***

 СВАДЬБА.   
               

Давелось мне однажды летом побывать   в городе Гагарине  .
  Занесло меня в этот экзотический городок по приглашению одной моей знакомой, которая в свою очередь была приглашена туда её родным братом на свадьбу. Совру, если не скажу, что был я приглашен только благодаря тому, что у меня имелся костюм, у других претендентов на поездку этого редкого наименования в гардеробе не наблюдалось. Чтобы быть уже совсем правдивым , признаюсь, что костюм был не мой, а моего строгого папы, но это уже детали, которые к делу сейчас не относятся.
Костюм был 54 размера, новый, светло синий и вполне  импортный. Кажется, югославский. На лацкане был намертво пришит  золотенький значок Отличника Советской Кинематографии.  Мне было 20 , был я сильно вытянутый  и   отвратительно  тощий !
Я очень долго  возился , укрепляя непослушные и широкие, как парашют, брюки на свой подростковый зад. В конце концов выход был найден. С помощью нескольких обычных булавок мне, как настоящему портному, удалось заколоть лишнюю висящую ткань в две красивые, и, как мне показалось, вполне естественные складки. С пиджаком получилось гораздо проще, там я использовал уже проверенный на брюках булавочный метод, и когда после долгого примеривания и закалывания мой костюм вместе со мной был готов к использованию, мне даже понравилось то, что получилось.
Из зеркала на меня смотрел вполне импозантный мужчина с узкой, как у балерины талией и бесконечно широкими, как у Черкасова в роли Александра Невского, плечами. На груди красовался значок Отличника Советской Кинематографии. Папе о том, что его новый костюм едет в город Гагарин на свадьбу, я, естественно, не сказал.
 
  Перед самым моим отъездом один из неудачливых конкурентов,   на   поездку  с завистью в голосе   позвонил мне. 
- Везет тебе, в такой крутой город едешь. Там же одни космонавты живут, магазины как Березка, без очереди мужскую Саламандру можно  купить! Ты будешь себе брать? Если нет, мне возьми  три пары 43 размера, я тебе деньги потом отдам.
Я тут же ярко представил себе такую картину: как  перед самой свадьбой я, в компании нарядного жениха и заплаканной  невесты, стою  в самом хвосте гигантской,  состоящей из одних космонавтов  очереди, за мужской Саламандрой.
- Без проблем, конечно, куплю, - ответил я, и тут же забыл о  Саламандре. Информацию о космонавтах я запомнил.

  Утром следующего дня ,мы встретились на  Белорусском  вокзале. Моя спутница была явно приятно удивленна моему преобразованию. Я думаю, что ей понравились мои мужественные плечи, и, естественно, звание  Отличника Кинематографии. Она тут же цепко схватила мою руку, и уже больше не отпускала, с гордостью поглядывая по сторонам.
К моему большому сожалению, надо было покупать подарок. Посчитали средства. На двоих у нас оказалась совершенно сумасшедшая сумма в 10 рублей 18 копеек.  2,18 мелочью моих (после сдачи посуды с балкона),  и естественно, 8 рублей её.
Посоветовались что будем дарить.  Моя знакомая   высказала   чудовищное по своей глупости  пожелание    примитивно купить на всю сумму дурацкие веникообразные цветы. Я  же, путем долгого убеждающего убеждения, настоял, что такое расточительство средств непростительно, и надо купить что-то более оригинальное, а если  ей уж так необходимо  держать в руке пошлый букет, то я в близлежащем к вокзалу дворе обломаю по самый корень куст белой сирени. Сказано-сделано, обломал.  А  на сэкономленные мной таким образом деньги было приобретено 3 очень оригинальных огнетушителя чернильного портвейна Кавказ и мороженое за 19 для обладательницы благоухающей сирени. Покупка мороженого была вынужденная мера, чтобы хоть на какое-то время заставить её прекратить повторять один и тот же глупый вопрос: «Саш, ну зачем нам три бутылки этой гадости ?!!»   
В билетной кассе нам попалась очень некультурная кассирша. Когда я, как Отличник Советской Кинематографии,  попытался приобрести билет на электричку со скидкой, мне в этом было наотрез отказано,  и на все мои  убедительные доводы , что отличник кинематографии приравнивается к детям, инвалидам и героям Советского Союза, мне  пришлось платить как обычному пассажиру. Эпизод с несговорчивой работницой МПС маленько подпортил мне начало путешествия, но, к счастью, народу в вагонах было мало и мы  быстренько заняли местечко у грязного окошка .
 
