Грустный лев

Весна. Чудное время белых ночей. Волшебное время года. Волшебство белых ночей преображает город. И сила этого волшебства такова, что оно не исчезает даже днём. Чудное время года и чудесный город. Время, когда вечером невозможно усидеть дома, когда город манит к себе, зовёт на прогулку. И я, не в силах противостоять этому магическому зову, еду гулять по набережной Невы.

Солнце клонится к закату, но ещё ярко светит. Светло, по-весеннему радостно и необычно тепло. Я выхожу на Адмиралтейскую набережную. Многие петербуржцы в такие вечера выходят на прогулку вдоль невских берегов. Странная магия обволакивает их. Набережные заполнены людьми и одновременно кажутся пустыми. В потоке машин вдруг появляются конные экипажи.

Звук проезжающих машин странным образом приглушается, уходит куда-то вдаль. Звуки города смолкают, а над Невой начинает звучать музыка. Она чуть слышна. Флейта и скрипка. Чудесная нежная мелодия отражается от водной глади Невы, от стен прекрасных храмов и дворцов, от шпилей Петропавловки и Адмиралтейства и тает где-то там, в невероятной синеве неба.

Золотые лучи заходящего солнца покрыли позолотой землю. Даже серая гранитная набережная становится золотой. Чудное время чудесного города.

Я подошел к своим старым знакомым – львам, что стоят на Дворцовой пристани расположенной на Адмиралтейской набережной. Возможно, это самые известные львы Санкт-Петербурга. Их гордая поза, широкая грудь, могучие лапы и стройное мускулистое тело с подтянутым животом – всё говорит о силе, смелости, и вызывает уважение.

Мне очень нравится старинный обычай здороваться, когда при встрече приподнимали шляпу и приветствовали встречного лёгким поклоном. И я, как всегда при встрече с этими львами, слегка наклонил голову в приветственном поклоне. В такие моменты мне всегда представляется, что я иду одетый в длинный сюртук или фрак, с цилиндром на голове и тросточкой в руке. И широкие лобастые головы львов с грозными клыками в оскаленных пастях слегка наклонялись в ответном приветственном поклоне.

Так же было и в этот раз. Только мне показалось, что что-то изменилось в выражении глаз левого льва. Я вгляделся – он был до такой степени обижен, что казалось, вот ещё чуть-чуть, и он заплачет. Это было невероятно, но я это видел! Я забыл, что он памятник. Я не боялся, как обычно, показаться смешным. Я подошел к нему и погладил постамент. Я хотел погладить лапу льва, но мне было не достать, для этого надо было забраться на постамент. Поэтому, я просто погладил постамент и спросил:

- Лёвушка, милый, что случилось? Кто тебя обидел? Кто может обидеть такого могучего и красивого, как ты?

Я не помню, сказал ли я это вслух, или просто подумал про себя. Но я услышал в ответ тяжёлый вздох и, словно приглушенное рычание, раздался низкий голос:

- Люди.

И словно эхо раздался голос сзади, оттуда, где стоял второй лев:

- Люди. Люди нас обижают.

- Мы стоим здесь, на этой пристани с сентября 1832 года. Только два раза мы покидали свой пост. В 1911 году пристань разобрали, чтобы построить Дворцовый мост. Но в 1915 году мы уже снова стояли на своих местах на новом месте пристани. Мы были на посту всю войну, всю блокаду. В 1950 году мы ненадолго по очереди покинули пристань для лечения ран, полученных во время войны. И всегда, во все времена люди относились к нам с уважением.

- А сейчас на нас всё время, каждый день залезают и садятся верхом. А мы ведь львы, а не какие-нибудь лошади. И не просто львы, а сторожевые львы!

- Полбеды, что на нас верхом садятся. Ещё хуже, что стараются нарисовать или нацарапать на нас какую-нибудь гадость. А мы не можем ответить. Ведь мы на посту. Мы сторожевые львы! Мы стережём Город и Землю!

- Мы никогда не спим. Видишь, мы опираемся одной лапой на шар. Стоит нам на секунду ослабить внимание – и шар выскользнет.

Я стоял и слушал. Слушал то, что мне рассказывали два медных льва. Я даже не был удивлён. Я разговаривал с памятниками и не считал себя сумасшедшим. Просто, я всегда знал, что они живые. Ведь скульптор, который их создал, вложил в них частицу своей души.

И я спросил:

- А что будет, если вы заснёте так сильно, что не заметите, как шар укатится?

- Нет, нет! – хором ответили львы. – Это невозможно! Этого нельзя допустить. Это будет ужасная катастрофа. Это всё равно, что если вдруг наши друзья Атланты ослабнут и уронят Небо.

И такое волнение звучало в их голосах, такая тревога, что им нельзя было не поверить. И я поверил. Поверил, что они – сторожевые львы, которые стерегут и охраняют не только Санкт-Петербург, но вместе с ним и Россию, и всю Землю. Мне очень захотелось им помочь, сделать для них что-то хорошее, доброе, чтобы они простили людей.

- Может, я могу чем-нибудь помочь вам? – спросил я.

- Спасибо! Ты хороший добрый человек. Мы бы сами никогда не стали просить. Ведь мы – львы! Но ты сам захотел нам помочь. Мы давно мечтаем увидеть наших друзей и братьев.

- Мы разговариваем с ними по ночам, во время весенней грозы. Иногда, в особенно сильный весенний шторм к нам прилетают грифоны. Это тоже наши друзья.

- Но мы бы очень хотели увидеть других наших друзей львов. Сходи, передай им от нас привет. И принеси потом нам их фото. И мы встретимся здесь все вместе.

- Знай, что нам, памятникам, не обязательно встречаться лично. Если собрать вместе наши изображения и принести их к одному из нас, то в одну из белых ночей мы сможем увидеть друг друга.

- Иди, друг! Мы будем ждать тебя следующей весной.

- Или через год, или через десять лет. Приходи когда сможешь. До свидания, друг!

- До свидания, друзья. – Тихо прошептал я – Я постараюсь навестить всех львов, которых найду в городе. И я обязательно вернусь.

Резкий грохот двигателя промчавшегося по набережной мотоцикла резанул по ушам. Вокруг меня звучали громкие голоса, чей-то смех. Я стоял около памятника сторожевого льва на Дворцовой пристани напротив восточного крыла Адмиралтейства. Я стоял, прижавшись лбом к постаменту. Ладонью правой руки я слегка, словно поглаживая, касался постамента памятника, а левой рукой опирался на изящную трость. Да нет, не на трость, а на мою инвалидную палку. А в глазах у меня стояли слёзы. Что со мной было? Закружилась голова, и я на мгновение потерял сознание? Или я на секунду заснул стоя? Я не знаю. Вокруг гуляли люди. Фотографировались. Вот кто-то полез на постамент что бы сфотографироваться в обнимку со львом.

- Простите их – прошептал я. – Простите нас, неразумных людей.

Я повернулся и пошел домой. Было уже поздно. Солнце пряталось за дома, уходя за горизонт и передавая свои права вечерней заре. Петербургской вечерней заре волшебных белых ночей.

Я обернулся. На фоне синего неба чётко вырисовывался силуэт сторожевого льва. Он стоял на своём посту. Он стерёг наш Город и нашу Землю. И ничто, ни фашистские бомбы и снаряды, ни баллончики с краской выродков – «псевдографитчиков» не заставят его добровольно покинуть свой пост.

- До свидания, друзья! – ещё раз прошептал я, - Я обязательно вернусь к вам, даю слово.