Одиночество

  Он сидел в одиночестве в пустом деревенском доме. Бутылка отлично составила ему компанию и услужливо помогала вспоминать прошлое...

  А в прошлом он был успешен в любви. Созрел он рано, был мужественно интересен и для девчонок, и для девушек постарше. Пользовался своим успехом без сомнений. Потом пришла первая любовь. Эту девочку, хрупкую и голубоглазую, он был готов носить на руках вечно. Но... придя из армии, ничего на застал, кроме боли разочарования, его не дождались... Что тогда случилось, почему он - и стал не нужен, не интересен? Ответа не было...

   Что же, жизнь на этом не закончилась. Он женился, и будучи не годам ответственным и серьезным, считал, что мужчина все должен делать сам, и за все отвечать сам. Он жалел свою жену, и отцовство тоже было для него значимым. Он занимался младенцем едва ли не больше, чем жена.
- Плачет. Ты спи, я сам подойду.
- Хорошо...

   Семья это святое. И самое важное. Он делал все, чтобы у них появился свой дом, как он выбивал (а в Союзе это обычно бывало так) квартиру, это отдельная песня. Руки у него были смелые и умелые (в смысле, не боялись работы). Дом обживался, появился второй ребенок, все было как у всех... Но что-то он упустил, ему было опять непонятно, чего же этим женщинам не хватает...

   Жену он не простил, такое не прощают. Супружеская жизнь была разбита вдребезги, ходить по осколкам было больно, но со временем он привык. Помогала забота о детях, которым он был теперь и за маму, и за папу. А женщины... Что ж, они всегда были в его жизни. Кем-то он увлекался, кто-то любил его... Его привлекали маленькие, хрупкие, которые нуждались бы в его помощи и мужской силе. Но серьезных отношений он больше не заводил... Ни к чему. Все одно кончается это одинаково. Все бабы - суки.

   И эта, последняя, тоже. Как же они все удобно устраиваются у него внутри. Пользуются его душой, как будто она полотенце. Она казалась такой беззащитной, наивной и беспомощной неумехой, но все оказалось далеко не так просто. Как, почему так вышло, что ему хотелось рассказывать ей то, что никому бы и никогда. Она слушала спокойно, так же спокойно припечатывала, что он гад и подлец, что до порядочности ему далеко. Злости и неприятия в ней не было, это примиряло. Он обещал себе, что больше ни слова откровенности она не услышит, но в следующий раз все повторялось снова.

   А еще она любила шутить и смеяться. Над ним. Было немного обидно, но приходилось смеяться тоже. Он выпивал, и тогда ему хотелось просто распластать ее тут же, где придется и прессовать до изнеможения. Благо в близости она не отказывала. Ее чувственность заводила его на раз, ему то хотелось бесконечно ласкать ее тело и слушать негромкие стоны, то брать ее всю, утверждая свою мужскую власть.

   Иногда на нее что-то находило, она принималась сама доводить его до пика наслаждений. Сначала он порывался поучаствовать в процессе, но натыкался на неприятие его ласк, потом он принимал такие нечастые игры на ее условиях. Он просто лежал, закрыв глаза, и плыл... Его крутило и почти выворачивало все чувства наизнанку, и он этого хотел, как никогда и ничего в жизни, он был готов, чтобы она полностью вытряхнула его и сделала все, что хочет, хоть повесила как выжатую тряпку сушиться. Он не видел ее лица в эти моменты, и наверно, к лучшему. Взгляд ее был обращен в другое измерение, видимое только ей, на губах изредка появлялась легкая улыбка, она поглощала его энергию наслаждения, не давая взамен своей.

   Он все время думал, что же может из этих отношений вылиться и куда. Его бы устроила и ее нетребовательность в быту, и хорошее  к нему отношение, не говоря уже о сексе. Однажды он сказал, независимо и как бы в шутку:
- А ты знаешь, что твой ребенок заявил, что хочет, чтобы я жил с вами?
- Ребенок...
Были еще несколько попыток навести ее на разговор о совместном проживании. Она... делала вид, что не слышит и не понимает намеков.

- Что ты со мной делаешь? Ты хочешь испортить все штампом в паспорте? Я никогда... Никогда больше на это не пойду.
- Мне не нужен твой паспорт. Я тебя не люблю.

   Конечно, он это знал. Она не звонила сама, не писала смс-ки, на его шутливое "пока, зайка, люблю, целую" отвечала ироническим "ага". Но ведь ей нравилось, когда он приходил, приносил веселое оживление в ее дом. Также он знал, что больше никого в ее жизни нет. Тогда почему не он? Ведь всем было бы лучше...

"это болезнь, - думал он, - я болен, это пройдет. Вот же сука, ведьмака, как же уйти от нее..."
Он уехал из города, жил в деревенском доме, думал, что так будет легче. Но мысли постоянно возвращались к ней, и тогда он не выдерживал и звонил. Да что ей стоило сказать с теплотой в голосе (именно это казалось ему самым важным): - Я так соскучилась, приезжай...
Но этого никогда не случалось. Она выслушивала все его деревенские новости, посмеивалась, как всегда, утешала, если ей того хотелось, но никогда не звала. Во всем слышалось все то же: - Я тебя не люблю.

   Он вышел на улицу, покачиваясь и держа бутылку в руке. Зима была снежной и холодной. Кругом намело огромные сугробы. Не удержавшись на ногах, он упал спиной на снег и ясные чистые звезды на ночном небе оказались прямо перед ним. "Как близко небо," - удивился он, не замечая холода, который начинал уже сковывать его вялое тело и нетрезвую голову.

   Когда утром к нему пришел сосед, то увидел все то же застывшее удивление на мертвом лице...