Повелители бабочек, часть 3

            В воскресенье мы встретились в парке.
            – Я хочу на колесо обозрения, – заявила Майя. И добавила чуть тише, с нотками особого смысла, загадочно глядя на меня сквозь золотистый прищур: – Мне нужно туда.
            – Ну, раз нужно... – Я развёл руками и засмеялся. – Тогда пошли.
            В этот жаркий и солнечный день мне более пристало бы кататься на каруселях с дочерью, но Дашка отправилась в гости к подружке: у них были какие-то свои планы на сегодня.
            Я купил билеты, и мы сели в кабинку. Майя улыбалась, подставляя лицо солнцу, нежилась в его лучах, а мне подумалось, что так и должно быть: кто она, если не дитя солнца – с такими волосами?
            Тополя блестели глянцевыми кронами на ветру, а люди, гуляющие по аллеям, сверху казались игрушечными. Я вглядывался в серое море городских крыш, раскинувшееся вдали за зеленью парка, а Майя явно высматривала кого-то в одной из соседних кабинок.
            – Нашла жертву? – усмехнулся я.
            Она отрицательно качнула головой. Её взгляд уже неотступно следил за конкретным человеком. Мы достигли наивысшего положения и начали снижаться, когда Майя прикрыла глаза, а с её груди взлетела одна бабочка. Я внимательно наблюдал за её сверкающим полётом, но так и не смог отследить точное место назначения.
            – Прощай, – чуть слышно вздохнув, сказала Майя. Видя мой недоумевающий взгляд, она пояснила: – Это я – ей. Сегодня был её последний полёт. Она спасёт человека ценой собственной жизни.
            – А... А я подумал было, что ты собралась избавиться от меня, как от ненужного свидетеля, – пошутил я. И спросил: – Сколько у тебя их? Какое-то фиксированное количество, или бабочки – это восполняемый ресурс?
            – Новые бабочки рождаются, но не каждый день. Поэтому надо следить за тем, чтобы баланс не нарушался.
            – А как это можно отслеживать? Бабочек-то вон сколько... Как их сосчитаешь?
            – Каждая новая бабочка, появляясь на свет, подаёт мне сигнал. Значит, можно одну отдать.
            Когда мы сошли с колеса, Майя улыбнулась смуглому парню в синей футболке и с пачкой сухариков в руке. Он тоже удивлённо улыбнулся в ответ незнакомой красавице с необычными волосами... и пошёл дальше.
            – Это ради него ты пожертвовала бабочкой? – вполголоса спросил я.
            В её глазах читался утвердительный ответ. Я посмотрел вслед парню: он хрустел сухариками и весело разговаривал со своими друзьями. Наверно, он даже не почувствовал, что его судьба только что изменилась, и за его коротко стриженным затылком промелькнула лишь мысль о том, что ему зачем-то улыбнулась незнакомая девушка.
            – А что с ним должно было случиться, если не секрет? – поинтересовался я.
            Глаза Майи потемнели до цвета чайной заварки.
            – Через месяц ему поставили бы очень страшный диагноз. Но теперь этого не будет.
            Третье "теперь", сосчитал я про себя. А потом вспомнил самую первую бабочку – ту, что упала передо мной на книгу. Может, у меня тоже был диагноз, о котором я не подозревал?
            – А мне что ты изменила в судьбе? – спросил я. – Ну, помнишь, тогда ещё гроза была...
            В её глазах тепло засветилось припоминание.
            – Отвела одно событие, – ответила она. – Нет нужды о нём говорить. Просто знай, что всё будет хорошо.
            – Ну всё-таки? – настаивал я, уколотый иголочкой беспокойства.
            Зрачки Майи жутковато расширились, так что глаза стали почти чёрными. Нечто тёмное, тягостное наполнило их – боль, эхо которой коснулось и моего затылка.
            – Рядом будут и другие люди, – проронила Майя. – Это событие сотрётся и из их судеб – через тебя. Оставим это. – Сморгнув чёрный призрак боли из глаз, она улыбнулась. – Пошли лучше на "Вихрь"!
            Мы перекатались, наверное, на всех каруселях в парке. Впитывая солнечные лучи, Майя как будто захмелела: её глаза искрились тёплыми медвяными бликами, и каждому моему слову она салютовала фейерверками смеха. Заразившись её хмелем, я почувствовал себя безотчётно, безгранично, беззаботно и беспричинно счастливым – как в детстве. Я плыл по сверкающему, нескончаемому морю счастья. Сегодня мы отмечали второй день рождения парня в синей футболке и просто тот факт, что мы живы, что сейчас лето, а в небе светит мирное солнце.