  Моей соседкой оказалась   злобная училка   . Сразу возникает вопрос - а как это я догадался . Видите ли, я очень наблюдательный, и сразу заметил, что как только  поезд тронулся, она достала стопку школьных тетрадок, и стала их со злостью проверять. А вот напротив нас расположился усталый и печальный дядька в мятой кепке с двумя огромными и раздутыми рюкзаками, из которых в разные стороны, как стволы от пушек, торчали батоны моей любимой свиной сырокопченой колбасы. Я вежливо помог запихнуть неподъёмные мешки на полки, с большим трудом удержавшись от того, чтобы не откусить попку у одного из аппетитных батонов. После этого искушения мы с колбасным дядькой пошли в тамбур покурить. Через пару минут усиленного курения унылый дядька поведал, что зовут его Евгений Павлович, и, поглядывая на мой знак отличника кино,  без каких либо эмоций   с таким же унылым видом  стал рассказывать о том, что он машинист в метро и у него напарник - полное говно. Я как  культурный человек  так сильно проникся рассказом грустного машиниста, что предложил ему выпить портвейна, что мы и сделали, несмотря на слабые протесты моей знакомой, и неодобрительное сопенье училки. По ходу действия и убыванию теплого портвейна я узнал, что ехать унылому  Палычу (мы быстро перешли на ты) всего-то 5 остановок. Но когда мы откупорили вторую бутылку, отрезая толстые ломти свиной колбасы, явно повеселевший Палыч сказал, что он может проехать парочку лишних станций, лишь бы билеты не проверяли. Билеты не проверяли, и Палыч доехал с нами до самого города Гагарина, где в толпе на перроне от нас отбился, и  дальнейшая судьба как его, так и недоеденной свиной колбасы мне неизвестна.

Город сначала не произвел на меня никакого особенного впечатления. Так, обычный грязный городишко с низенькими облупленными домишками, пыльной листвой и привычными выцветшими лозунгами типа ВПЕРЕД , ДОСТОЙНО  и СЛАВА! Я посматривал на прохожих в надежде увидеть обещанных мне космонавтов. Космонавтами там и не пахло.
После портвейна Кавказ и сырокопченой колбасы у меня неожиданно разыгралась страшная жажда и совершенно жуткая головная боль.    Когда в конце концов мы добрались до ресторана, в котором была назначена свадьба, я уже с трудом сдерживался, чтобы медленно  не удушить свою спутницу.  Во-первых за то, что она соблазнила меня на эту дурацкую поездку. А во-вторых за то, что она предусмотрительно отказалась от портвейна и колбасы, вынудив меня таким коварным способом выпить и сожрать явно лишнее и вредное для моего здоровья.

Ресторан «Звездный» представлял собой невзрачное, серенькое двухэтажное здание с кулинарией на первом этаже. На углу, прячась в тени огромного клена, красовалась  пивная палатка, в двух шагах от неё стоял зелененький милицейский уазик.

