Золото народа. Глава 35

                35

      Из всех пяти близлежащих аэропортов можно было без особого труда залететь на площадь «Квадрата-3". И Максимов потратил целый день, чтобы  выяснить, куда в текущем месяце летали базировавшиеся у них вертолёты. Оказалось, что,  кроме Хатыстырского, во всех других  аэропортах не было такой сложной системы вылета, и милиция не контролировала каждый рейс.

По словам руководителей всех дальних аэропортов, в последнее время ни один вертолёт на площадь «Квадрата-3" не вылетал. Да и вообще, лётными показателями  все эти авиапредприятия не блистали. В двух северо-восточных портах  вертолёты простояли целый месяц на приколе, а в двух других — летали  только на север. Летали — это было  громко сказано: они сделали  всего по одному рейсу за целый месяц, а всё остальное время руководство уговаривало заказчиков полетать, как сказал командир одного северного аэропорта.

- Раньше всё было наоборот, — с иронией в голосе говорил он  Максимову, — заказчики за нами бегали  косяком, а теперь мы их сами ищем. Вот дожили! Что с ними пустые разговоры вести — им платить нечем. Некоторые предлагают даже натуральный обмен, но вертолет же молоком не заправишь…

После всех разборок у Максимова  остался один Хатырыкский аэропорт. Он был ближе, но  с ним возникло и  больше проблем. А появились они  сразу после того,  как  он  копнул поглубже. Как ни странно, подтвердилось его предположение: не все вылеты были правильно оформлены  в регистрационных журналах. Запись зачастую не соответствовала  лётному заданию. Например, вертолёт командира Ерёмы за месяц сделал четыре вылета, а в книге учета лейтенанта райотдела милиции были зафиксированы только два. Два других проходили как служебные, а цели их полёта были совершенно другими. По одному полёту у Максимова сразу возникли вопросы.

Ерёма только что  вернулся с профилактики вертолёта, и теперь можно было разобраться с самим командиром. Оказалось, что по одному заданию они возили специалистов-биологов из какого-то научно-исследовательского института — мужчину и женщину. Для Максимова эта новость стала открытием: по документам этот полёт проходил как санрейс. И самое интересное — за тот полёт биологи оплатили  наличными деньгами, что случалось очень редко. На памяти у главбуха, по крайней мере, это был  второй случай за всё время её работы.

Капитан долго не мог понять, зачем Ерёма их оформил служебными  пассажирами, хотя они не имели ни малейшего отношения к спецслужбам. Ответ командира расставил всё по своим местам, он привёл Максимова в ярость. На фотографиях, которые он показал Ерёме, тот  узнал Конева и Серкину. Теперь оставалось совсем немного — найти своих «подопечных» кладоискателей.

Но после того как  Максимов увидел точку посадки  на карте Ерёмы, ему стало не по себе. Было непонятно,  почему биологи высадились за площадью «Квадрата-3;, да ещё  собираются сплавляться по горной реке, находящейся совсем в стороне. Это никак не стыковалось с Батиной версией, выяснилось, что Конева этот квадрат не интересует.

По прямой место их высадки находилось в девяти  километрах от площади квадрата. По таёжным меркам это было  ничтожно мало, и их можно было бы списать на Васильева или на Дернова, но от этого проблема не решалась. Собрав отряд, Максимов в этот же день вылетел в район искомого квадрата. Кроме спецназовцев, он взял  ещё двух старых  геологов.

Резиновая лодка, которую оставили «биологи», лежала на том же месте. В этом весь экипаж вертолёта был единодушен. Максимова это обрадовало. Лейтенанта Васильева с тремя спецназовцами он  оставил возле лодки, а сам полетел дальше. Экипировка и запас продуктов позволял им  продержаться неделю. Таков был крайний срок  этой несложной операции, но капитан рассчитывал управиться  быстрее. Для спецназовцев всё было как обычно, новым  оказался  только командир группы — лейтенант Васильев.

За тот полёт Ерёме всыпали  по первое число. Его вызывали к командиру авиаотряда, потаскали по другим службам — и везде он писал унизительные объяснительные, в которых под диктовку чуть не слёзно клялся впредь не нарушать инструкции.

«Что теперь после драки кулаками размахивать, — сидя за штурвалом вертолёта думал Ерёма, -  дело сделано, горю не поможешь, но на этом жизнь не кончается».

