Прекрасный вид с балкона четырнадцатого этажа

Андрей стоял на перилах балкона, легко держась левой рукой за стену. Сердце бешено билось. Голова туманилась от сладкого ужаса. Края нижних балконов выглядели сверху как ступеньки бесконечной лестницы с четырнадцатого этажа до первого. Он отнял руку от стены и стал на перилах, легко балансируя. Чуть-чуть шевеля пальцами раскинутых рук, Андрей вглядывался в полутемную пропасть двора. Фонари, стоявшие у края тротуара рядом с вереницей припаркованных машин, тускло освещали газон под окнами. Небольшие кусты жались к тротуару. Прямо под балконами росла жухлая трава, которая сейчас поздним вечером выглядела как почти черный ковёр.
Андрей ещё шире развёл руки, как это делал при прыжках в воду «ласточкой» и прыгнул вниз. Сердце провалилось куда-то в живот, рот и легкие наполнились тугим холодным воздухом. В широко открытые глаза мчалась земля. В доли секунды воздух перед летящим телом уплотнился, срывая рубашку с тела. Гулко, с каким-то утробным звуком тело Андрея дернулось, распласталось широко раскрытыми руками и ногами и остановилось в полуметре от земли. Андрей вытянул вперёд руки, чуть приподнял раскрытые ладони вверх и полетел над землёй, поднимаясь всё выше и выше. Он поднялся выше пятого этажа соседнего подъезда, потом немного развернулся и подплыл к окнам своей квартиры на четырнадцатом этаже. Окно его комнаты чернело неестественной темнотой. Из окна комнаты родителей лился мерцающий свет. Они как всегда смотрели допоздна телевизор. За закрытыми шторами промелькнул силуэт отца. Андрей подплыл к окну кухни и увидел, как мать торопливо взяла в одну руку тарелку с печеньем, в другую кружку чая и убежала в комнату с телевизором. Андрей улыбнулся, оттолкнулся от стены дома ногами и, перевернувшись на спину, лицом к небу полетел над ночным городом.
Фиолетовая луна едва освещала темные редкие облака. Андрей не ощущал холода, счастливое чувство полета переполняло его. Вытянувшись как стрела, он понесся быстрее. Чуть согнув вытянутые вперед ладони, он направлял полет то влево, то вправо. Опустившись на стену Новоспасского монастыря, он огляделся. Внизу неслышно текла Москва-река, чуть правее светилась гирлянда Дома Музыки. Чудесное тихое место. Монахи уже спят, людей почти никого, только по набережной нескончаемым потоком идут машины, как жуки-светлячки ровной узкой дорожкой очерчивая темную реку. Встав на край стены, он, широко раскрыв руки, прыгнул вниз. На этот раз его тело мягко спланировало вниз и Андрей, пролетев вниз чуть-чуть, сразу же набрал высоту и медленно полетел над темной рекой. Кувыркнувшись в воздухе около высотки на Котельниках, Андрей поднялся высоко в воздух над Москвой, улицы которой превратились в узкие ленты света с ползущими по ним светящимися точками машин.
Это была граница между двумя мирами. Один – всегда юный, бесконечный и таинственный мир звёзд. Он чист и безупречен. В его глубинах рождается и исчезает свет – начало всего живого. Второй – дряхлеющий мир людей. В нём созревают смерть родителей и детей, наркотики и войны. Он недовольно ворчит, любит и ненавидит. Сердцем Андрей чувствовал притяжение первого мира, умом и всей своей прежней жизнью он тянулся ко второму. Мучительный выбор!
С этой огромной высоты он как падающая звезда прочертил путь к своему дому и, немного замешкав, нашел его в светящихся огнях города. Медленно подлетев к окнам своей квартиры, Андрей вплыл в балкон, толкнул незапертую дверь комнаты и вошел внутрь. Только теперь он почувствовал легкий озноб после полёта. Забравшись под одеяло, Андрей сразу же согрелся и быстро заснул.
