Часть 2. Ловушки для Зрелости

                Глава 7. ЧУДЕСА СТИХОТВОРЕНИЯ В ПРОЗЕ ЖИЗНИ.
                Лето. Июнь, 2008 год.

     Солнце умерило свой полуденный жар, сменив пристрастие на снисходительность, и умиротворенно ласкало лучами редких прохожих в канун окончания рабочего дня. Влад Васильевич, сам не зная почему, вспомнил хату в сосновом бору  и гостеприимство Марьи Кузьминичны. Сеновал был хорош, с пыльным полумраком и запахом сена. И Люба, такая милая, славная девушка с нежными локонами тонких светло русых волос, рассыпанных на плечах и горделиво ровной спине.

  Он торопился, не зная зачем, увидеться с ней. Какая она сейчас, спустя столько лет. Букет темно бордовых на длинных стеблях роз, томился в ожидании  на заднем сидении, предательски выдавая его жгучее желание встретиться. Оно возникло сразу, после разговора с сыном и гнало его по улицам родного города, который, все чаще казался ему чужим непривычной для взора высотой новых строений и болезненной суетой на неухоженных улицах. 

 Задумавшись перед красным огоньком светофора, он почувствовал причину своего волнения перед встречей с Любашей Правенькой, той, им обиженной и несправедливо отвергнутой, юной и девственной, милой и робкой, любящей и робеющей. Сама мысль, воспоминание о ней рождало в нем удивительное тепло и свет. Они, незаметно и стремительно,  заполнили его сознание. Смешная фамилия, но очень ладно подходящая той девушке. Лучше, пожалуй, не скажешь, чтобы описать ее образ.

 Зеленый огонек светофора весело подмигнул вслед Опелю, цвета спелой вишни, с визгом сорвавшегося секунду назад с места. Выпучив горящие безумием фары, недоумевая ретивости хозяина, обычно неторопливого и спокойного,  он пробирался сквозь пробку. Заторы и пробки давно уже стали привычными для горожан, ежедневно преодолевающих  переправу через Днепр.

    «Переправа, переправа!
   Берег левый, берег правый»

 Влад вздохнул, вспоминая школьный стих, и почувствовал себя Васей Теркиным. Не в силах повлиять на ситуацию, скучая, он огляделся вокруг. Автомобили, автомобили, автомобили – однообразный и грустный пейзаж, не смотря на буйство красок и стилей дизайна. Дружно «куря бамбук» в своих глушителях, они нервно урчали и выплевывали дым в лицо соседей, чтобы те плотнее закрывали окна, будто спасая пассажиров от снарядов артиллерии.

 «Сразу будто не похожи
 На своих, на тех ребят:
 Как-то все дружней и строже,
 Как-то все тебе дороже
 И родней, чем час назад.»

 Продолжая вспоминать строки  «Переправы» Твардовского, он удивился сходству ситуации, в которой вынужденно очутился сейчас. В самом деле, за час стоянки в пробке, лица водителей соседних авто стали ему родней и ближе.

        « Тем путем идут суровым,
        Что и двести лет назад»

 -  Столько лет не в состоянии построить обычный мост. Не двести, а двадцать, но так же, как и 50, 100 и 200 лет назад, наступают на одни и те же «грабли».  Опять, неумёха и неудачник взялся перестроить державу. Ему бы на клозетах руку набить, а уж после за страну приниматься, -  пытался себя отвлечь Влад от безысходности автомобильного тупика, чтобы побороть растущее раздражение, перекладывая  стихи на прозу жизни. Но фокус не удался. Факир был не тот. Затор не поддался его магическим действиям,  а продолжая раскачивать мост Патона вместе с автомобилями, призвав себе на помощь силу бокового ветра вдоль реки. И теперь, уже мост, раздраженно раскачиваясь и скрипя в ответ, вспоминал по-стариковски молодость, когда он, будучи еще молодым, мог собой демонстрировать миру достижения павшей ныне в лету великой Страны простых и полезных Советов.

 Машина впереди, нехотя и неторопливо двинулась, заставив его вновь взяться и продолжить движение к встрече с прошлым. Двинувшись с места, сам того не ведая, Влад Васильевич начал новое путешествие по Лабиринту Чувств.  Предстояло найти защищаемое  Лабиринтом место, наделенное особой силой. Оберегая своим хитросплетением тайных ходов,  ограничивая доступ к нему, Лабиринт не отпускает гостя, а ведет к месту, воплощаемому зону перехода между двумя мирами, являя собой лишь врата между ними.

 За долгие годы им пройдены семь магических колец Лабиринта, решены многие мейзы, изощренные и запутанные. Пройден центр - ядро Лабиринта. Настала  пора начинать путь обратно с тем, чтобы наконец освободиться от нескончаемых головоломок познания Чувств. В Лабиринте достаточно соблазнов и грехов для любого человека,  они тормозят его на пути к выходу, чтобы испытать на стойкость,  дав для опоры лишь спасительную нить Веры, в для мужества -  Надежду.

 Никто не может объяснить возникновение Лабиринта. Возможно, это творение  самой природы, которая отпечатала некоторые его графические  формы  в раковинах моллюсков, различимых в колонии кораллов,  или в подземных ходах муравейников.  Лишь Повелительнице известны все тайны его, людям лишь остается блуждать его ходами в поисках выхода.

 Мысль была грубо оборвана сознанием,  не обращавшим внимание на такие сантименты, как размышления Влада Васильевича. Его сознание по своему долгу было обязано довести до него своевременно простую истину о том, что искомый адрес предстал  пред его ясные очи в этот самый момент. Резко затормозив возле высотки с нужным номером, Васильевич начал суетливые сборы подарков для Любы. Он уже знал от сына, что ее дочь донесла новость до матери, и она должна подъехать сюда на встречу с ним с минуты на минуту. Букет лучших роз, из того что удалось найти за столь короткое время. По опыту он знал, что это уже не мало. Если выбирая цветы женщине, ты это делаешь с Нежностью, то сама Повелительница собственноручно берет их под опеку, продлевая им жизнь минимум на две недели.
 Шампанское, обычное то, что было в маркете по пути. Кажется все, решил он и направился к нужному подъезду.

          Дверь открыла молодая улыбчивая женщина, из-за спины которой выглядывал не менее счастливый его сын.  Ничем не похожа на мать, - автоматически отметил он про себя.  Шагнул не спеша в коридор, отвечая на ее приглашение.

    Люба приехала через несколько минут. Увидев ее, он поздоровался и застыл, пытаясь найти сходство с той, его Любой. Сходства он не нашел. Перед ним стояла жизнерадостная ухоженная немолодая, но очень приятная женщина среднего роста с короткой стрижкой, одетая в деловой костюм, в котором не было ничего особенного, но ей он был к лицу.

 Опомнившись, они обнялись и расцеловались, как родные люди. А затем, засыпая друг друга вопросами, что было сил стали сравнивать прожитые годы, втайне от другого, выясняя для себя справедливость сделанного когда-то выбора.

 Время свидания пролетело незаметно. К концу его, он для себя все же нашел едва заметное сходство со своей Любой. Это были знакомые жесты, мимика, интонации и глаза. Они ее выдали. Не сразу, а лишь в конце разговора, когда вдруг поблекли, лишившись радостного блеска от встречи. Они обменялись телефонами, желая продолжить встречу в более свободной и непринужденной для них обстановке. 

 Демонстрируя привычную галантность, Влад Васильевич вызвался проводить Любу. Выйдя из подъезда дома, он совершил оплошность. Нет, она не была решающей или критичной для этой удивительной встречи через годы. Он не желая, случайно,  подвел черту своей удивительной истории из далекой молодости.

 - Тебе куда сейчас? – спросил он Любу, улыбаясь и радуясь искренне встрече с ней. – Давай тебя подвезу! – гордо сказал он, подводя ее к своему кредитному Опелю.

 - Спасибо, у меня машина. Муж отдал мне свою: у него теперь новая. – ничего не подозревая, ответила она, показывая рукой на Ауди предпоследней модели в представительском классе.

 - Все так же наивна и проста, - думал про себя Влад, по дороге домой. -  Да, делать нечего, сравнение не в мою пользу, как малолитражный Опель с представительской Ауди. Он еще долго не мог понять, в чем его ошибка или вина, где он свернул не в ту сторону, ища выход из своего Лабиринта жизни.

 Не придумав ничего путного и на следующий день, он не позвонил ей до конца недели. Не позвонил и до конца следующей . А через три недели, решив упорядочить записную книжку в своем мобильном телефоне,  удалил ее номер вместе с другими, теперь уже ненужными.

 Наша память не похожа на ту, что в мобильном телефоне. С той необходимо лишь научиться управляться. Дальше все легко и просто: мы всегда можем быстро занести в память телефона, все что считаем для себя необходимым с тем, чтобы в любой удобный для себя момент убрать из нее ненужное и лишнее, а при необходимости сделать ее девственно чистой, как память младенца или нового, из упаковки телефона.

 С памятью человека все не так просто. Это целый процесс, непростой и важный. И зависит от такой несущественной на первый взгляд  и не столь важной персоны,  как, его великолепие, Внимание. Именно ему,  мы обязаны всеми волнениями, переживаниями и радостями, вплоть до счастья. Оно уполномочено решать в каких палатах и хоромах будет жить известие о рождение первенца или гибели любимой. Может вместе с информацией о том, что черный хлеб полезнее?

 Как убрать не просто ненужную, лишнюю нам информацию, а ту, которая десятки лет не дает жить? Кто бы подсказал нам, каким образом накинуть чехол на память о таком беспокоящем душу событии?  Чтобы оно, это событие,  как старый диван на чердаке дачи, в чехле, не тревожил наше сознание своим присутствием. Чем накрыть в памяти на чердаке известие о том, что приняв решение на обгон автомобиля впереди, ты тем самым принял решение о судьбе не только своей, но и еще десятка людей, которые об этом не только тебя не просили, но и не могли даже представить, что тебе это подвластно?

 Вот и Люба, их с ним история, закончившись, не покинула памяти Влада, не покрылась чехлом забытья. Она живет с ним всю его жизнь, время от времени тревожа вопросом: Как мог он так с ней поступить? Чего он лишил себя по молодости и глупости от невежества своего? Какую ему суждено было прожить жизнь, не оттолкни он ее тогда, так грубо и жестоко? Насколько справедливую кару он понес, не приняв Нежности от нее с благодарностью, а вернув обратно с угрозой насилия и боли?

 Умные и знающие люди утверждают, что задуманное человеком к высказыванию в своем уме, складывается  в предложения  и высказывается вслух окружающим на 8О процентов, а тем хватает терпения выслушать нас на 70. Их сознание готово нас понять на 60 процентов, а память способна сохранить 10 процентов из того, что мы думали сказать им вслух.

         Итог этой, непростой для восприятия,  арифметики таков, что 9 из 10 наших умных предложений вслух говорить кому-либо бессмысленно. Лучше показывать, тогда увиденное, при желании, можно запомнить почти все, утратив при утруске и усушке на складе памяти всего пятую часть, что для картошки на складе зимой может лишь присниться во сне, да и то сказочном!


         И те же, умные и знающие люди, ничего не могут сказать вразумительного о том, как нам в своей памяти навести порядок.  Как научится не мучить себя и других ненужными болезненными воспоминаниями об утратах и упущенных возможностях, о любимых, которых бросили мы, или они бросили нас, об ошибках глупых и умных, случайных и преднамеренных. Как убрать из своей жизни все то, что утратило ценность и просто мешает жить дальше?!

                Глава 8. ЛОВУШКА РЫЖЕЙ БЕСТИИ. 1-ое МАГИЧЕСКОЕ КОЛЬЦО.
                Лето. Июль, 1975 год.
                «…тот факт, что рыжим нужно большее количество анестезии,
                указывает на то, что это каким-то образом связано с генами…»

 Таинство деятельности Внимания вновь дало о себе знать, открыв в сознании Влада уголок, хранящий долгие годы не потревоженным воспоминание о рыжей девятикласснице. До чего удачно она его заманила в ловушку Лабиринта. Тогда для него это было впервые.

 Вспоминая Любу, он не раз думал о том, где взялась жестокость и хладнокровие, чтобы отвергнуть столь мощный поток Нежности. Виной всему была Рыжая.

 Еще не привыкнув к чудному творению инженерной мысли, люди днем толпились на пешеходном мостике через канал, дивясь и наслаждаясь видению. Киевская Венеция, названная так людом за сходство с итальянским  Гранд-каналом. Канал был прорыт в намытых на болото песках  преднамеренно, чтобы вычленить Русановский остров из материковой части левобережной Дарницы. Естественно, в древней славянской купели все было скромнее, но сходство было бесспорным.

 К очередному празднику городская власть решила удивить гостей и жителей, установив на водной глади канала дюжину плавучих фонтанов. С той поры, жаркий летний зной вдоль берегов элитарного острова разбивали радужные двадцатиметровый водяные струи, вылетающие в светлое время суток из небольших полусфер на глади канала. Удобнее всего наблюдать радугу на водяных брызгах струй, стоя на пешеходном мостике, любуясь в обе стороны канала живописной панорамой.

 Влад с Сашей, будучи жителями этого днепровского чудо-острова, возвращались из деловой поездки.  Они, неторопливо шли по мостику, сквозь восторженную толпу, оживленно беседуя. Оба, избалованные привычной красотой своего микрорайона,  не замечали ее очарования и не разделяли восторгов глазеющей на диковинку толпы.

 - Влад, глянь на ту рыжую девчонку, - внезапно привлек друг внимание, указав на миниатюрную фигурку в клетчатой мини юбке, огненные волосы которой развевал легкий ветерок, - Я бы с ней познакомился. Что скажешь?

 _-Да, необычайно хороша, особенно упругие ножки и покатые бедра, - ответил Влад, уже пристально разглядывая девушку, к которой приближались друзья, двигаясь в ее направлении,  - У тебя лучше получится, ты и начинай, а я поддержу тебя.

 Друзья давно знали друг друга. Их дружба была крепка из-за полной противоположности юношей. Небольшого роста, невидный Саша был холериком с ярко выраженной харизмой, в отличии от Влада, более рослого, достаточно симпатичного, но законченного флегмата,  способного всегда поддержать друга в разговоре на любую тему, но никогда не решающимся первым завязать беседу. О первенстве в знакомстве с девушками и речи быть не могло. Тушуясь и краснея,  Влад был не решителен с ними. Саша никогда ни страдал подобными комплексами, шутя и ловко подначивая любую красавицу, он легко преодолевал барьер первых минут знакомства. Так было и на этот раз.

 - Ой, Вас отметила чайка! Будете счастливой. И нам, с приятелем, очень хочется стать счастливее. Можно к Вам присоединиться?  - Засыпал Саша вопросами совсем юную девушку, прикоснувшись к ее плечу. Влад подошел к ним и прислонился к периллам моста с другой стороны, рядом с незнакомкой. – Предлагаю познакомиться. Меня зовут Саша. А это мой друг Влад. Мы оба хорошие и приличные мальчики. Нас не стоит бояться. Лучше назовите свое имя, и скажите нам, как Вы оказались под прицелом чаек? – продолжил он, гримасничая и кокетничая.

 - А я и не боюсь. Зовут меня Оля. Вы все выдумываете, Саша. Никто меня не метил. – улыбаясь ответила рыжая ему. – Я вот просто стою и любуюсь чайками и утками внизу, под мостом. Правда, они славные? А Вы первый раз видите наши фонтаны?

 - Как, они Ваши? А мы тут с Владам до сих пор думали иначе. Мы были уверены, что они наши? – подыгрывал девушке приятель. – Неужели нам так повезло, и такая милая девушка живет рядом с нами,  на Русановке, а мы ни духом, ни слухом не ведаем об этом?

 - Да, я живу возле «Кракова». А вы где? – девушка явно была рада знакомству и кокетничая с молодыми людьми, с удовольствием поддерживала разговор. Повернувшись спиной к перилам, она отбросила с лица прядь огненных волос и жмурясь на ярком полуденном солнце, показала им свои ярко зеленые глаза. Влад любовался ею. Такой яркой и живой девушки он еще не видел. Белоснежная матовая кожа в редких веснушках оттеняла охапку пышных, подстриженных под модное «каре» волос цвета начищенной до блеска меди. Короткая юбка в шотландскую клетку едва прикрывала изгиб бедра, открывая взору ноги с легким изгибом возле колен. Не длинные, они слепили белизной кожи на солнце и очаровывали его своей формой. Небольшая девичья грудь, упруго обтянутая кримпленовой голубой кофточкой с коротким рукавом, волновала Влада и лишала его дара речи.

 - Мы с Владом живем в одном доме, и что удивительно, рядом с кинотеатром «Краков». Это явный знак судьбы. Мы с Вами, Ольга, обязательно должны встретиться сегодня вечером. В противном случае,  это будет наперекор воли звезд, которые, как известно всем, карают провинившихся нещадно, - продолжал Саша привычное «охмурение» жертвы. – А какие у Вас планы сейчас?

 - Я иду домой от подруги. Мы с ней учимся вместе. – невинно парировала ему очаровательная и игривая рыжая.

 - Мы  с Владом просто считаем долгом чести сопроводить Вас в этом путешествии. Последнее время так не спокойно на улицах. – начав, уже не мог остановиться друг. – А какие Вы постигаете науки? Тяжело дается гранит? Как прошла сессия?

 - Науки у меня простые – школьные. Я уже закончила девятый класс. А сейчас у меня каникулы. Но я хожу на репетиции в хор. А еще мне дают уроки два прекрасных человека. Они настоящие артисты. Оперные певцы. Они работают в филармонии. Это мои дядя и тетя, – гордо выпалило юное дарование. На что молодые люди едва сдерживались, чтобы не рассмеяться. Обменявшись за спиной девушки многозначительными взглядами, которые могли означать лишь то, как они оба просчитались с ее возрастом. Новая информация заметно погасила интерес Саши к новой знакомой.

 - Вы готовы принять нас с Владом в свою компанию? Мы как раз двигаемся в направлении кинотеатра, - его интонации стали наполняться сарказмом и иронией, как обычно говорят взрослые с детьми.

 Девушка встряхнула своей удивительной копной волос, и немного приподняв, милый, в веснушках, курносый носик, оторвала упругую попку от перилл и уверенно зашагала в направлении берега Русановки. Ее ладная миниатюрная фигурка, упруго подпрыгивая при каждом новом шаге, была увенчана рыжим одуванчиком, как жезл мажоретки духового оркестра, маршем идущего по улицам города. Стремительность ее походки была точно рассчитана. Двигалась она достаточно быстро для того, чтобы парни поняли, что они ее мало интересуют. Но при этом, не настолько быстро, что было ясно: она хочет, чтобы те ее догнали. Казалось бы,  заурядная женская хитрость, но рыжая ею владела безукоризненно. Друзьям ничего не оставалось, как поспешить за ней.

 Проведя до ее подъезда в доме рядом с  «Краковом», и постояв еще минут десять, друзья распрощались, и направились домой. Им предстояло еще минут десять провести в дороге, и они обменялись впечатлениями о новой знакомой.

 Не ведая о существовании науки о пикапе, а тем более, не посещая разнообразных тренингов по столь деликатной форме соблазнения девушек на улицах родного города, Саша, казалось, от рождения был наделен недюжинными способностями для звания профессионала в высшей лиге.

 Имея, номер домашнего телефона рыжей, он был удовлетворен, как мастер, проделанной работой и ее результатами. Но возраст, да и сама девушка, по его словам, не очень вдохновляли для строительства каких бы то ни было отношений.  Нет, от свидания вечером он не отказывался, но и должного энтузиазма не проявлял.

 Расставшись с другом, Влад был расстроен. У него не выходило из головы лицо девушки. Он не был столь же равнодушен, как Саша, к возможности увидеть девушку вновь. Придя домой, он взял первую попавшуюся книгу и попробовал читать. Несколько раз, пробежав глазами одну и ту же страницу, понял, что смысл написанного в ней ему непостижим. Пытаясь как-то провести время до встречи с Сашей после его свидания, он, то слушал музыку, то пытался ремонтировать свой проигрыватель. С большим трудом удалось ему, наконец, дождался звонка друга.

 Новости не просто обрадовали Влада, а сделали его счастливым. Оля не пришла вечером на свидание, а позвонила Саше, и, извинившись, объяснила, что не хочет его обидеть, но ей понравился Влад. Она попросила Сашу передать другу ее слова.

 Так легко и радостно, добровольно и без принуждения молодой человек вошел в ловко расставленную молодой, рыжей бестией,  ловушку Лабиринта Чувств.  И это было лишь первое из семи его  магических колец.

 Его не удивило в тот раз совпадение желаний его и девушки. Он просто его не заметил за светом радости, которую испытал. Пройдет много времени, прежде чем молодой человек научится чувствовать тень Провидения, сводящего воедино половинки Адамового сознания, некогда разорванного Творцом для создания пары первому человеку, наделяя его способностью чувствовать отныне одиночество. И так будет теперь происходить с ним всегда в пору его Зрелости в моменты приближения женщины, носительницы копии той первородной половинки. Каждый раз, когда концы разрыва его сознания, словно обрывки разорванного листа бумаги, будут касаться родственных ему концов у нее.

 Потоки Нежности будут каждый раз струиться между ними, наполняя каждого до краев чувством счастья и гармонии, вызывая в ответ благодарность. Множась и возвращаясь обратно, умноженными и обогащенными свежей и новой Нежностью, они будут расправлять у них за спиной крылья, невидимые доселе, чтобы поднимать над земными  невзгодами, унося от скуки будней и превращая в светлый праздник каждую минуту единения их сознаний, душ и тел.

 Точно так же, как каждое отвергнутое прикосновение краями половинок или упущенная возможность его, будут ранить душу, оставляя в ней рубцы, чтобы тревожить его весь сложный и длинный путь по Лабиринту. Они всегда будут вызывать щемящую боль в его сердце и томление его души вплоть до врат, ведущих к Покою и Увяданию сознания, взамен приобретенной им Мудрости познания сути явлений и миссий, своих и чужих.

 Точно так же, как и каждое подобие той половинки, допущенное к прикосновению краями, всегда будут опустошать его, лишая радости и счастья, наслаждения и удовлетворения от преодоления хитросплетений и ловушек на пути к выходу в новый мир.

 Но в то время Влад не ведая столь сложных истин, опьяненный радостью встречи с своим рыжим счастьем, стремительно несся вдоль магического круга в первую свою ловушку, свободный от опыта и знаний, не напрягая себя познанием скучных истин. Он был молод и зрел для этого.



                Глава 9. СМЫКАНИЕ КОЛЬЦА. 2-ое МАГИЧЕСКОЕ КОЛЬЦО.

                "... в Скандинавии и Индии выкладывают лабиринт из камней
                в пустынных местах или на побережье, если хотят исполнения своего заветного желания.               
                Правда, тут  есть свое но. Считается, что лабиринт в обмен на исполненную мечту  отнимает у человека семь лет жизни..."

                Осень. Октябрь, 1977 год.

 - Привет Влад, - раздался до боли знакомый голос в телефонной трубке. Сердце сжалось и замерло,  - Я очень хочу тебя видеть. Мы можем встретиться прямо сейчас? Мне очень, очень нужно.

 Оля могла и не напрягаться. Она уже давно поняла, что он не откажет и сделает для нее все, на что способен. Вот только зачем? Зачем она его мучает вновь и вновь, лишь только боль стихает. Влад успел немного успокоиться за три месяца, пока она не давала о себе знать. Нет, он ее не потерял, просто она так решила. Ей так было удобней. И ему, как считала она.

 А ему уже было все равно. Было одинаково плохо с ней и без нее. Он просто не мог дышать, когда ее не было рядом. Странно, как меняется мир, когда так глубоко пускаешь в себя другого. Другую. Других.

 Нет, другие исчезают, уходят на другую планету. Вместо них тебя окружают их тени, такие безликие и неосязаемые даже слухом и взором. Лишь тени людей. Тени женщин.

 - Да, хорошо. Встретимся. Я уже выхожу. Где тебя искать? – глухо ответил он трубке, нарочито дробя и упрощая фразы от лени выговаривать слова, которые ничего не значили для него, для них. – Хорошо, хорошо. Я понял. Жди. Иду, - выдавил он и ушел одеваться.

 Влад еще живо помнил ее тело. Там на берегу песчаного дикого пляжа, куда завел прокатную лодку, уткнув ее нос в лозу на берегу. Потирая руки со вздувшимся пузырями мозолей от весел, он расстелил покрывало на песке между кустарниками вместо брачного ложа. И оно радовало их в знак благодарности до сумерек вечера, подарив незабываемый по глубине счастья день.

 Он и сейчас, его помнил до мельчайших подробностей, неторопливо идя на встречу с Олей. Как помнил заброшенную летнюю сцену на Золотом пляже в Гидропарке. В тот сентябрьский теплый и солнечный день, она ему одному давала концерт. Он, единственный слушатель, был очарован ею, ее голосом, движением, эмоцией. Рыжеволосая девушка была похожа на пламя, мечущееся по старой сцене в листьях осеннего листопада. Репертуар Аллы Пугачевой звучал божественными фанфарами в тишине острова, без шума отдыхающего люда, на пустынном пляже вне сезона .  Наслаждение его было столь велико от действа, творимого юным дарованием, что он даже потерял чувство реальности и совсем забыл про свое обещание, данное матери девушки привести дочь во время.

 Никогда не забыть палатки в глухой чащобе смешанного леса на берегу живописного ручья, где они провели неделю чудес и волшебства, словно улетели вдвоем на необитаемую планету Маленького Принца. Тогда он даже не курил все время, боясь хоть на час утратить дарованное ему минутами счастье быть с ней.

 Закурил на восьмой день, на дачной платформе в ожидании  обратной электрички.  И после этого не курил еще 6 месяцев. И не закурил, если бы…

 И тогда она тоже была рядом. Он не просил ее об этом, но она решила сама, что нужна ему там. И была права. А он закурил папиросу. Были такие, Беломорканал. И закурил опять, уже всерьез и надолго. Тогда он прощался со своей детской мечтой. А это всегда тяжело. Тяжело хоронить отца. Тяжело хоронить мечту. Они ушли вместе: отец и мечта. Мечта обрести отца вновь, уже Зрелым, а не будучи сопливым подростком, каким его видел в последний раз. Не довелось, потому и закурил опять. А бросил ради нее, для нее.

