Невидимые дни

Сегодня мой новый Невидимый день, а значит, я буду делать только то, что хочу.
Чего я хочу сейчас? А вот, пожалуйста – солнечное пятно на полу в кухне! Накрыть его веником и собрать в совок, а потом – в вазу, в хрустальную вазочку на подоконнике! Солнечные пятна такие веселые, их так много по всей квартире с утра, и каждое переливается, как золотой песок, и словно бы дразнит: не возьмешь, не возьмешь! Но я-то знаю, что взять можно, просто вечно некогда, некогда… Вот сейчас и займусь. Он целиком мой – Невидимый день.
Когда-то я наполнила остатками солнца три большие чашки – и целый месяц они хихикали по утрам, заряжая все вокруг беспричинной радостью, и дела решались как-то сами собой, а мой кругломордый увалень Чарлик, когда думал, что я не вижу, засовывал лапу в одну из чаш и ловил там что-то, топорща усы, а после ходил довольный полдня, с золотыми усами. И соседка, забежав на чаёк, удивлялась: “Ну и кот у тебя! Прям сверкает от счастья”…
Я быстро прошлась по комнатам, сметая в трехлитровую банку шаловливые лужицы света – с пола, со стола, со стен… Они не пытались спрятаться в прутьях веника, а напротив, с удовольствием скользили вниз, норовя пощекотать мне запястье. Но их оказалось меньше, чем я хотела. Тогда я вышла на балкон. Солнце било сверху ярким потоком, и я зачерпнула его прямо банкой. Получилось! Получилось! Прыг, прыг, руки вверх, поворот вокруг себя – Чарлику лапу не отдави! - и еще поворот… На телевизор её теперь, банку, в большую комнату! Чарлик, не лезь, опрокинешь! Впрочем, играй, я еще наберу, и быстро, – видишь, я учусь! В Невидимых днях у меня всё и всегда получается. Если, конечно, не раздумывать, а ловить импульс.   
Сегодня вновь мой Невидимый день – а значит, надо подумать, что я увижу в зеркале. Что я хочу? А стройнее чтобы чуток и ногти – длинные-длинные, каких мне ни разу еще не удалось отрастить… Ну да, так и есть. Легкость. Воздушность! Ой… А глаза-то! Совсем желтые! Не янтарные желуди, как у Чарлика, но именно желтые, яркие –  одуванчики в меду. Вот кстати, а какие они, одуванчики в меду? Надо попробовать. Купить меду, нарвать одуванчиков и… Но не в этот раз.
Сегодня у меня Встреча. Да, да! Самая настоящая Встреча – на грани двух Невидимых дней.
Я волнуюсь.
По-моему, никто такого не делает, ну, или почти никто, хотя я решительно не понимаю почему. И ответа найти не могу - только туманные намеки и призывы к осторожности, которые мало что проясняют. Ну и не надо. Я прочла все книжки о пространстве Невидимых дней и перерыла все форумы. И подозреваю вот что: ничего-то они не дают, эти книжки. Каждая из них – чей-то опыт, и не более. Все они написаны людьми, которым удалось куда-то прорваться, и теперь им кажется, что они смогут научить тому же других и что для сотен их учеников это окажется просто. А мне вот кажется, что удаётся такое единицам, причем не тем ученикам, которые следуют за своим мастером, а тем, кто все делает наперекосяк, то есть по-своему, – и они-то потом пишут собственные книжки… Впрочем, все это одинаково важно и неважно.
Но вот что странно: Невидимые дни признаются не всеми - до сих пор! И уж тем более не все ими пользуются, а некоторые даже уверены, что это вредно – бродить в пространстве между прошлым и будущим: можно, мол, увлечься, и зависнуть, и к настоящей жизни потерять интерес. Не знаю, не знаю. Мне всегда у таких спросить хочется: а какая она у вас, настоящая жизнь? Та, что в девять утра, на службе начинается? А когда вы с последний раз щенка гладили? А в лес на пикник ездили? Что вам вообще из прошлого года запомнилось? Задумались? То-то же.
