... По-прежнему Анечка была глупой фантазеркой, а теперь, ко всему прочему, воспринимавшей каждый свой взмах как магический пасс. Мне было смешно наблюдать, как она, нацепив на нос большие очки в роговой оправе, листает какой-то журнал и ахает... 
Вскоре она предложила мне помощь одного человека. Как на него выйти она не знала, но знала компанию, которая периодически с ним тусовалась. Это меня не заинтересовало. Анечка любит инфернально выглядящих личностей...
Дождавшись вечера, когда мне абсолютно нечего было делать, Анечка таки вытащила меня на улицу под незамысловатым предлогом помочь ей с покупками. Какой рынок работает в одиннадцать часов вечера, она так и не удосужилась объяснить...
И вот придя вечером в парк, мы их увидели. Ничего из себя не представляющую компанию подростков, распивавших пиво и слушавших тяжелую музыку. Да, тяжелая музыка - это все что я могла терпеть, стоя рядом с ними.
Анечка увлеченно трещала. Я курила. Солнце уже зашло, кто-то в толпе сказал что вот-вот придет вампир... 
Вампир? Анечка подтвердила и снова начала расписывать какой он гений... Неподалеку, на остановке встал трамвай. Да-да. Трамвай. Не личная машина, не такси. Он приехал на трамвае. А что? Тоже транспорт.
И я увидела Его.
Оскалившись в улыбке, я облизала зубы. Это случалось, когда я хотела засмеяться, но было нельзя. Народ выстраивался в ряд, вжимая голову в плечи и сутулились. Они его не боялись, просто так получалось. И только я стояла, положив одну руку на пояс джинсов, а второй взъерошивала волосы на затылке. Он мельком оглядел собравшихся, кивнул каждому, здороваясь, и подошел ко мне с Анечкой.
Несмотря на то, что он курил, зубы у него были белые; высокий, немного худощавый, хотя это не портило, темные волосы, чуть не достающие до плеч... хотя кое-что портило его - волосы слегка вились. Ну что ж, идеальных нет к сожалению. Цвет глаз я не запомнила, да это и не было важным. Пока я бестактно его рассматривала, Анечка, запинаясь, рассказывала ему что-то. Поняв что нашему трио не до них, народ отошел и занялся своими делами, то и дело бросая на нас косые взгляды.

Не прошло и недели, как у нас завелся бурный роман. Это было феерично и... скучно. С одной стороны через край бил его энтузиазм, но, то на чем был повернут этот человек... Да. Человек. Анечка была не права, называя его вампиром. В оккультизме он разбирался, и разбирался неплохо. А с другой - все это походило на плохое школьное сочинение - "как я провел лето". Мне он не верил, обитал где-то в своем мире...

3
Мы даже не можем себе представить, как близко могут быть враги. Иной раз, мы принимаем врагов за друзей. Чего-то ждем от них, на что-то надеемся. Даем обещания и сами же их нарушаем. Слушаем, как нам обещают и видим как они нарушают свое же слово.
Плохо, когда один из друзей точно понимает происходящее. Внезапно понимает и видит что эта любовь – всего лишь игра. И сколько она продлится, зависит только от притворства игроков. И тут начинается самое худшее. Одному из нас начинает казаться, что другой знает и притворяется. Что он играет с нами. А на самом деле, другой лишь пытается разобраться в чем дело.
И он раньше меня сообразил, что мы играем в любовь. А я просто пыталась понять что происходит.
Происходящее казалось мне сказкой, выдумкой, фантазией. Но как же было легко поверить! И в его историю верили. И только я говорила, что это ложь. Первые не верили ему и смеялись, вторые с головой уходили в эту выдумку, третьи выслушивали и молчали, а четвертые… четвертые создавали свою сказку. И действовали по-другому. И только я была той дуррой, что говорила правду. Ему и всем остальным. Такие отношения не могли закончиться хорошо. У нас не было ссор, только секреты, секреты, которые росли и множились, словно раковая опухоль. Мы ждали день, когда же наконец секреты закончатся. Когда кто-то из нас сделает неверный шаг, оступится. Но этого не происходило. Мы оба умели носить маски. Мы настолько привыкли к этим маскам, что уже казалось, что желанный нами день не придет никогда.


