Глава 9. Поль Лефран. Интересные находки

Начало тут: http://proza.ru/2012/04/12/1758

Стикли жестикулировал необычайно много для коренного жителя Айсфилда, отличавшихся, как я успел заметить, кротким и скромным нравом. Возможно, в нем сказывалось трехлетнее обучение в полицейской академии на Земле, а может, он просто не успел остепениться, ведь со времени его назначения на должность комиссара полиции Литтл-Ярда прошло всего два земных месяца.

Мы сидели в номере Эндрю. Я устало кивал, пока Стикли повествовал о мерах, которые были приняты для защиты ротозеев-любителей фотографии от падения на скалы, о новых ограждениях на трассе и об официальном запрете посещения склонов в ночное время – на случай, если найдутся еще безумцы, готовые рисковать жизнью ради острых ощущений. Но, когда речь снова зашла о смерти Элизабет Карлайл, встрял Эндрю.
– Все же у вас было больше недели, чтобы допросить свидетелей, – упрекнул он комиссара. – А в деле нет ничего, кроме куцего рапорта о происшествии и фамилий этих очевидцев.

Щеки Стикли на мгновение приобрели сиреневый оттенок, но он промолчал.
– Ладно, – вздохнул я. – Придется пока отложить расследование убийства мисс Карлайл. Через четыре дня прибудет «Пеликан», надеюсь, мы получим недостающую информацию от коллег.
– Может быть, вы желаете лично опросить медицинского работника, запертого вчера в морге? – учтиво осведомился Стикли.
– Думаю, нет, – отмахнулся я. – Едва ли нам удастся заставить его вспомнить что-то новое. Не будем из-за этого пустяка раскрывать свое инкогнито.

Нападение на сотрудника морга, конечно, не было пустяком, но и значимым эпизодом его тоже нельзя было назвать. Ничего не пропало, никто всерьез не пострадал, а опознать нападавшего было затруднительно. Кроме того, внимательно изучив голограмму с записью показаний медика, я заметил некие противоречия: он то рассказывал о зловещей серой фигуре в маске, неожиданно напавшей сзади и сбоку, то путался и заговаривал об искрящихся кристаллами унтах и надвинутой на лицо шапке. Да и зачем нападавшему было отдавать в руки своей жертве скальпель, которым можно легко разрезать путы? 

Профессия патологанатома развивает цинизм – так было на Земле и, видимо, так же дела обстояли на Айсфилде, поэтому я предположил, что никакого нападения и вовсе не было. Молодой дежурящий  в ночь медик мог просто-напросто устроить  в морге дружеские посиделки или игру в догонялки с хорошенькой медсестрой, а потом, когда понял, что не успевает убрать беспорядок и разбросанные инструменты до прихода коллег, наскоро разрезал на куски какую-то ненужную веревку и выдумал всю эту историю.

Я был почти убежден в правоте своей версии, но все же нажал  на кнопку голографической связи, вмонтированной прямо в стол, чтобы переговорить с Миу-Лами – главным врачом, а заодно и главным патологоанатомом, который накануне показывал нам трупы.
Он отозвался не сразу, видимо, был занят. Но через некоторое время его нахмуренная зеленая физиономия все же появилась над поверхностью стола.
– Ах, это вы, прекрасно! Я был в лаборатории… – заговорил он, но я вынужден был его перебить.
– Мы отвлечем вас совсем ненадолго. Скажите, тот парень, который ночью дежурил в морге и подвергся нападению, каков он? Я имею в виду серьезный или легкомысленный, любитель компаний или нет?

Док посмотрел удивленно, моргнул и на мгновение задумался.
– Оллаф весьма прилежный интерн, что впрочем, не мешает ему временами и весело пошутить, и погулять с друзьями. В общем, он такой же, как вся наша молодежь…
Я был вполне удовлетворен ответом, хотя Стикли и Эндрю посмотрели на меня с недоумением.
– Спасибо, док.