Какое-то странное чувство он испытывал к этим молодым людям. Ерёма  их не ругал, не проклинал, скорее всего,  он их  жалел, а может, даже чуть-чуть  и уважал. В этом он до конца ещё  не определился, хотя сейчас  был больше  склонен  к жалости.

На своём веку командир вертолёта повидал немало и считал, что хорошо  разбирается в людях. Будь то сослуживцы по работе  или просто случайные люди, как эта молодёжь, — всегда он был на высоте. В свой работе Ерёма в первую очередь руководствовался служебными инструкциями. Из-за этого у него нередко возникали конфликты, однако он их не боялся и даже считал, что при этом быстрее раскрывается человеческая сущность — её нутро, в других

обстоятельствах недоступное посторонним. До сих пор Ерёма не ошибался в людях, а тут… как будто чёрт его  попутал. Больше всего его угнетало то, что из примерного командира вертолёта его сделали нарушителем всех мыслимых и немыслимых правил полётов, он стал козлом отпущения. Все сразу забыли обо всём хорошем, что сделал Ерёма: точно не было у него никаких заслуг и никогда не ставили его  в пример молодёжи.

«Ну и хрен с ними. Потом разберемся, а в этих ребятах я всё-таки не мог ошибиться. Никакие они не беглые преступники, а нормальные молодые люди. Возможно, у них, и правда, есть какие-то проблемы с законом, но они же не бандиты, чтобы за ними гоняться по тайге на вертолёте.  Эти менты вечно чего-нибудь намудрят: они всех преступниками считают, а это ещё надо доказать. До презумпции невиновности мы пока явно не дожили, и с такими капитанами,  как этот карьерист, нам долго ждать придётся. Надо же, из кожи вон лезет, лишь бы их поймать!» — Ерёма привычно вёл вертолёт, а его мысли были далеко за бортом.

В кабину заглянул Синицын. Его Ерёма знал давно. Не раз он  забрасывал Синицына в тайгу, потом они вместе однажды рыбачили и даже когда-то  сидели в одной тесной компании.

- Валерий Иванович, сейчас летим вниз по Уйгуру, — закричал геолог. — Вот за той горой каньон резко сужается, очень опасное место, поэтому тебе лучше набрать высоту. В устье третьего правого безымянного притока садимся. Там должна быть баня — Коротков тебе сейчас  покажет.

Возле бани  никого не было. Она представляла собой удручающее зрелище. Крыша провалилась и вместе с потолочным перекрытием упала внутрь. Оттуда торчали полусгнившие стропила и  доски, почти наполовину засыпанные песком, упавшим с перекрытия. «Всё тут лежало так же, — подумал Коротков, — как двадцать с лишним лет назад». На удивление всем, в предбаннике он вытащил из-под скамейки топор и двуручную пилу. Они изрядно заржавели, но на топоре, который передали Максимову, тот  свободно разобрал надпись «Труд вача,1933 г.».

- Товарищ капитан, докладываю, — по-военному, приложив руку к виску, начал Коротков, — никто  в последние двадцать три года сюда не заходил. Всё имущество в полной сохранности. Инструмент от времени побило ржавчиной, но он пригоден  для дальнейшей эксплуатации.

- Вольно.

- Я вообще-то  Ивану  показал эту точку, — сменив весёлый настрой на деловой лад, сказал Коротков Максимову. — Это тот молодой человек, который интересовался этой площадью. Вы знаете, о ком я говорю?

Максимов молча кивнул.

- Он  её вынес на свою карту и теперь знает, где эта баня стоит.

На месте высадки «биологов» спецназовцы прочесали всю местность. Они вдоль и поперёк исходили долину, поднялись даже на гору и зашли в один небольшой ключ. Вокруг горы и  девственно чистая тайга, но никаких следов людей. Возможно, их подвели прошедшие дожди, а может, просто не досмотрели. Такого хода событий Максимов  не ожидал и, чтобы как-то определиться, решил ещё покружить над этим квадратом. В верховье Уйгура им повезло: Ерёма увидел вырубленный кустарник. Засохшие ветки тальника валялись прямо на камнях.

Кучи каменистой породы образовали  длинные валы, тянувшиеся по дну долины вдоль левого берега. Возможно, во время паводков  их не раз  затапливало, но не смыло. Валы заросли травой и  кустарником. Слагавшая их порода внешне  ничем не отличалась от каменистых отложений реки. Максимов сразу определил, что в этих кучах недавно ковырялись, и точно в подтверждение нашёл в стороне ржавое кайло. На саму породу он даже не обратил внимания,  а Синицына она сразу заинтересовала. Он прошёл вдоль валов, поковырял молотком.