Забавный мальчик был на побегушках у моего друга. Серьезный, но совсем юный - шестнадцать лет. Как свята глупость и наивность в эти шестнадцать лет! как хочется верить в то, что от тебя зависит очень многое, чуть ли не судьба всей планеты. И этот мальчик верил. Молодой человек, чьего имени я уже не помню, был предан своим фантазиям, честен со своим «я», великодушен в стремлениях, благороден в мечтах и подл в действиях. Он оправдывал каждый свой шаг, каждое слово, каждую мысль тем, что это «во благо», но в чье благо, не уточнял. Хотя это и так ясно. И вот однажды он подслушал его разговор. И сразу побежал с доносом ко мне.
Шанс… это был тот самый шанс, которым я не преминула воспользоваться. Собрав вещи, я снова переехала к Анечке. Вечером, когда он вернулся, я получила от него только смс: «все?», и я ответила: «да». Это был конец. Такой конец, которого не ожидал никто. Ни скандалов, ни драк, только два слова. И тишина.
Несмотря на отсутствие настоящих чувств, все эти события оставили свой отпечаток. Я стала внимательней и осторожней относиться к людям. Больше следить за их поведением… а еще я заметила, что у многих людей нет себя. Есть только шаблоны, по которым они живут. Вначале казалось, что все отлично, я даже вздохнула с облегчением.  Продлилось облегчение недолго. Пришла скука. Анечка занималась своими делами, а я… я продолжала искать. Я абсолютно не знала, что я ищу. Все происходящее сбило меня с толку, я потеряла свой ориентир. Свой боевой настрой. Легкая апатия поглотила меня с головой. Поиски продолжались на каком-то автопилоте. Анечка мне не помогала, но и не мешала, продолжая принимать клиентов и ворожить. Как ни странно, но к ней шли люди. Ей верили, наверное, потому что она сама искренне верила в то, что делает. Дни проходили в тоске, скуке и унынии. Хотя такими уж бесполезными они не были. Я вновь научилась есть, выходила на солнце, изучала литературу, которую находила в доме Анечки. Попадались весьма занятные книги по оккультизму, но пользы от них было мало.

Из апатии меня вытащила встреча с девушкой. Милой, доброй, хищной. Мое внимание к ней привлекли её руки. Сильные, загорелые руки, немного грубые пальцы без маникюра с грязью под кривыми ногтями. На руках выше запястий были почти зажившие глубокие поперечные порезы.  На плечах – старые шрамы. Откуда они я так и не узнала. Но это не важно. Девушка научила меня отрешаться от этого мира. Уходить в астрал, что ли… И с каждым таким уходом вглубь себя я чувствовала, что все ближе к своей цели, но какова эта цель – я не представляла. Поглощающее чувство того, что я ближе к желаемому, каждый день усиливалось. Но было ли это правдой? Тогда я думала, что это тот путь, по которому мне следует идти, чтобы найти то, о чем говорил привратник в Аду…
Все случилось не ночью, как это обычно бывает. В тот день лил дождь. С утра чуть темные, словно ищущие что-то или кого-то тучи медленно двигались с запада. Вскоре они заволокли все небо. Ни один солнечный лучик не мог проникнуть сквозь серовато-синюю пелену туч. День превратился в вечер. Люди спешили по домам, поглядывая на небо – все торопились уйти с улицы до того, как начнется гроза. Кто же мог подумать, что этот дождь искал меня? И как я могла забыть что вода – это проводник в мир духов? Ведь сама я вернулась в мир живых, выплыв из реки. Память – странная штука. Иногда мы помним все, что надо в нужный момент, иногда – забываем элементарное и пропускаем мимо ушей важные слова, наши глаза не замечают очевидного…
Ветра не было, но тучи все чернели. Первые минуты без грома сверкали темные молнии. Стоило мне сойти с крыльца – как начался сильнейший дождь.  Почти сразу же с улиц исчезли люди – попрятались под козырьками ларьков, подъездов, забежали в магазины… Как же люди боятся падающей с неба воды. Но тем лучше. Чуть позже поднялся сильный ветер.
Я и сама не заметила, как пришла в парк. Глубокий капюшон прекрасно защищал от дождя. Наплевав на сырость, я села на скамейку. Через некоторое время рядом со мной на скамейку опустился парень.

