Бомба

Немцы отступали под натиском Первого Украинского фронта. Уходя, они разрушали за собой железнодорожную колею. Фашистский спецсостав, оборудованный стальным клыком, рвал, словно тонкие нитки, рельсы, выворачивая их из насыпи.
Возле такой развороченной колеи, неподалеку от недавно освобождённого украинского городка, на только что подвезённых шпалах сидел сержант Иван Прокопьевич Воронов и читал полученное из Жерновки письмо от сына. Генка подробно сообщал ему, что творилось в родной деревне. Особенно он жаловался на мать. Он писал, что та больше уделяет внимание не ему, а оперуполномоченному Силычу, который теперь и живёт у них на правах хозяина. Неожиданно щекочущий нервы вой немецких самолётов, возникший откуда-то из глубины весеннего майского неба, оторвал его от чтения письма. Спрятавшись в окопе, Иван всем своим коренастым телом ощущал содрогание земли от рвущихся где-то рядом адских авиабомб. Закончив бомбёжку, немцы улетели, а к окопу подбежал запыхавшийся рядовой Савичев.
- Иван, вылезай, нас срочно вызывают к капитану Васильеву.
Седоволосый капитан, командир роты железнодорожных войск, которая восстанавливала стальную колею, встретил их у своего блиндажа.
- Мне только что доложили, возле военного госпиталя упала неразорвавшаяся бомба. Так вот вам боевое задание: бомбу надо срочно откопать, чтобы сапёры, когда подъедут, могли без труда её обезвредить. Ну а теперь лопаты в руки и вперёд, очищать бомбу от земли. На всё даю двое суток, поскольку уж очень глубоко она в землю зарылась. Только поосторожнее там с ней. Бойцы мне ещё нужны.
Пятитонная бомба под углом действительно довольно глубоко вошла в твёрдый грунт. В этом своими глазами убедились подошедшие с лопатами солдаты. Раскопки Иван начал первым. Поплевав на ладони, он взялся за черенок лопаты. Из окон соседнего госпиталя выглядывали лица встревоженных медсестёр. Особенно, глядя на копошившегося Ивана, переживала худенькая кареглазая Маруся. У них, пока они жили по-соседству, возникли довольно близкие отношения. Внутренне холодея, Маруся даже не слышала неистовое щебетанье птиц в роще, окружавшей госпиталь.
«Только бы не рвануло», - думала она. Об этом же со страхом думал Иван, нервно обтирая пилоткой вспотевший от напряжения лоб. Но в голове ворочалась ещё и другая мысль, навеянная письмом сына: «А Агафья-стерва сейчас варит щи для своего хахаля». Жаль, что его крепкому кулаку не дотянуться до его поганой рожи. По правде сказать, он уже давно плюнул на свою гулящую женку, устав с ней бороться. Жаль только сына Генку. Но сердцем он понимал, что сынок недалеко ушёл от матери. Характер у отпрыска оказался никудышным.
Уступив своё место у бомбы Савичеву, Иван обессилено присел на поваленную берёзу и посмотрел на госпиталь. Маруся, а не распутная Агафья, вот кто ему нужна. Только она своим ласковым тихим участием согревала его истомлённое солдатское сердце.