            И в водовороте этой искрящейся, хмельной и безумной радости сам собой случился поцелуй – нечаянный и едва ощутимый. В первую секунду после его окончания я забеспокоился: может, не стоило? Но когда я заглянул в глаза Майи, всю мою тревогу смыло потоком золотого тепла, струившегося из них. "Да, – сладко журчал этот поток. – Стоило".
            Майя засмеялась, вскочила на край фонтана и раскинула руки в стороны. Я неотрывно следил за ней, не зная, то ли самому хохотать, то ли кричать "стой". Она прыгнула... и побежала по поверхности воды, ударяя рукой по струям. А потом сделала и вовсе нечто фантастическое – вознеслась на самый верх и побежала по кругу, перепрыгивая со струи на струю.
            Наверно, мне это померещилось. Видимо, я перегрелся и перекатался на каруселях...
            Нет, это был не сон и не галлюцинация. Майя смеялась и махала мне рукой с самой вершины фонтана, балансируя там на одной ноге, а прохожие, разинув рты, останавливались, снимали на телефоны, показывали пальцем на немыслимое чудо... а может, трюк? Да, наверное, ловкий трюк, спецэффект, голограмма – так думали многие. Но только не я.
            Я знал, что это – по-настоящему.
            Голова Майи запрокинулась, и из груди вылетело золотистое трепещущее облако бабочек. Они просто порхали вокруг неё, блестя на солнце – счастливые, как и она сама. А со всех сторон слышались аплодисменты... Люди думали, что это – представление, развлекательная программа.
            Я тоже достал телефон и запечатлел Майю стоящей на носке одной ноги на самой высокой струе фонтана, с раскинутыми в стороны руками, как будто зовущими небо в объятия, и в окружении мерцающего роя золотых бабочек. Я смотрел на неё и думал, что, наверно, уже никогда не буду так счастлив, как сейчас. Это был апогей...
            Потом мы просто шли по аллее, немного усталые, притихшие, пресыщенные смехом и радостным экстазом. Я купил мороженое, но Майя ела медленнее, чем оно таяло, и по её руке текли сливочно-белые сладкие струйки. А навстречу нам бежали ярко одетые девчонки, и среди них – Дашка.
            Она застыла как вкопанная, я тоже остановился. "Ты что, уже забыл маму?" – спрашивали её накрашенные глаза, ставшие огромными на побледневшем лице, а покрытые розовым блеском губы задрожали и приоткрылись. Что я мог ей сказать? Что всё это – совсем не то, что она подумала? Но я и сам не знал, как это назвать.
            – Даш... – шагнул я к ней.
            Но она замахала руками и побежала от меня. Её подружки помчались следом, как стайка пёстрых пташек, успокаивая и утешая. Я хотел броситься вдогонку, но на моё плечо легла лёгкая рука Майи и удержала от этого.
            – Ты не должен винить себя за то, что был сегодня счастлив. Она поймёт, что гораздо лучше видеть тебя счастливым, чем вечно скорбящим, и сама приободрится. Кто-то из вас двоих должен сделать этот шаг – из тьмы траура на свет жизни. Жизни, которая всегда будет продолжаться.
            Она сказала очень точное слово – "был". Ещё минуту назад я был счастлив, как ребёнок, а теперь... Грудь опустела: сердце отчаянно летело вслед за Дашкой.
            Я стёр все ноги, бегая по парку. Дашки нигде не было. Запыхавшийся, как после марафонского бега, я рухнул на скамейку. В горле стояла горечь, день померк.
            – Не надо, она сама придёт, – утешала Майя. – Всё будет хорошо, я знаю.
            – Я тоже кое-что знаю на сто процентов, – сказал я. – То, что без неё мне ничего не нужно.
            В отчаянии я уже хотел обратиться в полицию, но Майя меня отговорила. Мне почему-то хотелось ей верить – слепой, безусловной детской верой. Сделав несколько глотков минеральной воды из горлышка пол-литровой бутылочки, остатками я умылся, и мы пошли домой.
            
*    *    *

            
                Princess Arlene's Sanctuary.            
