Открытие

У вороны было сломано крыло, и теперь все дела по дому ей приходилось выполнять клювом. Она чудовищно косила глаза, когда зажигала спичку, всякий раз закрываясь от огня здоровым крылом и подпаливая на нем перья. Но хуже всего было, когда у нее чесалось в носу. Один раз она чихнула, спрятав клюв под подбитое крыло, и все перья на нем оказались в соплях. Она долго тогда бегала по мокрой после дождя траве, волоча по ней крылья, окончательно простыла и после, расставив в стороны крылья и всякий раз нагибаясь, прочихала полночи, пока подувший в ее сторону ветер не донес слабый запах цветущего табака, и, успокоившись, она пошла домой, не раздеваясь, плюхнулась в постель и тут же заснула. И снилась ей бабушка, жарившая яичницу на сале, и крупная соль, которой можно было посыпать ломоть черного хлеба, и треугольник белой скатерти с ажурной вышивкой, торчавший из-под телевизора, по которому показывали футбол, и дедушка помазком в руке показывал на себя, бегущего по экрану, и что есть силы кричал "Го-о-л"...

А когда я проснулся, у меня больше не было крыльев, только пара неуклюжих рук. И все, к чему я не прикасался, начинало жить собственной жизнью, спички улетали за плиту, вода проливалась на пол. И только когда у меня зачесался нос, и я дотронулся до него пальцами вначале одной, протом другой руки, понял, что мне собственно больше ничего и не нужно.