Надену-ка ярко-желтую тунику - под глаза! – и легинсы, фиолетовые, в золотую крапинку.  И сережки до плеч с цветными “брильянтами”, пусть сверкают, как сумасшедшие! И помаду поярче. Когда еще такое себе позволишь? Такое, что хочется, но “не принято”? Вот видели бы меня коллеги сейчас...   
-Чарлик! Ты куда это? А ну кыш! - Я не без труда оттеснила тяжелого британца от входной двери и строго велела, глядя в недовольные желудевые глаза: – Дома сиди, за порядком следи!  Потом с тобой погуляем...

Самое начало лета… Едва я вышла из подъезда, на меня набросился ветерок, по-приятельски поднял подол туники, обрушил на меня запахи тюльпанов, цветущих берез и пирожков с капустой. Я взвизгнула от восторга и вприпрыжку, словно дошкольница, поскакала по улице. Никто не видит - какое счастье! Я размахивала руками и громко распевала про все, что вижу вокруг – трещины на тротуаре (они похожи на кору деревьев, если вблизи рассматривать), нахальные одуванчики, толстые добродушные облака… Пока в ноги мне что-то не ткнулось, да так ощутимо, что я чуть не споткнулась. Я тут же постаралась ухватить это что-то - золотистый клубок размытых очертаний, но он вывернулся и, петляя меж лужами, понесся прочь… Выбрался-таки. Неужели через окно? Загадка. Как и то, почему я здесь так его вижу – золотым мохнатым комком. Догнать, конечно, не смогла. Ну и ладно. Вернется. Всегда возвращается. А у меня Встреча! 
Дальше я пошла спокойнее, глядя по сторонам и вбирая в себя лето.
Завтра у меня среда. Завтра я пойду на работу и начну с той папки, которую оставила на столе вечером. Вчера, во вторник. Все до последней минуты сегодня - только мои. Я не знаю, какой сейчас день у всех этих людей вокруг, что спешат куда-то, гуляют с собаками, выходят с полными пакетами из магазинов… Выглядят они совершенно обычно, разве что мне, со стороны, кажутся  напряженными или тревожными – в реальности этого как-то не замечаешь... А меня им не видно. Почти. По себе знаю: в обычной жизни что-то вдруг, бывает, поплывет, поплывет перед глазами… Моргнешь – исчезнет. Это невидимка рядом прошла, чей-то Невидимый день с твоим пересекся.  Иногда после этого так радостно сделается, а иногда наоборот, сердце защемит… А интересно, у тех, что вокруг, среда уже или еще вторник? Никогда не могла в этом разобраться. Да и какая разница? Важно одно – я сейчас в Невидимом дне, у меня желтые  глаза и Встреча, и здесь меня зовут Искра...
Хотя нет. Меня здесь никто и никак не зовет. Я ни с кем ни разу не разговаривала - если не считать того странного парня с лепестками фиалки в кудрях. Впрочем, все мы тут странные – на то они и Невидимые дни... Вон девчушка сидит на лавочке. Вся в себе, в воротник уткнулась, задумалась. Крошит в руках булку, кормит воробьев. Меня увидела, улыбнулась слабо и рукой помахала. Я ее часто вижу, на этом самом месте – она себе тоже регулярно Невидимые дни устраивает. Кивнем мы друг другу, и я дальше иду. И ни разу попытки поговорить не сделали. Зачем? О чем? “Вы тоже здесь бываете? Ах, как здорово!” Две невидимки на одной улице – еще не повод для дружбы. Я её, кстати, и в обычные дни вижу часто: сидит по вечерам на своей лавочке и точно так же крошки птичкам скармливает… Странно, правда? Неужели ей только воробьи интересны? И смысл тогда невидимкой делаться? И выглядит она всегда одинаково. В землю смотрит, сутулится, напевает что-то под нос… Как будто от всех миров прячется.
Да, каждому своё. Для меня любой из Невидимых дней - праздник. Фейерверк себя. Я не так давно их открыла и не всегда уверенно себя чувствую. Но сразу поняла главное: полноценно прожив такой день, я меняю обычную жизнь. К лучшему. Людей начинаю понимать, не тревожусь из-за ерунды. Работа по дому быстрее делается, настроение ни с того ни с сего улучшается...