                Дата: 23 июля. Настроение: хоть ложись и умирай. Музыка: Tarja, "Naiad"       
            Не знаю... Дура я, наверно. Ничего с собой поделать не могу. Не могу видеть на месте мамы никого другого, хоть убейте меня. От одной мысли об этом меня трясти начинает, а после того, что я увидела... Помню всё смутно, обрывками. Мозги как будто замкнуло...((
            Вот сижу в этом своём убежище, пишу этот пост, в наушниках поёт Тарья Турунен... Папа чем-то гремит на кухне... Сроду не готовил – какой кулинарный шедевр он там пытается изваять? О_о Или просто ищет что-нибудь съедобное? Так нету ничего. Забастовка у меня...
            Уфф... Ну, надо, наверно, всё-таки рассказать вкратце. Пошли мы с девчонками в парк... А там – он со своей... этой. Той, с которой он под окнами нашими разговаривал. Я побежала куда-то сломя голову, девчонки – за мной. А он с ней остался. Даже догонять меня не стал... Понятное дело, мне было уже не до каруселей, домой пошла.
            А потом он пришёл. Молча сел на кухне... У меня было такое жуткое, тягучее чувство... будто у нас случилось что-то страшное. Такая тишина стояла только после похорон мамы. Долго я эту тишину выдерживать не смогла – вышла на кухню. Без слёз – выплакала уже всё, наверно. А он сказал: "Без тебя мне ничего не нужно, запомни это".
            А знаете, что я скажу?...... Несмотря на всю эту боль, которая меня раздирает....... Я давно не видела у папы такого спокойного и счастливого лица, какое у него было, когда он шёл рядом с ней. Невыносимо больно это признавать... Я всегда думала, что по-настоящему любить можно только одного человека, и всегда ненавидела даже саму мысль, что после мамы у него кто-то ещё может быть... Нет, думала я, это будет уже не то, что было с мамой. А если это всё-таки возможно, значит ли это, что маму он не любил?
            Нет, грех так говорить. Мне ли не знать, что он испытывал, когда мамы не стало? Я была рядом, я всё видела. Это был ад для нас обоих.
            И всё-таки в голове не укладывается. Папа – и эта... златовласка :-/
            ....................................................
            З.Ы. Смех и грех!!! Сейчас была на кухне....))))))))) Там стихийное бедствие – папа пытается по кулинарной книге сварить суп)) Короче, кончаю писать – пошла я спасать продукты, пока ещё не поздно!
            
                Комментарии: 5       
            Katenok: На сей раз без комментов... Держись, подруга!
            Princess Arlene: Спасибо. Постараюсь ^_^
            Katenok: А как там ваши кулинарные эксперименты? Кухню отмывать после "стихийного бедствия" не пришлось? :-DDD
            Princess Arlene: Не )) Нормалёк. Суп спасён ^_^
            Няшный Кавайчик: комментарий удалён
            Princess Arlene: Кыш-кыш, троллятина)) Супчик не для тебя!
            
*    *    *

            
            Ну и дела, однако! Ведь я уходил в отпуск с серьёзным намерением поплотнее заняться диссертацией, а вместо этого напропалую гулял с Майей, как мальчишка в пору первой подростковой любви. Голова моя закружилась в безумном калейдоскопе эмоций, солнечных брызг, осколков синего неба и шороха листвы. Было в этой девушке что-то детское – все эти карусели, мороженое, чисто девчоночья любовь к мягким игрушкам, но стоило поглубже заглянуть в её глаза, отливающие то янтарём, то медовым топазом, как тут же я проваливался в головокружительную, нечеловеческую бездну времени. А Майя говорила:
            – Когда знаешь свою цель, ради которой живёшь и ради которой, возможно, умрёшь, начинаешь ценить именно простые вещи: прогулки в парке, воздух, солнце, лакомства. Просто жизнь в её обыкновенных и таких чудесных проявлениях.
            На фото, которое я сделал телефоном, бабочки, кстати говоря, получились плохо. Вернее, совсем не получились: нельзя было даже разобрать, что окружало Майю в тот момент – рой бабочек или размытый золотистый туман. А больше всего это походило просто на дефект изображения. Не знаю, удалось бы запечатлеть этих существ профессиональной фотокамерой – может, они вообще не давали себя фиксировать? Оставалось только гадать.
            Дашка смотрела на меня, как на предателя. Было невыносимо каждый день читать в её глазах немой упрёк: "Ты что, уже забыл маму?" – но я не мог, чёрт возьми, просто не мог остановиться. Я ничего и никого не забыл... Но с приходом в мою жизнь Майи шрам на сердце, согретый её золотым теплом, стал болеть меньше. Не исчез, не исцелился полностью, но утих.