 Помнил и он тот день, когда устав от мук ожидания окончания бесконечных ночей без нее, решился на самое важное для себя решение. Тогда он просил Олю дать свое согласие быть с ним всегда. Это было впервые для него. Это было в последний раз. Так он больше уже никому не предлагал. Так предлагать можно только впервые, как впервые можно стать женщиной, или как можно впервые лишить девственности.

 Справедливо, что все в нашей жизни бывает впервые. Может потому, все что впервые имеет свою ценность. Первый автомобиль, первый свой дом, первенец и первое признание. Они, как и еще многое-многое другое нам ценны особенно. Трудно оценить, чтобы сравнить подобное. Это не оценка недвижимости или бизнеса. Это иная категория ценностей. Та, в которой твоя родина, и твоя семья, твои родители и дети. В ней валюта обесценивается, в ней совсем «не ходят» любые денежные знаки.

 В этой категории иная, другая шкала ценностей, иной курс валют, способный на переоценку всех ценностей. Не существуют специалисты, например, бухгалтера, способные работать с этой категорией. Учитывать и хранить, переоценивать и уценять, оформлять накладные и счета, отчитываться перед проверяющими структурами. Нет таких специалистов, как нет складов хранения ценностей, где в удобное время можно отыскать необходимое тебе.

 Потому он согласился с ней на встречу, но не спешил. Тянул время, как если бы чувствовал, какую новость готовит ему любимая девушка. В нем еще жила боль другой новости, когда она поставила его в очередь на свидание с ней.

 - Какие планы на вечер сегодня? У меня свидание. Нет не с тобой. Ты опоздал, сегодня я встречаюсь с другим парнем. С тобой? Позвони завтра, только не поздно, а то опять можешь опоздать, - короткий монолог тогда, звучал и сейчас в его ушах. Ему сегодня вдруг захотелось опоздать на свидание  с ней, как опоздал в тот день оформить во время заявку на ее любовь.

 Нет, относись и он к ней так же, то ему не было бы так больно сегодня. Он берег ее, боясь нарушить, повредить ее и ее чувства. Она была очень юна, и он взял на себя ответственность за двоих.

 - Знаешь, милый, - как-то раз, она поведала ему свою теорию о девственности. – Я хочу стать женщиной в умелых и опытных руках. Чтобы мужчина знал свое дело и все сделал правильно. Я слышала, что если будет все неправильно в тот момент, то всю остальную жизнь такая женщина будет неправильно жить со своими мужчинами, - он ни в тот момент, ни много лет спустя, так и не узнал как нужно правильно лишать девушку ее девственности. А потому берег ее и ее девственность.

 Но не уберег, в то злополучное свидание она поделилась с ним сокровенным. Познакомившись с парнем на пару лет старше Влада, она решила для себя, что новый знакомый киномеханик и есть тот, правильный мужчина. Поэтому, на втором свидании с ним, она доверила ему свое сокровище, столь трепетно оберегаемое Владом в течении последних двух лет. Сегодня, до встречи с Владом, должно было состояться  третье свидание с молодым киномехаником, но он позвонил и сказал, что больше встречаться с ней не будет.

 Понятное дело, профессионала в своем деле можно узнать сразу по его мастерству. Сразу можно и многое простить, как профессионалу. Другое дело такой новичок, как Влад. Не глупый вовсе парень, он и совет может дать, и посочувствовать. Теперь уж, Влад понял, почему его не несли ноги на свидание с Олей.

 Никак тогда он не мог понять, своим непрофессиональным умом, зачем ему столько раз нужно было останавливать свой поток Нежности к ней в самый неподходящий момент, когда пространство вокруг них было наполнено лишь их желанием, которое уж давно лилось через край.

 Может дело не в том, какой силы поток Нежности ты способен излить из себя, а сколько и кто способен  принять, лучше, с благодарностью. Еще лучше, одарить тебя своей Нежностью, просто так,  в благодарность.
      
 Оля ему тогда отказала. Нет, причины не было, просто ей это было ни к чему. С ним не к чему. К чему стало через десять лет, когда она вышла замуж за мужчину на двадцать лет старше.  Он и смог ей дать  необходимое, что несоразмерно больше того, что предложил студент четвертого курса политеха. В нагрузку Оля получила еще через десять возможность переоценки своих ценностей, когда пришла пора досматривать старого, больного, безработного старика без сил и без гроша в кармане, убогого  и жалкого.

 Так обычно смыкаются наши магические кольца в Лабиринте. Внезапно и спешно. Долго идешь-идешь по его пещерам и ходам в поиске выхода. Выбираешься каждый раз с трудом из ловушек на пути. И вдруг понимаешь, что идешь то ты по кругу! Хлоп! И круг сомкнулся! Твой и чужой в один момент! Как смыкаются концы у половинок разорванного ранее листа бумаги. Как смыкаются и размыкаются кольца наших судеб. Вот только знать бы, сколько этих магических колец на пути каждого из нас?!

 Для Влада  студенческие  годы  выдались «урожайными» для смыкания колец. Только перечень имен тех, с кем они смыкались, его магические кольца в Лабиринте,  превысило возможности для учета пальцев руки. Видимо для того и существует этот древний универсальный инструмент, который всегда при тебе. Который ведет свой, более точный подсчет, чем математика исламского средневековья, которую назвав арабской, мы пытаемся использовать одиннадцать долгих веков. Загнув по одному пальцы, мы всегда можем получить кулак, сжав который легко понять, что количество перешло в качество: взамен того чтобы тыкать и ковыряться, мы сразу же получаем возможность стучать и бить.

 Кольца, одно за одним смыкаясь, вели его все выше к центру Лабиринта. Следующее кольцо сомкнулось столь же внезапно, как и предыдущее.

                Глава 10. КОЗНИ ФАЛЬШИ НА ВЕЧЕРИНКЕ. 3-ое МАГИЧЕСКОЕ КОЛЬЦО.

                Весна. Апрель, 1978 год.

                «…Злых духов, обитающих в лабиринте, можно обмануть, если надеть на
                себя  чужие вещи. Так, если вы заблудились в лабиринте, поменяйтесь со
                своим  спутником одеждой, и выход скоро найдется…»



 День рождения Влад не любил. Свои не любил более чужих. Особенно, не любил отмечать их вне дома, без близких и родных людей. Фальшь, правившая бал на таких застольях среди малознакомых, а порой совсем не знакомых, людей была во всем: в радости события, в пожеланиях, в подарках, в сюрпризах, в блюдах на столе. Это нарушало сваривание в желудке, голове и душе.

 Дело тут вовсе не в качестве и количестве алкогольных напитков. Все гораздо проще: Фальшь  не способна созидать. Она способна лишь рушить. В первую очередь - наши чувства. Все сразу и поодиночке, не смотря на то, что чувств много, она делает это умело и изощренно.

 Больше всего  Фальшь любит уничтожать: Благодарность, Влечение, Влюблённость, Жалость, Любовь, Нежность, Интерес,  Симпатию. Еще ей нравиться, заменять одни чувства на другие, противоположные по валентности или тону.

 Легко переодевая в чужие одежды наши чувства, Фальшь пытается все окончательно запутать и сбить с толку всех, изображая бездарного музыканта в большом оркестре. У нее есть лишь одна подруга. Только Ложь находит  с ней общий язык и ей приятно участвовать вместе с ней во всех проделках и кознях.

 На это раз, Владу довелось испытать все сразу: встречать свой и чужой День рождения вне дома, у друга, в компании совсем неизвестных ему людей. И Фальшь не осталась в стороне. Она легко поменяла местами в своей игре Ольгу и Влада местами. Проблема была лишь в том, что с Ольгой они уже расстались. Но такие мелочи не останавливают великих мира сего. Фальшь незаметно для Влада, вместо Ольги на вечеринке у Игоря представила новую Любу.

 Новая Люба была девятиклассницей, которая ничем не напоминала ту, Правенькую. В ней было лишь одно сходство с ней: она сразу без памяти влюбилась во Влада, не смотря на его полное к ней равнодушие.
 Внешне она была обыкновенной девушкой среднего роста с не по возрасту развитыми формами. Темноволосая, с короткой стрижкой, она напоминала обезьянку, которая насторожилась и напряглась в ожидании чего-то неизвестного и неизведанного. Это выражалось в ее неестественном и необычном поведении. Она то смеялась нарочито громко, то внезапно замолкала, сникала и забившись в укромное тихое местечко в комнате, смотрела оттуда насуплено и молча. Одета безвкусно, без всякой идеи и шарма, в обычные простенькие вещи, она будто бы специально подчеркивало все то, что ее не красило, и прятала те части тела, которые явно были даны ей природой, чтобы наслаждать взоры мужчин.

 Владу ничего в ней не нравилось, даже голос глухой с легкой хрипотцой. Разве только глаза, темно карие, без макияжа в обрамлении густых мохнатых ресниц. Но даже их портили брови, ни разу не знавшие попытки что-либо исправить. В ней все демонстрировала еще не сформировавшегося подростка. Наблюдая за ней, молодому человеку казалось, что  художник начал создавать ее образ, но внезапно чем-то отвлеченный, забросил начатое и забыл о нем, занявшись более интересными делами. Единственное, чем девушка смогла привлечь его внимание, это наивная простота, с которой она не скрывала свой жгучий интерес к нему.

 Не осознавая зачем, Влад ей подыграл, и стал проявлять к ней внимание. Делал он это скорее от скуки, нежели ради какой-либо цели. Ему просто хотелось себя чем-то занять на этой скучной для него вечеринке, посвященной двойному дню рождению: его и Игоря. Они родились в апреле с разницей в один год и два дня.

 Чувствуя себя старше и опытнее в романтических делах, чем новая знакомая, он с ней даже не кокетничал, а скорее баловался, как скучающий мальчик с чужой игрушкой. Не желая того, он вошел в образ рыжей Оли, которая себя вела с ним точно также последние несколько месяцев их отношений. Юноша не только не знал, зачем это ему, такое необычное и несвойственное для него, развлечение, но даже не отдавал себе отчет в том, что он делает. А Любочка,  по-детски наивно, его игру приняла за интерес к ней взрослого парня, о котором она, ощущая свое созревание как женщины, страстно мечтала тайком.

 Играя роль джентльмена из классического английского романа, он вызвался проводить девушку домой, не понимая, зачем ему это нужно. На лестничной площадке между этажами в ее подъезде, прощаясь, девушка внезапно для Влада, страстно прижалась к нему всем телом и взасос поцеловала его в губы. Это было столь неожиданно, что он даже не подумал о том, чтобы как-либо этого избежать. Внезапная ее страсть все же успела возбудить.

 Что-то, словно, вздрогнуло у него внутри, затем вызвало боль воспоминаний про утраченное и растоптанное Олей чувство. И тут же, растеклось теплой волной по телу наслаждение, от новых  пережитых эмоций и ощущений  с Любочкой.  Сладостное физическое осязание близости ее тела было и знакомо и ново одновременно. Состояние дежавю было столь ярким и сильным, что разнообразные мысли вдруг наполнили его сознание, будто салют из живых цветных бабочек, лишая  напрочь  возможности думать, заслоняя пестрым движущимся туманом реальность происходящего.

 Уже идя домой несколько кварталов, он все еще не мог подавить в себе волнение от прикосновения ее тела, такого упругого, мягкого и страстного. Трудно было отрицать: ему понравилось новое ощущение. Упругая по-девичьи, ее большая грудь, прижатая в страстном порыве к нему,  не дала заснуть даже тогда, когда придя домой,  Влад лег в своей комнате на кровать чтобы послушать перед сном, в ночной мгле, свой любимый Битлз. «Монастырская дорога» в ту ночь, неизменно вела его в мечтах к эротическим картинам обнаженного тела девушки, еще не зная которого, он уже желал.

 На следующий день, утром его разбудил телефонный звонок: звонила Люба. Постепенно просыпаясь, он вспомнил вчерашнюю вечеринку и девушку-подростка, которую за ночь успел забыть.

 - Влад, это я, Люба! Мы вчера с тобой познакомились, вспомнил? – девушка все еще пыталась реанимировать его память, не понимая того, что она так и не заполнилась ее образом,  - Мы с тобой сегодня увидимся, я очень-очень этого хочу! Ты не занят сегодня? Может, сможем встретиться прямо сейчас? Я могу быть возле «Кракова» через полчаса, а ты?

 Напор девушки пробудил его от сна окончательно. – Зачем, зачем мне это? – судорожно пытался Влад сделать свой выбор, - Она ведь не моя девушка. Кроме молодости и желания в ней нет ничего такого? И школьница, как Оля. Мне мало одной истории с малолеткой? Но ее грудь? Она прекрасна! У меня еще не было девушки с такой пышной нежной грудью. И тело такое упругое, жаждущее. А почему бы и нет?! – решился он внезапно для себя.

 Через месяц его ждал военный летний лагерь, где студенты проходили практику перед получением воинского звания после обучения военной подготовки, как будущие офицеры запаса. Два месяца в полевых условиях на казарменном положении не очень вдохновляли юношу. Пусть будет хоть какая-то девушка для разнообразия серо зеленых армейских будней, наполненных командами  и муштрой, которые он ненавидел всей душой. В свое время, сразу после выпускного экзамена в школе, Влад приложил неимоверные для себя усилия, чтобы поступить сразу в институт, избежав призыва для прохождения службы в армии в качестве рядового солдата. Это было явно не его призвание. А теперь вот предстоит все же пережить это испытание. Хорошо, хоть в роли курсанта, а не солдата.

 Состояние дежавю не покинуло его и возле кинотеатра, с которым было связано много воспоминаний. Не покинуло оно его и на майские праздники, когда он вместе с Игорем и его приятелем увез девушку в туристический поход в сторону леса, в котором он пережил незабываемую романтическую неделю с рыжей бестией, так ловко разорвавшей его сердце.

 И той ночью, вдвоем с Любой в маленькой туристической палатке, рядом с огромной армейской, где спал Игорь с другом, он тоже испытывал состояние подобно тому, когда  повторно перечитываешь давно прочтённую книгу. Он не мог вспомнить, что произойдёт в следующее мгновение, но по ходу того что происходило сейчас у них понимал, что в деталях переживал это раньше.

 Вся сила его переживания состояла в ощущении, словно были сотни вариантов, как могла пройти эта их первая с Любой ночь, но он как будто осознанно совершал все поступки до этого, не понимая насколько они правильные или неправильные для него,  лишь для того, чтобы сейчас оказаться именно в этой ситуации и этом месте.

 Тогда, с Олей, ночью и днем в палатке он наслаждался флиртом с любимой девушкой. Скорее это был секс, страстный и откровенный. Одно от другого отличало лишь ограничение в действиях, которые установила Оля для него. Сегодня ограничения для себя в состоянии был поставить лишь он сам себе. Люба была девушкой с иным темпераментом и с иными чувствами к нему. Теперь уже не Оля, а он себя останавливал каждый раз, когда страсть туманила разум, а сознание могло его покинуть в любую секунду.

 Грустные воспоминания о результате своих ограничений при «первом прочтении» книги,  мешали ему теперь контролировать себя в той мере, чтобы не навредить девушке и себе. Он отдавал себе отчет, что для него это лишь развлечение, игра на лето. Для нее это было такое же первое яркое чувство, какое он пережил сам.

 Все происходящее с ними той ночью, было похоже на  Ловушку Рыжей в Лабиринте Чувств. О том что это и в самом деле западня он понял слишком поздно. Впечатление от дежавю было таким сильным, что воспоминания о нём не давали покоя еще не один год. Ему потом не удавалось восстановить в памяти все подробности того, что произошло в тот момент,  о котором, как ему кажется, он помнил, когда испытывал дежавю.

 Молодой человек не мог знать, что состояние дежавю сопровождается  «размыванием» реальности , которая становится расплывчатой и неясной. Дедушка  Фрейд мог бы ему сказать, что наступает как бы отрицание личности, её реальности. Но с ним тогда он был еще не знаком, как не знаком с другим мудрецом и знатоком в области чувств - Бергсоном. Он тоже мог бы объяснить его состояние в тот момент, похожее на воспоминание о настоящем:  восприятие реальности в этот момент внезапно раздваивается и отчасти как бы переносится в прошлое.

 Это было состояние, которое переживают почти все хотя бы раз в жизни. Оно похоже на то, как если бы сознание одновременно переживает настоящее и прошлое, что вызывает ощущение отрыва от реальности.

 От реальности Влад имел неосторожность отвлечься лишь на мгновение, в которое его унесли эйфория и наслаждение. Из этого полета  в реальность его вернула девушка, которая вскрикнув, застонала. Он замер, испугавшись того, чего больше всего боялся. Судорожно нащупав фонарик в кармане палатки, он включил его, и сразу все понял. Яркое пятно света сразу выхватило из темноты махровую голубую простыню, на которой лежало обнаженное тело девушки. На темном треугольнике внизу живота ярко сверкнули маленькие рубины. Те же рубины засверкали пятном  на простыне.

 Это была кровь, ее кровь. Удивительно, какие разные чувства может вызвать ее вид. В тот момент, для Влада это была гордость и испуг. Гордость от сознания того, что он Мужчина, который способен принять дар от Женщины, ее девственность. Испуг от того, что не достоин принять этот дар от Любы. К ней у него не было чувств, необходимых для торжества  момента, способных подарить им обоим счастье.

 Он перевел луч фонарика на лицо Любы. Она морщилась от испытанной боли, но ее губы блаженно улыбались, а глаза были закрыты: то ли от яркого света фонарика, то ли от наслаждения и радости пережитого ею перехода в новое состояние. Им обоим стало ясно, что только что на планете родилась еще одна Женщина.

 Запрет и ограничения пали, словно ворота в замок перед скачущими ордами неприятеля. Возможно, их состояние было вызвано разными причинами. Для него, предварительной бессознательной  фантазией и желаниями во сне. Встретив в реальности ситуацию, воспринятую на бессознательном уровне, его сознание удачно смоделировало картину, которая была очень близка к реальному желанию. Она же, не ведая о последствиях и значении события для всей ее жизни,  побуждаемая инстинктами, данными ей от природы и желанием одарить любимого накопленной в ней Нежностью. Не вина Любы, что тогда не понимала и не ведала того, что Влад не был готов принять ее дар.

 Как часто происходит такое? Мы готовы одарить, но наш дар остается пылиться не востребованным. А нас одаривают дарами, которые не к месту и не ко времени, как и сам дарящий нам не интересен, а его излишнее внимание вызывает лишь раздражение. Кто в этом виноват, что является помехой потоку Нежностями между теми, у кого ее в избытке? Может мы сами, а может тот, кто не готов принять нас с нашими дарами? А может кто-то третий, кто скрыт от глаз? Может, стоит немного напрячься и принимать все, что плывет нам  в руки?

 Неужели так уж важны для нас края разрыва Адамовой души? Неужели лишь только через совпавшие половинки душ можно обменяться Нежностью? Отчего так мудрено все устроено? Может, стоит попробовать что-то упростить?

 Вот Влад так и решил для себя: упростить. Решил не задумываться над своими чувствами и отношениями с маленькой Любой. Зачем отмахиваться от даров, если их все несут и несут. «Не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров, ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых» -  таков совет для тех, кто верует. А как быть не верующим?  Может последовать совету Андре Моруа: «…Нельзя сказать, что юноши и девушки совсем не стремятся к любви; но они ищут ее в прочном браке. Они с опаской относятся к браку по страстной любви, так  как  знают - страсть недолговечна…»? Отчего страсть так недолговечна. И принесет ли брак без нее такое желанное счастье обоим?

 Обычно, ошибки приносят необходимый опыт, чтобы уберечь себя от их повторения в дальнейшем. В чувства играть опасно. Рыжая сыграла в чувства, научив Влада пониманию того, что играя в Чувства, становишься сам игрушкой в руках госпожи Фальши, которая всегда рада разрушить отношения и ранить душу нестерпимой болью у любого, кто ей симпатизирует. С Любой он начал сам игру, хотя заранее знал о проказах Фальши. И она не заставила себя долго ждать.

 Лето прошло бурно. Сломленная, Владом преграда, лишила девушку ограничителя подобно тому, который ставят в автомобили на двигатель, чтобы ограничить его мощность при первых тысячах километров, чтобы не перегреть и обеспечить его стабильную работу на долгие годы. Без такого ограничения с девушкой начали происходить удивительные вещи. Она забыла про стыд и отдалась страсти, словно знала лишь педаль газа, не имея представления о наличии тормозов в своем авто. Она неслась по дороге жизни, подгоняемая страстью, не ведая об опасностях на ее дороге, когда мчишься с такой скоростью без тормозов.


 Первым опомнился Влад, когда лето скрылось за следующим поворотом их с Любой трассы. Он нащупал педаль тормоза и начал незаметно притормаживать, сбрасывая обороты своего двигателя Чувств. Делал он это тактично, не допуская порчи важных механизмов в их лимузине Любви. И пришел момент, когда свернув на обочину, он остановился и выключил двигатель. Это было нелегко, когда видишь, сколько страданий приносит остановка в отношениях. Обзор для него был ограничен, и все разрушения, он смог увидеть целиком, когда удалился от места стоянки на долгие десять лет.

 Встретив Любу случайно, Влад не узнал ее в молодой красивой женщине, в которую превратился угловатый подросток.  Замуж она вышла через пару месяцев после расставания с ним, подарив мужу в первый год чудесного сына. Но он не оценил ее подарка или не простил отношений с Владом, разрушив их брак через пару лет. Такова была цена их гонке без тормозов по дороге жизни.

 А впереди, Влада ждала новая тайна Лабиринта, и уже понадобился весь опыт преодоления ловушек и загадок, прежде чем удалось увидеть яркий свет выхода после ее раскрытия.

                Глава 11. ТРИ МАГИЧЕСКИХ КОЛЬЦА САУНЫ.

                Весна. Апрель, 1979 год.

                «…Если, стоя в центре лабиринта, загадать желание, а потом быстро
                найти  выход, можете считать, что ваше желание быстро исполнится …»

 Снег почти сошел, но еще серыми пятнами лежал в низинах и кое-где в лесу, куда не успело добраться солнце своими весенними лучами, теплыми, но еще не набравшими полную силу. Туман, что есть сил, помогал солнцу довершить начатое, но пока еще совместные их усилия были не равными, чтобы зима сдалась и ушла совсем. Воздух был наполнен влагой и волнением пробуждающейся от сна природы. Тут и там почки набрякли и готовы были выбросить зеленый десант листьев в помощь союзникам. Но те еще не торопились подавать сигнал к атаке, набираясь сил перед решающим сражением за продолжение битвы живого за продолжение рода своего.

 Черный лимузин мчался вдоль разделительной осевой линии шоссе на север, неся на сиденьях разношерстную компанию к отдыху после праздника труда, который отшумел метлами и лопатами накануне на улицах большого города, продолжаю традицию первых субботников.

 На сиденьях, кроме водителя, расположились две молодых пары. Они были авангардом большой компании, остальные члены которой должны были прибыть следующим днем свои транспортом, после разведки на базе для отдыха после снежной зимы.

 Туман белой мглой рисовал тоннель вдоль дороги, и закрывал от взгляда будущее и прошлое пути, по которому предстояло проделать более сотни километров вдаль от шумного города, где еще не утихли страсти после болезненной активности горожан, внезапно решивших навести порядок на улицах и в скверах столицы. 

 Настроение в салоне авто нельзя было назвать праздничным. Семейные дела у Игоря дали трещину, и она заметно расширялась с каждым месяцем. Его молодая жена была не в духе, что, видимо, носило наследственный характер, судя по ее сестре. Вся в сером, от пальто до теплой юбки, она была похожа на мышку перед угрозой нападения кота. Забившись в угол заднего сиденья, и молчаливо кутаясь, женщина что-то внимательно рассматривала в непрозрачной молочной пелене за окном. Со времени встречи, кроме двух слов: «Привет. Ляля», она ничего не произнесла. Влад быстро оставил усилия ее разговорить, понимая что та явно не в настроении с ним разговаривать.

 Все так же молча, вся компания ждала, пока водитель общался, с встречающим их человеком, возле ворот базы, куда машина приехала уже в густые сумерки. Все происходящее более напоминало шпионский детектив, нежели молодежную компанию приехавшую отдохнуть на выходные. Еще немного попетляв, по заросшей густым сосновым лесом территории, автомобиль притормозил воле одноэтажного приземистого здания в ее глубине.

 В дверях компанию встречал тот же мужчина, что и возле ворот, появившийся внезапно из молочной темноты в бликах фар. Убранство помещений внутри здания было изысканным для летнего отдыха. Это была зона отдыха элиты одного из крупных заводов столицы. Сауна, бильярдная, каминный зал, кухня. Директор базы, как выяснилось после знакомства с мужчиной, знакомил друзей с возможностями для отдыха в ближайшие часы.

 Винный бар, который предусмотрительно привез с собой Влад, оказался лишним. В гостиной был накрыт огромный стол, полный напитков и блюд. Холодильник тоже ломился от съедобных запасов, а в камине томились шашлыки возле сложенной поленницы дров. Полную  готовность демонстрировала сауна и бассейн. Компании осталось лишь мобилизоваться и приступить к программе отдыха.

 Трое так и поступили, а Ляля, не снимая пальто, присела в угол и оттуда наблюдала за всем происходящим без тени интереса, словно была приглашена не для пары холостому Владу, а с целью контроля за происходящим. Не успело заурчать за окном отъезжающее авто, как молодые люди раздевшись, уже сидели за столом, пробуя явства и напитки, чтобы пополнить силы молодых организмов после поездки перед активным отдыхом.

 Напитки быстро рассеяли остатки тумана в настроении компании. Согласовав получасовой график смены застолья и посещения сауны, они дружно приступили к ее реализации. Разлад в их согласованные действия вносила лишь молодая женщина в сером пальто, которое она наотрез отказалась снять, кутаясь в углу комнаты на стуле.

 Она вела себя настолько странно, что Влад забеспокоился: здорова ли она? Его сомнения рассеяла Ирина, ее сестра, предложив не портить себе праздничное настроение, и переключить внимание на сауну.
 Успокоившись, он полностью отдался развлечениям. У него и его друзей это получалось настолько прекрасно, что уже после третьего захода в парилку сауны, они уговорили Ирину продолжить наслаждение сухим паром нагишом и в простынях, что значительно упростило их отдых. Отбросив стеснение, они наслаждались обжигающим жаром сауны и холодом воды в бассейне, подогреваясь изнутри в паузы за столом. Силы их оставили лишь в пять утра, когда усталость и сон сломили энергию молодости.