Но это если свой Невидимый день чем-то особенным заполнить. Как-то я, к примеру, розовые свечки зажгла и по лужам во дворе плавать пустила. А сама танцевала вокруг в черном бальном платье с капюшоном… А в другой раз свои детские рисунки разбирала все утро, а потом до ночи письма писала. Всем, кому только придумать могла – и знакомым, и незнакомым... Бывает ведь как? Наткнешься где-нибудь в недрах Интернета на человека интересного, стихи его почитаешь или переписку с друзьями – и так захочется тоже высказаться, дотянуться до него: я, мол, тебя понимаю, и мысли твои мне очень даже близки, и как же здорово, что мне это встретилось! А некогда. Руки-то не доходят. Но в тот раз я много писем написала, от души, подробных, откровенных – и на все потом ответы пришли, удивленные, радостные, иногда сдержанно-осторожные, но такие же теплые...   
Опять! Я быстро присела и спряталась за клумбу с анютиными глазками. Иногда мне кажется, что он специально попадается мне на глаза, причем подозрительно часто. Преследует? Хм. Это вряд ли. Как можно высчитать, когда у другого Невидимый день? Я и сама не всегда это знаю... Сегодня он хоть одет прилично, в черный костюм-трико. Стоит около детской горки, ребятишек разглядывает. Небось теорию проверяет - о том, что дети нас видят. Словно уловив мои мысли, он повернул голову.
Нет-нет-нет! Никаких экспериментов! У меня Встреча. Бочком-бочком - вдоль клумбы, за  летнюю сцену, еще пять шагов за спиной прохожего и – бегом! Я бежала вприпрыжку и тихо смеялась, вспоминая, как увидела его в первый раз.

То был мой третий Невидимый день. Я вышла на набережную посчитать волны, чтобы на тринадцатую загадать желание, а он катался там на роликах, бросая в прохожих фиалки. Парень как парень, подумала я, ловкий, стройный, старше, чем кажется, и явно с чудинкой – и спокойно прошагала бы мимо… Если бы не заметила, что трава под его роликами не мнется, а фиалки, не долетая до людей, исчезают в воздухе. Не знаю, какой он видел меня, но сам казался более настоящим, более плотным и ярким, чем обычные люди, и будто бы даже светился – самую чуточку.
Когда он в очередной раз проехал мимо, я улыбнулась, и он тут же остановился. 
-Как твое имя? – Так и спросил, не по-простому - как звать, мол, а скорее по-книжному. Но голос был мягкий, а глаза смеялись, и очень по-доброму.
-Искра!
-А я Рустам. Ты и правда на искру похожа.
-А ты на Рустама – не очень.
Это у меня само вырвалась. Потому что какой же из него Рустам? Одет в штаны  панталонистые, волосы светлые, уши закрывают, а над ухом фиалка торчит. Так нелепо, что даже мило. В Рустаме должно быть что-то жесткое, среднеазиатское и... и… Нда. Вот не зря же  знакомиться не хотела! Минуты не прошло - критиковать начала. А сама-то, если вспомнить, как выгляжу? Сзади хвост плюшевый болтается, а лицо под кошачью мордочку разрисовано: это я боди-арт решила освоить… Ну нравится человеку называться Рустамом – так пусть. Это же ЕГО Невидимый день!   
Но он не обиделся – засмеялся:
-Ты под дождем петь любишь?
-Скорее да, чем нет… – А действительно, с детства мечтала попрыгать под дождиком. Какая хорошая мысль!
-Пошли?
-Так нет же дождя!
-А ты хочешь? – Он поглядел вдаль. - Сейчас будет.
-Эээ… Скорее нет, чем да. – Я отступила, путаясь в хвосте. Дождя явно не предвиделось, а знакомиться ближе мне с этим милым чучелом совсем не хотелось. – Может, потом как-нибудь...