            Несколько раз я ночевал у Майи: домой её привести я не решался из-за Дашки. Она жила одна в двухкомнатной квартире в спальном районе. На мои осторожные расспросы о родных она ни разу не ответила внятно; памятуя о ком-то, кто не одобрял её деятельности, я не стал настаивать на полной откровенности с её стороны. Майя тоже ни о чём меня не расспрашивала: казалось, она уже и без того знала обо мне всё. Но в одно воскресное утро те, кто не одобрял столь щедрой траты бабочек, показались на горизонте.
            Да, утро и впрямь началось изумительно. Мне приснился солнечный луч, мягкий и щекотный, очень настойчиво ощупывавший моё лицо. Это оказались губы Майи, а на бледно-розовых занавесках действительно лежал узкий прямоугольник солнечного света.
            – Привет, – хрипло пробормотал я.
            Майя выскользнула из постели и босиком прошла на кухню. Хозяйственностью она не отличалась, готовкой себя не слишком утруждала: казалось, весь её рацион составляли одни фрукты, ягоды, мёд, соки и травяные отвары. На такой "бабочковой" диете я бы долго не протянул, а она – ничего, жила и порхала.
            Майя поставила на кровать поднос: чай, сдобный батон, мёд и неизменные фрукты-ягоды – душистые румяные груши, бархатные персики, грейпфрут и земляника размером с абрикосы. К ней прилагались взбитые сливки. Подцепив на одну огромную ягоду белоснежную шапочку из сливок, Майя со сладострастным движением губ откусила половину, а вторую протянула мне.
            – Ммм... – промычал я, изображая "райское наслаждение" (достала эта реклама!). Если честно, мне бы хотелось чего-нибудь посущественнее на завтрак, но в доме Майи приходилось питаться тем же, чем и она. А посущественнее – это к Дашке... которую я, гад этакий, опять оставил одну дома на всю минувшую ночь. Впрочем, она знала, где я, и вряд ли ей это было по душе.
            Когда с ягодами было покончено, я стал неловко намазывать ломтик батона тягучим золотым мёдом. А Майя, нимало не смущаясь, обмакнула свой ломтик прямо в чашку и отправила в рот, глядя на меня со смешливыми искорками в глазах. В мёде остались хлебные крошки. Мне не оставалось ничего, как только поступить точно так же, отбросив все условности и хорошие манеры. И, честно признаться, мне это нравилось. Как будто тесный ремень расстегнул. Таня бы меня за такое прибила... У меня вырвался чуть слышный вздох.
            Майя тем временем разрезала грушу и вычищала из половинок сердцевину.
            – А на какую тему ты пишешь диссертацию? – спросила она вдруг.
            Меня это удивило: во-первых, вопросы она задавала редко, а во-вторых, вряд ли могла испытывать искренний интерес к моей работе.
            – Нет, правда, – улыбнулась она. – Я не из вежливости спрашиваю. Расскажи!
            – Тебе это будет скучно, – попытался уклониться я.
            – А вот увидим, – засмеялась она. – Давай.
            Делать нечего – я начал излагать ей суть моей работы, стараясь не слишком злоупотреблять терминологией. Майя слушала серьёзно и внимательно, а потом начала задавать вопросы, причём такие, будто сама была специалистом в области языкознания. Вот уж воистину, внешность обманчива!
            – Недурная репетиция защиты получилась, – усмехнулся я. – А ты, если не секрет, кто по образованию? Нет, я знаю, что ты работаешь в библиотеке, но, может, у тебя более широкий круг интересов?
            Вместо ответа она показала мне три диплома о высшем образовании. Она была филологом и переводчиком с шести языков, библиотекарем и журналистом.
            – Библиотечно-информационный институт, – прочитал я. – Надо же!
            После завтрака мы пошли прогуляться. Жара ещё не вошла в полную силу, солнце только начинало пригревать, а ветер не утратил утренней свежести. Сидя в парковой альтанке, мы решали, как провести следующие часы – поехать на пляж или в океанариум, как вдруг на край моего стакана села бабочка.
            Она была чёрно-жёлтой тигровой расцветки, а размером намного превосходила бабочек Майи. Поймав озабоченный взгляд последней, я спросил:
            – Что?
            Потемнев лицом, она молчала. А в следующую секунду послышался звучный мужской голос:
            – Привет, сестрёнка!