 Количество жидкости, поглощенное их телами и выпаренное жаром сауны за двенадцать часов до такой степени навеяло здоровый сон, что даже не протопленные за зиму номера в спальном корпусе напротив не стали ему преградой. Друзья, взяв связку ключей у привратника, быстро собрали электрокамины с половины номеров второго этажа, уютно устроились в трех из них.

 Только в полдень компанию разбудили звонкие голоса друзей, приехавших им на помощь, которые призывали их к совести, требуя срочно приступить к обеду в столовой оздоровительного комплекса, где их ждали накрытые столы. Собравшись воедино, большая веселая компания продолжила развлекаться до вечера, когда они все вместе собрались за ужином на одном из этажей корпуса, где устроили громкую вечеринку. Танцуя и веселясь со всеми, Влад не заметил, как остался за столом один с Лялей. Все остальные члены компании незаметно для него уединились парами в номера этажа. Веселье стихло. Наступила неловкая пауза. Тишина накрыла стол с остатками блюд и напитков, словно туман с реки ранним утром.

 Влад заскучал и погрузился в размышления о тайной и непознанной сути Женщины, такой желанной и такой далекой для его сознания. Его блуждания в тайниках женских душ закончились на Татьяне, с которой он столкнулся на повороте Лабиринта Чувств, прошлой осенью.

 Дипломированный молодой специалист всегда находка для любой организации, а для завода просто клад. Распределение привело Влада на электромеханический завод, крупный и достойный своего звания опытного. Опыты начались для него с двухмесячной командировки в колхоз на уборку урожая. Колхоз был под стать заводу, крупный и успешный. Убирали с колхозных полей все подряд, чтобы успеть заложить на хранение овощи перед зимой.

 На трудовом фронте ему приглянулась чертежница из головного института отрасли. Они вместе прекрасно провели золотую осень, будучи свободными по вечерам. Роман получился скоротечным и бурным настолько, что приехав в город из колхоза, Влад не сразу понял свою ошибку. Западня состояла в том, что он утратил свободу выбора. Теперь за него выбирала Наташа, которая умышленно несколько раз на неделю выписывала городские командировки в его цех, где он уже возглавлял две сборочных бригады. И все бы ничего, но сельский роман не прижился в городе.

 Стольких усилий ему стоило очередное расставание, что он раз и навсегда для себя решил: служебные романы не для него. Как не для него роль ловеласа, который словно заядлый охотник, находит удовлетворение не столько в охотничьих трофеях в виде разнообразной дичи, сколько в азарте самого процесса охоты. Влад был не азартен, и охота ему не добавляла адреналина в кровь, как другу Саше, а скорее разочарование в ее сути, которая имела столько побочных неприятностей и переживаний, что со временем, вовсе отбила у него, желание охотится.

 Тихая легкая музыка и полумрак витали над праздничным столом, где недавно закончила свой бал-маскарад госпожа Фальшь, в очередной раз, посетив злополучный сдвоенный день рождения Игоря и Влада. Вместе с размышлениями, такая атмосфера совсем нагнала тоску на молодого человека.

 Ему послышался легкий хлопок, словно прикрылась тихо где-то дверь, и было невдомек, что сомкнулось еще одно магическое кольцо Лабиринта, отгораживая его от проделанного пути Молодостью, оставляя лишь путь к Зрелости. Еще неявные желания прекратить охоту, были рождены не усталостью или отсутствием азарта в нем.

 Это был новый уровень в Лабиринте Чувств. Закончилось его часть для скитаний, наступала новая и сложная дорога к поиску спутницы для оседлой жизни. По сути это и было ядро Лабиринта, его центр, от которого нужно было найти дорогу назад, к выходу. Возможно даже, что она пролегала по уже пройденному пути, но на другом уровне сложности, где требовались все знания сразу и весь опыт Молодости, чтобы интуитивно найти нужный путь.

 Должно было сомкнуться еще несколько колец прежде, чем наступило понимание того, что движение проходит в верном направлении. Отсутствие такого понимания и заставило Влада от скуки обратить внимание на молодую женщину на противоположном углу пустынного стола.

 Начав ее рассматривать, он не сразу нашел в ней очарование для себя. Почти без макияжа, с непонятной прической, одетая во все серое и с серым настроением - Ляля была неприметна за столом. И во время веселья, и сейчас, когда веселье стихло, и наступила давящая тишина, нарушаемая лишь негромкой музыкой.

 Грустная и молчаливая, женщина не вдохновляла Влада на какие-либо попытки оказать ей внимание. Он как и она, начал вилкой перебирать в тарелке остатки еды, чтобы этим занятием избавить себя от возможных ее притязаний.

 Часы на стене показывали приближение полночи и то, что из развлечений сегодняшнего дня осталось лишь последнее, которое было недоступно молодому мужчине с последней за столом молодой женщиной. Эта ситуация походила на игру, в которой вначале необходимо выбрать все парные карты, чтобы начать саму игру. В их случае на столе остались лишь две непарные карты, из которых не удалось разыграть партию. Оставалось лишь вновь раздать карты игрокам, чтобы попробовать удачу в новой партии. И это было невозможным из-за отсутствия крупье за столом. Единственный выход был в том, чтобы сегодня на этом закончить игру.

 Все происходящее было похоже на тайное колдовство или волшебство, и менее всего на реальность. Влад задумался вновь. Он вспомнил афоризм древнего мудреца. Его звали Конфуций, и он утверждал, что «счастье - это когда тебя понимают, большое счастье - это когда тебя любят, настоящее счастье - это когда любишь ты…».

 - Мне бы хотя бы пройти начало в этом изречении, - затосковал он совсем.- Я так и не научился понимать эти создания. Ну, вот взять хотя бы ее, - он перевел взгляд от своей тарелки на сумрачную фигуру вдалеке.
 Ничего особенного не имеет ни во внешности, ни в манере одеться. Без харизмы, шарма и настроения. Чем такая женщина может быть интересна мужчине? Имей она кокетство и сексуальность, может, быть сегодняшним вечером мне этого было бы, достаточно чтобы сделать, пусть одну, попытку найти себе собеседницу на ночь. Но даже этого нет, - долив себе красного вина в бокал, продолжил размышления Влад.

 - Вот и научись тут их понимать,  и уж совсем невероятно, чтобы такая женщина смогла понять тебя, - пытался он применить советы Конфуция в данном конкретном случае. – Я вообще не представляю, зачем кому-то ее понимать, если ей себя понять трудно. А что если провести эксперимент, и проверить, так ради скуки, чтобы убедить самого себя в правильности выводов. Вот сейчас встану и галантно приглашу ее на романтический танец. Если она не выйдет из своего состояния прострации, то я прав. Если нет, то прав мудрец, – решился он внезапно на рискованный шаг, предсказывая себе победу, еще не начав действий.

 Решено, значит нужно действовать. Влад встал из-за стола, и обойдя его вокруг, присел рядом с женщиной.

 - Раз уж мы волею судеб остались наедине, предлагаю Вам попробовать продолжить веселье вдвоем. Тем более, что Игорь, по моей просьбе пригласил Вас, чтобы скрасить мое одиночество без пары в чужой для меня компании. Я ведь здесь никого не знаю, кроме Игоря и его жены, - начал он без особого энтузиазма.

 - Вы простите меня Влад, пожалуйста, - ответила «серая мышь», отрывая взгляд от своей тарелки и, с удивлением, рассматривая его вблизи. – Я честно не хотела ехать сюда. Так и сказала Ирине, но она меня все же притащила. Теперь я еще и Вам испортила выходные. Простите, если сможете. У меня совсем плохо с настроением и не до веселья.

 - Не думаю, что пару танцев со мной под прекрасную спокойную музыку, могут его испортить больше. Особенно меня утешает то, что больше чем есть, Ваше настроение испортить уже нельзя. Вы как думаете? – сказал в ответ Влад, пробуя улыбнуться, и чувствуя, что улыбка получается кислая.

 - Давайте попробуем, чтобы хоть как-то компенсировать Вам ущерб от меня, - без тени эмоций ответила Ляля на его призыв вставая из-за стола, и поправляя привычным движением юбку, двинулась к свободному месту возле колонок музыкального центра в глубине холла.

 Влад поспешил за ней, нарочито поклонился и стал танцевать. Его руки не почувствовали привычной упругости женского тела под толстым слоем теплой одежды. Свитер, юбка, сапоги – все было зимним и теплым на ней. Словно она пыталась этим сохранить холод внутри себя.

 Два танца было достаточно, чтобы соблюсти необходимое приличие. Удовольствие от бесцельного топтания под музыку по холлу не принесло ни кому из них удовольствия. Поэтому она первая, сославшись на недомогание, ушла спать в свой номер. Влад попрощавшись с ней, допил вино в бокале и уныло побрел к двери своего номера.

 Войдя и закрыв за собой дверь номера на ключ, он включил свой ВЭФ, настроив транзисторный приемник на любимого Се;ву Новгоро;дцева. На своей радиопрограмме Русской службы Би-би-си «Рок-посевы» тот часто «крутил» новые мелодии популярных рок групп, которые любил Влад. Это было еще интересно для него тем, что только так он имел возможность знакомиться с новинками запрещенной поп-культуры Запада. Спокойный голос в динамике, несколько лиричных хитов «Роллинг Стоунз» и усталость сделали свое дело быстро, сморив молодого мужчину. Он уже крепко спал, когда его внезапно разбудил настойчивый стук в его дверь.

 - Влад, Влад! Извини меня, но мне нужна твоя помощь! Едва знакомый голос за дверью негромко просил с дрожью в голосе, не предвещавшей ничего хорошего. – Если не спишь, открой мне, пожалуйста. У меня к тебе огромная просьба.
 
 Надеть джинсы на футболку и рубашку, в которой Влад спал не раздеваясь, было делом одной минуты. Свет в номере горел, не потушенный им. Хрипло шелестел помехами динамик приемника, в котором давно уже закончилось вещание любимой программы.

 Открывая ключом запертую дверь номера, Влад не услышал нового хлопка смыкающегося очередного кольца, которое знаменовало вхождение в прямой просторный тоннель, стены которого светились таинственным бледно зеленым сиянием, как светлячки в траве. Это был путь, на который рано или поздно вступает каждый мужчина, без прохождения которого наступил бы конец эре рода человеческого.

 Чаще всего  переход в этот тоннель незаметен для путешественников по Лабиринту Чувств. Все они мечтают туда попасть, а когда входят в него, то и не ведают о том, что с ними произошло, и уж точно, куда должен их привести светящийся тоннель, из которого нет  иного пути, как к его концу. Влад не был исключением из общего для всех правила. Он смело рывком открыл дверь и шагнул в темноту коридора к Ляле, незримо совершив свой главный переход в жизни. Его «охота» на этом уровне Лабиринта была закончена. Впереди его ждали лишь результаты сделанного в эту минуту выбора, о котором он сам еще ничего не знал.

 В луче света стояла она, неинтересная вчерашняя женщина. В уме он ее уже привык называть не по имени, а «серой мышью» или «синим чулком». Мышь и Чулок освещались светом из дверного проема и дружно вызывали одно лишь чувство: Жалость. Дрожа всем телом, перепуганная женщина смотрела на него огромными от страха глазами, с темно карими зрачками на фоне голубых белков, в обрамлении густых плотных ресниц вдоль слегка раскосых по-восточному глаз. Выдающиеся вперед скулы миндалевидного лица, узкий, слегка выдвинутый вперед подбородок, темно каштановые, почти черные, густые волосы короткой стрижки: все выдавало в ней наличие в роду крови жаркого Востока.

 - Можно я войду, жутко замерзла? – голос ее заметно дрожал от холода или от волнения. Влад, наконец, проснувшись, открыл широко дверь и пропустил Лялю в комнату номера. Войдя, она присела на диван. Все так же, одета в любимое серое, отметил про себя хозяин и стал суетиться, проявляя гостеприимство нежданной ночной гостье.

 - Что случилось? – спросил он, тревожась и удивляясь одновременно.

 - Ничего страшного, не волнуйся ты так, - внезапно перешла на «ты» Ляля. – Я всерьез замерзла в своем номере. Никак не могу согреться. Вот пришла к тебе за помощью, все остальные давно уже спят. Да и ты тоже.  Я вижу, что и тебя успела разбудить. Может, вдвоем найдем электрокамины в мой номер, чтобы нагреть его как твой. У тебя вот тепло, а я мерзну. – с упреком и надеждой, обратила она свои глаза на него.

 Влад почувствовал прилив нежности к этой одинокой в ночи незнакомке, представив себе, как она одна в номере пыталась обогреться, беспомощная и лишенная внимания друзей. Ему захотелось помочь ей, проявив мужскую заботу и человеческое участие.

 - Я не отказываюсь тебе помочь. Конечно, помогу - чем смогу. И хватит извиняться. Верно сделала , что решила обратиться ко мне за помощью. Вместе ночью мы что-нибудь придумаем, - он рассматривал ее в ярком свете лампочки под потолком, впервые имея такую возможность. Испуг и волнение покинули ее лицо, а тепло в комнате разгладило хмурость ее лица, придав новое выражение теплоты и уюта. Крупные покатые плечи, обтянутые толстым свитером, подчеркивали красивую грудь, которая прорисовалась, когда она расслаблено, заложив руки за затылок, откинулась на спинку дивана напротив него. Скрещенные ноги в толстых теплых колготках, были красивы по форме, но до длинноногих моделей явно не дотягивали. Да и все тело не отличалось хрупкостью, свойственной феям с глянцевых обложек.

 - Знаешь, неразумно будет сейчас, ночью, искать по номерам свободные обогреватели и ждать, пока они нагреют тебе номер. У меня другое предложение для тебя. Оставайся у меня до утра. У меня уже тепло. А я гарантирую, что вести себя буду смирно и пристойно. Тебе отдаю кровать, а я прилягу на этом диване, чтобы ты не имела сомнений в отношении меня и не беспокоилась. Я не буду раздеваться, а ты как хочешь. Если замерзла лучше спать одетой. Решать тебе, это всего лишь мое предложение. Ну как?- закончил он, будучи горд за себя и свою галантность.

 В ответ она молчала, раздумывая и взвешивая. Пока раздумывала, разглядывала его номер, по ее глазам он видел, что ей у него нравилось. Влад не торопил с ответом, а предложил принести поесть или выпить с небранного стола в холле этажа. Она попросила минералку и он ушел.

 Коридор был длинный и темный. Ежась от холода, он не спеша дошел до выключателя в холле и включил свет. Ослепленный ярким светом, он жмурясь торопливо собрал на одну тарелку нетронутые закуски, хлеб, бутылку воды, начатое вино. Посуда есть в номере, - отметил он про себя и торопливо зашагал обратно к номеру. Открыв дверь, он с удивлением для себя увидел, что женщина его не дождалась, а торопливо юркнув в его кровать, свернулась калачиком под слоем одеял в ожидании его.

 - Решение принято! Мое предложение было таким, что от него было нелегко отказаться? – пытался он шутить, расставляя принесенное с собой на журнальном столике возле дивана.

 Может быть, случайно, но темные глаза блеснули в ответ на его слова. Возможно, это был лишь отблеск лампочки, но Владу внезапно захотелось, чтобы это был отблеск чувства ее отогретой души. Отказавшись от еды, женщина приняла от него стакан с минеральной водой.

 Выключив свет, он, как обещал, скромно улегся на диване и сразу же вновь заснул. Ее голос вновь его разбудил. Засыпая, он думал о ней. Что так могло остудить ее душу, что лишило молодую женщину желания? С этой мыслью он и проснулся. Сон еще не успел уйти из сознания. Он, казалось, и сейчас был рядом с замерзающей на снегу большой лохматой собакой, которую непрерывно пытался согреть на своей груди, лаская и успокаивая ее. К нему присоединился знакомый женский голос и руки, которые вслед за ним стали гладить голову собаки.

 - Влад, я не могу согреться. Одеяла не помогают. Ты можешь лечь рядом? Я не боюсь и не кусаюсь,- вопросительно с надеждой, ее мелодичный голос звучал глухо в темноте: то ли от волнения, то ли от холода.
 Не успев проснуться до конца, он снял джинсы и в рубашке лег на край кровати, стараясь не касаться ее тела. Сон прошел, сменившись на волнение, идущее изнутри его тела. Чтобы избавиться от непонятного ощущения, он заговорил вновь, в темноту, в сторону ее лица.

 Начав говорить, он уже не мог остановиться. Ему ничего не пришло в голову умнее, чем рассказывать ей анекдоты. Он вспомнил их такое количество, что их хватило до серой предрассветной мглы. Он вспоминал свои любимые, потом все, что мог вспомнить, потом, казалось, они рождались сами в его сознании боязнью замолчать. Он делал неимоверные усилия, чтобы не дождаться пугающей тишины, которая могла нарушить его мужество.

 Мужество сохранять нейтралитет верности данному ей слову. Он еще не понимал, что желание возбудило его Нежность, которая болезненно в нем стремилась найти выход наружу.  К ней, к ее телу, тепло от которого достигало и его края кровати. Эта пытка продолжалась бы и дальше, но она вдруг перестала заразительно смеяться и смолкла, словно оборвалась струна на грифе гитары на самой высокой ноте, не успев закончить мощное свое соло в молчаливой тишине оркестра.

 Через мгновение он почувствовал ее руки на своем теле, нежные, теплые, зовущие. Он судорожно повернулся и вжался в ее влажные мягкие губы, совсем не контролируя свои руки, которые настойчиво и нежно быстро бежали по ее телу, взволнованному и страстному.

 Опомнился Влад, когда потеряв последние силы, пытался вернуть свое сознание себе, отняв его у небес, розовеющих под лучами восходящего солнца. Это ему удалось не сразу. Он даже не понял, что произошло раньше: сон или прояснилось сознание.

 Проснулся он, когда их тела вновь слились воедино в лучах яркого солнца за окном. Потом, они не могли наговориться, ища слова между движениями рук и тел. Они смеялись и удивлялись тому, как много в них было общего, как радостно было познавать одновременно души и тела друг друга. Несколько раз в закрытую дверь стучали друзья. Не дождавшись их, беспокоясь за их разум, они оставляли еду возле двери, чтобы они, дождавшись тишины в коридоре после стука их подошв, могли тайком, словно узники в темнице, забрать еду.

 Только день отъезда смог, своей неотвратимостью, разрушить идиллию их мира. Вынужденные подчиниться, они впервые самостоятельно отказались от заточения, в котором пробыли несколько дней. Удивленная их поведением компания друзей  смотрела на них, словно на людей, внезапно лишившихся разума и вернувшихся в свое раннее детство. Единственные люди, которые не замечали озабоченных взглядов, были сами узники. Их лица были до безобразия глупыми и счастливыми до такой степени, что это пугало непосвященных.

 С бессмысленными от счастья лицами, они сели на заднее сидение РАФика, и взявшись за руки промолчали всю дорогу домой. Первым очнулся Влад, когда понял что микроавтобус готов проехать его Русановку мимо. Вслед за ним, из оцепенения вышла Ляля. Ее глаза, были полны мольбы, любви и слез. Она молчала, смотрела на него и ждала. А он, решившись, глядя, в ее родные и мокрые глаза сказал, скорее уточнил: « Мы выходим вместе», удивив всю компанию, которая не хуже полоумной парочки знала, что они живут на разных концах огромного мегаполиса. Но им никто не собирался дарить право слова. Все уже было решено их сердцами. Влад хлопнул дверью микроавтобуса, заглушив хлопок смыкания третьего кольца Лабиринта, на котором закончилась магия удивительной сауны, способной своим жаром спаивать и сплавлять воедино живые человеческие сердца лучше любой сварки в мире.

 С той минуты путь в Лабиринте Чувств, стал для них общим, а их спаянные воедино сердца смогла разделить только Смерть. Дорога до врат была далекой, а только за ними она могла их встретить, и времени у них было предостаточно, чтобы наслаждаться минутами жизни вместе. И все это время,  Нежность переливалась от одного к другому с такой силой, что ее поток вынес в Лабиринт еще пару скитальцев, девочку и мальчику, неведомо откуда прибывших для совместного путешествия. А три магических кольца, сомкнувшихся в день их сауны, переплелись в яркий ореол над ними, чтобы осветить темноту пещер и тоннелей на их пути по Лабиринту Чувств.

                Глава 12. ВСТРЕЧИ И РАЗЛУКИ У ФОНТАНА НЕЖНОСТИ.

                Осень. Октябрь, 1986 год.

                «…В переходах лабиринта и на его фоне лучше не фотографироваться,
                могут  начаться неприятности в жизни и проблемы с памятью и зрением…»

 Отчего люди живут вместе, не умея принимать Нежность с благодарностью. Ведь ее совсем не жаль. Кому она нужна, если ты ее носишь, носишь и не знаешь зачем. Ну, в самом деле, не станешь же ласкать и холить себя сам. Есть, конечно, исключения среди нас, которым это нравиться, да и то ненадолго. Мне всегда нравилось ощущение женских рук на теле. Например, в парикмахерской, когда милая женщина, усадив тебя в кресле, начинает свою поему Нежности, творя волшебства с кожей головы и лица. До чего удобно зарыться лицом в нежные женские ладошки, насыщаясь  нежностью с каждого пальчика и каждой складочки на них. Ну, это пристрастия мужские, не всем ведомы и доступны.

 Но и женщины, пьют радостно Нежность с твоих рук кожей всего тела. Стоит лишь коснуться спины нежным прикосновением, как спина под ладошкой выгибается в дугу, не желая упустить ни капли благотворного нектара. Порой кажется, что морщинки на лице любимой лучше любой лазерной терапии, способны разгладить пальцы твоей руки.

 Душная южная ночь теснилась под нежным напором легкого бриза, бегущего по лунной дорожке к пляжу внизу, переливаясь на мелких волнах на пути. Трепля шевелюры пальм, под балконом внизу, они приподнимали женщинам легкие юбки, нежно касаясь теплым дыханием их утомленных загорелых ног, не забывая при этом перебирать завитые локоны их причудливых причесок.

 Влад сидел в шезлонге на балконе своего номера, словно капитан на мостике морского лайнера, дымя трубкой и любуясь ночным пейзажем над вихрастыми макушками пальм вдоль дорожек парка внизу потягивая коньяк из стакана со льдом. Идеалистическая картина, несмотря на свою волшебную красоту, не трогала его сердце, как и душу, сжавшуюся от нестерпимой боли.

 Размышления на абстрактную романтическую тему не помогли, как и вид отдыхающего люда в чудесный вечер на южном берегу единственного Черного моря на планете под музыку трепетно нежного Джо Дассена.  Он перебирал в памяти рецепты от назойливой памяти, ежечасно подвергающей его сознание новой травме. Может попробовать ее переключить на альтернативные воспоминания? А что, можно попробовать.

 Они собирались всю ночь в дорогу, боясь что-то упустить или забыть. Не так страшно было забыть нужное для себя, сколько необходимое для дочурки, нежно сосавшей свой палец рядом в кроватке. Ох, ну почему им так мало дано минут, чтобы побыть наедине? Вот и сейчас, они собрались в путешествие на воскресенье, и должны взять малютку с собой, для которой дорога будет первым серьезным испытанием.

 Влад стоял в центре их комнатки под крышей чердака с единственным маленьким оконцем, и командирским опытном взглядом оглядывал сформированный обоз продовольствия, расположенный во всевозможных местах детской коляски, возмущенно выгнувшей  все свои четыре колеса наружу. Она, то и дело, поскрипывала от каждого нового прикосновения, грозя сбросить колеса совсем и наказать хозяев, лишив их единственного за многие месяцы выходного вместе.

 Высунув в маленькое оконце голову, можно было увидеть живописные виды вокруг. Если голову повернуть вправо, то на фоне полей со спелой золотой пшеницей виднелась строгая монументальная башня колокольни Букового леса.

 Слишком романтичный для слуха перевод деревушки Бухенвальд. Совсем не скажешь, что в таком названии слышен запах смерти и горящего человеческого тела. Очень мирная сельская картина.

 Нет, уж лучше повернуть голову влево, чтобы увидеть красоту старого немецкого города, который уютно расположился красными крышами домов в чаше долины, разрезанной пополам зеленью городского парка вдоль берегов речушки.  Словно головки плотных боровичков на опушке леса, они радуют взор, при каждом взгляде из окна комнатки.
 А завтра, нет уже сегодня, мы с ней увидим волшебство Цвингера. Как это будет на русском? Ах да, вечером они с Лялей читали об этом: «в средневековье цвингером называли часть крепости между наружной и внутренней крепостными стенами. Первое здание Дрезденского цвингера было построено между крепостными стенами города».

 Влад на секунду прикрыл глаза и увидел ее лицо. Утомленное сборами и волнениями предстоящего путешествия, оно светилось радостью не только в карих глазах на снежном фоне их белков, но в лице, движениях суетливых рук и летающей походке,  которой она словно большая птица стремительно носилась по комнате, собирая и раскладывая вещи.


 Спящая Венера, Джорджоне или Сикстинская Мадонна, Рафаэля  в галерее мастеров Дрездена безусловно прекрасны и их стоит увидеть, пусть не поспав ночь перед дорогой. Кто возьмется спорить об этом? Но его мадонна рядом, и кроме ее рук ему больше на свете ничего не надо, разве вот только веселые глазки проснувшейся дочурки. Нет, все ж ее дыхание на своем лице перед поцелуем желаннее всего на свете.

 Ну вот, опять неудача. И этот рецепт вернул в ту же ячейку памяти, из которой без конца исходит эта боль, которую никак не унять. Влад раздраженно встал и начал ходить вдоль балкона, пытаясь совладать с волнением и  печалью. Нет, это не поможет. Может, спасет маленький сын, что спит с сестренкой в комнате номера за балконной дверью?  Ладно, делать нечего. Еще одна попытка успокоить себя перед сном, чтобы избежать новой бессонной ночи в бушующем раю развлечений и радости отдыха.

 Уже вновь сидя в шезлонге, он видел маленькую головку сына, такого лохматого, всего в черном пуху, плотно спеленатого пеленкой в огромной кованной детской кроватке. Влад склонился над спящем младенцем, пытаясь  разглядеть свои черты в красном, сморщенном, личике ребенка.

 - Любимый не нравится? Прости, так получилось. Я очень старалась, но не додержала до конца срока. Было очень тяжело без тебя! Прости меня, если сможешь. Он быстро нагонит свое и будет краше нашей дочурки, вот увидишь. Главное не расстраивайся, ладно? – он не выдержал, и обернувшись к ней лицом, нежно взял в руки ее голову, нашел губы и крепко прижался к ним в поцелуе, чтобы не показать ей слез, внезапно градом покатившиеся по его щекам.