Насчет ”потом”  - это я, конечно, из чистой вежливости. Не по себе мне стало оттого, что он мою “кошачью” маску разглядывает. Невидимые дни – пространство интимное. Думаю, интимнее ничего нет. Возможно, именно поэтому не советуют заводить “невидимые” знакомства: болтовня сбивает с того главного, ради чего ты сюда вышел, и заставляет стесняться, смущаться, закрываться... Ведь даже у самых близких людей вкусы разные, и сложно им следовать вместе. Я лучше одна и под дождем потанцую, и лужи пофотографирую, и на ту яблоню у входа в парк залезу – и буду сидеть там, пить какао из термоса и гадать на хризантемах...
-Хорошо, в другой раз, - легко согласился он. - Ловлю на слове!
И чуть наклонившись вперед, помчался на своих роликах, едва касаясь земли… В конце улицы он остановился, вскинул руки и что-то прокричал – ни дать ни взять колдун из книжки. Прямо на глазах небо над ним потемнело и сгустилось в тучу, которая затем раскололась точно посередине, выбросив пучок ослепительных струй, потом еще и еще… Прохожие шли как ни в чем не бывало, лишь слегка обходя это место. А Рустам, к тому времени скинувший ролики, начал срывать одежду, и даже сквозь шум дождя мне было слышно, как радостно он хохочет. Когда он остался в чем мать родила, я вспомнила о своих делах и отвернулась. Ну, знаете ли! Конечно, он в своём Невидимом дне, а это то же, что у себя дома, но есть же пределы разумного? До такого даже мне далеко, как до Полярной звезды!
Потом мы видели друг друга еще несколько раз, я издали махала рукой и старалась поскорее куда-нибудь свернуть. Он очень занятный, конечно, но…  Я гуляю по своему пространству, чтобы стать сильнее. Здесь я объединяюсь с собой, и для этого не нужны мне попутчики. Кроме одного…

Ну, вот я наконец и дошла! 
   
Опять! Мохнатый золотой клубок демонстративно пронесся мимо меня, когда я уже входила в подъезд. Вот вредное создание! Характер показывает. Знает, что я за него беспокоюсь, но злится, что дома хотела оставить. И почему он всегда пробирается за мной в Невидимые дни? Я даже не стала пробовать его догнать. Кажется, он тут ориентируется лучше меня.
Дверь оказалась закрыта. Странно. Мы вроде бы договорились, что… Впрочем, неважно. У меня был ключ. Перед тем как войти, я закрыла глаза и невольно улыбнулась. Вид, наверное, у меня был глуповатый. Но эта Встреча… Я так долго ее ждала и – боже мой! – так хотела! Да, Невидимые дни нужно использовать, чтобы лучше узнать себя, чтобы прислушаться к разным струнам души и дать им проявиться. Это самый ценный подарок, который можно себе преподнести. Но где-то и когда-то я услышала фразу, которая запала мне в память ярким росчерком: все, чем стоит заниматься, требует по крайней мере двоих… Разделить свои Невидимые дни - и поглубже заглянуть кому-то в глаза, и побыть рядом подольше, и понять наконец – что, что мешает просто радоваться друг другу, что уводит в сторону и распыляет главное, из-за чего так непросто говорить на одном языке?
Ступив в комнату, я даже головой потрясла: не слишком ли сильно нырнула в свои фантазии? Но нет: я оказалась словно внутри своей детской мечты. Все пространство было живым, дышало и двигалось. Вдоль стен клубились молочно-голубые спирали, в них терялся переливчатый смех молодой женщины и пение ребенка, зеленые молнии бесшумно носились вверх-вниз, а от стен отражались тонкие алые всполохи, обнимаясь и излучая восторженный визг, похожий на звон колокольчиков… Не знаю, как долго я стояла, очарованная, но вдруг прозрачные облака расступились и я заметила его. Того, к кому шла. 
Он сидел спиной ко мне за компьютером. Не встал навстречу. Он… меня не заметил? Пространство вокруг него было самым обычным, словно всех этих облачных зайчиков и поющих ветров что-то не подпускало ближе чем на метр. Я встала у него за плечом. Чем же ты занят? Что делаешь интересного, да настолько, чтобы не замечать, что творится вокруг?
На экране перед ним было окно с именами и цифрами.