- Виктор, посмотри, — показал ему Синицын, -  это же явно не аллювий: камушки  совсем не окатаны, хотя глинистой фракции маловато.  У меня такое впечатление, что её сюда принесли.

Коротков тоже стал стучать молотком, песок и мелкие камушки полетели в разные стороны.

- По-моему, это отвалы промытой породы. Иван Васильевич, это же эфеля, -   разгребая руками породу, возбуждённо сказал он. — Смотрите, они даже по цвету отличаются от русловых отложений. Эта порода до сих пор  рыжего цвета. Согласен, её  откуда-то принесли. Но откуда?

Синицын кивнул на склон, где виднелись  большие камни.

- Вон оттуда. Видишь?

Весь склон был изрыт и напоминал лунный пейзаж. Среди этого хаоса они  увидели длинные канавы, тянувшиеся  вдоль реки. Кое-где они оплыли и оказались почти затянутыми. На дне рос кустарник и хилые лиственницы, зеленела трава. Борта канав были заложены  большими  камнями, которые вытащили при проходке. Здесь встречались целые развалы молочно-белого кварца. Прямо из канавы Синицын набрал породы и промыл её в ручье. В лотке заблестело золото. Золотой песок покрывал всё дно и, когда Синицын потряхивал лотком, медленно сползал в канавку. Среди мелочи попадались и довольно крупные лепешки. В лупу геологи увидели, что все золотины неправильной формы и часто со штриховатой поверхностью.

- Здесь очень приличное  содержание, — держал в одной руке лоток Синицын. — Сколько, я на глаз определить не могу, но больше чем уверен — содержание будет промышленным.

Максимов не верил своим глазам.  Просто так,  почти играючи,  эти люди нашли тут золото. Всего-навсего в каком-то деревянном корыте промыли  породу и — вот результат налицо.

- Так что, вся эта  порода, которая лежит на этом склоне, и есть  та самая золотая руда? Значит, это её  промывали в ручье? — показывая на склон, спросил он Синицына.

- Она самая и есть, товарищ капитан.

Максимов нагнулся и, набрав полные горсти породы, стал её рассматривать. Он её тер в руках, помочил слюной и даже понюхал.

- Надо же, а золота совсем не видать. Интересно! Получается, ради этого жёлтого металла заключенные перекопали весь склон и промыли тонны породы. — Он даже зацокал языком: увиденное его поразило. Капитан, видно, никогда не задумывался  и не подозревал, каким тяжелым трудом достаётся этот металл.

-  Целый полигон в горах, — колотил большую глыбу молочно-белого кварца Коротков. — Объёмы здесь, и правда, очень приличные. Наворотили они здесь не меньше, чем старатели за сезон. Но у тех-то  бульдозеры, а здесь вся техника — только  кайло и лопата. Ну и носили ещё, видно, носилками и вёдрами, а может, даже и мешками. Непонятно только, в чём они породу мыли.  Видать, всё  вниз снесло — ведь столько времени прошло!

- Тут надо провести приличное  опробование, — постукивая по камням, говорил Синицын, — и если получатся хорошие результаты, нужно ставить детальные геологоразведочные работы. А пока я больше чем уверен — здесь золоторудное месторождение и с очень приличным содержанием. В свое время я его пропустил, а сейчас хочу  вернуть народу.

Коротков усмехнулся. До недавнего времени он глубоко  сомневался в этом, а теперь все его сомнения исчезли.

- Да, Иван Васильевич, добил ты это грязное дело, не отступился от своего. Вот тебе и терра инкогнито! От души поздравляю. А я, по правде говоря, думал, что тогда выскочили случайные пробы — мало ли чего не бывает в жизни! Ведь никакой закономерности не было…

- Главная заслуга  в этом деле, Виктор, не моя. Это месторождение уже открыли до меня, а я просто верил в него и всеми силами старался к этому району привлечь внимание. Ну а теперь, я думаю, общими усилиями мы закроем ещё одно белое пятно. Здесь вообще работали очень классные золотари — специалисты своего дела. Это их руками  осваивались такие дикие места — это они добывали металл. Я надеюсь, товарищ капитан, с вашей помощью мы узнаем имена этих героев. Они этого заслужили.