Много шума из ничего, 3-4

АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

Апартаменты Геро.

(Входят Геро, Маргарита и Урсула.)

ГЕРО:
Пойди-ка, милая Урсула, и разбуди кузину Беатрис — пора ей подниматься.

УРСУЛА:
Иду, сударыня, иду.

ГЕРО:
И приведи её сюда.

УРСУЛА:
Исполню, госпожа.

(Уходит.)

МАРГАРИТА:
Другой воротничок вам больше подойдёт.

ГЕРО:
Ну, нет, Марго, одену этот.

МАРГАРИТА:
Увидите: кузина скажет то же.

ГЕРО:
Не понимает в том кузина, как и ты. Одену этот.


МАРГАРИТА:
Будь волосы немного потемнее — ваш головной убор смотрелся бы прекрасно. А платье — редкого покроя. Уж я -то знаю, с чем сравнить — самой миланской герцогини видела наряды.

ГЕРО:
Её наряды — прелесть, говорят.

МАРГАРИТА:
Её наряды ваших супротив походят на ночной халат, расшитый золотом и тканый серебром, унизанный бездарно жемчугами и с юбкою, обшитой голубою мишурой. Но по фасону и покрою ваше платье все наряды превосходит в десять раз.
 
ГЕРО:
Казалось бы грядёт счастливейшее время, но отчего душа испытывает бремя?

МАРГАРИТА:
То объясняется естественной причиной — готовится  к покрытию мужчиной.

ГЕРО:
Как можно, женщина? Стыдись!

МАРГАРИТА:
За что стыдите, госпожа? Я что-то говорю не так? Иль в браке по иному действуют богатый и бедняк? Ведь если он пока не муж, то это оскорблением для вас? А был бы муж, то вы бы и смолчали. Дурные мысли словом не прикроешь, жену же мужем — истинно покроешь. Об этом Беатрис вы можете спросить.

(Входит Беатрис.)

ГЕРО:
Приветствую, кузина.

БЕАТРИС:
Здравствуй, Геро.

ГЕРО:
Да что с тобой? И что за грустные мотивы?

БЕСТРИС:
Не до весёлых мне мотивов.

МАРГАРИТА:
Напойте песню «Свет любви» — она освободит от груза, а я вам под неё станцую.

БЕАТРИС:
Твой свет любви тебя преследует повсюду! Пока твой муж со шлюхами гуляет, тебя он не особенно желает.

МАРГАРИТА:
Что вы такое говорите!


БЕАТРИС:
Сестрица, время близится к пяти. Пора бы вам уже быть при параде. Ах, до чего же, господи, мне так сейчас тоскливо!

МАРГАРИТА:
И кто же вас так сильно беспокоит? Каприз, кручина, кавалер?

БЕАТРИС:
Единое начало трёх забот.

МАРГАРИТА:
Турчанкой вы не обернётесь и по звезде к истоку не вернётесь.

БЕАТРИС:
Что, сумасшедшая, плетёшь ты?

МАРГАРИТА:
Молю я господа — любому счастья в меру.

ГЕРО:
Перчатки эти граф прислал. Какой от них прекрасный аромат исходит.

БЕАТРИС:
Мой нос заложен — оценить я не могу.

МАРГАРИТА:
Забита думами девица! К тому ж — простужена она.

БЕАТРИС:
О , господи, о боже, помоги! Что ты пытаешься накаркать?

МАРГАРИТА:
Забыв про остроумие своё, чужого не хотите замечать?

БЕАТРИС:
Его не видно — к шляпе приколи. На самом деле — нездоровится мне что-то.

МАРГАРИТА:
Вы к сердцу кардус бенедиктус приложите. Поможет — уверяю вас.

ГЕРО:
Как тонко ты её кольнула.

БЕАТРИС:
Бенедиктус! Причём здесь Бенедиктус? Ты намекаешь, видимо на что-то.

МАРГАРИТА:
Я намекаю? Да ничуть! Я рассуждаю о лекарственном цветке, который вырос от недуга вас избавить. И не настолько я глупа, чтоб с вами рассуждать  о  тонкостях любви. Ведь вот, к примеру, Бенедикт: и клялся и божился, что для любви он неприступен, а  в результате — побеждён. И вы  богинею любви из властной женщины в  простую  бабу превратились.

БЕАТРИС:
Спешишь ты с выводом.

МАРГАРИТА:
Нисколько.

(Возвращается Урсула.)

УРСУЛА:
Прошу, сударыня на выход. Вас ожидают принц и граф, и Бенедикт и Дон Жуан и свита  вся готовые к походу в церковь.

ГЕРО:
Кузина милая, Марго, Урсула, помогите мне  одеться.

(Уходят.)