Наутро проснувшись, когда за окном стояли ещё сумерки полутемного города, Андрей стал вспоминать почти реальный сон прошедшей ночи. Чудесное чувство полета, картины ночного города и неуёмный страх прыжка с балкона четырнадцатого этажа. Эти сны пришли к нему почти год назад. Какой-то незримый человек вывел его на балкон и внятно, раздельно проговаривая слова, сказал: «Я знаю, ты хочешь летать! Прыгай с балкона, и ты полетишь! Не бойся! У самой земли твоё тело остановится, и ты обретешь способность летать!» Как зачарованный этими словами, Андрей поднялся на перила балкона, поддерживаемый невидимой рукой. «Прыгай, не сомневайся, ты полетишь!» - послышался уверенный голос. И Андрей прыгнул! Ужас этого первого прыжка остался в памяти как ожог на коже. Но как наклейка лейкопластыря на рану, поверх легло упоительное чувство свободного полёта.
Потом пришли другие такие сны. Они были так увлекательны и так таинственны, что Андрей уже ждал их с нетерпением. Он перестал смотреть вечером телевизор, часто стал рано ложиться спать, отговариваясь родителям тем, что он очень устаёт после университетских занятий. Он был как падишах из сказок Шехерезады, который переодевшись, бродил вечером по улицам Багдада. Глядя в окна домов, он видел там незнакомых людей, счастливых и не очень, одиноких и с шумными семьями. Придя домой, они снимали маски важных начальников или трудяг-служащих и становились самими собой: диванными бездельниками, восторженными влюблёнными или заботливыми родителями. Он слышал их разговоры. Их голоса звучали внутри него самого, - отчётливо и ясно, так как будто бы он был рядом с ними. Как-то пролетая по улице, он всмотрелся в отражение витрины и не увидел себя там, где он должен быть. Только какое-то почти прозрачное слегка колеблющееся марево. На улице он, озорничая, плыл прямо над головами людей. Те его как-то ощущали, начинали вертеть головой вверх-вниз, но нет! Он был им невидим, и они продолжали свои разговоры о работе, о любви, о своих невзгодах.
Иногда он улетал в какие-то неведомые страны, где ночь сменялась днем, и сиреневое солнце ярко освещало безжизненные серые изломанные горы. Он прилетал к вершинам холодных скал, всматривался в песчаную жаркую пустыню, лежащую далеко внизу и бросался вниз с обрыва. Мгновения полёта и вот он уже идет по горячему песку, утопая в нём по щиколотку. Он ложится на песок и смотрит в небо на фиолетовое солнце, не мигая и не отводя взгляда. Здесь нет жизни, только бесконечное безмолвие. Здесь Андрей ощущал своё одиночество как награду, как благословление. В этой прозрачной тишине, как в прорастающем зерне, уже живут шумы городов, теплое дыхание лесов и спокойное течение рек. Всё родится из этой пустоты. Но не сейчас!
После этих снов Андрей чувствовал себя как-то по особенному. Он просыпался раньше обычного, внутри бурлила жажда деятельности. Приезжая в университет, он уже не чувствовал той скованности в общении с однокурсниками, которая стесняла его в обычные дни. Неглупый и сообразительный Андрей, быстро решая дома университетские задачи, на семинарах иногда терялся и никак не мог вразумительно ответить преподавателю. Ноги деревенели, заученные тексты учебников улетучивались. Внутренняя не-свобода заставляла его оглядываться, что скажут окружающие о нём, усмехнутся ли втихомолку, пошепчутся ли: «Вот дурак какой!» Он завидовал легкости, с которой даже некоторые троечники отбивались от вопросов преподавателей. Улыбаясь, уверенно говорили вокруг да около или придумывали нелепые отговорки. Но дни этих чудесных снов каким-то непостижимым образом делали его другим человеком: легким в общении, уверенным в себе. Всё ему удавалось в эти дни.
Несколько месяцев спустя от начала этих снов Андрей познакомился с Наташей, которая училась в этом же университете. Они вместе уходили с занятий, гуляли по городу, ходили в кино на дневные сеансы. В один из дней, намерзнувшись на холодной осенней погоде, они зашли погреться к Наташе домой, когда её родители были на работе. Чайник только-только был поставлен на плиту, когда они устремились навстречу друг другу. Наташа нежно сопротивлялась, и наконец, между ними произошло то, к чему они оба стремились последние недели.
Любовь захватила Андрея. Теперь у него было две страсти: полёты во сне и Наташа. Каким-то неведомым путем в новом сне он оказался у Наташиного окна. Она сидела у стола и готовилась к завтрашним занятиям. Андрей слегка пошевелил пальцами рук и поднялся на несколько сантиметров выше. Он улёгся на воздушной постели, как лежат на диване, и стал смотреть на любимую девушку. Наташа отбросила учебник по экономике и мечтательно закрыла глаза. Потом она достала с полки любовный роман в мягкой обложке и, забравшись с ногами на диван, стала его читать. Реальность сна и фантастика ночного полёта переплелись.