 - Лялечка, любимая, что ты говоришь? Как можешь ты такое даже думать! Это я виноват перед тобой навеки! Это я со своей травмой оставил тебя здесь носить его без денег и работы! А ты… Ты… Комок застрял в его горле, не давая ему ничего сказать. Он вновь нежно обнял ее, свою мадонну, и, сглотнув слезы, сказал, - Ты самая мужественная женщина на свете. Другой такой больше не будет для меня. И твой подарок – самый дорогой из тех, что может сделать женщина своему любимому. Я знаю, знаю, каково тебе было здесь без меня и дочери. Но ты все выстояла! У меня нет просто слов… И слезы опять выдали ей его чувства.

 Тогда коварный Лабиринт загнал их в тупик. Долго им пришлось искать выход, но месяцы испытаний лишь сблизили их, наделив их поток Нежности новой мощью, способной разнести в клочья любое препятствие на пути. Вот и сейчас, как тогда, Влад в тупике. Где найти силы, чтобы без нее найти выход. Нет не для себя, для них, что тихо сопят в той комнате за спиной? Ради нее, ради них нужно найти силы, чтобы вновь искать выход в этой путанице ходов и пещер.

 Вот только где искать их, эти силы, если все они ушли на борьбу там, во вратах Лабиринта, где смыкаются уже не кольца магии - где смыкаются миры. Борьбу за нее забрала все его силы. Он изо всех сил  хотел ее  вернуть. Вернуть в свой, нет, в их мир. Но Смерть оказалась сильнее. Теперь и у него не осталось сил, чтобы жить дальше без нее. Его сил хватило лишь на то, чтобы увести себя и детей от врат между мирами, вернувшись опять в Лабиринт под зловещий грохот, смыкающего свои концы, очередного магического кольца. А где взять новые силы? Где взять?

 Пальмы злорадно раскачивали лохматыми шевелюрами листьев-перьев, сверху похожие, для него, на индейцев на тропе войны.  И, словно на клоуны на ходулях снизу, заигрывая своими тенями от верхушек с шумным разноцветным людом в свете фонарей на аллеях парка. Мир, не ведая печали, продолжал веселье на Южном берегу единственного в мире Черного моря.

  Сон покинул его и в эту ночь. Рецепты для терапии памяти не спасли. Нужно искать новый способ побороть свою память. Нужно искать новый источник  для новых сил. Как тогда…

 Борт проводник Аерофлота вышла к толпе пассажиров. Утро только начиналось, а людей возле турникенов для посадки на самолет было непривычно много. Влад должен, во что бы то ни стало, улететь ближайшим рейсом в Херсон. Командировки стали для него обычным делом, после возвращения в гражданскую жизнь, в которой все, поначалу, казалось чужим и непривычным.

 Травма ноги еще давала о себе знать, но самое сложное уже было позади. Сейчас он уже не знал, как смог выдержать, не вставая с кровати, девять месяцев подряд. Если бы не совет бывалого полковника, хирурга-травматолога из окружного госпиталя, сознание бы не выдержало, а помутнев, отправило бы наверняка своего хозяина совсем в иную лечебницу, где все время царит веселье, но возврата в реальную жизнь нет. Связанный им тогда по самоучителю, полувер спас его, и как память лежит где-то в шкафу.

 С выходом девушки в голубой летной форме, люди оживились, окружив кольцом, замерли.

 -Дорогие товарищи. На рейс до Херсона номер 286, есть четыре места после снятой брони. Мое предложение такое. У нас есть женщина из Чернобыля с двумя маленькими детьми: младший грудной шесть месяцев, и старший три года. И еще одна женщина с ребенком двух месяцев от роду. Я предлагаю свободные места предоставить им. Возражения есть?

 Толпа вокруг загудела с одобрением. Возражений не было. Женщины с детьми прошли сквозь расступившуюся толпу и направились на посадку в самолет.

 Влад оторопело огляделся по сторонам. Только сейчас он заметил, что второстепенный по своему значению, местный аэропорт был непривычно наполнен людьми. В основном это были женщины и дети, словно здесь расквартировали пионерский лагерь с детсадом. Все они были серьезны и чем-то озабочены. Лица и открытые части кожи детей были покрашены зеленкой в пятнышки, словно все внезапно заболели ветрянкой.

 Что происходит? Какой Чернобыль? И при чем он здесь, в аеропорту, где самолеты не вылетают за пределы Украины? И тут он вспомнил своего рыжего шефа, который и отправил его в очередную командировку.

 - Толик? Привет. Я тут в аеропорту, пытаюсь вылететь в Херсон, но ничего не могу понять, что здесь происходит? Ты не знаешь? Тут говорят о каком-то Чернобыле?

 - А ты ничего не знаешь, в самом деле? Никаких командировок! Пулей дуй домой и вывози из Киева жену с детьми! Ночью взорвалась атомная станция. В городе радиация. Никто не знает, чем это все закончится. Спасай Лялю! Спасай детей! Чем дальше увезешь, тем лучше. Хоть в Сибирь! Понял? Действуй.

 По голосу шефа, Влад понял, что он не шутит. Он с ним учился на одном факультете. Но сокурсник распределился в Атомную энергетику. Он успел достроить Чернобыльскую и начал Ровенскую АЭС, но поссорившись с руководством, ушел. Ему можно верить, у него остались его друзья, которые дали ему достоверную и правдивую информацию.

 Уже потом, когда удалось детей отправить через три дня вначале на Донбасс, потом в Краснодар, а после в Гелинджик (с тюркского - "белая невеста"), он успокоился. Вот только Ляля. Ее не отпустили на работе. Сейчас это смешно, ставить на чашу весов жизнь и работу, но в то момент было указание сверху и увольнение расценивали как злостный саботаж со всеми вытекающими последствиями. И она, испугавшись, осталась с ним в Киеве. А может, не испугавшись, а наоборот?

 Лунная дорожка внезапно затуманилась, и начала превращаться в солнечную. Рябь на дорожке осталась, но отблески стали ослепительно яркими, отражая жаркое июльское солнце в бледно голубом безоблачном небе над Днепром. Кому и чем было обязано это волшебное превращение, Влад не понял. Но это было не так важно, как картина, которая предстала перед его взором. Дежавю. Опять. Который раз за эту ночь. Который раз за все ночи без нее.

 Влад уже с трудом отличал реальность от воспоминаний. Вот и сейчас, это он бежит на перегонки, с ней и с ветерком по песчаному пляжу за волейбольным мячом, тем, что отлетев от ее умелой руки, еще раз доказал Владу, что статус мастера спорта не дают просто так. И в беге она оказалось первой. До чего радостно, вот так беззаботно, быть с ней на этой днепровской косе Жукова острова.

 Молодец Толик, что предложил их вдвоем вывезти сюда на отдых, дав ему и себе выходной после тревог, волнений и суеты экстренной эвакуации из возможной зоны поражения радиацией от аварии. Плохо лишь то, что он узнал обо всем лишь после майских праздников. Не ведая о трагедии, они с Лялей еще второго пошли на майовку с малышами в лес и целый день провели на природе. Она так любит лес, костер, палатку, шашлыки. Он хотел еще раз сделать  ее счастливой. И сделал. Ее глаза всегда полны счастьем, как и сейчас, рядом с ним. О это знает и всегда помнит.

 И будет помнить всегда. Пусть, что уже без нее, вздрагивая каждый раз, когда встречает теперь женщину с похожими глазами. Как в том автобусе в Новую Каховку.

 В тот раз, Влад бессмысленно смотрел в окно «Икаруса», отмечая про себя телеграфные столбы вдоль дороги. На следующей остановке автобус   притормозил, сворачивая к нескольким пассажирам. Внезапно, женские плечи впереди, приподнялись над высокой спинкой сидения, и он увидел лицо женщины. И глаза. Ее глаза. Дальше он не мог вспомнить ничего. Это было полное отключение сознания.

 Он опомнился только в момент, когда пыль за отъехавшим автобусом вернулась обратно на обочину дороги. Молодая женщина, прихватив сумки, пошла по тропинке от дороги в сторону села, которое виднелась вдали. Он тогда еще долго ловил попутку, кляня себя за то, что так бездумно сошел с автобуса вслед за незнакомкой. И винил себя и ее за то, что поддался чувству, увидев ее глаза на незнакомом лице. Хотя в чем была вина незнакомки, он даже себе объяснить не смог.

 Как не мог объяснить себе реакцию на ее запах. Только через сорок дней, когда традиция позволила вынести все ее вещи из дома, он стал понемногу приходить в себя после необъяснимых истерик, которые случались каждый раз, когда он чувствовал этот запах, который сейчас не может даже вспомнить. Нет, виной всему память. Его память о ней. Вот если бы когда-нибудь он научился управлять своей памятью. Может тогда, Влад смог бы вновь ощутить себя счастливым?

 Ветер с моря стал прохладным, и Влад очнулся зябко ежась. Дремал он, или это было болезненное забытье, он уже не трудился понять. Часы на руке показали три часа. Ночь начинала свое отступление от линии горизонта, где недавно без всплеска утонула круглая луна, вслед за собой потянув в морскую бездну  лунную дорожку. Теперь на черной зяби волн отражались звезды и огоньки туристического лайнера, который стремился догнать луну, стремясь за линию горизонта.

 Набравшись решимости, Влад решил для себя, что до утра он обязан изменить свою жизнь. Дальше так продолжаться не может. Смог же он четырнадцать месяцев из восьмидесяти четырех, отведенных ему судьбой, прожить в разлуке с ней, значит, сможет и дальше. Надо лишь придумать, как это сделать, начать жить без нее.

 Он пересел за журнальный столик на балконе, зажег настольную лампу и разделил чертой надвое белый лист бумаги, словно свою жизнь. Влад вспомнил, что когда читал способ, как бороться самостоятельно с событием, которое происходит, не зависимо от тебя. Кажется, там предлагали вначале провести анализ этого события, разделив его положительные и отрицательные для себя стороны.

 Через полчаса половина левая сторона  с жирным минусом вверху им была заполнена с двух сторон. Ему легко давалась работа по перекладыванию на бумагу боли и горечи от случившегося. С другой, правой стороной листа все было гораздо сложнее.

 Чистая сторона с плюсом зловеще белела в полумраке предрассветной мглы. Тут Влад задумался надолго. – Может ли быть ответ на вопрос о том, что он приобрел положительного с утратой самого дорого и близкого ему человека? – Нет, нет, нет! – вот все, что ему приходило в голову. Его сознание еще долго сопротивлялось отвечать на этот вопрос.

 Каково же было его удивление, когда он, услышав радостный голос дочери из комнаты, отрезвел от дум и  смог трезво посмотреть на поверхность стола  - Папа! Я уже проснулась! Ты где? – очнувшись, он неожиданно для себя увидел четыре ответа на зловещей правой стороне листа. - Неужели такое может быть? – все еще не веря собственным глазам, он рассматривал лист своей судьбы, словно план таинственного Лабиринта. Он не мог поверить тому, что сам смог найти если не положительные стороны своей трагедии, то придумать ситуации, когда ему было бы еще хуже.   Это и был искомый источник. Его открытие дало ему новее силы. Теперь он не мог дождаться следующей ночи, чтобы продолжить начатое, и составить план действий для выхода из сложившейся с ним ситуации.

 К концу следующей душной ночи план был готов. В нем было десять пунктов. Выполнив их, он мог вернуться к жизни, начав все с «белого листа». Нет, счастье в плане на листе бумаги было не предусмотрено. Не было там и новой любви, как не было личной жизни. Зато было все остальное, чтобы продолжать жизнь без нее рядом. Жить как получится, помнить и думать о ней, но жить дальше. И это было главное достижение того месяца в БЕЛОЙ НЕВЕСТЕ, в конце «бархатного сезона» на южном берегу такого Черного моря.

 Уезжая домой, Влад назло поверью про Лабиринт, решился сфотографироваться с детьми и с БЕЛОЙ НЕВЕСТОЙ на память, чтобы начать свою жизнь с момента, запечатленного на фото. Он уже не страшился таких мелочей, как «неприятности в жизни и проблемы с памятью и зрением». Ему важно было как можно скорее и дальше уйти с детьми от страшных врат, отделявших теперь его и ее мир.

                Глава 13. КАСТИНГ БЕЛОЙ НЕВЕСТЫ.
                ЛЕТО. Август, 1987 год.

                «…Чтобы избежать коварства лабиринта, нужно оставить
                какую-нибудь вещь в дар, например, бросить монетку.…»


 Влад вытер пот со лба, и нежно отстранив мать, пытающуюся его вразумить последние двадцать часов, нагой прошел в ванную с бутылкой уйтспирита в руке. Голова кружилась от испарений сохнущей краски, и от усталости. Но последняя была приятной и бодрящей, как после хорошей тренировки. Все мускулы ныли сразу, но на душе было приятно. Он несколько раз оттирал все тело тряпкой от краски, цвет которой был назван в честь гибели африканских слонов. «Слоновая кость», в которую было раскрашены стены прихожей, кухни, ванной и туалетных комнат от потолка до пола в три слоя, и которая покрывала Влада от головы до пят, была стойкой. Все усилия оттереть хотя бы видимые из-под одежды части тела не давали желаемого результата.

 И Влад сдался. От уговоров матери прекратить это безобразие, от прилипчивой краски, от усталости, от чувства голода. От всего, что навалилось на него в этот первый день отпуска.  Как хорошо, что он не сдался тогда, когда доказывал Председателю Верховного Совета, что он вдова с двумя маленькими детьми, иначе ему не видеть бы сорока пяти дней отпуска, как ушей слоника, чьи кости он тщательно размазывал последние двадцать часов.

 До вылета рейса Киев – Краснодар оставалось час двадцать. Ехать до аеропорта ночью сорок минут. Он смотрел на циферблат часов на руки и высчитывал, успеет ли съесть всю вкуснятину на столе, накрытом заботливыми мамиными руками, или взять с собой в дорогу, чтобы в такси и самолете не спеша насладиться домашней кулинарией.

 Решив, наконец, что поесть нужно дома и пятнадцати минут ему хватит, он самозабвенно отдался долгожданному процессу. Потом, уже в Новоросийске он пожалел о своем решении. Он едва не опоздал на последний ночной рейс автобуса на Озереевку, пытаясь найти на автостанции хотя бы одного нормального человека. Станция была полна людей, но добиться вразумительного ответа, ни от кого он не мог. Дежавю. Какое популярное теперь для него состояние. Вся эта суматоха ему, что-то напомнила, но вот что, он никак не мог вспомнить. Голова все еще кружилась от паров краски и соображала плохо. Наконец его сознание на миг просветлело, чтобы вспомнить лишь одно слово: ЧЕРНОБЫЛЬ.

 Да, эта суета была похожа на ту, когда он смешался с толпой беженцев из Чернобыля. Неужели опять катастрофа? – мелькнула мысль в воспаленном мозгу, - Не может быть! Только не сегодня!

  Он посмотрел на ручные часы. Они показывали двадцать два часа. Год и десять часов. Как пролетело время. Да он без нее почти девять тысяч часов. А минут? Сколько минут? Пятьдесят четыре тысячи. Ему бы хватило лишь десяти. Да десяти минут. За них он бы и сейчас, отдал свою жизнь. Не думая,  как тогда, когда утром вышел седой хирург.

 - Ничего утешительного Влад. Почки начали отказывать, - это была катастрофа. Он понял все в одно мгновение, после семи суток борьбы за ее жизнь. Он все дни жил в ординаторской, боясь покинуть здание клиники, боясь пропустить момент… Он сам не знал, какой момент! Но не мог себе позволить его пропустить и все тут!

 Долгую неделю она боролась за жизнь. Он боролся вместе с ней. Он чувствовал ее, хотя она все неделю была без сознания. Чувствовал днем, когда не мог ее увидеть, чувствовал ночью, когда украдкой пробирался по темным коридорам к ее палате реанимации, умело минуя все посты медсестер, словно разведчик за линией фронта, чтобы ее видеть хоть мгновение. Он на цыпочках, не дыша сам, склонялся над ней, такой беззащитной, нагой, под белой простыней, всю в диковинных трубках. Он слушал ее дыхание, чтобы убедиться, что она еще жива, не веря ни врачам, ни их аппаратам, рисующих с писком ее диаграмму жизни на мониторе.

 Но тогда все ее органы,  дружно боролись разом, словно волейбольная команда на соревнованиях на выживание. «Почки начали отказывать». Значит, два члена команды сдались. Это поражение. Это финал. Это смерть. Он в то мгновение понял все. Молча ушел из клиники, молча сел в такси, молча вошел в дом.

 - Ты чего вдруг приехал? Что случилось? – мать была не на шутку перепугана его внезапным появлением дома, зная, что никакие уговоры не заставят его уйти от Ляли.

 - Ничего не случилось. Все по-прежнему, - выдавил он глухо, а потом не выдержал, закрыл лицо ладонями рук, и зарыдал, уже не стесняясь.

 - Она… Ляля? Что с ней? – испугано выглянула Ирина. Они с ней погодки, только любимая Влада младше. Он смог в ответ лишь мотнуть головой несколько раз. Они его в тот момент не поняли. Поняли на следующий день 31 августа. В 12 часов, когда вышел последний из шести ежедневных доноров, и сказал, что ей больше не нужна кровь для прямых переливаний.

 - Родственники погибших, прибывшие на церемонию, просьба собраться возле автобуса на платформе двенадцать. Автобус будет отправлен на причал в двадцать два тридцать. – хриплый голос громкоговорителя вернул Влада в реальность.

 - Теплоход «Нахимов» - пронеслось бегущей строкой в сознании. Ах, вот оно что! Ну и совпадение! Бывает же такое!

 Из динамика полилась траурная мелодия. Затем грустный и торжественный голос сообщил: «Он лежит на глубине 47 метров в Цемесской бухте. Пароход «Адмирал Нахимов», ставший братской могилой как минимум для 65 человек. Ещё 360 могил на кладбищах России, Украины, Белоруссии, Грузии, Киргизии, Латвии, Литвы, Молдавии - бывших республик огромной страны, получившей корабль от Германии в качестве репараций после победы в Великой Отечественной войне. 423 человека, официально погибшие при катастрофе, и два водолаза, погибшие при проведении спасательно-поисковых работ. В память о них сегодня на воду опустятся венки, цветы обрамят плиты с фамилиями на мемориале на мысе Дооб - ближайшем береге в четырёх километрах от места трагедии. На памятнике - часы с парохода, остановившиеся 31 августа 1986 года в 23 часа 20 минут. Ровно год назад».

 На следующее утро, после торжественной передачи детей на руки Влада, родители Ляли собрались и уехали на автобусе, который поздно ночью доставил его в маленькую двухэтажную межколхозную гостиницу прямо на берегу моря.

 А в обед они, взявшись за руки, дружно шагали в пионерлагерь по соседству, распевая хором:
 «Вместе весело шагать
 По просторам по просторам по просторам
 И конечно припевать лучше хором
 Лучше хором лучше хором»

 Родственники Влада договорились с администрацией, чтобы дети и он питались в столовой лагеря. Это было удобно и необременительно для него. С одной стороны, он был им благодарен за внимание, а с другой.

 С другой стороны, он все еще боялся бесконечных ночей. Лучше бы подольше растянуть день заботами о малышах, чем оставаться наедине с собой по ночам. Вот и в первую ночь, он думал о судьбах отдыхавших в тот злополучный день на теплоходе. 423 человека. И Ляля. В один день. Через тысячи километров и один год они встретились. Родители тех и ее родители. Печаль одна для них всех, и такая разная для каждого в отдельности. Они тоже с трудом с ней уживаются, как и он сам.

 Но год не прошел для него напрасно. Теперь он тщательно подготовился к 45 ночам. У него есть заветная папочка с письмами из редакции «Вечернего Киева». Рубрика в газете называется «Ярославна». Замечательная рубрика, надо отметить. Она то и взялась помочь Владу выполнить самый важный пункт прошлогоднего плана « Белая невеста».

 Настоящий кастинг, как на конкурсе мисс Америка. 87 кандидаток на звание лучшей из лучших. И 87 писем-заявок от них на его конкурс «Лучшая мама 1987 года». Или что-то вроде того. Так Влад успокаивал себя, со страхом ожидая свою первую ночь в Озереевке.

 Но уже через две недели страх внезапно был побежден более важными событиями в его жизни. Очередной поворот в Лабиринте Чувств был успешно пройден, и Влад уже намеривался исследовать боковой мрачный ход его тоннеля, когда внезапно был остановлен.

 На малюсеньком уютном пляже гостиницы в конце единственной дороги села вдоль побережья, всегда тихом и пустынном, тем утром прибыло пополнение. Выйдя с детьми привычно на пляж после завтрака, он удивленно заметил, что его место кем-то занято.

 На, всегда, таком пустынном пляже, вдруг стало многолюдно. Казалось, что женщина с двумя детьми заполнила пляж целиком. Девочки мальчик, похоже были погодками, лет десяти или двенадцати на вид, они были по взрослому спокойны и вели себя не по детски тихо и  с особым достоинством. Тоже благородство и достоинство чувствовалось в их матери, коротко остриженной брюнетке, похоже, ровеснице Влада. Ее миниатюрная ладная фигурка на подстилке, постеленной прямо на гальку в центре пляжа, сразу вызвало внутренне беспокойство у мужчины с двумя маленькими детьми, тоже, как и у нее, девочки лет семи и мальчику около 3 лет от роду. Женщина, как любая на ее месте, внимание мужчины заметила сразу после появления его на пляже. И как истинная женщина не подала виду.

 Мужчина, маскируясь под спящего на солнце, то и дело вставал и ложился, приглядывая за детьми. При этом, не забывая прикрывать рукой голову так, чтобы из-под нее было удобно, наблюдать, не привлекая внимания, за женщиной. Она же чувствуя кожей это внимание, как любая женщина, купалась в его внимании к ней, то и дела меняя позы на подстилке, одна грациознее другой, чтобы умело показать ему все достоинства ее совершенного тела.

 Этот невинный флирт двух взрослых людей, каждый из которых был уже обременен двумя детьми, был забавен со стороны, и смешон, учитывая их возраст. Эта забава продолжалась уже неделю, и казалось, что ей не будет конца. Но он наступил, когда в одну из суббот к женщине приехал моложавый мужчина с фигурой значительно ярче, чем у Влада. Обиднее всего, что он появился на пляже и в воскресенье утром, из чего легко было сделать, что это не брат женщине, который случайно опоздал на последний автобус и был вынужден просить у нее приюта на ночь.

 Появление мужчины, близкого для брюнетки, отрезвило Влада, который успел забыть и про свой план, и про то, что в нем не было пункта о чувствах и отношениях с женщинами, независимо от цвета волос и количества детей. Не подавая вида даже себе самому, он решил прекратить подростковые забавы. Приняв решение, избегать посещение пляжа днем, он придумал для себя оправдание, что это может повредить детям, которые и без того вдруг надумали болеть по очереди простудными заболеваниями, заставляя его каждое утро ездить в Новоросийск и обратно, чтобы получать для них физиотерапии в городской клинике.

 На воскресения у него был запасен план, еще коварнее будней. Он решил исследовать близлежащие горы, одну за другой, планируя пешие походы с детьми на целый день. Первый из них был запланирован на следующее воскресенье.

 Тем более, что по свидетельствам местных жителей, за горой находился известный в миру поселок Абрау-Дюрсо, шампанским из которого его угощали родственники в день приезда-отъезда. Да путеводитель утверждал, что «расположен он на берегу озера Абрау, в 20 км к западу от г. Новороссийска, и в 170 км от краевого центра г. Краснодара».

 Но фишка была в том, что и Озереевка была в трех километрах от озера Абрау, которое было прямо за горой, что возвышалась за гостиницей. Потому путешествие с маленькими детьми было не только реальным и увлекательным, но и обещало Владу шипучие призы в награду. Да и купание в пресных водах озера, после соленой морской, обещало заманчивое разнообразие в отдыхе.

 Граф Голицын знал толк не только в винах, но в красивых женщинах и красивых местах. Влад не имел чести быть лично знакомым с императором Николай ІІ, художником-маринистом Иваном Айвазовским и Максимилианом Волошиным. Но имел честь бывать в в Лейпциге и Геттингене, где бывал князь. Короче говоря, у них было, по мнению Влада, много общего. Особенно он уважал графа за дорогу Новый Свет – Судак, водовод длиною в 3200 метров, прогулочную тропу протяжённостью более 5 километров и то, как он облагородил естественные гроты на побережье, украсил парк и аллеи красивыми деревьями и цветниками. 

 Все это Влад видел собственными глазами, когда вместе с Сашей и другом медиком, они, еще будучи студентами, прожили самые счастливые десять дней в палатке, на берегу Генеральской бухты, что  в четырех километрах от Нового Света. Именно водогон графа тогда спасал их от голода, на воде из которого они варили каши. Именно отбракованное для шампанского вино из бочки в центре поселка, по цене рубль пять копеек за литр, спасало их от жажды на безлюдной скале над морем.

 Отказать себе в знакомстве с еще одним творением графа, которое тот создал на берегу озера с таинственным названием ОБРЫВ (Абрау - перевод с черкесского), питаемого речкой ЧЕТЫРЕ ВОДЫ (Дюрсо), такого Влад не мог себе позволить. И он выполнил это восхождение через перевал! С двумя маленькими детками, чем был особенно горд. Но наградой ему было не шампанское, как он ожидал, а сюрприз, который ждал его вечером, в номере гостиницы.

 Поднимаясь по узкой горной тропинке к перевалу, Влад часто останавливался, делая привалы для детей. Он боялся, что для них это будет тяжелым походом, и старался как мог превратить в увеселительную прогулку, рассказывая смешные истории, сказки. В минуты отдыха он позволял им рассмотреть все вокруг, потрогать живописные кусты и деревья, которых было вдоволь вдоль тропинки.

 Добравшись до перевала и спустившись в рощу перед озером, он сделал большой привал, уложив детей на отдых в самое жаркое время дня. Они быстро заснули в прохладе тени большого дерева, а он закрыв глаза, предался воспоминаниям.

 Трое студентов, отважившихся на поход по Крыму, интересно провели в тот год каникулы. За десять дней они прошли пешком и проехали все ялтинское побережье. В Новом Свете Влад их тогда покинул, решив разыскать свою Любу, которая написала перед его отъездом, что будет отдыхать в поселке по соседству с ним.  Тогда он, одержимый романтическими чувствами к ней, решился на опрометчивый поступок.