- Пиво, -  сказал я хриплым, чужим голосом  и потащил свою спутницу в спасительную тень .
Через пять минут, отхлебывая явно разбавленное, но холодное пиво, чувствуя, как прохладная влага словно снежная лавина добирается до моих самых отдаленных   пересохших  внутренностей, я, с нежностью поглядывая на свою подружку, думал: « А всё-таки как хорошо, что мы поехали сюда, какой милый, уютный городок, какие замечательные и симпатичные люди.
После того, как я поправил таким образом своё пошатнувшееся здоровье, меня повели знакомить с многочисленными родственниками.
Я не буду пересказывать долгую и нудную процедуру знакомства с бесчисленными бабушками, дедушками, тетями,  дядями, братьями и сестрами.  До друзей и коллег по работе слава богу дело не дошло. Неожиданно снизу послышались голоса. Приехали, Приехали! Все дружно замолчали и повернулись в сторону дверей. Из динамиков внезапно, оглушительно рявкнул марш Мендельсона, я подпрыгнул от неожиданности, растянул лицо в счастливую улыбку и увидел молодожёнов. Вернее, я увидел невесту. Точнее её гигантскую грудь!  Могу поклясться чем угодно, что я никогда в жизни не видел такого количества груди у одного человека! Если бы эту грудь разделить на всех присутствующих, то даже в этом случае жениху осталось бы вполне достаточно для счастливой брачной жизни.
- Вот это да! - непроизвольно вырвалось у меня. На что тут же последовал сильный пинок в спину от возмущенной спутницы.
Грудь, в сопровождении жениха, медленно  колыхаясь  плыла в мою сторону, собирая со всех сторон букеты, я чувствовал себя совершенно беззащитным.
- Сереж, Лен, познакомьтесь, это мой друг Саша, - услышал я издалека голос своей подружки и тут же очнулся.
- Ой какая сирень ребята-а-а! -обрадовалась грудь, передавая нашу ворованную сирень уже засыпанному цветами мужу.
- Спаси-и-ибо!
Она протянула мне руку.
- Лена.
Я проглотил сухой язык, и осторожно потрогал её за кончики пальцев.
- Александр, - ответил я, и пошло покраснел.
Стали рассаживаться. По всей видимости, учитывая  мои несомненные заслуги перед отечественным кинематографом - мне досталось хорошее место в партере, через три человека от правой груди невесты. С одной стороны от меня плюхнулась неизменная подружка, а с другой посадили очкарика  мальчишку лет двенадцати-тринадцати в  белой рубашке  и туго затянутым   красным,  пионерским  галстуком, типичного  отличника. Меня, по старой школьной привычке, так и тянуло  дать ему в ухо.  Напротив меня над частоколом из бутылок торчала сморщенная головка сердитой бабушки, которая пристально и с явным подозрением, не моргая, смотрела на меня  .

  Свадьбы, если вы заметили, состоят, как правило, из четырех частей, почти как спектакль. Первая часть официальная, самая скучная . В этой части ещё совершенно трезвые и адекватные гости вежливо поздравляют новобрачных и по очереди произносят длинные и нудные тосты. Потом следует вторая часть. В этой части все заранее подготовленные речи уже произнесены, и начинается импровизация. Эта часть не намного веселее первой. Надо не забывать, что в обоих частях для того, чтобы элементарно выпить, приходится долго ждать, пока тот или иной гость выговорится до дна. Это очень неудобно.
Маленькая деталь. Чем хороши свадьбы по сравнению с другими праздниками, так  это тем, что когда тебе уже совсем приспичило выпить, а никто за столом не пьет, надо истошно крикнуть «горько», и спокойно махнуть рюмку, а то и две. Главное, что ты можешь повторять этот трюк, пока тебя не отнесут домой. Это очень удобно.
После второй части наступает антракт, в котором вся женская половина поправляет в сортире нарушенный макияж, а мужская часть группками по 3-4 человека курят на улице, и обсуждают достоинства невесты.
Дальше идет  моя самая любимая, третья часть. В этой части начинается стихийное, никем не управляемое действие, сплошной экспромт. Поддатые музыканты играют одновременно, но уже каждый что-то свое, личное. Разогретые танцами и водкой, гости, толкаясь, лезут на сцену, вырывая друг у друга микрофон, чтобы проорать любимую песню.  О молодоженах все совершенно забыли и они сидят одни, пытаясь осмыслить всю серьёзность события, которое сегодня произошло.
Ну и четвертая, последняя  часть свадьбы называется «ПОЛНЫЙ ХАОС». Тут может происходить всё, что угодно, начиная от истерик с мордобоем  и заканчивая  милицией со скорой помощью.  Я не большой любитель этого  последнего  действия,  поскольку часто невольно оказываюсь одним из главных действующих лиц.  Да, чтобы не забыть, в четвёртом и третьем отделении наступает полное самообслуживание спиртным, это очень удобно.