Он работал. Нет, не над теми своими проектами, о которых рассказывал мне, зажигаясь восторгом. И не над личными записями, в которых мечтал навести порядок. И даже не над абстрактными рисунками, в которых любил выплескивать эмоции во время отдыха… Он с головой ушел в план поставок, который не доделал в обычные дни. В тот самый, который называл “работой на дядю”: “Это ни разу не моя работа, она все соки из меня выпивает, и у меня даже времени нет, чтобы понять, чего я хочу!”
Наверное, работалось ему хорошо. Легко и спокойно. Ведь никто не мог помешать, отвлечь, ударить по нервам. А в шаге от его стула звал невидимый мир, который он сам  же позвал накануне - чтобы лучше понять, чтобы вслушаться и погрузиться в себя, но… Но сделать  этот шаг он забыл, а может, испугался или поленился… а все эти мягкие вихри света, и потоки музыки, и отзвуки грома, и всплески огня - всё тянулось к нему, жаждало прикоснуться, просило погладить!
Я вышла из ласковых молочных спиралей – они цепляли меня лапками-щупальцами за подол туники - и  позвала:
-Алмаз! – Здесь он хотел называться таким именем.
Спина в красной футболке не дрогнула. Я хотела потрясти его за плечо, но не смогла: рука наткнулась на пружинящую невидимую преграду…  Да, здесь я хожу по траве и дразню галок, но что касается вещей, трогать могу только свои собственные. В крайнем случае “ничейные”: искупаться в фонтане или прокатиться на автобусе мне легко. Но вот к людям прикасаться раньше не пробовала. Может, если бы он сам захотел…
Я звала снова и снова. Громко и тихо, настоящим именем и придуманным. Подходя то с одной стороны, то с другой… Потом поняла, что злюсь. А вот этого допускать нельзя. Только не здесь! Как-то я разозлилась в Невидимом дне, уж не помню, на кого или что, – и еще две недели у меня все валилось из рук в реальности. Невидимые дни не для злости. Они для Радости. Порадовав себя здесь от души, потом еще долго летаешь на крыльях. И рядом с тобой тоже все радуются... Да и чего злиться? На Алмаза-то. Вольному воля, спасенному рай. Каждый вправе решать сам, как потратить свое личное время.
Резко развернувшись, я собралась уходить. Облачные фигуры рванулись мне навстречу, окутали чем-то розовым, погладили по лицу… Я невольно погладила что-то в ответ, хихикнула от щекотки и… уперлась в стену. Незнакомую какую-то, с обоями в сердечки. Но не в них дело. Здесь была дверь. Вернее, двери-то как раз не было! А должна была быть. Я это знала точно. Я вошла через нее полчаса назад – так же, как  входила десятки раз до этого!
Я отступила. Огляделась. Алмаз сидел на прежнем месте, увлеченно щелкая клавишами. Поющие спирали и зайчики-облака отступили от него и придвинулись ко мне. Показалось даже, что кто-то заглядывает мне в глаза, то ли жалобно, то ли тревожно. Вокруг меня сгущался странный кокон, прекрасный и пугающий одновременно, сквозь который все хуже было видно и мебель, и стены, и красную футболку Алмаза… Дверь я не видела вовсе.    
Я закрыла глаза, вытянула руки и пошла. Здесь. Есть. Дверь. Вокруг моих кистей что-то ласково обвивалось. С потолка доносились соловьиные трели. Здесь. Должна. Быть. Дверь!
Её не было.
Вот тогда я разозлилась по-настоящему.
Бросилась было к Алмазу. Но “кокон” не пустил за свои пределы. Удержал мягко, но без усилий, как мать держит беспомощного малыша. Я попыталась вывернуться из этих полуосязаемых, вибрирующих объятий... Не тут-то было!   
Я металась по всей комнате, пытаясь сбросить с себя лишнее – оно только крепче повисало на мне. Я не могла приблизиться ни к Алмазу, ни к выходу. Я кричала, и звала, и топала ногами. К моей злости уже примешивался страх. И недоумение. И обида! Разве я пришла сюда, чтобы застрять в чужих мыслях и чувствах? Я пришла, чтобы посмотреть на тебя – настоящего! Чтобы наконец-то ничто не мешало нам просто побыть вдвоем, не следя за часами. Чтобы мы помогли друг другу решить, чем хотим заниматься, как найти новых друзей и начать свое дело, а ты…  Ты даже не видишь меня! И не слышишь – так же, как не слышишь  меня ТАМ! В обычной жизни. Всегда! Ты всегда любил говорить, говорить, говорить… поучать меня, а не слушать! А моя ваза с солнечным светом? Ты сказал, что это ребячество и тебя раздражает – так использовать вазу и так использовать свет... Ох ты боже мой. Что со мной происходит?   
