Поэт Александр Блок и Чрезвычайная следственная 4

     Меня интересовали два человека связанные с семьей генерал-лейтенанта Владимира Александровича Шильдер, директора Императорского Александровского лицея и с его сыном статским советником Михаилом Александровичем Шильдер. Это были военный министр М.А. Беляев и председатель правительства  князь Н.Д. Голицын.

      Материалы на военного министра М.А. Беляева находятся в делах 67, 234-236, 480-482, 607-614, 933-935.
 
      Материалы на  председателя  правительства князя Д.Н. Голицына находятся в делах 37, 257, 258, 631 и др.

      В 1925 году уже по делу о «Контрреволюционной монархической организации» в Петрограде  будут вместе проходить и директор императорского Александровского лицея Владимир Александрович Шильдер и председатель правительства  России князь Н.Д. Голицын. Будут они сидеть в одной камере.   По решению президиума Петроградской ВЧК  они приговорены к расстрелу, В.А. Шильдер умрет в камере за несколько дней до расстрела, князь Н.Д. Голицын будет расстрелян в 1925 году.
 
      В стенограмме первого допроса  князя Н.Д. Голицына от 21 апреля 34 страницы. Экземпляр, который хранится в архиве ГАРФ редакторский. Здесь и можно увидеть редакторскую правку Александра Блока.

Заседание 21 апреля 1917 года (21 марта).
1 очередь, 1 пара.
Объяснения князя Голицына.
Председатель. Вы князь Голицын.
Голицын. Так точно.
Председатель. Вы проживаете пока в Петрограде.
Г. В городе Петрограде. Конногвардейский бульвар №13.
Слова «в городе Петрограде» вычеркнуты.
П. Слушаюсь. Вы занимали пост председателя Совета Министров с 27 декабря.
Слово «слушаюсь» вычеркнуто.
Г. С 27 декабря по 27 февраля.
П. Вы были арестованы?
Г.  Нет, я не был  арестован. Когда были беспорядки, когда чернь волновалась в городе, я скрывался откровенно говоря.
П. Будем говорить народ.
Г. Слушаюсь, народ.

      Это начало первого протокола допроса князя Н.Д. Голицына, поправлено только несколько слов. Редакция А.А  Блока была всех протоколов допросов арестованных.
 
       В книге Александра Блока «Последние дни императорской власти», или «книжке»,  полученные показания представлены уже в хронологически  виде повествования, связанного с развитием событий произошедших  в Петрограде в 1917 году перед февральской революцией.
     Что удивительно, что почти все реально действующие персонажи  у Александра Блока лишены имен, почти все выступают как действующие лица только под своими фамилиями.
       О М.А. Беляеве  и о  Н.Д. Голицыне  в книге «Последние дни императорской власти»  Александра Блока :
 
«Большую роль в февральские дни пришлось сыграть последнему военному министру генералу Беляеву, которого Родзянко считает человеком порядочным. А. А. Поливанов характеризует его, как своего бывшего ученика — старательного и добросовестного, но к творчеству неспособного и склонного к угодничеству. «Таково было состояние власти, „охваченной, по выражению Гучкова, процессами гниения", что сопровождалось „глубоким недоверием и презрением к ней всего русского общества, внешними неудачами и материальными невзгодами в тылу". За несколько месяцев до переворота, в особом совещании по государственной обороне, под председательством генерала Беляева, Гучков сказал в своей речи: ,,Если бы нашей внутренней жизнью и жизнью нашей армии руководил германский генеральный штаб, он не создал бы ничего, кроме того, что создала русская правительственная власть". Родзянко назвал деятельность этой власти „планомерным и правильным изгнанием всего того, что могло принести пользу в смысле победы над Германией".
 
