Безразмер

Секретарша Белочка купила французское платье. Платье – блеск! Фиолетовое с отливами, вечернее мини, а главное – безразмерное! Бёдра прикрыты чуть-чуть, шикарное декольте, спина открыта почти донизу. Она его надела, а мы завыли, заскулили, затявкали и поползли к ней на пузе: «Белочка, дай померить!». А тут её по селектору вызывает шеф. Белочка пошла, а мы застонали, зарыдали, захрюкали: размах бёдер! амплитуда бюста! живая спина! ягодички, как абрикосинки!
Заходит Белочка в кабинет, а мы прилипли к замочной скважине. Идёт она по ковру, а у шефа назревает инсульт, диатез и, по-видимому, потенция. Он уже не помнит, что хотел приказать, а лепечет: «Белочка, я увеличиваю вам оклад в пять с половиной раз, награждаю путёвкой в Бильбао и выделяю трёхкомнатную квартиру!». Белочка перед ним прогнулась, как космическая антилопа, и говорит: «Вы мне что-то хотели, шеф?» «Да, – краснеет шеф, – хочу. У вас, Белочка, левая грудка голенькая!» «Ах, шеф, простите, шеф! – мурлычет Белочка и движением правого плеча обнажает правую грудь, – Так лучше, шеф?» «Лучше! – заикается шеф, – Вот вам ключи от моей машины. Она – ваша» «Замечательно, шеф! Учту, шеф!», – говорит Белочка и выходит из кабинета.
Мы на неё налетели, платье содрали, и жребий бросили – кому примерить. Выпало Урюпиной. Та его надела ничего, сойдёт по бездорожью! Урюпина у нас, как сухостойная осина, но, не смотря на успехи в труде, ей каким-то чудом удалось сохранить девичество. Достижение немалое, но гневное – она незаменимый работник. И тут её по селектору вызывает шеф.
Заходит Урюпина в кабинет, идёт по ковру, а у шефа назревает инфаркт, невроз и ранняя импотенция. Подходят Урюпина к столу, – трах! – кулачонком по полировке: «Индербанция, – говорит, – 102%! Бумбаргены не завезли! Курюнция забракована! Смежники рембилками завалились! Гони, шеф, ключи от машины, иначе я тебе эскалацию мурляции завалю!» «Молодец, Урюпина! – кричит шеф, – Вот тебе ключи от рефрижератора! Выполним и перевыполним! Замотай грудную клетку, а то простудишься!».
Выходит Урюпина из кабинета, сияет, как крайняя звезда из созвездия Скорпиона. Мы на неё налетели, платье содрали, уступили его Кларе Ивановне. У Клары Ивановны габариты резинового контейнера, но платье ей – в самую пору. Полнейший безразмер! Она в этом платье, как одна жировая складка! От голода так не пухнут! И тут её по селектору вызывает шеф.
Вваливается она в кабинет, расплывается по ковру, а у шефа назревает летаргическая болезнь, столбняк и, возможно, бешенство. «Клара Ивановна! – рычит он, – зачем вы натянули грязную майку?!» «Это не майка, – с достоинством отвечает Клара Ивановна, – а французское вечернее платье. А ещё я вам заявляю сразу, что вот это у меня, – и она тычет себя в грудь, в живот и в очень большую спину, – не бронежилет, а лифчик» «Всё! – задыхается шеф, – Хотел отправить вас на диету, но вижу, этого мало. Завтра едете в Заполярье! На картошку! Сроком на три года!» «Сам тюфяк!», – сказала Клара Ивановна и вывалилась из кабинета.
Потом в этом платье пошла к шефу Ира. Потом Вера. Потом все остальные. У Иры ножки – заветная мечта любого кавалериста. А Вера раньше в баскетболе была центровой. От Ирины у шефа произошло короткое заикание, а от Веры он начал слегка заговариваться. А когда в безразмере к нему пожаловала уборщица баба Дуня с ведром и тряпкой, он засмеялся и сказал, что если наши бронежилеты заменить импортными рембилками, то наши бумбаргены выйдут на уровень мировых жокеев.
В прошедшее воскресенье мы навещали шефа в больнице. Врач сказал, что чувствует он себя значительно лучше, но пропустил к нему одну только Белочку. Парадокс: мы все были во французских фиолетовых безразмерах, а эта Белочка в допотопном сереньком миди. Урюпина сказала врачу, что завалит ему эскалацию мурляции всей карьеры, а Клара Ивановна посоветовала ему носить намордник и смирительную рубашку. «Клара Ивановна, ты права!», – сказали мы и гордо удалились из кабинета.