4
Вообще, нельзя людей "светлых" впечатлительных и восторженных учить жизни. Они от этого злеют или, точнее будет сказать - озлобляются. Надо аккуратно манипулировать, это просто - дать повод для восхищения. Но не подпускать к себе близко, держать дистанцию, быть объектом восхищения и подражания. Восторженные люди, наученные жизни "темными", превращаются в параноиков и думают, что их все хотят использовать и обвести вокруг пальца. Но это не так. Никто не посягает на их личную территорию. Но "светлые" продолжают думать иначе. И нападают, охраняют территорию... В этом плане они очень похожи на зверей. Таких диких, жалких...
Хотя «темные» тоже хороши. Но не так как светлые. Вообще, вся эта сказочная борьба «добра со злом» оказывается ничем иным, как позерством со стороны «светлых»: мол, мы спасаем всех от злодеев, вы нам благодарны должны быть! А злодеев-то инет. Ну, в большинстве своем. Есть люди, которые живут и хотят, чтобы к ним не лезли. Они просто делают свое дело. Да, бывает порой, что они жестоки, но так надо. Многим людям приходится подавлять частности, проявлять жестокость на пути к достижению цели. Конечно же, я говорю не о тех, кто грабит магазины или нападает на прохожих в темном переулке.  Я говорю о тех, кто проявляет жестокость великих лекарей и политиков. Жестокость, сопряженную с жалостью. Когда врач должен через боль излечить человека. Когда политик должен провести обстоятельства через трагедию, чтобы не погибла нация. И тут приходится быть тираном. В моем случае речь идет о жизни, миропонимании, морали. Это был сложный вопрос, и парень, что подсел ко мне в парке, заставил меня о нем задуматься. Что я делаю? Зачем я здесь? Это было так странно, но я совсем забыла о том, что мне говорили.  Я даже не жила. Существовала. Не было ничего, что могло бы встряхнуть меня. Точнее, не было до этого момента. Это был странный парень. Хотя чему я удивляюсь? Все, что я видела после возвращения, не было обычным. Никого и ничего. Я умудрялась видеть символизм и подтекст во всем, что меня окружает.
А в нем я не видела.
Мертвая, больная и потерявшаяся. Эти слова врезались в мою память и душу. Все встало на свои места. В тот момент я не задавала ему вопросов – слезы душили. Я только смотрела ему в глаза – такие переменчивые и постоянные, такие детские и в то же время древние. Из-за дождя казалось, что он тоже плачет. Я хотела в это верить, и он позволял. Хотя, может, тоже плакал. А потом он ушел из парка. Незаметно, так же, как и подошел.
Идея лишнего человека, преследовавшая меня почти всю жизнь, стала предельно ясна и глупа. Как можно быть лишним, если ты мертвый? Люди не воспринимали меня потому что я была мертва. Мы все были мертвы. Мы, родившиеся, но так и не научившиеся жить. Мы все живем жизнью, которая попирает жизнь, кривляясь. Наш саван сгнил, и петух давно пропел прощальную песнь. Но никто не видит этого, потому что они уже давно умерли и сгнили. На их лицах нет плоти, теперь я ясно это вижу. Они бездушны и никогда уже не вспомнят, как когда-то были живыми. Но они страшатся смерти, и делают все, чтобы её избежать. Но неизбежно случится с их телами то, что случилось с их душами.
Люди вокруг меня были мертвы точно так же, как и я. Но они не замечали, не хотели видеть этого и не видели. Сейчас я наконец приняла реальность и отринула фантазию. Не было ни ада, ни магии, ни чертей, ни смерти. Как может умереть то, что уже мертво? Мы были мертвы еще до того как родились, мы даже не начинали Жить. Мы отвергаем чувства, боимся потерять, любить, быть любимыми. Люди не верят, что могут быть счастливы, не верят в себя и других. Ложь, корысть, жадность – вот что движет ими. Пытаясь найти себя, предают, губят, лгут, не верят. А ведь вера – это то, что делает нас живыми. Вера, благодаря которой все началось. То, что наполняет светом свет, делает огонь горячим, а ветер холодным. Вера – это не символ, придуманный человеком и олицетворяющий силу. Это то, что делает мертвое живым.
«Тебе лучше бы совсем умереть...» - голос у него был грустный, разочарованный. «Жить, даже мертвому, и не верить – смысла нет. Ты никогда не станешь живой».
Оставить прошлую  жизнь окончательно. Искать себя, верить. Уйти из дома Анечки, оставив её со своими причудами, перестать бояться любить, забыть о «вампирчике» с его галлюцинациями и фриками, последний раз взглянуть на девушку-оборотня.  Все это – чтобы узнать себя и понять. Стать живой отринув заблуждения и ложь.