Алмаз на своем стуле пошевелился. Потянулся, расправляя плечи, взял телефон... Не дождавшись ответа, нахмурился. И почему я решила, что смогу? Смогу показать ему, как легко и красочно, как невероятно здорово в Невидимых днях? Я сама новичок, сама здесь чужая и хожу на цыпочках, чтобы никому не мешать. Мне самой поводырь нужен. Вон в какую нелепость вляпалась… Алмаз снова нажал на “вызов”. Мне звонит, поняла я. Потерял меня. Ну слава богу, очнулся!
-Алмаз!
Отложив телефон, он уставился в экран, открыл другое окошко и заработал клавишами. Мне пишет!
-Костя!
Он решительно поставил точку, выключил компьютер и встал. Прошел в полуметре мимо меня – облачные спирали рванулись к нему, но тут же задрожали и обмякли – и снял с вешалки куртку. Уходит! Я прыгнула вперед. Кусок туники остался в зеленоватых “стенах” кокона, но освободиться мне таки удалось. Тяжело дыша, я встала за спиной Алмаза. Пусть ты не видишь меня совсем рядом, но ты хотя бы откроешь мне дверь. Да, дверь. Такая замечательная коричневая дверь со следами гвоздей для плакатов и календарей - она красовалась именно там, где ей полагалось быть, она услужливо распахнулась, не издав ни звука, и…
И захлопнулась перед моим носом.
Алмаз ушел, оставив меня… где?! Чье это место? Чье время – его или мое? Где оно и когда, и сумею ли я вернуться?    
Меня накрыла тугая тяжелая муть, заставив сесть прямо на пол. Cтранный мир Алмаза занервничал и с новой силой потянулся ко мне. За меня цеплялись заячьи лапки, тихие голоса что-то нашептывали, перед глазами, словно стараясь угодить, один вспыхивали крошечные фейерверки один затейливее другого. Сквозь общий туман я различала то уши кошки, то птичье гнездо, то пену на морской волне. Я не могла стряхнуть их с себя. Частицы чужой души, они цеплялись за меня, заставляя застрять в нигде, но – жалко, так жалко было их от себя отрывать! Отталкивая, я как будто причиняла им боль, и эта боль отзывалась во мне скорбным плачем.   
Я долго сидела на полу, спрятав лицо в коленях и теряя силы. Кокон вокруг накрывал меня уютным одеялом. Двигаться уже не хотелось. Но наконец дверь открылась. Я подняла лицо – и кокон обхватил меня плотнее. Я попыталась встать – но лапы-змеи тумана вцепились мне в руки…
И вдруг разлетелись мелкими брызгами, а рядом что-то взревело. Золотой комок врезАлся в гущу тумана и вертелся в нем, издавая утробный воинственный рык! Облачные фигуры отступали перед его яростью, жалобно хныча. Я вскочила, подхватила яростный клубок – он продолжал брыкаться и подвывать – и бросилась к выходу, мимо Алмаза, подальше от кокона. Звенящий туман метнулся за мной. Выбросил вперед щупальца и почти догнал.
Но у самой двери за локоть меня ухватили цепкие пальцы и выдернули в коридор.

На улице мне немедленно полегчало.    
-Отпусти его. Придушишь. – Это сказал Рустам.
Я разжала руки, и недовольный кот спрыгнул на землю и принялся нервно умываться. Он по-прежнему оставался золотым, но теперь я видела его четко: упрямый лоб, ярко-белые усы, сильные лапы… Впрочем, я теперь многое видела гораздо более четко.
-Он молодец, - похвалил Рустам. – Нашел меня, привел к твоему другу, а я заставил его вернуться домой. 