 Уговоры друзей не возымели действия, и он отправился на поиски любимой, не имея даже точного ее адреса. До поселка со странным названием Планерское, которое тот получил благодаря Королеву и его последователям – планеристам, он разыскал улицу и дом, но не Любу. Девушка уже уехала. Самое обидное, что Влад разминулся с ней на полчаса. Добежав до автостанции, он и тут опоздал: рейсовый автобус в аэропорт Симферополя отошел 20 минут назад. Следующий по расписанию должен был отправиться через два часа.

 Влад улыбнулся, вспоминая свою погоню за любимой по дорогам Крыма. Он летел на крыльях своих чувств меняя попутные машины и автобусы, и успел в аеропорт до отлета самолета ее рейса, которого он точно не знал. Выручила смекалка. Он внимательно изучил расписание и определил, что приехав перед ним автобусом, она не могла успеть улететь, так как ближайший рейс на киев был через два часа. И Влад нашел Любу. Час он бродил по всем местам, где пассажиры ожидали своего рейса и наткнулся на нее на лавочке в сквере.

 - Девушка, это не Вы вылетаете рейсом 1213 на Киев? – строгим официальным голосом Влад обратился к дремлющей девушке. Та, открыв глаза, зажмурила их опять, думая, что все еще спит. Открыв повторно глаза через минуту, она оторопело выпучила глаза, не веря тому, что видит. Несколько минут ей понадобилось для того, чтобы она могла вымолвить первые слова. Эффект был сногсшибательный! Девушка была поражена настолько, что ее радости не было конца.  Пользуясь случаем, Влад тогда решил прервать свой отдых с друзьями и лететь с ней в Киев, чем навлек их гнев и разочарование. Он еще не раз ему вспоминали то, что он променял мужскую дружбу на увлечение девчонкой. Но сам Влад и сейчас был доволен своей авантюрой, которая так ловко удалась.

 Предвкушая новую встречу с графом в Абрау-Дюрсо, он был благодарен знатоку вин и бурных романов за свое романтическое приключение в его Новом Свете. Интуиция ему подсказывала, что граф ему и сейчас приготовил что-то романтическое.

 Шампанское, которое он привез в тот вечер, ему пригодилось, правда, через три недели. А тогда, вечером, в дверь постучали. Открыв дверь, он увидел старую знакомую. Вместе с Марией Никитичной, они были старожилами в гостинице, которая была на ремонте все лето. Лишь они и были жителями в гостинице этим летом.

 - Влад, добрый вечер. Извините, что Вас тревожу. Вы можете мне уделить пару минут. У меня к Вам деликатное дело, - заговорщески начала поздняя гостья. – Вы мне рассказали свою горькую историю, и она мне не дает покоя. Вы не думали о том, что нужно подумать над тем, чтобы как то устроить свою личную жизнь? Это, конечно,  не мое дело, но мне кажется, что это нужно не только Вам, но и Вашим детям. Вы ведь так молоды, Влад?

 - Нет, ничего, Мария Никитична. Я Вас понимаю, я и сам над этим думаю. Рана еще открыта, как говорится. Но время идет, дети растут. Им нужна если не мать, то женщина рядом. Особенно дочурке. Боюсь, что без нее, она не станет настоящей Женщиной. Я буду не в состоянии ей дать все то, в чем она будет нуждаться.

 - Вот и хорошо, а тоя волновалась,  и не знала, с чего начать. Все дело в том, что одна особа обратилась ко мне с деликатной просьбой. Она меня просит ее с Вами познакомить. Она женщина скромная, и сама не решается. Что скажете? Я в роли свахи - никудышная, правда? – она смущенно посмотрела на Влада в ожидании ответа.

 Он тоже был смущен. Так близко к вопросу Влад еще не подходил. Разбирая письма от женщин, он думал над тем, какая должна быть женщина, которую он будет когда-то доверить своих детей. И вопрос когда, тоже был ему знаком. Но ответа он еще не нашел ни на первый ни на второй свои вопросы. Вот и сейчас он растерялся перед женщиной, которую сама судьба определила в непривычную роль свахи. Добрая, внимательная по своей природе, она уже давно и ненавязчиво поддерживала его и морально, и помощью в нелегком для молодого мужчины деле по уходу за маленькими детьми. В ее глазах он был просто героем, хотя сам он себя таким не считал. Точнее он даже об этом не задумывался.

 Только раз, когда Ирина вспомнила слова сестры, которые стали прощальными: « Тебе я завещаю самое ценное, что у меня есть – своих детей. Береги их и заботься, как забочусь я. Если что случится». Вот и сейчас, в эту неловкую для него минуту, они прозвенели в сознании набатом, словно ожила та, за окном их комнатки в Веймаре, колокольня концлагеря Бухенвальд. Привычный мороз «мурашами» пробежал по спине, вызвав щемящую боль в глубине груди, сжимая комком горло.

 Внимательная пожилая соседка заметила это, как чувствительная женщина. Замешкавшись, молвила через минуту.

 - Влад, простите меня, Бога ради, что причинила боль своей неловкостью. Я этого не хотела. Забудем обо всем. Я Вам ничего не говорила, ладно? – по ее лицу было видно, что она переживает не меньше его в этой непростой и неловкой ситуации. Влад это заметил, справился с собой и нахлынувшими чувствами, и начал успокаивать заботливую соседку по этажу.

 - Нет, ничего, не стоит тревожиться. Со мной такое бывает часто. Не обращайте на меня внимание. Лучше расскажите о ком речь. Как выглядит моя пассия? – сказал и тут же вспомнил, откуда в его лексиконе появилось это словцо, такое непривычное для слуха. Соседка была очень похожа на мать тестя, которую он видел один раз не более часа, но которую полюбил навсегда, сразу поняв, откуда его любимая взяла столько чудесных качеств. «Пассия», было любимым словечком бабушки. Потому и засело в памяти, как хорошее воспоминание о дорогом ему человеке.

 - Да что мне Вам рассказывать, Вы ее сами прекрасно знаете. Она каждый день проводит с детьми на пляже в десяти метрах от Вас. Миниатюрная симпатичная брюнетка с двумя детками, которые , пожалуй, старше Ваших будут. Ну что, вспомнили?

 Влад не только вспомнил. Он понял, что с этой секунды начался для него КАСТИНГ БЕЛОЙ НЕВЕСТЫ. Но еще не понял, какие такие дары нужно оставить Лабиринту, чтобы избежать его Коварства в таком важном деле. Ну не монету же, в самом деле, оставлять?

                Глава 14. ДАРЫ  ЯРОСЛАВНЫ  КОВАРСТВУ ЛАБИРИНТА.
                1987 год.

    Влад лукавил, когда определил начало кастинга с появления Мария Никитичны в образе свахи. Доказательством тому была папка с письмами, с которой он не расставался с марта месяца.

    На самом деле кастинг объявила, сама того не подозревая Анна Михайловна, соседка из квартиры напротив. Как-то вечером она позвонила в дверь. Старая приятельница матери Влада, она была в курсе всех их семейных дел. С соседями по дому жили дружно, не раз выручая друг друга в житейских делах. Вот и на этот раз, соседка зашла по делу. Переговорив с мамой, она попрощалась с Владом и ушла.

    А через минуту, мама в очках с номером газеты «Вечерний Киев» сидела напротив сына и читала заметку. Неизвестно почему, но заметка Влада разозлила. В ней женщина из Днепропетровска или Запорожья писала о своем, наболевшем. Вдова, как он, осталась с двумя детьми одинокой. Но ей повезло, и она встретила свою Любовь во второй раз. Новая ее «пассия», был приятным мужчиной и очень внимателен к ней. Но вот к ее детям он не только не питал никаких чувств, но требовал, что их дальнейшая с вдовой жизнь, проходила без детей. Читательница была возмущена. Характеризуя себя в письме, как «женщину видную и достойную мужского внимания», ее возмущал мужской эгоизм и она остервенело проклинала в приличных литературных формах всю сильную половину человечества разом, не делая скидок никому из них.

    Последнее больше всего возмутило Влада, когда он дочитал опубликованное письмо в рубрике «Ярославна» до конца. Как человек эмоциональный и чувствительный, он вспылил, и, не откладывая в «долгий ящик», сел и сразу написал ответ. Как часто нам мешают в жизни эмоции. Порой под их влиянием мы делаем поступки, о которых, остыв от гнева, потом сожалеем. Но не в этот раз. Он не жалел, о том, что сделал незнакомке предложение объединить родительские усилия, попытаться создать большую семью, и на примере доказать себе и другим, что они готовы заботиться не только о своих, но о чужих детях.

   Мама заботливо сложила письмо и на следующий день отослала его в редакцию. Она очень переживала за будущее сына и внуков. Через два дня мать перезвонила сыну на работу и продиктовала телефон ведущей рубрики с ее просьбой ей перезвонить. Влад перезвонил прямо с работы, выбрав удобный для этого момент.

    Приятный женский голос ответил сразу, а услышав, кто звонит, стала еще внимательней и нежней. Она объяснила, что его письмо будет в пятой сотне откликов на заметку, и скорее всего, затеряется в массе себе подобных. Как раз этого она и боится более всего, потому как ее очень тронуло письмо Влада, и она всем сердцем хочет быть ему полезной со своей газетой. Ее предложение было: опубликовать отдельно его письмо, изменив то, что он посчитает нужным. Недолго думая, Влад дал согласие. Письмо опубликовали. На него отозвались 87 женских сердец с предложением своих рук, причем обеих: одну - для него, вторую - для его детей. Все они были Владом пронумерованы и уложены в папочку, с которой он и приехал на отдых к детям.

    Каждый разговор, встреча или письмо не давали Владу ответа на главный вопрос, но давали многое вместо него. Время, потраченное на кастинг, он считал полезным и важным по ряду причин.

 Во-первых, он считал себя обязанным выразить благодарность каждой их них за то, что они чутко отозвались на его боль, и нашли в себе смелость и силы сделать ему предложение первыми, что, как он считал, для женщины это было подобно подвигу. Не зная и не видя его, его детей, не ведая ничего о его характере, достатке, составе семьи, жилищных условиях, предлагать не помощь, а саму себя для того, чтобы посвятить свою жизнь ему и его детям, было для него очень ценным и драгоценным даром, на который он не мог не откликнуться. Так он и сделал. День за днем, звоня  им, или встречаясь, или письмами, он  ответил всем.

 Во-вторых, тратя свободное время на кандидаток, он отвлекался от своих воспоминаний, что дало ему возможность спать в сутки более трех часов, что было для него проблемой последнего года жизни.

 В-третьих,  знакомясь с женщинами, он узнавал чужую жизнь, их судьбы, которые порой были куда сложнее и тяжелее его теперешней жизни. Это давало ему силы для жизни, это его успокаивало и наделяло верой в то, что он справится со всеми трудностями.

 В-четвертых, узнавая, какими бывают женщины, высказавшие готовность быть с ним, он раз за разом уточнял портрет победительницы кастинга, руководствуясь не фантазиями, а реальными образами.

 В-пятых. Он убедился в том, что для него жизнь не закончена, и несколько легких романов по ходу знакомства с кандидатками, дали ему веру в то, что он еще интересен женщинам, не смотря на двух детей, которых он до этого считал своим недостатком. Женщины его смогли убедить в обратном:  его дети – его преимущество.

    И было еще одно обстоятельство, которое не позволяло Владу утверждать себе самому, что он только сегодня решился на новые отношения с женщинами. Это скорее был дар «Ярославны» ему, которым он не смог воспользоваться. Который он решил оставить в дар Лабиринту Чувств, в надежде, что умерит его Коварство по отношению к нему в дальнейшем путешествии по его загадочным и таинственным ходам с многочисленными ловушками.

    Елена написала ему откровенное искреннее письмо, которое подкупило Влада сразу. Он ответил ей, попросив номер ее телефона. На его звонок ответил приятный приветливый голос, и так же легко им удалось договориться о первой встрече. Купив скромные подарки детям, и букет цветов, вечером того же дня он уже походил к ее дому.  Они жили с ней в одном районе. Подойдя, он стал перекурить, понимая что в квартире с двухмесячным ребенком он не сможет этого сделать.

    По ее письму было ясно, что муж ушел к другой женщине, когда она родила ему мальчика, и теперь она с дочкой пяти лет и ним, живет одна, без помощи родственников. Звоня в дверь он ожидал увидеть неухоженную замученную молодую женщину в неубранной квартире и с неухоженными детьми, что было совсем неудивительно в ее  жизненной ситуации.

     Лена открыла дверь с улыбкой и макияжем, в опрятном халате, с прической. Войдя в квартиру, он был поражен чистотой и свежим воздухом в однокомнатной квартире, где она жила. Не было видно присутствия младенца, признаки которого он хорошо знал по своим деткам. Она сразу проводила его на кухню, объяснив, что малыш еще не проснулся. Поблагодарила его за знаки внимания, и предложила свежий украинский борщ, понимая, что он голоден после работы.

     Внезапно запищал ребенок, она извинилась, и ушла кормить его грудью. Он с аппетитом доел борщ, с салом, чесноком, сметаной и пампушками, удивившись, до чего умело и вкусно он приготовлен. Выпил компот из свежей клубники и огляделся. На кухне было уютно и чисто. Белоснежные рушники, белоснежная скатерть на столе, чистая до скрипа посуда. Все в доме было идеально. Спросил разрешения помыть руки, и прошел в ванную. Здесь тоже господствовал порядок, от которого заныло сердце, напомнив о недавнем его домашнем уюте.

     Помыв руки, и вспомнив приветливую улыбку на красивом лице хозяйки, он обратил внимание на таз с замоченными пеленками в ванне. Его руки прямо зачесались ей помочь, выполнив привычную работу. Он опомнился, когда вешал последнюю пеленку, которую уже успел прополоскать в третий раз, как был приучен. Лена стояла в открытых дверях, со слезами в глазах, полными удивления и восторга.

 - Влад, что ты здесь делаешь? Зачем? Все уже постирал! – она шагнула к нему, вспотевшему после короткой стирки, нежно обняла за плечи и поцеловала в губы не жалея чувств и той Нежности, которой была полна к нему. Он ее не оттолкнул и принял все с благодарностью, обняв в ответ ее за талию и прижимая к себе.

    Той ночью он дома не ночевал. Он еще месяц должен был жить «холостяком»  до отпуска, и дома его никто не ждал. Следующую ночь он тоже не ночевал дома. А третью ночь и все тридцать вслед за ней, они ночевали у него дома все вместе. С Леной все было легко и просто. Казалось, что они знакомы много лет. И в ту ночь, и все остальные, им было очень хорошо вместе. Это была семья, про которую никто бы не решился сказать, что ей от роду месяц.

    Потом настало время для выбора. Это было время, когда она с детьми стояла в тамбуре вагона, грозящего через пару минут увезти их на ее родину, до конца лета - это было решено еще до их встречи.  Время наступило, и стало внезапно слезливым и  грустным. Так и запомнил Влад Лену: с малышом на руках и дочкой, обнимающей ее возле колен. И ее слезы, текущие по щекам, молчаливо и тихо. Она смотрела не него, стоящего на перроне, а слезы все текли и текли. Он еще не принял решение, но время его принятия уже наступило. Он понял это, когда вагон скрылся за поворотом.

    Мы рождаемся, и получаем в дар тело и разум. А еще таланты и способности. Дальше все решает выбор. Наш выбор, что делать с этими дарами. Он всегда с нами, до самого конца. Иногда мы готовы к нему, порой – нет. Но ему все равно.  Он ждет, когда мы решим выбрать. Мы можем попросить помощь у воли, желания, инстинкта, разума. Мы можем обратиться за советом к опыту, своему или чужому. Но ничего не меняется. Выбор всегда рядом, стоит за нами и ждет нашего решения.

    Рано или чуть позже, мы решаемся, чтобы  сделать свой выбор. И он на время оставляет нас в покое, чтобы вновь стоять у нас за спиной. Выбор всегда за нами, хотим мы того или нет.

     Влад был не готов. Не готов взять на себя мужество и сделать выбор. Для себя. Для Лены. Для детей, ее и своих. И он  струсил. Влад отступил и сделал выбор: ничего не менять и оставить все, как есть. Лена об этом не знала. Она его хорошо чувствовала, как, впрочем, все женщины, которые любят, которые дарят нам свою Нежность, потому и плакала, зная за него его решение, отдать встречу с ней в дар Лабиринту. И она стала его первым Даром ему.

     Выбор меняет нашу жизнь, порой, не только нашу, заставляя менять направление, скорость и сложность нашего движения по Лабиринту Чувств. Он очень важен для путешествия по Лабиринту и по  нашей жизни.

     Ожидая встречу с незнакомой знакомой брюнеткой, он думал о Выборе, о Лене, о своем малодушии. Гостья пришла, как сказала ему Мария Никитична, ровно в восемь вечера. Минута в минуту.

     Неловкость встречи жила недолго, в отличии от чувств, которые возникли сразу и не покидали их все три недели бурного, как назвала сама Нина, «курортного» романа. Тот, первый вечер закончился утром, когда нужно было им обоим быть возле проснувшихся детей. И они были вовремя: он - возле своих малышей, она - возле своих подростков. А до этого,  они всю ночь бродили по дороге, что упиралась в гостиницу, уходя и возвращаясь обратно к ее началу, не замечая однообразия маршрута за разнообразием вопросов и ответов. Им нужно было все знать сразу, все друг о друге, иначе они не смогли жить дальше.

     Знание нужно одновременно и сразу обоим как воздух. Воздух вечером был прогретым и сухим, словно возле печи. Незаметно в его жар добавилась  влажность, чтобы смениться на прохладу, а затем он стал совсем сырым и оттого свежим, словно кто-то сдул влагу моря на берег. Потом, горизонт над морем стал светлеть, добавляя жар в черное небо, все более и более, нагревая и освещая дорожку для  солнца.  Неожиданно для них,  солнце выползло ослепительным шаром и поползло дальше вверх, по  бледно голубому полотну неба, чтобы вернуть в реальность заблудших родителей. Оно им напомнило, что их души принадлежат разным телам, которые срочно должны вернуться назад, к детям, которые вот – вот, должны были открыть глаза, просыпаясь. Солнце, как и весь мир вокруг них, не считали нужным считаться с их желанием не расставаться, как впрочем, и со всеми остальными их желаниями.

     Тем утром на пляже они были вместе. Родители и дети. Как одна семья. И вечером. А на ночь, дети возвращались в свои кроватки, где их ждал сладкий сон. Родителям было еще слаще: они не расставались ночью,  и утро встречали вместе. Их половинки душ, разорванные некогда Творцом, сошлись по линии разрыва так плотно, что ее стало не видно, словно и не было ни разрыва, ни половинок. Через сутки они знали все, что им важно было знать  друг о друге.

 Нина знала все о Ляле, а он об Антоне. Нет, об отце детей он не спрашивал. Он знал, что это был ее выбор: быть одной с детьми.  И он его принял ее выбор.  Принял потому, что он был ее. И разделил ее боль, прикоснувшись к крошечной седой прядке на ее иссиня – черных коротких прямых волосах. Эта меленькая прядка была словно маркер, который давал знак о том, что удивительный цвет ее волос натурален и сомнения по этому поводу безосновательны и неправомерны. Ее белая, седая прядка отметала показывала всем и каждому, что такой цвет у природы есть, хотя бы уже потому, что он такой у Нины.

 Она была одна дома, когда почтальон принес «похоронку» на Антона, подводника, офицера и моряка. До гибели «Курска» было еще 25 лет.  После окончания войны уже 25 лет. Нине было шестнадцать. Маме было 45 . У нее было больным сердце после похорон отца Нины. Про Антона рассказала маме через месяц, раньше не могла, боялась ее потерять. А седая прядка появилась на следующее утро после визита почтальона. Нина начала причесываться возле зеркала и заметила белое перышко в волосах. С тех пор так и ходит всегда с маленьким белым перышком в иссиня черных, словно воронье крыло, волосах.

 Мужчина, тот, что приезжал на прошлое воскресенье, был ее мужчина. Нина сказала, что ей так одной легче. Он женат, и потому к ней приезжает только на ночь и только один раз в две недели. Ей чаще не нужно, и не нужно реже. Только один раз в две недели. Ей это нужно, чтобы себя чувствовать ЖЕНЩИНОЙ, чтобы не забыть об этом в будничной суете. И она не забывает уже четыре года, напоминая себе раз в две недели.
   
 Влад понимал Нину, как понимал Лялю.  Как понял пожилую слепую женщину, родную сестру той самой бабушки, подарившей ему словечко «пассия». Он видел ее почти каждый день, в Новороссийске, в ее доме. Ездил с детьми на лечение и заходил по дороге к ней.

         В первый раз, он сидел на кухне и рассказывал старушке о Ляле. Она хотела знать все о ней и о нем. О их любви и жизни вместе.  Все – все! Она видела ее в последний раз еще тогда, когда ей 5 лет и она с бабушкой и сестрой гостила у нее, в Новороссийске. Поэтому ей необходимо было все знать. Она слушала и спрашивала, а Влад ей рассказывал. Целый день, пока не собралась ее большая семья, для которой она целый день готовила ужин.

        Влад вначале порывался ей помочь, но она все время отказывалась. А потом объяснила ему, что все должна делать сама, иначе будет чувствовать свою беспомощность. И он понял ее, зачем ей нужно целый день готовить наощупь свой ужин.  Ослепнув совсем, она так решила для себя, чтобы чувствовать свою необходимость, для себя и для семьи. Чтобы не стать обузой  себе и семье. Чтобы научиться жить дальше без света, во мраке, оставаясь живой. Так она не утратила своего смысла жить дальше.

 В своей, второй половине жизни, которую начал с «чистого» листа год назад, он быстро научился понимать людей. Наверно потому, что они так хорошо понимали его, а ему это было так  важно и так нужно, чтобы  просто жить дальше. Влад научился легко делить людей на тех, кто понимает и на остальных,  с остальными  он старался не общаться вовсе.

 Нина его поняла с первого взгляда, с первого слова.  Влад понимал ее без слов, ему было достаточно видеть ее черные глаза, словно маслины на глянце смуглого лица. Он ее чувствовал душой, а слова лишь уточняли сказанное ее глазами. Он понимал ее даже в темноте, наощупь, как слепая старушка, когда готовила свой ужин. Понял ее и тогда, когда вернулся к ней. Его вернула слепая старушкой. Она сама решила подарить им эту последнюю ночь. Таково было ее решение, ее выбор подарка ему и детям на память о ней, доброй слепой женщины из Новороссийска. Видимо, она тоже, как любящая его и Лялю женщина чувствовала, что они больше с ним не увидятся. И сделала подарок на память. Она вдруг,  неожиданно для Влада, сказала.

 - Влад, оставь детей у меня. Не беспокойся, с ними все будет хорошо. Я прослежу. А ты поезжай последним автобусом в Озереевку. Я знаю: так нужно тебе. Так нужно Нине. Так нужно вам обоим. Эта ночь Ваша, - он подчинился ей, хотя так и не понял, откуда она узнала про Нину.

    Нина его ждала на конечной остановке, будто знала, что он вернется после прощания с ней следующим рейсом, последним. Это была их ночь, про которую знала слепая старушка раньше Влада.

 - Влад, я знаю, что мы больше никогда не увидимся. Нам не суждено быть вместе. Нет, не перечь мне! Я это знаю. Для меня это не «курортный» роман. Я тебя люблю больше жизни. Я всегда буду с тобой, помни об этом! И на прощанье я хочу тебе сделать подарок, который всегда будет напоминать тебе обо мне. Я дарю тебе Песню Эвридики, ту что поет в рок опере Ирина Понаровская:

 Я знаю, мне скоро приснится
 Рождённая утром роса.
 В ней небо, и травы, и птицы,
 И нашей любви голоса.
 Приснится мне, как умирает
 Росинка в полуденный срок,
 И как среди трав оживает
 Росою омытый цветок.
 Но утро рождается снова,
 И снится мне наша любовь!..
 И губы цветка золотого,
 Росою омытые  вновь.
 Не срывай его, золотой цветок,
 Где росы серебристая капля.
 Ты опустись на траву
 И сквозь хрусталик росы
 Посмотри на мир,
 Посмотри на солнце, на солнце...
 В чистой капле росы
 Тает радуга.
 В чистой капле росы
 Тайна радости.
 В этой маленькой капельке росы
 Озеро, целое озеро,
 Озеро нашей любви


 - Теперь, когда ты услышишь ее, то каждый раз будешь вспоминать меня, Нину, которая все еще любит и помнит тебя. Помни всегда – это песня о нашей, о моей любви к тебе, - она не удержала слез и нежно поцеловала его на прощанье на подножке автобуса рано утром.

       Через два часа автобус Новороссийск – Краснодар мчал его в аеропорт. Он специально усадил детей на сидение, позади себя, чтобы они не видели его лицо. Он делал вид, что внимательно изучает пейзаж за окном. По радио транслировали в записи Ирину Понаровскую. Она пела Песню Эвридики. Он слушал и не мог сдержать слез.

       Влад ее больше никогда не увидел. Она знала, она чувствовала, что так будет. Она его чувствовала, как чувствует  любящая женщина. Как он чувствовал и чувствует ее всегда, даже не видя, даже не касаясь, за тысячи верст, через десятилетия.

       И каждый раз, когда звучит ее песня, он пытается вспомнить ее черты, которые забыл давно. Сотни раз собирался ее отыскать, свой дар Лабиринту. Себе он оставил лишь ее монетку-песню,  которая, то теряется, то вновь находится. Но обязательно,  нет-нет, да и напомнит ему голосом Ирины – Эвридики  его НИНУ, и ее любовь. Напомнит об  его единственном в жизни "курортном" романе, о его бесконечной Нежности к жгучей брюнетке с воздушным белым перышком в волосах.

       В тот год кастинга Влад оставил  дары «Ярославны»  Коварству Лабиринта Чувств, оставив себе лишь один, тот на которого пал его Выбор и еще монетку-песню.

                Глава 15. ОБРЕЗАНИЕ ПУПОВИНЫ МАТИЦЕ.
                1987 год.

                « Не ходят в лабиринт беременные женщины — есть примета, что иначе ребенок может запутаться в пуповине»

                « Особо почитается матица, ее называют матерью дома. Существует такой обычай, когда человек                покидает надолго дом по какой-либо причине, то на счастье ему надлежит подержаться за матицу».