Я потянулся к кнопке, но Миу-Лами остановил меня, торопливо заговорив:
– Подождите, у меня есть для вас нечто важное.
Мы все быстро переглянулись.
– Вы сейчас один? Говорите на всякий случай тише, – предупредил я доктора.
– Да, я один здесь… Итак, вот что я обнаружил... Это совершенно не похоже на кристаллы!
– Что «это»? – уточнил я.
– Только что в лаборатории я исследовал порез на шее и нашел две микрочастицы, которые там никак не могли оказаться. Никаких следов айсфилдских кристаллов! К тому же сам порез имеет неровные края! Найденные в ране микрочастицы, несомненно, оставило орудие убийства! Да-да-да! Не смотрите на меня так!

Маккензи и Стикли выглядели не менее ошеломленными, чем я.  Да и было чему удивиться: это сообщение  рушило теорию с несчастным случаем, когда погиб Тирсен. Если так, то дело принимает наисерьёзнейший оборот. Ведь тогда и  второй парнишка вряд ли упал в пропасть случайно. А если вспомнить Элизабет Карлайл… Выходит, мы имеем дело с убийцей, почти не оставляющим следов? Как бы не пришлось просить центр прислать помощь. Но тогда курорт закроют для новых посетителей, а сюда понаедет целый взвод полицейских со сканерами, аналитиками и прочими штуковинами, и начнется такая кутерьма, что не обрадуешься. Но и умолчать сей факт никак нельзя. Впрочем, для самостоятельного раскрытия происшествия есть еще четыре дня до прилета «Пеликана». Может быть, удастся что-то накопать по этой ниточке?
– Расскажите подробнее, что нашли, – деловито сказал я.
– Сейчас!

Голова Миу-Лами исчезла, но скоро появилась опять. Кроме того, док поднял руку, и мы увидели в ней маленькую проекцию голограммы с какими-то блестящими железками, а потом спектрограмму.
– Это увеличенные под микроскопом частицы, – пояснил док. – А это предварительный анализ их химического состава. Теперь понимаете?
Мы дружно молчали, но он не спешил с разъяснениями.
– Что, по-вашему, я должен понять? – я начинал злиться.
– Как? Разве вы не видите эти две линии? Это примеси хрома и никеля! А эта широкая – железо!

Последовала пауза. Я соображал долго, но все же накопленный профессиональный опыт помог мне высказать догадку:
– Это что же – сталь?
– Конечно! Причем совершенно без покрытия. На экипировке погибшего не было ничего подобного. Либо легкосплавные побрякушки, либо хромированные тупые предметы типа защелок или зажимов. Но никакая из них не могла нанести такую рану. А если и так, то должна была оставить частицы покрытия. Но их нет! Я, конечно, не могу ручаться. Может, стоит еще раз осмотреть его экипировку, но мне кажется…

– Понятно, – прервал его я. Чувствовалось, что объяснения сейчас пойдут по второму кругу. – Как думаете, что это за сталь и от какого предмета?
– Вы знаете, это странно. Вроде бы по составу и длине раны должен быть нож или что-то режущее, но края раны… Они какие-то необычные. Пожалуй, точнее будет сказать, рваные, а вовсе не резаные. Этот предмет должен быть не очень острым и шершавым. И, как я уже сказал, без покрытия.
– Не острый и шершавый? – изумился я. Что за чушь несет этот док? Он издевается? – Как можно сделать такой порез чем-то не острым?
– Если хотите, я покажу. Там частицы соединительной ткани как будто вырваны чем-то. И так по всей длине раны. Такое возможно, ну не знаю, когда человек падает локтем на камни или на бетон. Шершавая поверхность. Понимаете?
– Понимаю, – ответил я, хотя совершенно ничего не понял.

При чем тут бетон? Док просто не в себе. Вот это я понял действительно твердо. Общение пора было заканчивать. И я предложил:
– Вы можете передать мне эти частицы для дальнейшего исследования?
– Да, конечно! У меня же здесь не криминалистическая лаборатория. Я только вот и смог выяснить, что это какая-то сталь, – виновато признался док.
«Ага, – подумал я. – Шершавая сталь, замаскированная под бетон». Но вслух вежливо сказал:
– Большое спасибо!
– Переслать образцы в гостиницу?
– Лучше я сам зайду за ними завтра, – вмешался Стикли.

Я кивнул и прикрыл веки, едва исчезло его изображение. Во-первых, было над чем поразмыслить. Во-вторых, у меня уже болели глаза от изучения спектрограммы внутри голограммы, которую приходилось рассматривать через другую голограмму.