Потому что в кузнице не было гвоздя...

ТЫЛОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ВОЙСК ЗАПАДНОГО ФРОНТА НАКАНУНЕ И В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ.


Вопросы снабжения и материально-технического обеспечения войск всегда играли важнейшую роль в войне. Многие исследователи отмечали, что в начале Великой Отечественной войны имело место неудовлетворительное снабжение войск Красной Армии, что явилось одной из причин первых поражений. Однако упоминалась эта проблема как-то невнятно, вскользь. А ведь это была трагедия, масштабы которой до сих пор толком не оценены. Ещё до начала войны войска не получали необходимого количества вещевого имущества, горюче-смазочных материалов (ГСМ), материально-технической базы и даже продфуража. С началом боевых действий положение стало катастрофическим. Взять хотя бы Западный фронт – к началу июля 1941 из фронтовых запасов было потеряно 25% огнеприпасов, 60 % продфуража, 100% вещевого имущества![1]  На других фронтах положение было не намного лучше. Но обо всём по порядку… Единого управления тылом к началу войны не существовало. В октябре 1939 года была предпринята попытка централизации тылового обеспечения, однако уже в июле 1940 единые управления были расформированы и в итоге к началу войны организация снабжения РККА была раздроблена между десятком управлений и Главных управлений Наркомата обороны. Однако, несмотря на такое изобилие разных управлений, за снабжение и материально-техническое обеспечение войск на уровне фронта отвечали всего несколько человек: замначштаба по тылу, начальник автобронетанкового управления и начальники отделов: устройства тыла и ВОСО. Рассмотрим ряд примеров, раскрывающих проблему тылового обеспечения Западного фронта накануне и в начале войны.


Начнём со службы визуального наблюдения оповещения и связи (ВНОС). Именно её бойцы стояли на страже советского неба и первыми сообщили о начале войны. Точнее должны были сообщить – но в большинстве случаев это было довольно проблематично. По результатам поверки, проведённой 20-28 апреля 1941 года некомплект радиостанций в частях ВНОС составлял от 40 до 76 %, зарядных агрегатов к ним до 80%, кабеля полевого до 87%. Не хватало даже карманных часов – некомплект до 70%. Материалы поверки гласили: «Имеющейся кабель на постах и на складах в 10 и 11 отдельных батальонах 4-й категории»[2]  - это значит никуда не годный. Но это Западному округу ещё повезло – в Киевском и Одесском военных округах кабель со складов ВНОС вообще изымали для срочного строительства системы противовоздушной обороны Москвы. Для компенсации нехватки радиостанций в системе ВНОС Западного особого военного округа (ЗапОВО) их изымали из других частей округа. Продовольственное снабжение постов ВНОС обеспечено не было, в результате чего бойцы кормились у местного населения за плату, что снижало уровень дисциплины.


Следующей после обнаружения противника службой ВНОС в бой должна была вступать советская авиация. Однако ещё накануне войны со снабжением было не всё гладко. Вот лишь отдельные примеры:
27 мая 1941 года командир 16-го скоростного бомбардировачного полка (сбап) майор Скворцов докладывал командиру авиадивизии: «Нет авиагорючего. С 29.5.41 вынуждены прекратить полёты» [3].
9 июня в штаб ВВС ЗапОВО докладывалось: «… нормальная перегонка самолётов 16 СБП из Москвы срывается необеспеченностью Бобруйска горючим Б-78. В Бобруйске сейчас находятся 8 самолётов. В Смоленске три самолёта, также не могут перелететь из-за горючего. Такое положение срывает ход переучивания летнотехнического состава полка и техсостава окружных курсов…» В конце этого доклада отмечалось: «По неофициальным данным в этих гарнизонах [Бобруйск и Смоленск] горючее Б-78 имеется» [4]. Имеется! Но к началу войны его для 16 сбап так и не дали, в результате чего часть самолётов встретила войну на аэродромах в Бобруйске и Смоленске, а экипажи для них срочно пришлось перебрасывать автотранспортом… Старая матчасть порой была в ужасном состоянии. Из этого же полка докладывали, что 13 мая при производстве полётов самолёт Rz в воздухе начал рассыпаться [5]…


Прикрывать аэродромы и наземные войска должна была зенитная артиллерия. Но уже вскоре после начала боевых действий выяснилось, что снарядов катастрофически не хватает. Так, в печатном черновике письма на имя И.В. Сталина составленном в июле 1941 года, отмечалось: «Снабжение армий Западного направления боеприпасами до сих пор проходит в нетерпимо малых количествах. Противотанковые и зенитные 85-мм выстрелы поступают буквально штуками. Так за последние 10 дней армии фронта получили до 2000 штук выстрелов, т.е. по 3 выстрела на орудие в день. Большинство 37-мм зенитных орудий из-за отсутствия выстрелов огня не ведут. Ручных гранат на складах осталось 1000 штук и в подходе гранат нет. Такое же положение с минами и другими боеприпасами»[6]. 