-Спасибо. Ты мне помог.
Рустам ухмыльнулся:
-Да.
Кажется, он не собирался этим воспользоваться, чтобы отчитать меня или хотя бы надавать советов на будущее. Мы вместе посмотрели в вечернее небо. Да, был уже вечер, и солнце ласкалось сильнее обычного, и ветерок гладил по щекам, будто успокаивая…    
-Ты давно сюда ходишь?
-Лет шесть.
-О. А я полгода. Случайно научилась. Мне никто не помогал… И ничего уже не понимаю! Кроме одного. В Невидимых днях, - сказала я, - Встречи назначать нельзя.
-В Невидимых днях, - сказал Рустам, - Встречи назначать можно.    
Чарлик, грациозный, но тяжеловесный, погнался за солнечным лучом, тараща желудевые глазищи, и Рустам засмеялся. Ветер взъерошил ему волосы. Сегодня они были рыжие и прямые. Ему шло.
-А как ты заставил его вернуться? – Я поняла, что готова сдвинуться с места. Мутная тяжесть постепенно уходила, смываемая ласковой тишиной этого вечера.   
-Толкал в спину. Сильно. Раз за разом. Прямого воздействия он не чувствовал, но направление я задать сумел.
-А я почему не смогла?
-Испугалась.
Что да, то да. Еще как испугалась. И сразу решила, что это невозможно.
Мы шли по летнему парку, вдоль клумб с анютиными глазками и любопытных акаций. Молчали. Людей почти не было. Чарлик семенил за нами, косясь на ворон в кустах и припадая к земле при виде голубей. На повороте я оглянулась на дом, в который так торопилась утром. И поняла, что не хочу домой. Слишком много всего надо было понять и обдумать. Да, эта “Встреча” выпила из меня все соки. Зато сразу всё поставила на свои места. Невидимый день – это время, когда нельзя себя обмануть. Если я останусь с Алмазом, мне всегда придется остерегаться, чтобы в чужих облаках не потерять свои. Придется контролировать каждый свой шаг. Оберегать - его и себя. Звать куда-то, вдохновлять, утешать и доказывать что-то, и снова звать, доказывать, вдохновлять… В этом нет ничего плохого, но! Сказать по правде, мне нужно большее.         
-Как насчет танцев под дождем? Ты обещала.
-Правда? – Я почти обрадовалась. Сейчас я была готова на многое, чтобы свежими впечатлениями вытеснить разочарование и боль.  – Но на небе ни облачка!
-Не вопрос, - заявил Рустам, поднимая глаза. – Сейчас вызовем. И чтобы струи были зелеными, как твои глаза.
-Глаза у меня желтые. Ну, то есть сегодня…
Он хмыкнул.
-А ты что, сам вызываешь дождь? Ты умеешь? – Я вспомнила, как лихо он отплясывал голышом. И хихикнула.
-Конечно. Ведь ты же видишь свои глаза желтыми, если хочешь. Дождь ничем от них не отличается… Давай, зови.
  Я с сомнением огляделась. Чарлик потерся о мою ногу и требовательно мявкнул.
-Да не могу я!
-Можешь, можешь... Просто раньше тебе это не приходило в голову. – Видя мои колебания, он добавил: - Знаешь, у меня почти нет знакомых, которые верят в Невидимые дни. Которые ценят их. А есть и такие, что… Вот девушка, что кормит птичек – помнишь её? Я предлагал ей погулять, но она вцепилась в свою скамейку и даже не подняла глаз… Одному тяжело – в любом месте и в любом времени.
-Это правда.
-Так ты позовешь дождь?!
Ну а… почему нет?
И я закрыла глаза… Представила, что на меня обрушился ливень – и крупные теплые капли, сверкая, стекают с поднятых рук, промывают волосы, наполняют всеми переливами радуги, разворачивают крылья за спиной!
Ветер стал холоднее, запел по-новому, и – бросил мне на нос каплю. За ней еще и еще… Я засмеялась и, не открывая глаз, стянула порванную тунику и отбросила подальше! Рядом счастливо засмеялся Рустам.
Я подала ему руку, и мы вместе помчались в теплый ласковый дождь.