Моя знакомая то и дело убегала пообщаться со своими многочисленными родственниками и знакомыми, и я хронически оставался один. Пришлось знакомиться с соседями по столу, ну не пить же в одиночестве.  Школьник знакомству очень обрадовался и я решил, что он тоже наверно ненавидит пить один. Злобная же бабка сделала вид что меня вообще не слышит. К сожалению, как оказалось, я был не прав, пионер плотно подсел на Буратино и ничем другим не баловался. Наливая себе шипящую газировку, он с восхищением, вперемешку с нескрываемым ужасом смотрел, как я, используя высокие бокалы с золотым ободком, заглатываю противную местного разлива водку. 
- Дядя Саша, - отражая круглыми стеклами очков дешевые световые эффекты Гагаринских музыкантов, говорил он мне.  - Дядя Саша, ты даешь!
А вообще-то очкарик-пионер неожиданно оказался вполне толковым, а главное очень полезным ребенком. Он знал абсолютно всех, и, самое главное, про всех. Скоро я уже знал массу интересных сплетен о большинстве присутствующих на этом вечере. Например, я узнал, что Серега (жених) полный дурак, и у него жутко пахнут ноги. А Ленка (невеста) тоже полная дура ( я с ужасом подумал, что он сейчас скажет что у нее тоже жутко пахнут ноги) но, слава богу, она оказалась только беременная на шестом месяце. На мой вопрос о злобной бабке, которая не переставая буравила меня взглядом, он послушно пояснил, что это баба Клава, и она абсолютно глухая и к тому же совсем слепая и ей скоро 160  лет.  Слепая! Почему-то обрадовался я. Ну если слепая, пусть смотрит, мне не жалко!

В общем, время пролетело весело, но, к сожалению, достаточно скоропостижно и всё, что я помню, с трудом складывается в какой-то нечеткий, пёстрый и  треснутый  калейдоскоп. Помню, что посадил здоровое жирное пятно на рукав пиджака, помню, как учил пионера открывать глазиком пиво, как признавался в любви невесте, очень смутно припоминаю, как кормил бабу Клаву винегретом и поил с ложечки водкой, помню жуткий, жесткий шашлык,   а так же бескрайнее море водки . Ну и самое главное, помню, как я напился в хлам. Можно так же использовать такие синонимы как: в дребодан, в лом, в стельку, в пополам,  в усмерть ,в осадок а так же в жопу, что в принципе точнее всего характеризует мое состояние, но это очень грубо.

     Хорошая такая, полноценная свадьба,   и в какой-то момент, я не помню уже точно когда – кажется, было уже очень поздно, а может быть и рано, я вдруг с удивлением обнаружил, что если я закрою глаза и запрокину голову назад, то достаточно быстро начинает отвратительно кружиться голова и  и жутко тошнить  . Я поинтересовался у пионера, испытывает ли он подобные странные симптомы. Хороший мальчик тут же закрыл глаза и запрокинул голову назад.
- Ну как? - с надеждой спросил я.
- Ни фига не кружится.
- И что даже не тошнит?
- Нет, и не тошнит, -  ответил гибкий школьник, пытаясь запрокинуть голову как можно дальше назад и касаясь стриженым затылком спинки стула. Я расстроился и попросил его больше никогда этого не делать, потому как меня тошнит даже смотреть на него, пока он это делает.   
- Я вернусь, - пообещал я не очень уверенно  и пошел проветриваться. Странно, но выход на улицу я не нашел, как не старался. Наверно, они его перенесли в другое место, решил я и пошёл обратно. Но обратную дорогу я также не нашел, зато неожиданно нашел дурацкий выход. Чего-то они тут в темноте напутали . Разозлился я   и открыл дверь.  Снаружи было очень тихо, темно и безлюдно, только знакомая пивная палатка по прежнему одиноко стояла на углу. Мне стало очень грустно и я пошел обратно к людям .
По ступенькам мне навстречу плавно лилась знакомая мелодия известного шлягера «Миллион Алых Роз». Гости  медленно  расходились.  В центре зала,   на опустевшей площадке  для танцев, в красной нейлоновой рубашке, полностью разорванной на спине, покачивался одинокий мужик.Плотно закрыв глаза  и  держа во рту сигаретку он делал странные поступательно-толкательные  движения нижней частью торса .  Рядом,  удерживая в руках гранитную колону, стояла полная дама в пышных розовых кружевах со съехавшим набок, похожим на крупный, неочищенный  какос  шиньоном   .

