20. Май

 Вот я и выросла.
 Мне двенадцать лет, и теперь я буду ходить на дойку.
 Для этого нужно научиться доить и, безропотно, вставать в шесть утра.
 Безропотно совсем не получается. Глаза не открываются, а ноги не идут в такую рань. Одно радует - на дворе май и уже светло.
 Несчастным животным, на котором все осваивали умение доить, была Белка.
 Как настоящая городская недотрога я панически боюсь к ней подходить. Со свиньями мы - друзья, на птичнике - я тоже не робею.
 Но корова!? У неё же рога!!!
 Выбора нет, нужно доить. Стараюсь делать, как учили, получается, как попало.
 Терпеливая Белка косится на меня красивыми глазами и ждёт конца своих мучений.
 Я тоже.
 Хорошо, что молока у неё мало - еле-еле полведра.  Не умея толком промывать вымя, я, наконец-то, надоила нечто бело-коричневое - этакое кофе с молоком, по виду. Только вместо кофе навоз.
«Ничего, - говорят мне, - всё пойдёт в общую флягу, в каше не заметно».
 После своей первой дойки перестаю есть кашу. Я теперь - посвящённая, и знаю, из чего она варится.
 В этот же период, меня назначают телятницей. Нас шесть девчонок. Раз в три дня, на мне и моей подруге будет лежать ответственность за всё, происходящее в телятнике. Отныне кормление, чистка загонов, и как позже выяснится, даже появление телят на свет, будет осуществляться при моём непосредственном участии.
 От последнего я бы с радостью отказалась, но мои желания никого не интересуют.

 Для начала, осваиваю уборку навоза. Оказалось совсем нетрудно. Сложно - уворачиваться от назойливых телят. Они изжёвывают одежду, наступают на ноги, а некоторые продвинутые пытаются боднуть.
 Этим грешат самые старшие. Они появились на свет первыми, и поэтому вся любовь и ласка достались им. Каждый, из заходивших на телятник, считал своим долгом погладить милашку по голове, по лбу, как раз там, где потом вырастут рога.
 Как опытная телятница заявляю - ни в коем случае этого не делайте! Почёсывание между рожками обязательно спровоцирует процесс бодания.
 Этот очень важный вывод был сформулирован мной самостоятельно, после того, как подросший бычок Кубик, лихо, загнал нас с подругой в кормушки и не выпускал оттуда, до тех пор, пока мы не применили хитрый отвлекающий прием с комбикормом.
 С маленьким Кубиком мы ещё как-то справлялись, а к лету этот "Куб в квадрате" стал грозой всех доярок.
 Упаси, Боже, было показаться ему с ведром! Он мчался к нему, как угорелый, думая, что его идут кормить.
 Частенько, в летнем загоне, наблюдалась одна и та же картина - "Удирающая доярка и догоняющий её бык" Кто зазевался - тот получал удар по мягкому месту.
 Пока рожки были маленькие, мы посмеивались, но потом дело приняло серьёзный оборот, и Кубик, одним из первых, отправился на убой.
 Жестокая правда жизни: выращенные нашими руками, обласканные и полюбившиеся, они регулярно уходили на супы и котлеты, а мы регулярно оплакивали их и принимали новое пополнение.

 Последним в сезоне родился Май. Подобного прелестного существа наши коровы ещё не производили на свет. Это сделала Верба.
 Мы недоумевали: у отъявленной стервы - такой красавец. Целый сезон мы мучились с ней, когда доили. Привязывали к столбу за рога, закидывали хомутом правую заднюю, а иногда, и левую переднюю ноги и держали на весу, чтобы не получить валуевский удар копытом.
 Молоко уходило на землю, потому что, даже на двух ногах Верба, умудрялась прыгать, вертеть рогами и возмущенно мычать. Неудивительно, что, с таким характером, она понесла и родила последняя. Терпели её поведение, видимо, только для того, чтобы получить приплод. Приплод получился чудесным, а мама после отела сразу отправилась на мясо.
 Радости от того, что мы избавились от мучительницы, совсем не было. Радость была от Мая. Маленький, синеглазый, с длинными ресницами, он вызывал улыбку у всех, кто его видел. Ребёнок он и есть ребёнок. Неуклюжий, добрый, беззащитный, младшенький, да ещё такой красивый. С его появлением работа на хоздворе стала намного приятнее и веселее.
 Месяц май продолжался, телёнок Май подрастал. В конце весны, на пастбище, вместе с коровами, стали выгонять и телят. Мы умоляли придержать Мая в загоне - он был ещё слишком маленьким. Кто бы нас послушал…
 Вечером стадо вернулось без него… Мы бегали по полям и искали его до ночи - безрезультатно. Волки и медведи телёнку, конечно, не грозили. Самым страшным для него могла оказаться утренняя роса.
На следующий день Мая нашли. Проведя ночь в мокрой траве, он заболел. Мы отпаивали бычка тёплым молоком из соски, давали какое-то лекарство, гладили, уговаривали. Он положил голову на мои колени и смотрел тёмными синими глазами прямо в душу. Ни за одного другого телёнка я так не переживала. Я готова была ночевать и жить в телятнике - только бы он выздоровел. Так продолжалось несколько дней. По смене девчонки сообщали друг другу новости о его здоровье и ждали улучшения…

 Май умер в нашу смену… Его вынесли и положили недалеко от телятника. Туда же велели выливать содержимое выгребной навозной ямы, которую нам с одноклассницей поручили чистить. Яма была полна жижи с опарышами. Ошалев от солнечного света они бешено извивались, выплёскивались нам на сапоги, заползали за рукава.
 В любой другой день, мы визжали бы и чертыхались на весь хоздвор, но сегодня работа шла молча. Мы бережно обходили Мая и старались не смотреть в его сторону.
 Я думала о том, что всё напрасно: Верба, её и наши мучения, долгожданный несчастный теленок, эти мерзкие опарыши…

 Май закончился. Наступило лето…

на фото: На Арбате