Армии округа встретили противника тоже весьма не подготовленными в отношении тылового обеспечения. Накануне войны армии своих тыловых частей и учреждений не имели. Довольствием соединений занимался непосредственно Западный особый военный округ. 22 июня 1941 года все стационарные склады окружного подчинения, размещенные в границах 3, 10 и 4-й армий, и, частично, стационарные госпитали и мастерские окружного подчинения были переданы этим армиям [7]. Но большинство стационарных складов находились слишком близко к границе и часть из них была уничтожена в первый же день войны противником, часть – нашими войсками при отступлении. В результате положение со снабжением становилось крайне тяжёлым. Так в районе Бреста, по донесению штаба 14-го мехкорпуса, от 22 июня – «22 тд боеприпасов имеет в очень ограниченном количестве, горючее только в машинах и то на исходе, продовольствия и кухонь нет совершенно, средств связи нет». В том же донесении отмечалось что 30-я танковая дивизия имеет один боекомплект и одну заправку горючего, штаб корпуса кроме одной радиостанции 5 АК ничего не имеет, вооружение имеется не полностью, огнеприпасов нет, транспорта нет [8]. Только невероятным напряжением сил удавалось доставлять войскам минимально необходимое количество боеприпасов и горючего. На втором стратегическом направлении – Гродненском, снабжение войск было не многим лучше. Вот воспоминания замполита батальона 29-й танковой дивизии Марченко А.Я.: «У нас иссякли боеприпасы, стало недоставать горючего. Не было никакого снабжения. Вечером мы узнали, что по приказу командования армии войска оставляли Гродно, а наша дивизия должна прикрывать их отход. Однако никаких конкретных указаний мы не получили. Я решил вернуться в расположение полка, чтобы пополниться всем необходимым. На складах удалось найти кое-что из продовольствия, боеприпасов, заправиться горючим. Попытки связаться со штабом дивизии не дали результатов. Никого из командования в городе не было. Решили двигаться на Лиду за отступавшими частями. Так закончился для нас первый день войны»[9].


Многие дивизии, особенно вновь сформированные не имели положенного вещевого и обозного имущества. Значительная часть конского состава не была подкована из-за нехватки гвоздей и подков! Понятно, что дефицит военного имущества явился результатом резкого роста численности вооружённых сил накануне войны, в то время как промышленность не успевала с соответствующим ростом производства военной продукции. И только потом, уже в ходе войны постепенно удалось ликвидировать дефицит военного имущества.
Поставки боеприпасов и горючего в войска срывались также и из-за нехватки автотранспорта. Однако округ имел в своём распоряжении 3 автомобильных полка укомплектованных почти по штату и имеющих более 3-х тысяч автомобилей. Но использовались они преимущественно для переброски резервных дивизий к границе. 28 июня в сводке по тылу приходят к неутешительному выводу: «запасы во фронте есть, но подать их в войска нечем»[10]. В этой обстановке командующий округом генерал армии Д.Г. Павлов переложил задачу подвоза припасов на армии.  Так как средств для этого у них было совершенно недостаточно, фронт, по мере возможности, посылал армиям дополнительный транспорт.


В связи с внезапностью нападения и потерей связи, не только фронт, но и армейский тыл оказался сильно дезорганизован. Обстановка в армейском тылу достаточно точно описана в приказе войскам 10-й армии, отданном не позднее 25 июня 1941 г. Вот выдержки из него:
«… батальоны болтаются в армейском тылу, не организованные и без всякого плана. Горючего недостаёт, в то же время горючее сжигается, т.е. не организован вывоз горючего. Раненые остаются без помощи. Не эвакуируются… Вам придаётся один автотранспортный батальон… Используйте его для подвоза и эвакуации. Беспорядочную самостийную эвакуацию на штатных машинах семей начсостава прекратить… машины немедленно вернуть частям… Зам. Наркома обороны маршал Советского Союза тов. Шапошников обращает ваше внимание на неорганизованность и безобразие в армейском тылу. Трудные условия, создаваемые недостатком тыловых органов, требуют особой инициативы и настойчивости в наведении порядка в тылу»[11].
Таким образом, неорганизованность тыловых служб и необеспеченность войск боеприпасами, продовольствием, горючим, материально-технической базой предлагалось компенсировать инициативой и настойчивостью, что в сложившейся обстановке было малоэффективно.
Нехватку припасов усугубляла плохая работа отдела военных сообщений фронта под руководством полковника Добрякова. Доходило до анекдотических случаев, когда два транспорта в 28 и 27 вагонов, направленные артчастям оказались с авиабомбами[12]. Это происходило из-за того, что боеприпасы, авиабомбы и ГСМ отправлялись под одной группой и одним разрядом в документации, и в результате могли быть легко перепутаны.