- Пипл дансает! - невозмутимо заметил я и пошел на своё место. 
  Пока я проветривался,   мальчика  уже унесли спать, только одинокая баба Клава  оглушительно храпела,  завалившись на один бок - судя по всему  о ней  просто забыли.  Я рухнул на стул. Спящая  старушенция   тут же очухалась и вылупилась, не мигая, на меня. Странное дело, но я вдруг с удивлением обнаружил, что бабуля, которая еще пару часов назад   была  похожа не старое  сморщенное  яблочко, и вообще никуда не годилась, теперь совсем даже не старая, а наоборот очень даже новая, розовенькая такая, пухлая,   и явно недвусмысленно строит мне глазки. Я ужаснулся этой метаморфозе, потому как знал, что это скорее всего обман зрения на почве сильного алкогольного опьянения, что в принципе не охладило моего пыла, и я решил срочно пригласить  похорошевшую  старуху потанцевать. В  этот самый неподходящий момент прискакала моя знакомая, о которой я совершенно забыл, и противным голосом, каким в метро объявляют остановки, заявила, что все расходятся и нам пора идти спать. Как вы понимаете, ни расходиться, а уж тем более идти спать я совершенно не хотел, поэтому очень вежливо и по слогам объяснил, что мы с Бабой Клавой ещё посидим часок другой, а тем более я не получил десерт и хочу кофе глиссе . Но тут пришли за Бабой Клавой и мне ни чего не осталось как сдаться в плен.

Пока меня вели к выходу, я быстро соображал (настолько быстро, насколько позволяет почти полтора литра водки, смешанные с пивом) что делать, что же  делать! Была отчаянная мысль притвориться иностранцем, это иногда помогает, но в данном случае я не был уверен, что мне поверят, а тем более я уже засветился как Отличник Советской Кинематографии. Одно с другим не очень вяжется, согласитесь. На улице, как приговор, нас ожидало такси, а это означало, что как только я окажусь внутри этого катафалка, весь праздник сразу закончится. Всё закончится. Выхода не было, и тогда я побежал, побежал в ночь, в темноту, в неизвестность, подальше от ужасной машины, от неизбежного утреннего похмелья и от осуждающих взглядов жителей замечательного города Гагарина. Я не знаю, как долго я бежал, было темно. Я стремительно летел как пулька, выпущенная из рогатки по направлению к огромной серебряной, как юбилейный рубль, луне, и с каждым моим вздохом  она становилась все больше и больше, пока не заполнила собой все пространство. И тогда я полетел. Вы когда-нибудь летали ночью? Я - нет. Ощущение офигительное, советую попробовать. Я пролетел метров сто и плавно приземлился на склон, покрытый жемчужной травой. Внизу в огромном, серебряном как ртуть озере отражалась сверкающая луна.
После такого отчаянного побега на меня внезапно навалилась безумная усталость  и я в изнеможении опустился  на мягкую серебристую траву, с интересом оглядываясь по сторонам. Картина, которая мне открылась, была настолько поразительно ненормальная, что даже, несмотря на моё сильно подогретое состояние, я почувствовал себя не совсем уютно. Воздух до предела был насыщен тишиной, он даже звенел - так неестественно было тихо.   Хотелось что есть силы закричать, чтобы разрушить это тягостное безмолвие. Луна, как огромная тающая сосулька, беззвучно стекала молочными каплями в дымящееся, как раскаленная лава озеро. Я набрал в легкие воздух и истошно заорал - от ужаса и восторга одновременно - в эту ослепительно белую, как горячка, и растущую на глазах луну. Неожиданно сверху на меня посыпался песок, и из темноты раздались голоса. 
- Саша, Саша!
И тут же вслед за голосом я увидел бледную физиономию моей знакомой.

