Ранние дневники 23 Н. Л. Дружинина. Гриша

Ранние дневники 23

Мне 25 лет.

8 сентября. Именины Натальи Львовны. Все живые, всё движется и сверкает, во мне не жизнь, не смерть. Кажется, истощилась вся. Нет чистоты и былой самоотверженности.

Полная деградация музыкального чувства у моих учеников по фортепьяно. Но не расклеиваться.

12 сентября. Я всё больше молчу и мрачно морщу лоб. Видела Федю Дружинина и Митю Засецкого. Оба - чудо!

20 сентября. Я влюбляю себя в Иосифа Бродского, чтобы жить. Тёмный гений Иосифа со мной.

Иногда мне кажется, что ТАМ мы все встретимся и только любить друг друга будем. И от предчувствия этого мне сделалось хорошо.

Живёт во мне некая словесная природа. Я ищу сочетания слов.

Выхода нет кроме терпения.

Марина*, ты? О чём ещё шумишь? В Марине всё - жизнь. Во мне нищета жизни. Живу краем глаза, сердца, слуха, ума. Помру трагическим ребёнком, мир не узнавшим, миром не узнанным.

М. Цветаева

Ни ветром, ни пеплом души не вернуть...

Мир застлан пеленой. Чем любить, если сердце захолодело? В такую осень страшно идти в землю.

23 сентября. Гриша – ангел. Все – ангелы вокруг. Витя Мамонов ведёт нас на поводке поэзии к свету Божьему. Я всех их люблю. Но как согреться?

25 сентября. Месяц жила у Натальи Львовны. При пробуждении волшебные окна, полные неба, света, густой ещё листвы.

Пора отказаться от мысли о замужестве. Зачем оно мне?

Вити Мамонова новые стихи, как всегда, очень запоминаются и очень трудно понимаются.

26 сентября. С каждым днём мне дороже всё земное.

У Гриши детский голос. С Митей печатали тарусские плёнки. У Наседкиных рисовала Олю и слушала Федины рассказы о Греции.

Земля усыпана листьями, асфальт тоже, не идёшь, а плывёшь по ним.

Я очень старая и усталая к вечеру. На лице ладони времени.

Неужели меня никто не остановит и не скажет: "Будь со мной!"?

28 сентября. Всю ночь снился Иосиф Бродский. Я вижу огромную комнату со множеством окон. В каждом окне попеременно видение Иосифа. Я зову его глазами.  Вскоре он появляется в комнате.

Мой брат, моя сестра и я решаем, что Иосиф какое-то время поживёт у нас. Он в опале и преследуем законом. Приходит мама и разрушает наши планы. Я вступаю в единоборство с ней и с какими-то незнакомыми людьми, неизвестно откуда взявшимися. Я выдворяю их решительно из дома, и Иосиф поселяется у нас.  Звучат его новые стихи. И так всю ночь — он, он, он.

29 сентября. С Гришей хохочу, как маленькая и готова скакать на одной ноге. Ездили с ним к папе в город Жуковский. Папе плохо, и он пьёт, становится чужим. Гриша в чём-то маленький умный мальчик.

На асфальте огромные тени листьев и туманная луна. Жуткая красота. Облака неслись, как бешеные.

Читаю Евгения Иванова о Блоке. Блок совсем живой временами. Его жена напомнила мне меня - значительное молчание.

Несмотря на кажущуюся старость и пустоту жизни - оказывается, что жизни-то и не было. Что вспомнить, что оставить по себе?

Играю на фортепьяно, читаю книги. Никуда не тянет. Вернее тянет в какой-то свой дом. Устала от бездомности.

1 октября. Я была у Шервинской Анюты. Её собака признала меня. Анюта знакомила собаку с котом, это было очень смешно.

2 октября. Валерий в новое забвение уходит. А тебе больно, душа моя? Чёрная мелкая боль. Слаб он. Полно о нём. Пусть останется чистым в моём сознании.
Месть ворошится, хочется ему боль причинить. Но кроме ещё одного моего падения это ничего не изменит.

Наталья Львовна неисправимая идеалистка и выдумщица. Не бывать тому, что она хочет - моего брака с Б.

Ни на какие блага мира не променять покой, который дарует любимый человек. Тогда душа поднимается над дурными своими позами и отдыхает.

Что со мной будет в сорок лет, если в 25 я такой труп? Еле двигаюсь от слабости.

Бесы злобы и уныния временами терзают меня. Хотелось умереть - так невыносимо было одиночество.

Сегодня ко мне пришло просветление, я чувствую в себе способность к жизни.

Несмотря на мёртвость, я всякий раз как будто начинаю новую жизнь, совершенно забывая старую.

Я рисовала колокольчики