Очень плохо обстояло дело с эвакуацией раненых из-за необеспеченности фронта необходимым автотранспортом. Так, согласно справке начальника санитарной службы Западного фронта, на каждый действующий на фронте корпус полагалось иметь 216 санитарных машин, т.е. всего во фронте должно было быть около 3000 санитарных машин. Фактически на 14.7.1941 г. в распоряжении начсанармов имелось 390, главным образом, неспециальных (грузовых) машин[13]. Это 12% от нужд фронта!


Завершает картину происходившего письмо начальника отдела политпропаганды 50-й дивизии, полкового комиссара Сумара В.П. в ЦК КПбБ от 27 июня 1941 года:
«Прошу разъяснить: что такое происходит? Где наши войска? Где местная власть территории Западной Белоруссии? Путешествуем мы по Западной Белоруссии до сих пор и ни где не находим ни войск ни местных властей. Всё бежит без всяких оснований. Наша дивизия вполне боеспособна, ведёт бой с немцами, но:
а) никто боевой задачи нам не ставит, штабов армии и корпусов нигде не найти;
б) снаряды, патроны, горючее и продовольствие на исходе. Продовольствием мы можем обеспечить себя путём реквизиций, а боеприпасы должны где-либо получить, иначе мы беспомощны.
Убедительно прошу: скажите что нам делать дальше, мы хотим и можем драться с немцами»[14].


Первые неудачи стали стимулом к исправлению допущенных ошибок. 30 июля 1941 года было утверждено «Положение об управлении Тылом Красной Армии в военное время», которое стало основой новой, централизованной системы тыла, с выстроенной вертикалью власти: Главное управление тыла РККА – управление тыла фронта – управление тыла армии. Новая система позволила разгрузить общевойсковые штабы от необходимости руководства тылом и сосредоточить их деятельность на боевых действиях. Принимались суровые меры к наведению дисциплины и обеспечению своевременной эвакуации техники и запасов. 11 августа был издан приказ о временном прекращении вещевого снабжения тыловых частей в пользу фронта. В то же время постепенно наращивалось производство военной продукции, упорядочивались военные перевозки. Всё это позволило уже к концу 1941 года стабилизировать снабжение войск, а в последующем постепенно его увеличивать. 

1. ЦАМО, ф. 28, оп 11627, д. 98,л. 15
2. ЦАМО, ф. 28, оп. 11627, д. 103, л. 34
3. ЦАМО, ф. 21987, оп. 178446 сс, д. 1, л. 48
4. Там же, л. 53
5. Там же, л. 40
6. ЦАМО, ф. 208, оп 2524, д. 2, л. 106
7. Бойко И. Тыл Западного фронта в первые дни Отечественной войны. Военно-исторический журнал №8 1966 г.
8. ЦАМО, ф. 318, оп. 4631, д. 6, лл. 79-80
9. Егоров Д.Н. Июнь 1941. Разгром Западного фронта. - М.:Эксмо, 2008. С. 228
10. ЦАМО, ф. 28, оп. 11627, д. 98, л. 6
11. ЦАМО, ф. 208, оп. 2511, д. 20, л. 100
12. ЦАМО, ф. 208, оп. 2524, д. 2, лл. 120-121. Подлинник, автограф, имеется отметка: «К разговору с НачВОСО»
13. Там же, л. 104. Подлинник, автограф.
14. ЦАМО, ф. 208, оп. 2511, д. 29, л. 164

Впервые опубликовано в сборнике: Научные труды международной научно-практической конференции учёных МАДИ(ГТУ), РГАУ-МСХА, ЛНАУ. 19-20 января 2012 года. Том 4. История. Москва-Луганск. Издательство МАДИ(ГТУ), РГАУ-МСХА, ЛНАУ. 2012. - 196 с.