            В альтанку вошёл длинноволосый парень в фиолетовой рубашке и чёрных облегающих джинсах. Закатанные до локтей рукава открывали загорелые предплечья, на левой руке блестел золотой браслет, а на шее – толстая цепочка. Стройное тренированное тело незнакомца двигалось с пластичностью большой кошки.
            – Здравствуй, Роберт. – Голос Майи прошелестел, как опавшая листва под ногами.
            – Добрый день, – сдержанно и сухо поздоровался Роберт со мной. – Прошу прощения, но вынужден украсть у вас мою сестру ненадолго. Мне нужно перемолвиться с ней парой слов тет-а-тет.
            – У меня нет от Ярослава секретов, – твёрдо сказала Майя. Её глаза замерцали ювелирным холодным блеском.
            Роберт приподнял бровь.
            – Хм... Вот как!
            Присев, он блеснул дорогой туфлей и положил холеную руку на стол. С Майей его роднило несоответствие лица и глаз: первое было юным и гладким, а вторые – древними, как застывшая смола доисторических сосен.
            – То есть, он всё знает?
            – Именно.
            В глазах Роберта мелькнуло какое-то понимание.
            – А, он – кандидат?
            – Возможно, – ответила Майя.
            Я понятия не имел, что это означало, и мне было не по себе. В присутствии Роберта зазвенело и натянулось струной пространство. Неприятный тип.
            – И всё-таки было бы желательно, если бы мы поговорили наедине, – сказал он.
            Майя молчала, следя взглядом за мельтешившими на траве солнечными зайчиками. Она явно отгораживалась от брата. Я счёл своим долгом встать на её защиту:
            – Если девушка не хочет общаться, не стоит проявлять чрезмерную настойчивость.
            Роберт царапнул меня холодным острием взгляда.
            – Я очень сожалею, но предмет разговора вас ни в коей мере не касается, – ответил он с убийственной учтивостью. – Это наши семейные дела. Впрочем... – Он пружинисто поднялся. – Видимо, разговор придётся отложить... до более удобного случая.
            Бабочка, всё это время сидевшая на краю стакана, взлетела и опустилась ему на руку,  слившись с кожей и растворившись в ней. Мягкой хищной походкой он выскользнул из альтанки и пошёл прочь по тропинке, а солнце гладило рыжеватыми бликами его длинную каштановую шевелюру. Когда он скрылся из виду, я проговорил:
            – Ну и братец у тебя. Что ему было нужно?
            Майя устало поёжилась, зевнула.
            – Ясно, что... Он всё пытается наставить меня на путь истинный.
            – Если не секрет, много ещё вас... таких? – спросил я. – Повелителей бабочек.
            С появлением одного родственника других скрывать уже не имело смысла, и Майя ответила:
            – Это – клан, сплочённый и скрытный... Внешне не отличающийся по образу жизни от людей, влившийся в человеческое общество. Тайну истинной сущности своих членов он оберегает, и в то же время каждый из них – полноценный участник отношений в человеческом социуме. Практически полная ассимиляция. Но для полнокровного существования нам нужна жизненная энергия людей. Она обеспечивает нам силу, долголетие и поддерживает наши способности. Только я в последние годы иду своим путём: стараюсь не только брать, но и отдавать. В семье мной недовольны, время от времени пытаются вразумить. Но я свой выбор сделала.
            Меня беспокоил ещё один вопрос:
            – А "кандидат"? Хотелось бы узнать поподробнее, что мне уготовано.
            – Если тебе стало известно о нас, тебя или пустят на "корм" бабочкам, или же, если найдут причины оставить тебя в живых, ты становишься посвящённым, принеся клятву не разглашать информацию, – ответила Майя. – Посвящённых не так много, и они обязаны в случае необходимости оказывать нам посильную помощь – взамен на помощь от нас.
            – Ага, как говорил дон Вито Корлеоне: "Если я когда-нибудь попрошу тебя об услуге – хотя, может быть, этот день никогда и не настанет – ты не сможешь мне отказать", – усмехнулся я.
            – Примерно так, – в тон мне проговорила Майя.
            – Ну, что ж... Только ради тебя, – сказал я торжественно. – Если это избавит тебя от неприятностей, обязуюсь никому никогда не рассказывать о повелителях бабочек!
            Её смех растаял в тёплом солнечном воздухе, как кристаллы мёда.
            – Ну, неприятности могут возникнуть скорее у тебя, в случае если ты нарушишь данное обязательство... Нет, нет, не беспокойся! Они маловероятны. Всё-таки повелители бабочек – не мафия.


окончание http://www.proza.ru/2012/05/23/1433