Ночь девятая

Давно я тебе не писала. Давно я не писала вообще.
И, как ни странно, ничего нового ты не услышишь. Помнишь, при встрече я тебе рассказывала о мальчике с моим именем? Он стал моим наваждением. Я не влюблена в него, не подумай, я не строю иллюзий, что буду с ним — мне это не надо, потому что этого не хочет он. Навязываться — одно из самых худших способ самоунижения.
Просто я думаю о нём почти каждый день. Он мне снится... что мы миримся, что всё хорошо, что он питает ко мне чувства... Даже интересно узнать, где я допустила такую ошибку, что не дала развиться той нежности и заботе, что была вначале. Дело ли все в моей отчуждённости, или для него даже это моё поведение было чересчур эмоциональным? Стоило мне быть мягче или жестче? Впрочем, к чему мне теперь ответы. К чему мне быть кем-то, когда я могу быть собой?
Возможно, подсознание выбрало наиболее подходящего человека, чтобы занимать мои никому не отданные эмоции. Возможно, это такое сильное у меня послечувствие — аналог послевкусия. Ведь порой оно бывает ярче, чем сам вкус.
Или мне не хватает эмоций. Мало того, что с каждым месяцем я становлюсь всё мягче, всё лояльней к людям... Хотя мой друг и говорит, что, несмотря на то, что я приняла то ограничение свободы, ранее столь противное мне, которое присутствует в любых отношениях, всё равно для меня существуют рамки и те аспекты моей жизни, управлять которыми я не позволю своему любимому, но буду способна позволить ему распоряжаться какое-то время (с возможностью повторного временного предоставления ему бразд правления).
...во мне просыпается нежность. Состояние у меня нынче странное. Помнишь август и осень '08ого? И представь летнюю эйфорию от свободы и безделья, коей место было лет пять назад, — сейчас я нахожусь в состоянии апатичного счастья. Оно настолько призрачное, что я его не чувствую, лишь спокойствие, но я знаю, что оно есть. И эта нежность... откуда её во мне столько? К одному моменту... я думала, буду скучать по нему физически — да простят меня за столь интимную подробность, но я действительно опасаюсь не встретить столь подходящего мне человека (особенно по запаху), по тому, как хорошо мне было жить с ним, как спокойно и приятно ночевать, когда обычно я ненавижу делить с кем-то свое пространство... Но это со временем стирается — да и было этого счастья недели три; это преодолеть легко — подождать, потерпеть, перебить. Это и впрямь забывается. Но один момент, на котором начинают концентрироваться все мои эмоции.
Когда мы шли по набережной, была середина апреля, деревья стояли еще совсем голые, было холодно, промозглый ветер ничуть не помогал, дуя в лицо, кроме нас не было больше пешеходов, а машины проносились мимо с диким рёвом. И он кричал. Мы шли, а он кричал. Держа меня за руку, наклоняясь вперёд, изо всех сил напрягая связки. Он просто кричал. Не от боли, не от злости, а потому что хотел. Потому что любил. Вот так вот ходить и рвать горло, не позволяя из-за машин быть услышанным.
Все мои эмоции, невыраженные и несуществующие, достались этому моменту.
И знаешь, я пытаюсь их перенаправить. Они ведь не к человеку, а к тому образу человека, что я увидела в тот день. Уж лучше тяготеть к тому, кого я знаю... Мой милый первый... тот самый, что превратил осень '08 в кошмар, благодаря которому я сблизилась с тобой и обрела сестру. Несмотря на всё то, что мы пережили, несмотря на то, как некрасиво и несправедливо я с ним поступила (даже если сравнивать с тем, как он поступил со мной), несмотря на то, что он олень (хотя как он перестаёт быть оленем, так и я из овцы пытаюсь стать человеком), несмотря на всё это, я люблю его. И, как ни странно, к нему у меня тоже проснулось немало нежности. Но именно к нему. Потому что я верю, что я его знаю. Я не рискую настаивать и давить на него, потому что не имею права на ошибку в определении своих чувств — я ведь не хочу совсем уничтожить человека, я знаю свою изменчивость и зависимость моих эмоций от периода в жизни, поэтому я выжидаю.
Если даже я не знаю, что у меня за любовь такая, как кот Шрёдингера — когда за ней не следишь, она есть, как захочешь проявить — нет её...

22.05.12
(For Goose)