 «В начале февраля петербургский военный округ был выделен из северного фронта в особую единицу, с подчинением его генерал-лейтенанту Хабалову, которому были даны очень широкие права. Вот что рассказывает об этом член Военного Совета, генерал Фролов: „В одном из заседаний Военного Совета в конце января или начале февраля в Совет был внесен доклад по Главному Управлению Генерального Штаба по отделу об устройстве и службе войск о выделении из района армий северного фронта Петроградского военного округа и о подчинении командующего войсками военному министру. По чьему желанию это было сделано, я не знаю, но внесено было неожиданно по приказанию генерала Беляева и в экстренном порядке. Мотивировалось это особыми условиями, в которых находится Петроград с его окрестностями. При обсуждении в Военном Совете этого проекта, последний подвергся существенному изменению, в смысле изъятия его из подчинения военному министру... Генерал Беляев согласился на сделанные изменения. Меня очень поразило это желание в проекте подчинять командующего войсками военному министру, несмотря на широкие полномочия, которые проект представлял командующему войсками по сравнению с командующими войсками внутренних округов, каковые по закону по отношению к военному министру не ставятся в подчинение. Я лично объяснил себе предоставление таких больших полномочий командующему войсками целью более успешной борьбы с рабочими волнениями».
 
«Родзянко объехал утром город вместе с Риттихом, посетил Голицына и Беляева, которого просил организовать совещание для передачи продовольствия городу».
«В 1 час дня Голицын выехал в заседание Совета Министров, как обыкновенно, по Караванной, и ничего не заметил на улицах. Заседание было деловое, о беспорядках никто не говорил. В 6 часов вечера возвратиться на Моховую тем же путем было уже нельзя, и Голицын поехал кругом».
 
 «Председатель военно-цензурной комиссии генерал Адабаш написал доклад Беляеву о том, что, по приказанию Хабалова, им сделано распоряжение не допускать в газеты речей Родичева, Чхеидзе и Керенского, произнесенных в Государственной Думе 24 февраля. Беляев положил на доклад резолюцию; „Печатать в газетах речи депутатов Родичева, Чхеидзе и Керенского завтра нельзя. Но прошу не допускать белых мест в газетах, а равно и каких-либо заметок по поводу этих речей"».
 
«Беляев потребовал немедленно военно-полевого суда, но прокурор военно-окружного суда Мендель посоветовал Хабалову сначала произвести дознание. Хабалов приказал, чтобы сам батальон выдал зачинщиков и назначил следственную комиссию из пяти членов с генералом Хлебниковым во главе. Батальонное начальство выдало 19 главных виновников, которых и препроводили в крепость, как подлежащих суду, так как комендант крепости Николаев сообщил, что арестных помещений для всей роты (1500 человек) у него нет».
«Около часу ночи во Дворце получили известие о назначении генерала Иванова. Управляющий дворцом генерал Комаров просил Хабалова не занимать дворца; Занкевич спорил, и вопрос остался бы открытым, если бы заехавший в ту минуту с Беляевым великий князь Михаил Александрович, которому не удавалось уехать в Гатчину, не согласился с Комаровым. На совещании великий князь, Хабалов и Занкевич наметили Петропавловскую крепость, но помощник коменданта барон Сталь, вызванный к телефону, сообщил, что на Троицкой площади стоят броневые автомобили и орудия, а на Троицком мосту— баррикады. Хабалов предложил пробиваться, но Занкевич указал на колебания офицеров Измайловского полка; тогда, на рассвете, решили перейти опять в Адмиралтейство».
 
«Листки с объявлением осадного положения были напечатаны, но расклеить их по городу не удалось: у Балка не было ни клею, ни кистей. По приказу Хабалова, отданному вялым тоном, два околодочных развесили несколько листков на решетке Александровского сада. Утром эти листки валялись на Адмиралтейской площади перед градоначальством».
«Третье объявление, переданное Беляевым для распубликования—о запрещении жителям столицы выходить на улицу после 9 часов вечера—Хабалов счел окончательно бесцельным и оставил его без исполнения».

      Не только эта книга о последних днях императорской власти занимала Александра Блока в послереволюционное время, но он много сотрудничал с различными творческими организациями. Это и сотрудничество с  Репертуарной секцией  Театрального отдела Наркомпроса, с издательством "Всемирная литература". Блок  входит в дирекцию Большого драматического театра. Это было такое время, когда он  почти не создает новых стихов. Только стихи, которые относятся к 1897 — 1903 годам  он переиздает.