На следующий день в перерыве занятий Наташа сказала Андрею: «Кажется, я провалила контрольную по экономике.» Андрей назидательно ответил: «Надо больше читать учебник по экономике и меньше любовные романы!»
- Откуда ты знаешь, что я вчера читала любовный роман?! – удивленно спросила Наташа.
Немало озадаченный этим совпадением сна и действительности Андрей сказал: «Я люблю тебя и потому чувствую тебя на расстоянии»
- Только не всё что я делаю, чувствуй, пожалуйста, - рассмеялась Наташа.
В своих фантастических снах Андрей всё чаще прилетал к окну Наташиной квартиры. Подглядывать за ней даже во сне он стеснялся, но быть рядом с ней и не взглянуть на неё хотя бы на секунду, было выше его сил. Чаще всего свет в окне её комнаты был уже выключен, и он, в этом своём сне, расстраивался по-настоящему: «Ну, это ведь сон! Я хочу только взглянуть на неё!»
Пришла весна. Снежные сугробы во дворах домов стали расползаться грязными кляксами. Всё в эту весну в жизни Андрея складывалось как нельзя лучше: любимая девушка, отличный университет, никаких проблем с учёбой. Наступил вечер. Андрей подготовился к университетским занятиям, потом позвонил Наташе, и они проговорили добрых полчаса. Прямо в одежде он улёгся на кровать и закрыл глаза. Усталость взяла своё и он заснул. Сквозь сон он услышал голос, низкий как ревун большого парохода: «Андрей!» Голос проникал глубоко внутрь, заставляя вибрировать всё тело. Андрей с усилием открыл глаза и сиреневая луна, вспыхнув, превратилась в большой, ослепительно яркий желтый диск. Он повернул голову и увидел свою мать с искаженным от животного ужаса лицом в проёме балконной двери. Через мгновение он услышал её тонкий истерический крик: «Андрей, Андрюша!» Очнувшись ото сна, Андрей недоумённо огляделся и увидел себя балансирующим на перилах балкона. То, что много раз виделось во сне сказочным приключением, оказалось страшной явью. Он нелепо взмахнул рукой, его тело покачнулось и полетело вниз, переворачиваясь и кувыркаясь в полёте.
Следующим днём мать и отец Андрея, еле волоча ноги после страшной бессонной ночи, пошли в морг. Мать поминутно утирала слезы, не перестававшие течь из её покрасневших глаз. Отец шел, шаркая ногами, сгорбившись, сразу же постарев за одну ночь. В морге их встретил патологоанатом и пригласил сесть в своем крошечном кабинете.
- Мы внимательно осмотрели вашего сына, - сказал он. - Никаких внешних повреждений, разрывов внутренних органов или гематом, что обычно наблюдается в случаях падения с большой высоты, мы не нашли. Как будто бы он лег на газон перед домом и умер. Вы уверены, что он упал с балкона? Может быть, в вашем состоянии эмоционального стресса вам привиделось это падение? И вы нашли его перед входом в подъезд?
У матери Андрея перехватило дыхание, и она беззвучно замахала на патологоанатома руками. Врач продолжал: «Официальная причина смерти вашего сына кардиорексис, бытовое название этой болезни «разрыв сердца». Обычно это бывает у больных инфарктом миокарда. Но у вашего сына было здоровое сердце, мы запросили данные из вашей поликлиники. Возможная причина - сильнейшее эмоциональное потрясение. Случай очень и очень странный!».
Теплые весенние дни, наконец, пришли в Москву. Травяной газон рядом с входом в подъезд, куда упал Андрей, покрылся молодой зелёной травой. Жители дома, проходя в подъезд, неприязненно косились на это место. Ходили слухи о самоубийстве улыбчивого весёлого парня от несчастной любви. Старушки-пенсионерки, часами просиживавшие на скамейке рядом с газоном и сплетничавшие о жильцах, ушли на скамейку соседнего подъезда. Вход в подъезд встречал жильцов гулкой пустотой. Даже вечерние фонари здесь светились каким-то неровным блеклым светом.
Но жизнь текла своим чередом. Неприятное происшествие постепенно забылось. Только иногда траву газона накрывало какое-то колышущееся марево воздуха, какое бывает жарким летом от нагревшегося асфальта.