                "Матица - это главная несущая балка, поддерживающая потолочный настил в деревянных постройках"

 Путешествия по Лабиринту, Влад не раз задумывался над тем, от какой такой нужды люди начинают творить свои произведения. К примеру, Леонардо да Винчи к чему написал свой «Портрет госпожи Лизы Джокондо». Неужели ради денег? Если так, то к чему ему было хитрить и наполнять загадками свое творение. К чему было совмещать женский и мужской портреты, накладывая мазок за мазком черты своего молодого любовника на лик красивой молодой женщины?  Зачем понадобилось ему в заключении придать портрету сходство с собой?  Зачем колдовать над фоном картины, ломая и смещая линию горизонта за спиной Джоконды, чтобы затем, развернув половинки пейзажа на 180 градусов, они точно совмещались бы, складывая совсем иной вид? К чему, таинственный  Чертов мост на заднем фоне? «Мой чертенок» - так Леонардо называл своего юного любовника. Может потому и появился мост, как намек на любимца. Так же, как и совмещенные инициалы старика и юноши в одном месте полотна, и  возраст художника в виде числа 72 в другом, тщательно замаскированные красками рукой создателя?

 Какие деньги могут заставить художника столько смекалки, труда и времени отдать обычному заказу вельможи, изобразить женщину на холсте? Влад так и не нашел ответа для себя на подобные многочисленные вопросы, как и не мог понять зачем для его скромного кастинга столько кандидаток, если ему нужна лишь одна победительница. Как,  по каким критериям определить лучшую из них.  Как быть с остальными, которые ему далее не нужны.

 В его кастинге количество туров было велико из-за того, что для каждой участницы нужен был свой тур, что требовало много времени и сил. Иначе он поступить не мог, чтобы не обидеть достоинство каждой из них, а в первую очередь свое. Выбор, его выбор требовал решения.

 Влад прибегнул к излюбленному приему. Он не стал торопиться, а все отдал на волю случая и времени, пролагаясь на их объективность в столь деликатном вопросе. Продолжая скрупулёзно изучать кандидатуры женщин, он раз за разом все точнее и точнее понимал критерии, по которым должен состояться его Выбор.

 Дважды за лето он впускал в свою душу чужую Нежность, и дважды его разум отдавал в дар Лабиринту и его Коварству самых достойных претенденток. Решив, что третьего раза не должно быть, Влад вежливо оповестил, предварительно познакомившись, всех участниц двух групп: с одним и более одного детей, поняв для себя, что ему сложно после всего пережитого стать отцом своим и чужим детям в равной степени.

 И еще одно понял Влад, удивившись количеству женщин, среди тех с кем общался во время кастинга, чьи  души переполняла Нежность до краев так, что даже во время короткого общения, он принимал ее  потоки в избытке. Каждый раз он принимал от них Нежность с благодарностью, и каждый раз все больше убеждался, что не готов связать свою новую жизнь с той, с которой поток Нежности может заслонить его детей.

 Понял «судья» кастинга, что он не сможет забыть так быстро и легко мать своих детей, это выше его возможностей. А значит, ему придется все время жить подобно Леонардо, прикладывая к лику утраченного счастья лик новой избранницы сравнивая и оценивая достоинства и недостатки обоих. Нежность и благородство его души противились всему этому сверх всякой меры и вынуждали его принять единственно правильное решение, которое определило его Выбор.

 Влад понимал, что начиная новую жизнь, очень важно не только верно заложить ее фундамент, но завершая свой новый «дом», накрыть его надежной «кровлей», которая бы уберегла его и его семью от всех невзгод и непогоды вне дома.  Иначе, ни толстые стены, ни крепкий фундамент не устоит под напором разрушительных вод с небес Творца и времен его путешествий по Лабиринту.

 Несущей балкой, поддерживающей его кровлю, его потолок над головой, должна стать та МАТИЦА, на которую будет опираться вся его новая жизнь. Ей придется выдержать всю нагрузку стихии  долгой его жизни, а короткую жизнь он себе позволить уже был теперь не вправе.
 
 Владу предстояло выбрать матицу с обрезанной пуповиной, чтобы прежняя ее жизнь не мешала новой.  Обрезание пуповины должно было быть до такой степени коротким и болезненным, чтобы воспоминание о нем рождало страхи способные лишить даже желания  зародить новую жизнь.

 Его блуждания Лабиринтом в ожидании окончания кастинга и размышления о критериях для достойного выбора привели его к простой формуле Выбора:

 « Нужна Белая Невеста с оторванной под корень пуповиной той, что связывала ее с предыдущей жизнью, без собственных детей и без возможности их рожать. Ее внешность ничем не должна напомнить ему прошлую жизнь. Ее душа должна быть переполнена нерастраченной Нежностью для его детей».

      Жених с «приданным», как его окрестили свахи на кастинге, знал из опыта, что для реализации любой мечты или плана необходимо только два условия. Нужно очень сильно желать и точно знать чего. Оба этих условия должны находиться в крайней, критической степени. Желать нужно так, как если бы от этого зависела твоя жизнь или смерть. Знать нужно так, чтобы никто и никогда не смог посеять сомнение в этом знании. Если наступает одновременное  наличие двух этих условий в нужной степени, то все остальное складывается само по себе и не требует дополнительных усилий или жертв.

      Все, что произошло далее с Владом, еще раз доказало правомерность и действенность его  житейского опыта. Такого еще небольшого, но очень полезного для путешествий по Лабиринту Чувств.

      Перелет домой был тяжелым для Влада, но легким и быстрым для детей. Наблюдая в иллюминатор самолета за мрачной глыбой черной тучи в стороне под крылом, он удивлялся тому, сколько гнева и злости способно извергнуть облако водяного пара, если его хорошенько разозлить и дать возможность разрядиться. Молнии свирепо сыпались из темно серой горы, парящей поодаль, словно прорвался огромный черный мешок с огненным спагетти над кастрюлей моря внизу. В самолете было безмятежно: гроза бушевала в стороне от его курса, и пассажиры в салоне не о чем не подозревали.

       Влад все еще не мог пережить горечи расставания, понимая, что Нина права, он не мог смириться с тем, что он ее больше не увидит. Он, как и она не хотел принять условия большинства курортных романов длиною в несколько недель. Его сознание переворачивало возможные варианты их совместной жизни. Он в Новороссийске? Нет. Она в Киеве? Нет. Они все вместе в Магадане? Нет! Они вместе в Германии? Нет. Эта бегущая строка в его сознании, словно табло в аэропорту приземления, казалось, будет бежать до конца. Но вмешался разум и положил конец этой бесконечной ленте вариантов.

     Влад достал папку «Ярославны» и разложил на коленях, углубившись в ее чтение. Перебрав все кандидатуры для кастинга, он лишь проверил подсказку разума и памяти. Победительница была лишь одна.

     Он вынул одно письмо и углубился в его изучение, отложив все остальные вместе с папкой в сеточку сидения впереди. Письмо писала родная сестра участницы. Письмо было теплым и душевным. В нем сквозили ее забота о сестре и сочувствие Владу. Все в нем удивительным образом соответствовало формуле Выбора. 

     Сестра писала о молодой женщине, которую постигла горечь утраты любви, которой она отдала почти десять лет своей жизни. Предательство близкого человека лишили ее веры и надежды.  Сестра беспокоилась за нее, зная, что она лишена возможности получить радость рождения новой жизни. Лишь одно насторожило Влада в этом письме: почему его не написала та, которой он нужен как спасательный круг утопающему в шторм на море. Желание сестры не достаточно для того, чтобы  ожило желание для новых отношений у той, чья душа ранена и болит.

    Влад вынул блокнот с конвертами из папки и написал адресату ответ, в котором дал свой номер телефона и предложил, чтобы женщина позвонила ему сама, без посредников и свах, которым он не доверяет себя и свою судьбу.

 Влад вынул блокнот с конвертами из папки и написал адресату ответ, в котором дал свой номер телефона и предложил, чтобы женщина позвонила ему сама, без посредников и свах, которым он не доверяет себя и свою судьбу.

 Позднее, заполняя бланк адреса на конверте, он поймал себя на мысли, что как когда-то при встрече с Лялей, сейчас он тоже внезапно почувствовал себя усталым от неопределенности в жизни, от серии романов с грустными эпилогами и пустотой в душе, после их завершения. Он чувствовал, что его душа еще полна любимой и не готова принять кого-то еще целиком, как он привык.

 Ему захотелось неторопливого покоя и размеренности в своей жизни, без поисков и волнений. Пусть бездонные глубины новых чувств  станут недоступными для него, но зато закончится  поиск неведомо кого в неизвестной стороне. Он вдруг начал мечтать о вечернем ужине дома с детьми и женщиной за столом,  об утреннем пробуждении рядом с женской головой на подушке, и многом другом, чего был лишен такие тяжелые последние месяцы.

 Самолет уверенно гудел двигателями, глотая километры пути сотнями на десяти километровой высоте, откуда земля под крылом казалась географической картой на школьной доске. Дома были не различимы из-за своей малости и дымки, которой ласково укутывала их атмосфера. Внизу плыла стая птиц, словно мальки в луже, суетясь и бросаясь то в одну сторону, то в другую. Дети мирно спали на соседнем кресле, заботливо укрытые пледом. По проходу шла длинноногая и стройная стюардесса, словно модель на подиуме,  достойно впитывающая на себе ласкающие взгляды мужчин, полных желания.

 На небольшом лотке в ее руках были разнообразные сувениры. Она, то наклонялась к пассажирам, заинтересовавшихся какой-либо безделушкой, то выпрямлялась, скрывая сомкнутым разрезом юбки сзади белизну стройных красивых ног на высоком каблуке. Порой ее походка становилась неровной из-за крена воздушного лайнера, и она изгибалась немного в талии, демонстрируя Владу плавную линию бедра, пытаясь сохранить движение.

 - Добрый день. Вас что-нибудь интересует? – вопросительно наклонилась она к  нему, когда ее плавное движение вдоль рядов кресел привело к его месту. Он отвлекся от ее фигуру и стал изучать ассортимент ее лотка. Колготки, духи, косметички, бюстгальтер, раковины рапана с видами побережья, шкатулки с  ракушками, - мысленно изучал Влад, помотав для убедительности головой в ответ, отказываясь принимать участие в аукционе расточительства.

 - Неплохой бюстгальтер, очень оригинальный и удобный, на косточках, Голландия, все размеры есть? Почем?  - не думая, вслух отметил он, и оторопел от пикантной ситуации, в которую сам себя поставил глупым вопросом. Удивленный взгляд красавицы в летной форме вернул его к действительности. Она вопросительно и с любопытством посмотрела на него и детей рядом. Он смущенно отвел взгляд в сторону, давая ей понять, что разговор закончен.

 -  Мне-то зачем? Ни жены, ни любовницы нет. Какая мне разница, какие размеры, если у меня нет женщины, которой можно взять его в подарок, - от этой мысли вновь грусть наполнила сознание. - Я же еще молод. Так почему, должен перед сном лежа обнимать трехлетнего сына? Почему не могу засыпать в наслаждении от удовлетворения женским молодым телом, пестить и ласкать с нежностью его в благодарность за истому и усталость перед этим? Нет, нужно на что-то решаться! – мысли хороводом понеслись в голове. И уже, после посадки, выходя из аэропорта к такси, он бросил письмо в почтовый ящик письмо.

 Телефонный звонок был неожиданным и совсем некстати. За праздничным столом сидели гости – родители Ляли и отмечали третьи именины сына, вторые без нее.

 - Добрый день. – вопросительная короткая пауза выдала смущение звонившей молодой женщины. – Я хочу поговорить с Владом. Это вы? – вопрос выдал неуверенность звонившей, и  ее растерянность.

 - Да, это я. Здравствуйте! – почти шепотом ответил Влад, уже поняв, кто это может быть, и потому, старался не ранить своим разговором гостей.

 - Меня зовут Нина. Ваш телефон мне дала моя сестра Вера. Она Вам писала. И передала Вашу просьбу перезвонить. Вот я и звоню. – повисший в воздухе вопрос и сказанное многое ему объяснили. Он все понял. Неловкость, неуверенность, растерянность. Хуже всего, что он втайне от себя ждал этот звонок от незнакомки. Он был ему нужен! Но не сейчас и не сегодня.-  Как неловко, и что делать,- ему показалось, что он даже покраснел ей в ответ.

 Мне сейчас неловко говорить. У меня гости. Вы можете оставить Ваш телефон и я Вам обязательно, слышите, обязательно сегодня вечером перезвоню. Пожалуйста, Нина, продиктуйте ваш номер телефона. – сбиваясь и переходя почти на шепот, глухо ответил Влад. Она сказала ему свой номер, попрощалась и положила трубку, на что он облегченно вздохнул, открыл дверь в комнату и начал сбивчиво объяснять, что звонил старый друг с прошлой его работы.

                Глава 16. ФЕЙСКОНТРОЛЬ ЛАБИРИНТА.

                1987 год.


 Уже вечером того же дня, Влад, созвонившись с Ниной, прогуливался возле входа в метро. Это была станция «Днепр». С нее начинался тоннель лабиринтов под землей древнего Киева. Черная дыра в высоком холме днепровских круч зловеще зияла круглый год. На зеленом склоне летом, и на белоснежном зимой, она всегда выглядела таинственно и мрачно.

   Мистика была еще и в том, что с набережной Днепра, всегда такой вольной и свободной, попасть в метро можно было, только пройдя турникеты станции, поднявшись по лестнице на платформы, чтобы потом замереть в ожидании поезда.

 Это время, отмеренное квадратами часов с цифрами, высвечивалось красным цветом в последний момент, когда решалась судьба каждого, перед входом и выходом в Лабиринт. Все зависело лишь оттого, какую платформу выбрал каждый, жаждущий испытать себя. Его время, отмерянное Лабиринтом на осмысление своего шага, фиксировало табло, лишая дальнейшего Выбора: либо Лабиринт всасывал в свое зловещее чрево, либо выплевывал  на широкий простор великой реки.

 Глаза привычно искали в потоке выходящих со станции людей ту, ради которой он стоял в ожидании. Знакомое чувство волнения и тревоги, вызванное неизвестностью. Влад решился на свой выбор, отбросив чувства, эмоции и желания. В этот  раз он слепо отдался холодному расчету. Но еще важным было для него, сможет ли его раненая душа согласиться с выбором сознания.
 Да, он сознательно сделал выбор, но кроме расчета, ему не чужды были чувства, присущие каждому человеку. Не раз на подобных свиданиях во время своего кастинга невест, он убеждался в том, что душа противилась кандидату на роль женщины, с которой он был намерен провести остаток лет жизни. Глаза, предательски подчиняясь указаниям души, отмечали для сознания все то, что та отвергала, пытаясь следовать зову природы. А та лучше всех знала, что лучше подходит для выполнения миссии мужчины. Ей были ведомы внешние и скрытые признаки того, что было не совместимо с его данными, как мужчины и как человека.

 Возможно, это интуиция. Пусть так. Но на самом деле это подсознательные условия природы для оптимального выполнения главной его миссии. И только. Нет, каждый из нас, обладая потенциалом разума, облекаем эти условия в красивую романтическую обертку, как горькую пилюлю, которую придется выпить, не зависимо от нашего желания: красивое и сладкое лекарство радостнее принять сознанием и желудком.

 Тревогу провоцировало любопытство. Очень уж хотелось, что выбранная им женщина была бы если не красавицей, то хоть немного симпатичной. Иначе сознание могло воспротивиться доводам разума, приняв чувственную сторону души.

 Удивительно, но наши глаза способны порой нам сослужить плохую службу, находя во внешности женщины такие нюансы, которые трудно описать словами, но более чем достаточно, чтобы не принять душой человека, который тебе уже близок массой других своих качеств, не видимых глазу.

 Поведение нашего зрения порой достойно лишь осуждения и порицания. Оно выхватывает из толпы красивое тело, в котором нет ничего родственного для тебя. Ты это понимаешь по мимике, по манере одеваться, по речи. И еще по множеству признаков, но глаза продолжают следовать за телом, отказываясь повиноваться воле разума. Единственное объяснение такому поведению, можно оставить за природой, которой, видимо, ведомо, зачем это происходит.

 Наш слух, осязание и обоняние пытаются выдержать конкуренцию со зрением в столь деликатном вопросе, как фейсконтро;ль души, но силы не равны изначально. Даже слух, имея почти равные возможности  с ним по дальности обнаружения, не может иметь преимущества перед глупыми аргументами наших глаз.

 Смехотворность аргументации глаз не выдерживает никакой критики. Ну какое значение для жизни имеет стройный стан или длина ног. Зачем глаза мужчин, словно радары станции наведения ракет или системы обнаружения под водой подлодок, сопровождают все предметы, высота опор которых свыше метра и минимальный обхват стремиться к полуметру. Все эти измерения не только не точны глазами, но и бессмысленны по своей сути.

 Каждому понятно не только полную не приспособленность для жизни в суровых условиях действительности эфемерных  объектов с такими параметрами, но хрупкость и недолговечность замеряемых величин. И даже параметр ватерлинии объектов наблюдения, который принято считать достойным восхищения начиная с метра объемом, теряет всякую привлекательность после первой попытки использования по назначению.

 Самая заурядная ловушка Лабиринта: оптический обман  с явной целью отвлечь скитальца по его ходам и уровням от выбора себе партнера для дальнейшего путешествия. Удивительно, что такая нехитрая ловушка работает почти безотказно. Различие лишь в том, что мужские глаза более склонны к слепоте при фейсконтроле, чем женские. В остальном, общее количество жертв этой процедуры Лабиринта столь  колоссально, что возникает впечатление, будто фейсконтроль участники проходят с завязанными глазами.

 Влад уже успел перебрать дюжины две женских фигур на фейсконтроле при выходе со станции метро, прежде чем к нему подошла Нина. Ее миниатюрная хрупкая фигурка была столь неожиданно привлекательна для него, по сравнению с теми фигурами прошедшими зрительный контроль в ожидании, что привели к замешательству и растерянности. Пышная прическа блондинки приятно сочеталась с блузкой ми светлыми брюками. Спортивная обувь подчеркивала легкость походки. Особенно радовала расцветка блузки, где по бледно голубому фону повсюду были черные следы лапок панды.

 - Здраствуйте, я Нина! А Вы Владимир? Очень приятно, - маленькая ладошка женщины буквально утонула в ладони Влада. Длинные нежные пальцы, мягко сжали его ладонь в ответ и выскользнули, словно испугались настоящего рукопожатия широкой ладони.
 - Добрый вечер, Нина! Уже вечер, не правда ли? У Вас есть немного времени? Да? Тогда я предлагаю прогуляться по набережной в сторону Вашего дома. Вы ведь живете на Подоле? – торопливо заговорил Влад, словно испугался, что женщина его внезапно покинет.

 - Я пройдусь с удовольствием! Нам нужно о многом с Вами переговорить, Влад. Кто начнет первым? Может Вы? – ей было также неловко переживать первые минуты, как и мужчине. Неловкость не имеет полового признака, она поражает каждого, кто имеет разум и культуру. Так себя чувствуют все, кто знакомится заочно. Нужно успеть разглядеть собеседника под его пытливым взглядом, при этом, не зная собеседника, завязать разговор, интересный для двух сторон. Непростая задача для минутных сроков ее выполнения.

 - Хорошо, возьму этот труд на себя, - преодолевая замешательство, Влад решил выиграть себе время для подготовки необходимого разговора. Лучшая тактика в таких случаях, корректно перебросить инициативу разговора партнеру. – Мне о Вас написала сестра, но мне это сразу не понравилось. Ведь нельзя решить судьбу другого человека, даже если ты родной человек. Не так, ли?

 Теперь, слушая уже загодя известный ответ, Влад задумался с чего начать. Женщина ему нравилась все больше и больше, по мере того, как он незаметно ее разглядывал. Вместе с тем, он все меньше видел в ней мать для своих детей. Может просто завязать непродолжительный роман, который никого не будет ни к чему обязывать. Что-то вроде любовной интрижки. До сегодняшнего дня он себе не позволял даже мысли о романе для себя. Все мысли его и стремления были посвящены во благо детей-сирот. Может, пришло время подарить себе радость новых отношений для себя?

 - Да, Вы правы, Влад. Я тоже считаю, что каждый человек сам себе кузнец счастья. И помочь ему в этом никто не сможет. Но в этот раз, моя сестра решилась взять инициативу в свои руки, а мне лишь сказала о результате ее переписки с Вами. А Вы против такой инициативы?

 - Нет, я не против инициативы Вашей сестры. Меня смутила ее решительность решать за Вас. Ну да ладно, это уже прошлое. А кто прошлое помянет? Да, да! Но и глаза мы тоже оставим в покое.  Вы мне лучше объясните, зачем Вам я  и мои юные не маленькие проблемы. Вы ведь не знаете, что такое маленькие дети? Да еще без мамы?  - Влад совершил следующий запланированный маневр, решив все с самого начала выяснить для себя и для этой маленькой женщины, которая хочет для себя больших проблем. Или не хочет? Или не понимает? Он с нетерпением ждал, что она ему ответит.

 - Я давно мечтала о детях. О своих детях! Дело в том, что я почти десять лет прожила с любимым человеком. Но нам было не дано иметь детей. Как знать, может, поэтому я его потеряла. И вот я подумала: а зачем ждать своих. Тут  сестра мне рассказала про Вас и про Ваших деток. И я решила попробовать найти сразу любимого и детей, чтобы больше никого уже не терять.

 - Да терять нелегко, особенно навсегда, - со вздохом и грустью в голосе ответил Влад. Он размышлял о том, свободна ли ее душа от прежней любви, и о том, как еще полна любовью его душа к той, которую уже не вернуть. – Вот так случилось со мной. Это тяжело, но тут уж ничего не поделать и не вернуть вспять. А вот насколько все окончено у Вас, Нина. Может, Вы торопитесь, а может это лишь месть за униженное чувство. Простите, что спрашиваю, но я не только за себя в ответе. Мне не хочется, травмировать маленькие души своих детей, им хватило боли и без меня. Поймите меня верно, Нина!

 - Я все понимаю. Все верно Вы спрашиваете. Уверена, что мои отношения мертвы, но боль еще есть. Я не могу сказать, когда она утихнет. Но ведь и Вы не скажете мне, что ваше сердце открыто для новых отношений, для новых чувств, для новой любви. Да и так ли она нам обоим нужна, эта новая любовь, после тяжести утраты прежней?

 - Любовь нужна всегда и всем. Но я согласен с Вами в том, что для таких больных душ, как у нас с Вами, не так уж важно сразу наполнить их новыми чувствами. Нужно время, чтобы они переболели, выздоровели, и подготовились к новой любви. У меня этого времени нет. Я понял, что детям нужна полноценная семья. Только мужская любовь, пусть даже за двоих, не даст им того, что так необходимо сейчас. Женскую ласку и нежность.

 - Влад! Поверьте мне, я очень хочу все это дать Вашим детям! Доверьтесь мне, я не подведу. Не страшно, что я не пережила чувства материнства сама, но у меня много женского накопилось, женского чувства много, понимаете. Я готова свое сердце им отдать, лишь бы они его приняли у меня. В этом Влад, Вы мне должны помочь. И поверьте, все у нас получится. Вы такой положительный и надежный. С Вами у меня должно все получиться. Давайте попробуем вместе, Влад? Дайте мне шанс, я уверена, что мы сможем жить семьей, настоящей семьей, понимаете?

 - Дорогая Нина, я собственно для того здесь и с Вами. Мне и детям нужна полноценная семья. И очень хочется, чтобы это случилось с нами как можно скорее. Ведь дети растут без матери, а я старею без жены. Но меня все же смущает вопрос, зачем Вам нужна такая непростая жизнь. Вы молоды и красивы, и совсем несложно построить свою семью без таких сложностей.

 - Я уже хотела, но нашла лишь разочарование. Просто развлечения мне не нужны. Вы и Ваши дети – это то, о чем я мечтала. Предлагаю пробовать, ведь в случае ошибки никто из нас ничего не потеряет, ведь так?

 - Да, Нина. Все так. Я готов пробовать. Что если завтра мы с Вами встретимся, но уже с детьми. Что скажите. Например, Пассаж на Хрещатике в одиннадцать часов. Вам будет удобно?

     Увлекшись разговором, Влад с Ниной прошли всю набережную и остановились возле Речного порта. Ресторан на втором этаже зазывно приглашал бодрящей музыкой, навстречу им не спеша шли пары влюбленных.  Ступени многочисленных лестниц на набережной ласкали мелкие волны от проплывающих мимо  теплоходов. А те, то и дело, пряча нос в речную гладь и отфыркиваясь, сновали мимо, увозя своих пассажиров прочь, давая спасительные минуты отдыха ногам, телам  и граниту ступеней.

     Лица людей вокруг, уже  свободные от уличной суеты рабочего дня, загорелые и веселые, светились благополучием и счастьем.  Лишь их пара, Влада с Ниной, выглядела озабоченной и встревоженной. Им обоим так хотелось быть счастливыми, как все в тот миг вокруг.

                Глава 17. МЕЙЗЫ В КАЛЕЙДОСКОПЕ.

                «Мейзы (ходы-головоломки) по своему строению более изощренные и запутанные фигуры,
                нежели лабиринты, в них заложены несколько дорог к цели, два или более входов и выходов,
                дорожки сообщаются между собой и образуют развилки. Решить мейз, не так-то просто».


                День Второй.

          Провожая взглядом ладную маленькую фигуру женщины, Влад задумался над новым своим желанием. Ему внезапно захотелось женской нежности. Появилось желание зарыться лицом в копну ее в мелких кудряшках  светлых волос, чтобы тончайшие пружинки щекотали щеки и кончик носа, заставляя морщиться и улыбаться одновременно. Спиной побежали мурашки желания, словно испытав внезапную жажду  тепла ее ладоней. Лопатки на спине слегка двинулись и замерли, словно нежная кожа ее рук уже легла ладонями на них, прижимая его грудь к своей, маленькой, словно у девушки,  упруго выступающей под лапками панды.

    Владу вдруг захотелось на мгновения стать той маленькой пандой, чьи лапки замерли на нежных холмиках ее сорочки. Он уже сожалел, что не решился проститься с ней устами, посчитав это неуместным на первой встрече, после столь серьезного и, по большей части, делового разговора.  По телу начало перемещаться потайными протоками тепло желания, лишая его возможности понять себя, понять итог встречи.

  Зачем он так торопится? Зачем свидание с детьми запросил на завтра? Зачем ему это все и так скоро? Куда спешить?

