Свобода

Поле… Огромное поле. Где-то слева, вдалеке, тёмной полоской виднеется лес. Над головой глубокое бархатное небо. В небе перемигиваются звёзды, а среди них – самовлюблённая повелительница ночи, полная луна.

Под босыми ногами мягкая-мягкая травка, и где-то в этой травке стрекочут сверчки и кузнечики.

Воздух тёплый и неподвижный, по-ночному свежий, только изредка долетают откуда-то лёгкие дуновения прохладного ветерка, едва способного пошевелить волосы.

Оглядываюсь вокруг.

Рядом с тёмной полосой леса блестит серебристая полоска реки. Так вот откуда прохладные дуновения…

Так уютно, так спокойно…

СВОБОДА…

Просыпаюсь.

Всё те же тряпки в углу камеры вместо постели, всё те же решётки вместо дверей.
Верзила-надсмотрщик открыл камеру и движением головы дал понять, что пора работать.

Гремя цепями на руках и ногах, выхожу из камеры и вливаюсь в поток подобных мне рабов.
Вместо неба над головой свод шахты, под ногами камни, а вокруг только стены. В воздухе невыносимый смрад.

Вместе с небольшой группой людей попадаю в аппендикс в правом коридоре шахты, там беру оставленную вчера кирку и начинаю работать.

Цепи мешают, то и дело спотыкаюсь о них, причём не только о свои, но и о чужие. Желудок сводит от голода, мышцы не слушаются, а голова не перестает болеть и кружиться вот уже несколько недель.

Вспоминается сон, и становится просто обидно. Нет, не от того, что, проснувшись, я оказалась всё в тех же шахтах. Нет, не от этого. Обидно становится от того, что всё, виденное во сне, я никогда не видела наяву.

НИКОГДА.

Просто мне не повезло родиться в этих шахтах. Как и большинству окружающих меня рабов. Именно рабов, а не людей. Рабов с рождения.

После шестого удара киркой в одно и то же место миллионный раз появляется мысль: если есть рабы, то должен же быть хозяин. Кому-то ведь всё это нужно… И что же это за изверг, если не гнушается ТАКИМИ методами?! В глаза бы ему посмотреть. Посмотреть – и плюнуть.

После работы на подгибающихся ногах добираюсь до своей камеры и падаю на тряпьё, служащее мне постелью. Раньше у меня была койка, но после смерти соседки по камере её почему-то убрали.

Отдышавшись, слышу, как надсмотрщик поставил возле моей камеры миску с едой. Не двигаюсь с места, хотя живот уже невыносимо болит от голода.

Надсмотрщик окликает меня. Он должен следить, чтобы рабы ели, а то перемрут от голода. Кто же тогда работать будет?

Верзила открывает решётку и заходит в камеру, намереваясь подтащить меня к миске с едой. Последнее, что я помню на тот момент – это то, как я бросилась мимо него к выходу из камеры…

Дальше всё слишком смутно, чтобы это можно было назвать воспоминаниями: бегу, то и дело спотыкаюсь о цепи; какие-то коридоры, секундное удивление других надсмотрщиков, которые в следующую секунду начинали гнаться за мной… Потом прыжок в какую-то вертикальную шахту, снова коридоры, а в коридорах ни души… За спиной тишина…

Я бежала целую вечность, пока не упёрлась в тупик. В стене передо мной была лестница из вбитых в камень железных скоб. А высоко над головой был люк.

Люк. Выход на поверхность. НА СВОБОДУ.

Хватаясь за скобы, я полезла вверх. Выше и выше. К люку. К свободе. И вдруг…

Грохот выстрела.

Грудь пронзила резкая жгучая боль. Силы мгновенно покинули меня и я упала вниз.

Цепляясь за ускользающее сознание, я увидела нависшего надо мной надсмотрщика, оскалившегося в злобной усмешке, и дуло пистолета, смотрящее мне в лицо.

Ещё один выстрел.

Темно…

Открываю глаза. Надо мной ярко-голубое небо и солнце. СОЛНЦЕ… А вед его свет совсем не похож на тусклое электрическое освещение подземных коридоров…

Лицо щекочет трава. В траве мирно шуршат какие-то букашки…

Резко поднимаю голову и сажусь.

Вокруг меня поле, слева виднеется лес, а рядом с ним – река…

То же самое поле, только днём. И теперь это не сон.

Голова совсем не болит и не кружится, тело лёгкое, как пёрышко, хочется прыгать и смеяться… И цепей нет!

Смотрю вправо. Шагах в тридцати от меня широкий каменный колодец с люком – вход в шахты.

Там, подо мной, - рабы. А я наверху. Я свободна.

Из-за колодца выходит человек. Он направляется ко мне с широкой радостной улыбкой на лице.

- Добро пожаловать, - говорит он, помогая мне встать.

В голове снова всплывает мысль о хозяине.

- Ты поведёшь меня к хозяину? – спрашиваю я.

- Какому хозяину? – растерянно произносит человек.

- Ну… К хозяину… Хозяину тех рабов, что под землёй…

Человек снова улыбается, на этот раз как-то печально, и качает головой.

- Хозяин рабов… А нет никакого хозяина.


Рецензии