Я проснулся от чувства, что на меня кто-то смотрит. Приоткрыв один глаз, я увидел невесту в ночной рубашке, с распущенными волосами. Она с любопытством смотрела на меня. Я быстро зажмурил  глаз,  чтобы снова заснуть, и проснуться во сне, где она будет уже  без рубашки.
Когда я снова открыл глаз, невеста уже испарилась, а на ее месте появился растрёпанный и помятый жених в одних семейных трусах. Он явно чего-то хотел от меня,  и все время  заговорщитски   показывал на дверь, как будто приглашал пойти совершить диверсию. Голова болела с такой жуткой силой, что я сначала даже не почувствовал, что она болит, примерно как при болевом шоке. Но когда я, по глупости, открыл второй глаз, болевой шок резко улетучился, и для меня в этом мире сразу всё потеряло смысл. Всё помимо этой боли стало бессмысленно и совершенно неважно, как будто  вся боль, существующая в природе, сосредоточилась в этот момент в моей бедной и несчастной башке.
- Аааа, -  сказал я и подумал о немедленном самоубийстве.
- Пой...ддём  ппп..охмели..мся, -  заикаясь,  и очень тихо сказал мне жених, протягивая  дрожащую  руку помощи. Нетвёрдым шагом я проследовал за ним на крошечную кухню. Там за столом уже сидели . Расчёсанная невеста в пестром, цветастом халате, моя верная подружка и зеленоватый мужик без возраста. Мужик зубами пытался открыть бутылку водки. В центре стола одиноко стояла трехлитровая банка солёных помидоров. Разлили на троих. Я одними глазами, чтобы не тревожить больную голову, посмотрел вниз и с удивлением увидел, что из праздничной одежды на мне остались только трусы и носки. А где мой костюм? Испытывая странное, болезненное неудобство при открывание рта, забеспокоился я.
- В шкафу стоит, - протягивая мне рюмку ответил жених. – Ну, давайте с праздничком!
Он поморщился, и опрокинул стопку. Зелёный мужик выпил тоже. Я взял рюмку, но тут неожиданно передо мной в воздухе появился полупрозрачный  фантом дурацкой, довольной физиономии пионера. Повисев мгновение, он восторженно взмахивая лопоухими ушами, вылетел в открытую форточку.
- Поздравляю, - сказал я и махнул рюмку до дна. Подождал пару секунд и невежливо вырвал на только что начавшего приобретать телесный оттенок мужика. А куда? Не на молодожёнов  же тошнить.
Когда мы допили бутылку, воскресший жених, как председатель на собрании, торжественно и громко объявил:
- Хорош пить, поехали! 
- Куда? - слабо поинтересовался я.
- В ресторан, куда…  У нас на два дня Юбилейный заказан!  Я грустно икнул и понял, что обречён.
Стали собираться. В ванной, с интересом изучая своё бледное тело, я с удивлением обнаружил, что словно лошадь в яблоках, покрыт россыпью разнокалиберных лиловых синяков. Правая, любимая рука, сильно распухла, совершенно потеряв первоначальную ручную форму, а в районе локтя имела неестественную, защитного цвета тональность, абсолютно не хотела сгибаться, а тем более разгибаться. Одна сторона моего несимпатичного лица была очень нефотогенична,  другая была полностью содрана, как будто кто-то долго зашкуривал ее наждачной бумагой, чтобы придать идеальную форму биллиардного шара. Если бы левый глаз светился красным светом, то можно было бы подумать, что я Терминатор.
Признаюсь, я не очень огорчился моим повреждениям, к тому же мне очень нравился Терминатор, а вот с костюмом дело обстояло гораздо печальнее. То, что стояло в шкафу, а это именно стояло, а не весело или лежало, ни в каком случае не должно было быть выпущено из шкафа и уж точно ни в коем случае не должно было вернуться в Москву. ЭТО должно было быть срочно уничтожено бесследно, пока оно не распространится по планете. Лучше всего сожжено, а пепел, собранный в капсулу, запущен в далёкий космос. Значок почетного кинематографиста бесследно исчез.
- Ну, ты идешь? - раздался из коридора голос моей подружки. 
Я разогнул ЭТО и надел его на себя.