 Не понимая, что поглотило его желание стать пандой больше: Лабиринт метро или Лабиринт чувств, когда тот поезд, что стуча колесами  и тыча ежесекундно бликами света сквозь окно ему в лицо, мчал его мраком подземелья ко второму дню его новой жизни. Той, что началась сегодня с пышноволосой маленькой стройной блондинкой, уже без той, что унесла собой его и ее жизнь.

 В этой жизни, что зачал он сегодня, не должно остаться места той, с которой он познал глубину и яркость света большого человеческого счастья. Так должно быть, ведь иначе не произойдет смены, подобно той, как меняются цветные картинки в трубе калейдоскопа из детства, когда внезапно один из цветных камушков, застряв, не позволяет лучу света осветить перемену новой картинки, взамен надоевшей старой.

         Картина жизни не может быть наполовину новая, а наполовину старая.

 Жизнь наполняется смыслом лишь движением и сменой ее кадров в калейдоскопе будней. Не меняясь, останавливается картинка калейдоскопа без движения или застрявшим камушком в нем, и он теряет смысл своей жизни, переставая радовать детское любопытство неожиданным узором. Теряет свою суть и смысл наша жизнь, если мы не способны сменить в ней картинку  в ожидании того, кто сдвинет наш камушек – тормоз.

 Если сломать трубку, то камушки выпадут, и нашему взору вместо ярких узоров предстанет мутное матовое пятно. Чтобы жизнь наша не напоминала разрушенный калейдоскоп, нужно уметь вернуть на место или заменить нужный камушек, не нарушая его гармоничного слияния с  окружением и  не теряя его способности к дальнейшему вращению, чтобы яркие узоры в нем менялись и удивляли глаза и радовали сердце. Лишь в умелых и любящих руках можно вернуть утраченный смысл жизни, как любимой игрушке.

 Вот почему, торопливость Влада была опасна и неразумна. Ведь Лабиринт в этот раз поставил перед ним совершенно новый и сложный ход-головоломку.  Мейз не каждому дано решить в своей жизни. А уж поспешность тут вовсе ни к чему. Ведь ставки в этой игре твоя жизнь и твое будущее. Сломать калейдоскоп своей судьбы легко, но сложить обратно не просто, а сложить так, чтобы узоры в ней стали ярче и радостнее, крайне сложно.

 Растерянность поселилась и в душе Нины. По дороге домой, которую она прошла не торопясь в одиночестве, умышленно отказавшись от предложения Влада ее проводить, и уже дома, где ее в этот вечер никто не ждал, ей так и не удалось привести в порядок свои чувства и мысли.

 Трудно объяснить, зачем ей понадобилось с таким жаром убеждать этого ничем не примечательного мужчину в ее желании и способности заменить ему и детям утрату. Влад не произвел на нее того впечатления, чтобы прилагать столько усилий уже на первой встрече. Она никогда ранее не считала нужным для себя завоевывать мужчин. Кокетство и флирт Нине были не ведомы. Привычным для нее давно уже стало чувствовать желание мужчин и принимать их ухаживания, если они были ей симпатичны. Лев по гороскопу, она не была львицей по своей женской сути. Не была она такой женщиной, которая желает и умеет от жизни взять все возможное и невозможное. 

 И все же львиная гордость ей была присуща, и она не могла смириться с тем, что в ее способности выполнить женскую миссию в семье усомнился столь обычный мужчина. По сути, Влад два час ей пытался доказать, что ей не столько не нужны его семейные хлопоты, сколько она не готова их принять на свои плечи. Будь он чуть ближе к мужчине ее мечты, она бы сделала все, чтобы его приблизить. Но не в этом случае. Ее глаза и душа еще слишком хорошо помнили того, кто владел не только женским сердцем, но и поглотил все сознание, все мечты, кто присутствовал во всех жизненных планах: ежедневных и долгосрочных. 

 Как любая женщина, Нина больше доверяла чувству, чем разуму. Это чувство, которое ей было хорошо знакомо не один год, сегодня не проснулось. Проснулась лишь обида за себя, и свою судьбу, которая никак не хотела складываться в полноценную яркую стройную картину, достойную радости и удовлетворения.

          Она словно пыталась сложить мозаику, перебирая  пазлы от разных наборов, не зная до конца, что должно получиться в результате. У нее после встречи осталось ощущение того, что кто-то неведомый разрушил их с Владом уже ими собранные картины жизни, у каждого своей: целостной и яркой. И этот неведомый не только разрушил их работу, но перемешал все, возможно растеряв при этом многое. И вот теперь каждый из них получив свою часть, пытается сложить пазлы вместе, в одну общую картину, не ведая что он складывает, не веря в то, что все пазлы есть в наличии, не понимая какие из них остались у партнера по игре, а какие утрачены навсегда.

          Единственное чего ей хотелось, это загнать боль от потери своего любимого как можно дальше вглубь, чтобы нежной душой не чувствовать острые края осколков большого чувства, некогда наполнявшего все ее существо смыслом и радостью жизни. Уже минул год, а боль все так же остра, все так же нетерпима. Он до сих пор лишает ее желания жить дальше.


           Влад не был ее единственным клином, которым она пыталась избавить себя от мучений. Уже несколько раз за прошедший год, рядом с ней оказывались мужчины. Одни ее находили сами, других приводили близкие ей люди, которые страдали не меньше ее, глядя на то, как тяжело ей. Но все они не могли заслонить тот образ, который она так упорно стремилась разрушить в своем сознании. Один из них, курсант высшего училища, даже успел за это время предложить ей свою руку и сердце. Но ей ничего этого было не нужно. Неужели ей нужно связать свою беду с чужой, чтобы забыть его, своего суженого?

           Для себя сейчас она хотела понять, зачем она желает пробовать свою жизнь увязать с разрушенной жизнью молодого отца двух детей. Может дети? Еще совсем маленькие и беззащитные, как все малыши в мире. Ей внезапно захотелось все накопившуюся нежность, все нерастраченное материнство вложить в них, чтобы больше не терзать себя мыслью, что виной всем бедам ее женская слабость, которая отталкивает мужчин. Пусть она никогда не слышала упреков от мужчин, но она сама для себя станет настоящей женщиной, если в ее жизни появятся звонкие голоса тех, кто веками наполняет смыслом все вокруг каждого человека планеты.

 Еще Нине нужно было понять, почему Влад так спокойно и холодно вел себя при встрече с ней. Почему так настаивал на том, что ей не нужны его проблемы, как не нужен он сам, как не нужны его дети. Отчего он так старался ее в этом убедить. Может все дело в том, что она не его женщина, не та, что живет в мечтах и реализуется, пусть частью своей, в живой плоти наяву?

 А может, его сознание еще полно той, что подарила ему себя, воплотившись в малышах? Может, его душа полна осколков терзающих его так же, как мучают ее? Как она могла забыть об этом? Ведь ему должно быть еще тяжелей. Его любимую забрала та злодейка с клюкой, с которой бороться бесполезно. Ее любимый был соблазнен другой соперницей, и  живет доселе, цел и невредим. Пожалуй, в его случае, было  жестоко лишить даже возможности выбора, который должен быть у всех и всегда, как был у нее. Да, у нее еще есть шанс, вернуть все назад, простив не прощаемое. Какая же она эгоистка!

 А ведь Влад мог себя так осторожно вести с ней еще и потому, что страшится доверить самое святое, что ему единовластно не принадлежит. Если он до такой степени порядочный мужчина, каким предстал перед ней, то должен нести за малышей двойную ответственность. Будь она на его месте, чувство ответственности было бы не меньшим. Да, она сама, не видя детей воочию, уже чувствует свою ответственность за них. Отчего так?

 - Нет, она должна помочь Владу, помочь малышам. Пусть она не чувствует его как мужчину сейчас. Пусть не видит в его глазах того блеска, который ей так знаком.  Пусть так! Ей нужны его дети! Да именно они! Им она сможет дать свою Нежность, которая давит ее столько месяцев своим непосильным грузом, доселе невостребованным никем. Решено! Скорее бы завтра! Хочу их увидеть как можно скорее. Девочка и мальчик. Какие они? - с этой мыслью Нина погрузилась в сон, который внезапно пришел легко и незаметно, после своих многомесячных и мучительных блужданий вокруг да около.

       Утро следующего дня наступило обычно для начала августа. В десять часов, не торопясь, собираясь на встречу с детьми и Владом, Нина немного замешкалась. В самую последнюю минуту уже перед выходом их дома, она внезапно вспомнила о том, что сегодня они должны искать школьную форму для девочки, которая в сентябре идет в первый класс.

         Профессиональный опыт швеи подсказывал ей, что купить готовым нарядный фартук для такого случая почти невозможно. Потому и решила глянуть по своим многочисленным узелкам с различными материалами, которых у каждой рукодельницы в доме не меньше, чем у домашнего мастера инструмента, не найдется ли чего-то подходящего для того, чтобы в случае неудачи сшить самой.  Эти пятнадцать минут были не запланированы и привели к равноценному опозданию на встречу.

          Солнечные лучи продолжали не спеша выжигать на зеленых газонах желтые узоры скорой осени,  привнося легкую грусть конца лета в уличный пейзаж. Тень каштанов не могла справиться с палящим зноем приближающегося полдня. Лужи на тротуарах уже успели высохнуть после утреннего полива газонов аллеи со скамейками, вдоль которых торопясь шла Нина до  маленькой улицы, называемой Большой Пассаж.

         Отчего мы так любим в названиях некую несуразность и отрицание логики. Большим мы называем малое, в то время, когда не требуется прилагательного вовсе из-за наличия в городе единственного Пассажа, который  уж давно  и не пассаж вовсе. Для соблюдения толковости в иностранном слове имеется лишь «большая, с двумя противоположными выходами, галерея» на которой нет ни « стеклянной крыши», ни  «нескольких ярусов магазинов». 

         Малый Пассаж, как утверждают старые горожане, некогда был, пока его не приспособили под центральные ворота своей резиденции правители Киева. Если уж совсем быть точным, то у Пассажа есть еще пару значений. Второе не имеет смысла, так как от содеянного правителями не рождается не только  крохотного «фрагмента музыкального произведения», а  умирает всякое желание творить, и особенно что-то «виртуозного характера». А вот в третьем смысле, некогда французского слова «проход»,  а теперь уже давно русского, заложена некая мистичность:  «странный и неожиданный случай».

 - Именно странным и неожиданным случаем можно назвать то, почему Владу пришло в голову выбрать для встречи это место, - вертелось в голове Нины, когда она торопливым пружинистым не широким шагом вышла на полукруг площади перед входом в Пассаж, который пассажем не был уж давно.

         Быстро окинув глазами столики летнего кафе на площади, она сразу увидела единственного мужчину с двумя малышами. Все трое они сидели за столиком, уже изнывая от жары и нетерпения. По их тоскующим лицам она определила точное время своей задержки.

         Только сейчас она поняла всю меру ответственности, которую пыталась на себя взять. Ей до этой секунды было невдомек, чего стоило Владу удерживать в бездействии и духоте этих двух нарядно одетых непосед двадцать минут дополнительного времени. Ей внезапно стало стыдно и неловко за себя, но помешал  Влад, который уже спешил ей навстречу, поднявшись из-за столика, снимая по дороге с высоких стульев своих малышей.

         С этой минуты Нина забыла обо всем. Нет, это не было чувство восторга или что-то иное. У нее до конца дня не осталось свободной минуты для себя. Все время съели дети. Вот так сразу, без спроса и всяких сомнений. Только к вечеру, посадив Влада с детьми в такси возле своего дома, она получила время, чтобы понять, что собственно происходило весь этот день с ней, с ними, со всеми.

          Вернувшись домой и закрыв за собой дверь в свою комнату, она словно высыпала из кулька пазлы, те что собирала весь этот долгий день вместе с пережитыми событиями. Теперь оставалось попробовать собрать картину второго дня своей новой жизни. Той жизни, в которую она уже вошла, сама того не подозревая.

          Она легла на диван и закурила. Только сейчас стало понятно, как она устала, после того как вытянутые без обуви ноги начали отходить от суеты дня и пройденных километров. Весь день они ездили вместе по многочисленным школьным базарам в городе, пытаясь выбрать если не форму, то хотя бы белый праздничный фартук для нее.

           Дети быстро устали от толчеи в магазинах, и стали капризничать. Все что попадалось ей на глаза в этот день, отвергало  ее природное чутье гармонии и красоты. В ней от рождения был талант мгновенно определять нужный стиль для каждого, пусть даже маленького своего клиента.

         А в этот раз ее клиентом была дочь Влада, который ей доверил материнское право выбирать все лучшее для ребенка. Сама не понимая до конца причину, по которой он поступил именно таким образом, ее женское чутье подсказывало, что это все неспроста.  В праве такого выбора был некий тест для нее, какая-то негласная проверка ее как женщины.

          Потому она и решилась, чувствуя своей душой важность предоставленного ей права выбирать, пригласить всех к себе домой, чтобы тепло ее рук и нежность души вложить в наряд для девочки для первого дня школьной жизни.

           Менее чем, за час она справилась с задачей, надев на девочку кружевной фартушек. Трудно было не заметить блеска в глазах Влада, когда дочь предстала пред ним во всей красе первоклассницы. Может это были слезы, а может новое сияние в его глазах. Но лицо его преобразилось от любви и благодарности. Чувства, которые отразились в его лице, были для Нины новыми. Они ей позволили, наконец, на мгновение взглянуть в его душу. То, что она там увидела, озарили иным светом внешность Влада,  которая до этого была ей вовсе неинтересна.

          Впервые в своей жизни, молодая женщина испытала радость материнства, пусть даже в такой маленькой заботе о малышах. Она вдруг почувствовала новый смысл своей жизни. Внезапно ей очень захотелось своими маленькими руками обнять всех троих и прижать к своей еще девичьей груди, укрыв от невзгод видимых и невидимых, настоящих и будущих. Вновь стало неловко и стыдно, как при встрече сегодня утром. Все беды, жившие в ее душе до этой минуты, померкли и сжались, словно брошенные в огонь листы бумаги. Огонь новых ощущений и чувств поджег в ее душе серые страницы, закрывавшие свет столько долгих месяцев, и они будто вспыхнули от этого огня, и сгорев, пеплом легли на дно ее сознания.

          Открывшееся пространство души потребовало новых переживаний и чувств, не желая быть далее открытым всем, кроме трех новых человечков, ставших с этой минуты большими и важными для нее. Окрыленная внезапностью происходящих перемен в ней, она страстно захотела не упустить  свой Пассаж, свой «странный и неожиданный случай».

          В нем она увидела, пусть и слабую, но надежду сейчас и сегодня решить такой сложный Мейз своего Лабиринта Чувств. Ей уже виделась развилка и та дорожка, которая должна привести сразу к центру ее Лабиринта, дав ей уверенность в том, что она больше не совершит ошибки, чтобы далее блуждать по ходам головоломкам.

          Прилив уверенности породил новую энергию для желания. Пока еще это не было желание обладать, но это было уже желанием жить дальше для радости, которую  ей дали  новые для нее ощущения и чувства.

          Всю ночь до утра следующего, уже третьего, дня своей новой жизни она дошивала летний костюм, который лежал неоконченным еще с весны. Ей очень нужно было на встрече с Владом завтра выглядеть так, чтобы лишить его возможности думать и выбирать. Завтра должен быть ее день. День, в котором она обретет детей, таких долгожданных и желанных. Она все сделает для того, чтобы они и его отец стали ее жизнью, ее новой жизнью. Чтобы детских калейдоскоп в ее руках вновь ожил, даря ей яркие разноцветные узоры.

                Глава 18. РОЗЫ НА ФОНТАНЕ.

                «В лабиринт не берут детей до семи лет
                и стариков, перешедших 70-летний рубеж.
                Лабиринт якобы может отнять души тех и других».

                День Третий.


 - Почему фонтан придает романтику любой встречи? Любопытно, Влад это место тоже выбрал с умыслом, как вчерашнее задание мне с фартуком для школьной формы дочери? Какая мне разница! Жаль, что не выспалась сегодня, зато теперь я точно не отразима в этом костюме.

          Интересная ткань и рисунок: черные абстрактные широкие мазки по белому фону, она мне сразу понравилась. Раскроила тоже сразу, а вот шить не стала. А зачем? И для кого? А шелк, все-таки, такой легкий и воздушный, хорошо подчеркивает мою стройность фигуры. Отлично подогнала юбку по бедрам, вон тот, что в джинсах на скамейке курит, аж голову повернул!

          Отвыкла от каблуков, но сегодня нужно потерпеть. Мои ноги хороши, но до манекенщицы длиной не дотягивают. Форма у ноги  есть, а если каблук повыше, то и икра выглядит не такой худой.  Ну вот,  еще один облизнулся. Интересно, я не переборщила с макияжем. Помада такая яркая. Может Влад решит, что я чересчур легкомысленна для того, чтобы мне доверить детей?

          Нина вышла утром на следующий, уже третий день, той жизни, в которую она уже не шла, а стремительно летела, не отдавая себе отчет в своих желаниях. Она легко сняла усталость бессонной ночи холодным душем, особой маской и еще несколькими секретными приемами, о которых лучше не говорить даже себе самой. У каждой женщины всегда должно быть несколько секретных для остальных способов вернуть себе свежесть при любых обстоятельствах.

          Вчера они здесь встретились, а сегодня она вновь идет мимо. Но уже дальше. Как быстро она продвигается в отношениях с Владом. Уж очень стремительно все выходит. Словно водопад в том фонтане, что выглянул из-за старого здания консерватории. 

          Вот опять мужской взгляд. За час, который она проехала от дома, это уже который? С одной стороны, это очень хорошо. Мужские взгляды говорят о желании. Без желания все увядает. Вот она, например, как монахиня в темной келье, пряталась несколько месяцев от желания мужчин. После его желания, без желания того, кто наполнял ее до краев смыслом десять лет, она изменилась.

          Да нет, все правда, она постарела лет на пять за эти месяцы. Вот и морщинки вокруг глаз обозначились на ее зеркале в ванной, да и в пудренице тоже. Вот только в витрине парикмахерской на углу  их не было видно. Да взгляды мужчин молодят и бодрят. Вот и сейчас, плечи расправились и походка на каблуках выправилась, хоть  ноги и отвыкли от ярко красных туфель, пылящихся в шкафу еще с осени, с того свидания с семейным дипломатом из дружественной страны.

          А вот с другой стороны, она не любила этих взглядов чужих мужчин с огнем желания в зрачках. Они просто съедают на ходу. Под ними неловко, чувствуешь себя голой и беззащитной. Она не любит греться в этих взглядах. Ей больше нравится желание чувствовать в его руках, в сильных объятиях, прижимаясь к пуху черных волос его груди. Это желание переливается в нее даже через щеку, которая лежит на круглом плече его руки.  Ой, опять это в ней растет. Нет, нужно убрать это из сознания. С этим просто нельзя идти дальше. Только не сейчас. Может потом, когда закончится свидание.

           Нина завернула за угол здания и уверенными шагами, грациозно балансируя на высоких каблуках туфель,  двинулась к широким ступеням фонтана на свое первое свидание с Владом. Она уже искала, не находя его сутулую фигуру в неизменных белых джинсах, над поясом которых нависает небольшое брюшко женатого человека.  Да это не та, фигура, на которой можно отдыхать глазами. Но где ж он? Неужели посмел опоздать больше, чем она?

           И тут же вновь ей стало стыдно за свои мысли. Уже в который раз за эти несколько дней. Чем виновен перед ней этот мужчина, который в отличии от нее устоял перед горем, которое на него столь внезапно обрушилось. Ведь не сломался, не запил, не лег в темный угол в сладкой истоме депрессии, пряча себя от света и глаз людских. И дети, веселые, ухоженные. Ему многих сил, видимо,  стоило не показать им своей слабости. Да и мне он ничем не выдал своей боли. Вот только тихий какой-то, слишком спокойный и рассудительный. А я придираюсь к его фигуре. Ведь не за этим я иду к нему. Да и сама, думаю не о нем сейчас. Нет, это не справедливо требовать сейчас от него галантности и внимания к себе.

 - И все же, где же он? Неужели не пришел? Не может быть! Может, не глянулась чем-то ему или детям? -  яркая женщина, до этого шедшая грациозной уверенной походкой, внезапно остановилась посреди площади перед гладкими широкими струями фонтана, плавно перекатывающим воду через свои ступени. Она внимательно стала оглядывать людей, расслабленно сидящих на парапетах вокруг фонтана.

 Ее взгляд остановился на ярком пятне букета темно бардовых роз, небрежно лежащих на третьем ярусе фонтана. Это был ее любимый цвет. И тут рядом с ними она увидела его. Привстав слегка недалеко от  роз, он махнул рукой, чтобы привлечь ее растерянный взор.

 Так вот почему она его не узнала! На нем был костюм, ладно украсивший далекую от совершенства фигуру. Сидел костюм на нем совсем даже не плохо, отметила она про себя по профессиональной привычке. И сорочка с галстуком?  И прическа! Все изящно и подобрано со вкусом. И букет! Как он угадал длину и цвет? Нет, она во Владе что-то недоглядела в первые два дня. Ведь не так уж плох, этот молодой одинокий отец.

 Но почему он опять сел. Он что не спустится к ней. Это уже нагло и вызывающе. Делать нечего, придется на своих каблуках подниматься к нему. В ней росла злость от легкого унижения, которое он себе позволил, еще не поздоровавшись с ней.

 - Добрый вечер, Нина! Вы ослепительно очаровательны сегодня! Я с трудом узнал Вас. Это Вам! Вы не будете возражать, если мы немного посидим здесь, возле фонтана. Я вот тут газету Вам постелил, чтобы не испачкать ненароком Ваш костюм. Нет, честно, я растерян и повержен Вашей красотой сегодня на столько, что уже начинаю сомневаться, не ошиблись ли Вы со мной? – добрая улыбка, вежливость, граничащая  с подобострастием, галантность – все подкупало и удивляло сегодня в нем.

          Да он не так прост, как хотел казаться. Мысли роем кружились в ее голове, вызывая приятное волнение и румянец смущения. Нина присела рядом с ним, положив розы рядом на влагу парапета фонтана, чтобы они не завяли на вечернем солнце. Она не заметила, как унялось ее раздражение, сменившись на симпатию к этому довольно сексуальному молодому мужчине. Какое преображение! Кто бы мог подумать?

 - Нина! Теперь, глядя на Вас, я уже не решаюсь предложить свою программу на вечер. Только что, я думал, что мы сможем прогуляться по вечернему парку к Мариинскому дворцу, полюбоваться видами Киева, чтобы затем посидеть где-нибудь в летнем кафе. Но теперь, глядя на Вас, я просто теряюсь и не решаюсь предлагать что-то подобное. Выручайте меня, я совсем потерял способность соображать рядом с Вами.

 Нина физически чувствовала, как слабеет под комплиментами Влада. Ей было так приятно его внимание, что она сама стала терять голову. Слова прыгали в ее сознании как зайчики в мультфильме, не желая укладываться в мысли, достойные звучать в ответ его словам.

 Не найдя что сказать ему в ответ, она помолчала не много, а затем тихо и нежно произнесла в ответ:

 - Мне очень приятно, что Вам все понравилось. Добрый вечер Влад. Вы сегодня тоже совсем не похожи на себя. Я привыкла видеть Вас другим. Вы  очень сексуальны сегодня Влад. И галантны. Мне тоже хочется тихо посидеть возле воды. И Ваше предложение мне подходит. Я люблю гулять по аллеям нашего парка. Вот только боюсь, что с каблуками я погорячилась, и долго гулять не смогу. Пока мы сидим, расскажите мне о детках. Как они перенесли нашу вчерашнюю прогулку по школьным базарам? Не простыли после мороженного в Пассаже? И с кем они сейчас дома?

 Засыпая Влада вопросами, она поймала себя на мысли, что ей уже не безразличны его дети. Было приятно думать, что это дети, которым она может быть мамой. Нина уже успела почувствовать, что ей хочется этого, хочется трогать нежные ладошки малышей, слушать их вопросы,  одаривая своей нежностью и заботой, которых в ней столько накопилось.

 Ей было приятно сидеть беззаботно с этим мужчиной, таким уверенным и оттого спокойным. Рядом с ним, она забывала о своих тревогах и волнениях. Ее душа, наполнялась покоем и стихала боль. Пусть и не совсем уходила тоскливая и щемящая сердце тяжесть в груди, но дышалось легче и свободнее. Она начинала чувствовать исцеление заботой и беспокойством о них, этих малышах, которые еще вчера так сиротливо прижимались к ней, когда она сидела за швейной машинкой, что ей хотелось без конца обнимать и тискать их в ответ.

 - Не волнуйтесь, Нина. Все с ними в порядке. Они сегодня дома с бабушками. Вы им понравились, я это видел вчера. И мне очень понравились, я это вижу сегодня, - смешной каламбур ее развеселил. Она улыбнулась и встала, давая ему понять, что готова к прогулке по склонам Днепра. Добрые слова согрели ее, и ей вдруг захотелось взять за руку Влада с тем, чтобы уже никогда ее не выпускать. – И вообще, Нина, у меня предложение. Пусть сегодняшний вечер будет нашим. Не волнуйтесь за детей, с ними все буде в порядке. Я в этом уверен. А сегодня мне очень хочется, чтобы все было в порядке у нас. Поэтому, давайте займемся собой и сделаем все так, чтобы нам было хорошо. Я готов для этого сделать все, что Вы пожелаете. А для начала предлагаю перейти на «ТЫ», чтобы не путаться в словах и оборотах, в которых мы и без этого легко запутаемся.

        Они уже спустились на площадь, когда Влад внезапно снял ее руку со своей и развернувшись, торопливо зашагал обратно. Тут только она вновь увидела букет роз на фонтане, ослепительно яркий на темном граните в лучах вечернего солнца. Ей почудилось, что это какой-то важный знак.

        Откуда ей было знать, что этот букет бардовых роз, словно волшебный фонарь, освещал вход в целую цепь мейзлов Лабиринта, которые им предстояло  один за другим разгадывать и преодолевать долгие годы путешествия в таинственном и запутанном подземелье их Чувств. И тот букет был ключом от входа в ее новую жизнь, откуда уже не будет возврата в ее привычный мир. В тот момент ей был дан последний шанс для того, чтобы  отказаться от столь сложного путешествия длиною в целые две жизни. Она сделал свой выбор, взяв во второй раз букет из рук того, кто будет долгие годы рядом с ней пробираться по путанным сложным ходам, разрушая  привычные схемы и планы, чтобы создавать все новые и новые для движения вперед.