Ресторан Юбилейный, в отличии, по крайней мере, от меня, выглядел не намного хуже, чем вечером накануне. У палатки стояла длинная очередь. Перед тем, как войти внутрь, я придержал за руку жениха и попросил показать то прекрасное и удивительное озеро, на котором мне повезло побывать ночью.
- Озеро? - переспросил он сделав удивительно глупую физиономию. Я сразу услышал звонкий голос мудрого пионера. «Запомни... Серега полный дурак, и у него жутко пахнут ноги». Я хотел ему сказать, что знаю про ноги, но он неожиданно вспомнил.
- А-а-а, это ОЗЕРО! Пошли.
Мы обогнули ресторан, и по чавкающей грязи вышли на унылый пустырь, огороженный с одной стороны разломанным забором, а с другой бесхозными бетонными блоками, густо поросшими высокой травой.  На горизонте, на фоне заката, противно дымила заводская труба. 
- А где же озеро? - с упрямством настоящего туриста, и пытаясь глазами найти прекрасный берег забеспокоился я.
- Да вот же оно!
Продолжая как дурак улыбаться, ответил жених и осторожно подвел меня к краю глубокой ямы, на дне которой поблескивала черная жижа. Все склоны ямы были густо усыпаны разнообразным мусором, начиная от старых покрышек и ржавых труб, и заканчивая разломанной тарой и битой посудой. Обычная городская свалка.
- У нас тут местные жители щенков и котят топят, когда девать некуда, - видя моё растерянное лицо, с явным удовольствием продолжал экскурсовод.
- А года два назад шестилетний ребенок свалился, чуть не утоп бедный, еле спасли. Обещали закопать её, да так и не закопали. Он аккуратно носком ботинка поддел пустую пластиковую бутылку и, провожая её взглядом, медленно добавил:
- А теперь вот и ты туда грохнулся.
- А как же вы меня увидели-то там? - не веря своим глазам, спросил я.
- А мы тебя не увидели, - ещё больше обрадовался жених.  - Мы тебя  услышали, ты орал на весь Гагарин.
Я подошел к самому краю жуткой ямы и посмотрел вниз. «Вот оно волшебное озеро и прекрасные серебряные склоны», думал я, пытаясь разглядеть в черной грязи хоть что-нибудь серебристое.  Вот он фантастический и сумасшедший полёт к белой, как горячка луне. Так, наверно, чувствует себя ребенок, которому перед Новым Годом сказали,  что Деда Мороза не существует. 
- Ты смотри, снова не упади, а то так легко не отделаешься на этот раз! - возвратил меня на землю голос новобрачного. Ладно, экскурсия закончена, пошли, выпьем.

Когда часов через пять я очень неуверенной походкой выпал из Юбилейного, в той стороне, где предыдущей ночью сияла прекрасная луна, всё небо было затянуто чёрными тучами. Нецензурно выражаясь, то и дело  подскальзываясь  в жидкой грязи, я, как настоящий одержимый, побрел к ужасной свалке. Темный пустырь встретил меня холодным ветром и лягушачьим кваканьем, вдали грустно тявкала собака. Яму было не видно, но я её чувствовал. Я остановился, достал из кармана недопитую бутылку водки, отковырнул пробку и  стараясь не потерять равновесие, одним богатырским глотком махнул из горлышка всё до капли. Подождал пару секунд, чтобы прижилось, широко размахнулся, и со злостью запулил  пустую бутылку к лягушкам. Звона стекла я не услышал. Внезапно  сильный порыв ветра хлёстко ударил меня в лицо, от неожиданности я на мгновение закрыл глаза, лягушки обиженно заткнулись ,  черное небо моргнуло, и тут я увидел луну. Гигантскую, ослепительную ,   серебряную, как новый юбилейный рубль, и белую, как горячка, луну. С каждой секундой  она становилась все больше, больше  и больше.

                КОНЕЦ.