        Правило Лабиринта не брать с собой детей и стариков им было не ведомо в тот момент. сами того не зная, вступив под бардовый фонарь из роз, они утратили души тех и других. Теперь им предстояло идти до конца одним, полагаясь лишь, друг на друга. В тот момент они были счастливы от незнания законов и могли смело и беззаботно наслаждаться всем, радуясь словно дети, не неведающие страха и опасности.

                Глава 19. ЧЕХАРДА В МУЗЕЕ И ДОМА.

                «В переходах лабиринта и на его фоне лучше не фотографироваться,
                могут  начаться неприятности в жизни и проблемы с памятью и зрением».

                День Четвертый, последний.


        В старинных вещах есть некая тайна и скрытый смысл. И еще невидимое излучение чувств их владельцев. Порой кажется, что если закрыть глаза и к ним прикоснуться, то глубоко в сознании это излучение можно увидеть в виде легкого свечения, вроде как светлячки рассыпаются в траве, украшенной серебром росы в серой дымке вечернего тумана.

         Возможно, это лишь фантазии и плод воображения. А может, и нет? Как знать.  Но когда держишь в руке карманные серебряные часы деда, победный кубок пчеловода-прадеда, кольцо матери, диплом отца, то если не светлячки на траве твоего сознания, но искры точно вспыхивают и гаснут в груди, сдерживая твое дыхание и беспокоя ритм  сердца.

          С предметами чужих для тебя людей из прошлого чувства очень похожие, но другие. Если им, этим предметам, вещам, зданиям, удалось сохранить сою первозданность, которую не нарушили руки и умы последующих поколений, то они дарят любому твоему современнику свои чувства и волнения, если он открыт душой и готов принять их сердцем.

 Влад,  вчера не заметил фонарь из бардовых роз на длинных стеблях  над входом в свою новую жизнь. Он продолжал уверенно шагать по загадкам и ловушкам своего Лабиринта Чувств, уже давно привыкнув к его неожиданностям и проверкам. Веря своей интуиции, он не терял веру в необходимость пройденного им пути и той дороги, которую ему еще  предстояло пройти: одному или вместе  с попутчиками.

 Вчерашний вечер  был для него победным уже лишь потому, что ему удалось зажечь блеск интереса к себе в глазах молодой женщины. На большее он не рассчитывал, понимая, что не столь уж видный он жених, вдовец с двумя малышами на руках. Не чувствуя себя глупцом, он знал, что не красавец до такой степени, чтобы соблазнять женщин одним своим видом. Но вчера ему очень нужно было остановить внимание Нины на себе, чтобы иметь возможность покорить ее своим очарованием собеседника и силой своего мужского уважения к женщинам. И ему это удалось. Вчера он это почувствовал при прощании в ее поцелуе, еще не страстном, но нежном и с долей ее женского желания.

 Сегодня Влад решил взять паузу в трехдневном марафоне. Калейдоскоп событий этих дней возмутил спокойствие в душе и нарушил размеренный ритм его жизни в последнее время. Нужно было привести мысли и чувства в равновесие, чтобы дальше двигаться уверенным в том, что ошибка исключена в выборе направления. Он уже давно научился действовать по логике разума, сверяя полученный результат с интуицией своих чувств. Это ему всерьез помогало избегать ошибок в своих поступках.

 Как, молодой вдовец, он понимал, что нельзя всерьез принимать уверения молодой женщины в том, что ей так нужны его дети. Да и он сам, судя по всему, страстных переживаний у нее не вызвал. Понимая, что без опыта жизни с малышами ей будет тяжело справиться с его детьми без любви к ним или к нему, он не рассчитывал всерьез найти в ее лице мать своим детям.

 Скорее всего, эта молодая женщина, могла подойти на роль любовницы. Но отсутствие влечения к нему, и здесь оставляло много сомнений в реализации подобного сценария развития событий. Оставалось лишь отдаться власти времени, которое лучше всех умеет быстро расставлять все по местам. Вот только нужно определиться до конца с детьми. Не стоит их приучать к женщине, в которой больше твоей любовницы, чем их матери. С этим лучше разобраться сразу и навсегда, чтобы не ранить их нежные души лишними утратами.

 Разложив по привычке, свои мысли по нужным полочкам, он навел порядок в своем сознании. А чтобы решить, как ему  строить отношения Нины с детьми, он решил, что нужно провести еще один день всем вместе где-нибудь вне суеты и спешки. Лучшим местом для такого летнего отдыха был музей под открытым небом.

 Проблемы с памятью Влада начались в последний воскресный день недельного марафона чувств. Свой четвертый день новый жизни, он решил провести с детьми и Ниной в полумраке древних хат и старинных часовен музея этнографии милой и родной для него земли. Может, образы из детства нахлынули, когда он стал всех фотографировать на входе в музей, а может позже, когда они и дети  порядком уже устали, и прилегли на зеленой траве старинной сельской усадьбы отдохнуть в тени плакучей ивы.

 Ему вдруг вспомнился старый дед из казачьей станицы, где он проводил летние месяцы своего раннего детства. Дед Трифан, так его звали, был соседом  по улице его бабушки, а точнее ее сестры, у которой они гостили летом несколько лет подряд.

 Это была древняя станица вольных Донских казаков, откуда родом были родители его матери.  Большой дом строился давно для большой казачьей семьи. Строился добротно и на века.

   Перед девятью ступеньками крыльца лежал огромный в несколько тонн гладкий камень. Он зарывался по древнему обычаю так глубоко в землю, чтобы возле крыльца выступала лишь его макушка. Роль этого камня была неоценима. В любую непогоду грязь с сапог оставалась перед крыльцом, давая возможность жителям и гостям дочиста очистить свою обувь на выпуклой чистой каменной площадке без единой трещинки. Не него здорово было стать босыми подошвами ног и почувствовать тепло прохладным вечером. А главное, он давал уверенности и надежности всему дому своим величием и массой.

 Такой же дом был и у соседа деда Трифона. Обычно, когда к нему во двор забегала босоногая детвора с улицы, он сидел на ступенях крыльца в брюках – галифе, босиком. Старые ноги грел на горячем от солнца камне и курил неизменную «козью ногу» табака самосада, аккуратно скрученную из прямоугольника газетного листа.

 Увидев, прибежавших в гости босоногих гостей, он кряхтел, откашливался в свои огромные рыжие от табака усы, надевал кожаные тапочки и казацкую фуражку с красным околышем без кокарды. И то и другое всегда  лежали рядом  с ним на ступеньках крыльца. Затем поднимался в дом, и вскоре возвращался с гостинцами для детей. Конфеты, печенье, яблоки всегда были у деда наготове для этого случая. Угостив малышей, он ловко сворачивал себе новую самокрутку одним, ему ведомым способом, и начинал свои рассказы о казачьей жизни. Табак и самогон он признавал только свой, казенный был ему не приемлем.

 Один раз, когда Влад прибежал в гости сам без ребят, дед повел его в свой сарай, напротив крыльца. Там мальчишка увидел в полумраке несметные сокровища. Кроме старинных жерновов с ручным приводом, там было масса механизмов, произведенных еще до прихода Советской власти. Маслобойка, сеялка, веялка, плуг и масса сельской техники на конной тяге, стояли в большом сарае. Все это было вычищено, покрашено, смазано и готово к использованию при первой надобности.

 Вот и сейчас, зайдя с детьми в первую сельскую хату музея и увидев детскую деревянную люльку подвешенную за кольца в деревянном своде потолка, Влад вспомнил такие же кольца в гостиной дома бабушки, и в доме деда Трифона. И уникальный музей техники старого соседа в обветшалом сарае.

 -  Как давно это было, а вспомнилось сейчас, - подумалось  ему, не ведающему о правилах Лабиринта, чьи  новые козни встревожили его память, вернув сейчас воспоминания из далекого  детства.

 - Как здорово, что Влад придумал этот воскресный день провести на природе. Сегодня чудесный солнечный день. И детям интересно в этой деревне. Пусть она не настоящая, а лишь музейная экспозиция, но для них здесь много нового и необычного. Воздух чудесный здесь в Пирогово. И просторно в музее - вон как резвятся малыши с отцом на траве. Нет, неплохой он мужчина, пусть и не так хорош внешне, как мой, бывший, но видно, что очень любит своих детей. Ну что я стою в стороне, нужно мне быть ближе к ним, - вторила Нина Владу в своих женских раздумьях.

 День пролетел для всех незаметно, и уже к вечеру, когда все немного устали от впечатлений и активных игр, Влад забыл, что они впервые вместе, словно одна  семья. Это было знакомое чувство, но уже им забытое. Только сегодня, присев отдохнуть на вырубленную из огромного ствола дуба лавочку в тени липы, он поглядел на Нину с детьми глазами постороннего человека. И ему со стороны не было заметно, что эта молодая едва знакомая женщина впервые с этими детьми.

 Маленький мальчик одет был непривычно ярко: сочный синий, цвета морской волны комбинезон и теплого желтого цвета футболка. Вся одежда на малыше была куплена на вырост его мамой. Мальчик почти дорос до размера, но все же комбинезон был слегка великоват для него. И потому, шлейка постоянно отстегивалась, что требовало постоянного внимания и усилий от взрослых. Малыш сам не мог застегнуть пуговку, но видел непорядок в своем и гардеробе, и активно на это указывал окружающим.

 Со стороны было видно, что молодой женщине было не в тягость, а скорее в радость, причем обоим: малышу и ей, застегивать шлею каждые десять минут. Мальчик лет трех, говорил еще плохо, но они с женщиной без труда объяснялись доступными жестами и мимикой. Было легко заметить, что у них присутствует прямой контакт для общения.

         Нине было приятно быть полезной малышу. Еще вчера она об этом лишь мечтала, а сегодня Влад предоставил ей полную свободу в общении с детьми. И если девочка была старше и явно еще не была готова принять ее целиком, помня руки матери, то малыш был младше и открыто шел на контакт. Она вдруг почувствовала, как нужна ему сейчас, и это было так радостно и приятно, что они от души веселились и играли, отбросив всякое смущение.

 Влад сидел в стороне на скамейке и курил, глядя на их суету. Вид у него был задумчивый и слегка грустный, но скорее радостный, чем огорченный. Нине показалось на минуту, что он ими любуется, и она, словно ожила под его одобряющим взглядом, и искренне шутила и играла с его сыном, словно сама на время стала маленькой девочкой. Их дружный смех и визг разносился далеко вокруг, привлекая внимание посетителей музея и вызывая у них умиленные улыбки.

 Память вновь его настигла сейчас. На этот раз она подарила ему воспоминания последней встречи сына с женой. Тогда она уже была готова к операции и ждала врачей, которые ее повезут в операционный блок.   Влад едва успел с поезда доехать с детьми в больницу, чтобы увидеть ее перед операцией. Они вошли все вместе в ее палату и остановились перед ее кроватью. Ляля улыбалась сквозь слезы, стараясь не показать свой страх пред операцией и тоску по детям, которых не видела три месяца.

 Влад отступил назад, подталкивая детей вперед. Мать дотянулась руками до малыша и привлекла его к себе, обняла и стала целовать в макушку, приговаривая и нашептывая ему.

 - Милый, любимый мой сынок! Ну что ж ты такой лентяй у меня? Скажи маме хоть словечко. Ах, как я хочу услышать, как ты говоришь! Не молчи малыш, скажи что-нибудь! -  но малыш неумолимо молчал не слыша ее мольбу и не понимая о чем его просить мать.

 Эта картины неторопливо выплыла из сознания и закрыла перед взором Влада площадку с шаловливыми детьми и Ниной матовой пеленой влаги, которая стала собираться в капли в уголках, рискуя  образовать слезы. Влад отвернулся, чтобы незаметно смахнуть слезу украдкой, не привлекая к себе внимания. А потом, внезапно для себя понял, как ему и детям не хватает рядом такой женщины, как Нина. Приняв для себя решение, он решил не отпускать ее от себя больше никогда, сразу уже понимая, что ему будет нелегко это сделать.

 - Нина! У меня созрело предложение. Скажу честно, мне не хочется с тобой расставаться, да и детям, я вижу, тоже. Может, поедем все вместе ко мне домой? Я знаю, что мам уже приготовила обед и будет рада с тобой познакомиться. Что скажешь?

        Нина, услышав предложение, искренно обрадовалась.  Ей тоже не хотелось прощаться со своей иллюзией. Очень комфортно на душе, когда рядом с тобой резвятся малыши, принимая тебя за добрую знакомую. И Влад, видно сразу, рад тому, что они сегодня вместе целые день. А дети устали, да и Нине было трудно с непривычки целый день играться с ними. Что ни говори, но некоторую напряженность она все же испытывала, боясь что-либо сделать не так, и своей неловкостью разрушить такое еще хрупкое единение их душ.
 Нина вдруг вспомнила про голландского дизайнера Майка, который изобрел удивительную лампу. Весь фокус ее в том, что она светится сама по себе, без электричества. Беда ее в том, что она одноразовая и светится один лишь раз. На вид это обычная стеклянная колба с жидкостью. Чтобы зажечь ее, нужно откупорить пробку, бросить в жидкость специальную таблетку и капнуть капельку крови. И лампа начинает излучать неяркое свечение.

 Так и ее жизнь, как лампа Майка, начнет светиться, если она сможет каплю за  каплей наполнить новым содержанием жизнь малышей и их отца, а они наполнять новым смыслом ее жизнь, придав ей желанное содержание и радостных хлопот.

 Дав согласие на обед у Влада дома, уже через час она с трепетом переступила порог, держа за руки малышей. Обед был обычным и вкусным. Мать Влада оказалась гостеприимной приветливой женщиной. Отправив детей спать, Нина задержалась с Владом за столом, чтобы провести мини конференцию с мамой и бабушкой. Вопросы сыпались градом, смущая ее и заставляя смущаться, неловко себя чувствовать, словно на смотринах. Желание родителей было ей понятно, но она все же была не готова к таким откровениям, не успев для себя окончательно решиться на новую жизнь.

 Незаметно пришло время ужина, и начало смеркаться вокруг, обещая подарить долгожданную ночную прохладу утомленным детям и родителям богатыми впечатлениями прожитого дня. Нина не заметила, как приблизилась полночь. Неловкость прошла с последними лучами солнца. Забота о детях, требующих столько к себе внимания, проглотила последние часы этого долгого дня. Нина почувствовала уют нового для нее дома, и ей уже не хотелось возвращаться в свою одинокую обитель.

 Внимательная мать Влад заметила это, и внезапно для Нины предложила остаться на ночь, убеждая ее не тратиться на ночное такси и воспользоваться ее гостеприимством. Не долго, поколебавшись для приличия, она охотно согласилась на такое предложение, совсем забыв о том, что оставался еще не решенным вопрос ее отношений с Владом. И тут, видя колебания женщины, инициативу в свои руки взяла мудрая и опытная его мать. По всему было видно, что она не глупа и знает лучше их обоих, чего им нужно.

 Молодым людям оставалось лишь смириться и принять ее решение, когда она внезапно для них, постелила им вместе. Оба испытывали неловкость от этого, так как их взаимные симпатии не были столь сильны, чтобы вызвать влечение и желание для первой близости.

 Она боялась этой первой их ночи, не зная так близко Влада, и не чувствуя в себе готовность к столь близкому сближению. Но отступать было поздно для того, чтобы корректно отказаться от этой ночи вдвоем. Нина уже давно познала радости близости и не это ее пугало. Ей было страшно невольного сравнения, которого было не избежать сегодня. Боялась она того, что ее прежняя любовь не позволит сегодня быть такой сексуальной и страстной, чтобы порадовать Влада и натешиться самой. Она видела его смущение и лучше его понимала причину его смущения и неловкости.

 Сделав последнюю попытку объясниться с ним по столь щекотливому вопросу, она убедилась в том, что его ответ был предсказуем. Чтобы ей отменить свое решение переночевать здесь нужны были веские причины.  В противном случае  ситуация могла внезапно выйти из под контроля,  разрушив все то, что уже состоялось в их отношениях.  А еще были малыши, для которых ее уход мог принести печаль и слезы.

 Не решаясь рушить, Нина рискнула, и сделал вид, что все происходящее тем поздним вечером было для нее естественным и желанным. Но уже через полчаса, она уже была не так уверена в том, что все сделал правильно. Нет Влад был в необходимой степени сдержан, ласков и нежен. Но именно это ее и охлаждало, напоминая о горячем темпераменте, который ей был знаком. Она не могла понять, чем вызвано его отсутствие у Влада. Может он не так желал ее, как бы ей хотелось, а может, был настолько холоден, что это было ей так заметно. В любом случае их близость принесла больше непонимания и вопросов, нежели радости и наслаждения. Хотя и причин для претензий и беспокойства не было. Скорее это была ночь поиска и тревог, нежели страстей и удовлетворения желаний.

         Со стороны это было похоже на детскую забаву, чехарду, когда все вокруг скачут и резвятся без особой причины и цели, не ведая до конца того, к чему вся суета может в итоге привести. Чувства вновь повели тела по Лабиринту, все более запутывая и лишая веры их владельцев в правильность выбранного пути.

                Глава 20. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦЕ.

                «Не ходят в лабиринт и беременные женщины — есть примета, что иначе ребенок может запутаться в пуповине».

                Начало начал.

 Еще вечером,  Наташа, расстилая постель для сына и его невесты, как она для себя назвала Нину, задумала ускорить выбор сына. Причин тому было несколько, и какая из них была важнее, она тогда еще не решила. И теперь, ранним утром, когда молодые еще не проснулись, а она по давней привычке встала рано, определенности в этом вопросе не появилось.

 Домывая посуду и расставляя ее по местам после вчерашнего ужина, она прислушивалась в тихой квартире к звукам, желая не пропустить пробуждения детей и внуков. Механически стряпая завтрак, она не переставала думать над своим вчерашним поступком, который объединил ночью молодых одним одеялом.

         Это и была ее хитрость: положить их неожиданно вместе, хотя была раскладушка, которую можно было поставить для сына совсем в другом помещении, отдельно от Нины.

 Она не могла сама себе объяснить, что ей не нравилось в молодой женщине. Как не могла объяснить, чем не нравилась ей первая жена сына. Один раз Наташа уже совершила ошибку, которую ей сын так и не простил, даже не пытаясь понять ее, выслушав до конца все аргументы.

 Еще тогда, когда Влад привез девушку из отпуска прямо домой и поставил ее перед фактом своего выбора, лишив ее привычного участия в своей судьбе, она, внутренне протестуя, не согласилась с таким его выбором. Как опытная и мудрая женщина она не пошла с ним на скандал, выбрав тактику медленного постоянного давления и убеждения в своей правоте, зная вспыльчивый характер сына.

 Она знала себя, свои сильные и слабые стороны, которые унаследовала от родителей. Мудрость и рассудительность ей досталась от матери, а вот вспыльчивость и властность – от отца. В свое время, она ловко ушла от родительского влияния на свою судьбу, внезапно выйдя замуж в первый послевоенный год за ленинградского известного конструктора, который был намного старше ее и явно не подходил ей даже своим внешним чахоточным видом. Молодая статная девушка была красива и умна. Да, такая она была в свои двадцать лет.

 Ах, молодость – молодость! – с сожалением вздохнула Наташа, вытирая последнюю тарелку и беря ложку, чтобы помешать кашу для внуков на плите. Да то было время ее молодости, которое уже никогда не повторится. Если бы ей тогда иметь мудрость сегодняшнюю, сколько ошибок можно было бы избежать. Золотое время было тогда для нее в Ленинграде. Воспоминания накрыли ее полностью, заставив замереть с ложкой в руке над маленькой кастрюлей, которая скрылась от взора за пеленой внезапно нахлынувших слез.

 Немолодой муж молоденькой Наташки, как он ее называл, пережил всю блокаду с первого до последнего дня, она и оставила ему на память, не вылеченный до конца, туберкулез, который не дал ему насладиться в полной мере мирными послевоенными годами. Но зато дал Наташе шанс кардинально изменить жизнь, когда прислал его, главного конструктора генеральной линейки дизельных двигателей для тепловозов,  на ведущий в стране завод для проведения приемочных испытаний в момент, когда машиностроительного техникума студентка там проходила последнюю перед выпуском производственную практику.

 Ах, как был волшебен старый Питер в те шесть послевоенных лет! Чудом уцелевший после войны город потерял своих лучших граждан, но приобрел такой статус в глазах властителей страны, что они, чувствуя вину перед ним, ничего не жалели для того, чтобы показать миру райскую жизнь победителей в старой столице империи.

 Да и как можно сравнить казачью станицу, выросшую в город за счет паровозостроительного завода и активной разработки угольных и рудных шахт, с европейским имперским городом, построенном под руководством самого императора Всея Руси лучшими специалистами мира? Глазам юной провинциальной сельской женщины предстала картина великолепия крупнейшей европейской столицы, в которой ее супруг занимал достаточно достойное социальное положение. Культурная жизнь Ленинграда, в которую сразу окунул Наташу муж, сразила ее наповал. В Луганске, она даже не могла предположить себе, какой разносторонней и многообразной может быть жизнь человека в Стране рабочих и крестьян.

 Затем она познала непродолжительную по времени болезнь пожилого мужа и столь же непродолжительное вдовство. Зато полученный статус теперь ей позволил выбрать себе нового мужа по вкусу и по желанию. Молодой красивый высокий офицер был настолько неглуп, что по окончании Академии получил местом своей службы такую желанную Европу, а точнее почти столицу побежденной ее центральной страны – Германии.

 Да, то были годы молодости полные успеха, достатка и счастья. Теперь, когда Наташа осталась один на один  со всеми житейскими проблемами, утратив почти все достигнутое ранее, включая и мужа красавца и поддержку высоких по рангу братьев своих. Такова ее судьба, насладившись в молодости многим, затем похоронить всех, кто смог ей обеспечить такое наслаждение, чтобы в осень своей жизни иметь лишь одну радость: единственного сына, которому и посвятила всю свою жизнь, которому отдала весь жар своего сердца и всю мудрость своей жизни. Лишь он единственная ее отрада и смысл жизни сегодня.

 Скрип двери ее с мамой спальни, вернул к действительности, заставив помешать еще раз кашу. Она тяжело присела на табуретку возле кухонного стола. Мама мне уже не помощница в свои восемьдесят. Да и она, как и мама, после операции, обе утратили былую энергию и прыть. Годы берут свое.

 Вон мама, еще несколько лет была энергичной женщиной, полной сил, а теперь на нее грустно смотреть. И заговаривается, и забывает, и порой не ведает что творит. Как малое дитя, сама требует ухода и присмотра за собой. Сама Наташа была бы рада, если бы кто-нибудь и ей помог в домашних делах. А тут еще такое горе сыну. И рада ему помочь, но не знаешь: как и чем. Поседел за этот год и осунулся.

 Еще в том сентябре, чуткое материнское сердце подсказывало ей, как впрочем, и сейчас, что что-то не так в той женщине, что выбрал сын. Наташа уверена в том, что ее мальчик заслуживает куда большего. Ведь все у него есть: и ум, и внешность, и образование, и нежность, и сексуальность. Вот лишь уверенности она ему не привила. В этом сама виновата: слишком оберегала его от возможных бед, от испытаний, от лишений, которые сама испытала в юности, да и теперь, уже в свои осенние годы, столкнулась с ними лоб ко лбу.

 Да, это она, сама, вчера его подтолкнула к решительному шагу с его новой женщиной. Но в этом и был ее главный умысел. Так она решила ускорить его прозрение. Ну как он не видит, что не она, эта женщина нужна ему сейчас, на этом этапе его жизни. Совсем другая, зрелая, уверенная в себе, активная, опытная в житейских делах женщина нужна ему, чтобы подставить свои плечи к его тяжелой не по годам ноше, что взвалила на него судьба-злодейка.

 И с первой его женщиной она почуяла, пусть и не сразу, беду. Как материнское сердце смогло заглянуть в организм молодой женщины, чтобы почувствовать скрытую беду, она и сама не знала. Может беспредельная материнская любовь дает женщине это чувство проницательности или мудрость женщины подмечать по мелочам приближение катастрофы? Кто знает? Да и что теперь уж гадать, когда горе, вот так нагло и надолго,  поселилось в ее доме.

 Да, все она сделала вчера верно! Пусть сын скорее с ней сблизится, с этой женщиной, и скорее поймет, что она ему не пара сейчас, и выбор его – сплошная ошибка. Иначе, начиная неравною борьбу с молодостью в ней, она лишь оттолкнет сына от себя еще дальше, как после того неудачного тоста за упокой его первой избранницы. А времени ждать, у нее нет, как нет и сил, чтобы дальше тянуть на себе всех молодых и старых в этом доме. Нет, все она сделала верно. А сын поворчит, да и остынет быстро. А дело будет сделано. Вон, какой хмурый и нерадостный,  утром встал после первой своей брачной ночи с новой избранницей.

 Наташа спохватилась, и торопливо нескладно засуетилась собирать на стол завтрак, увидев тень сына в полумраке коридора через полуоткрытую дверь на кухню.

 Той же знакомой Владу суетой, мать засуетилась и в тот раз, когда он, выждав удобный для этого момент, сообщил ей свою с Ниной новость. Еще не понимая сам, зачем он с ней делится сейчас, когда давно уже понял, что мать для него перестала быть тем близким и искренним другом, каким была с детства.

 Ее дружба стала ему вредить с того момента, когда он начал строить свою личную жизнь,  в которой необходимо было слишком много его сознания и времени передать другой женщине для того, чтобы его мать смогла с этим смириться. Это он начал чувствовать с того дня, когда его Ляля первый раз вошла в его дом, чтобы уже не покидать его никогда.

 А время, когда Лабиринт подготовил ему выбор между Чувствами двух женщин: матери и любимой; время, когда он для себя был вынужден определить приоритеты между двумя самыми близкими и дорогими ему женщинами и принять окончательное в своей жизни решение, наступило в момент поминального тоста его матери. В тот момент наступило прозрение его сознания, в тот момент он получил свой последний аргумент для того, чтобы раз и навсегда понять, что его мать никогда сама не согласится его делить с любой женщиной на планете, пока жива на ней сама.

 Вот и сейчас, Наташа спокойно слушала сына, и вспоминала себя в те моменты, когда такие новости приходили к ней. Это было много раз. Каждый раз она испытывала страх, боль и унижение. Ничего нового в этом для нее не было, как и для миллионов других женщин в этот момент. Новое и горькое для себя, многие из них познавали в тот момент, когда узнавали о том, что вместе с нежданным плодом их лишали навсегда возможности выполнить свою главную миссию в жизни. Горечь от душевной боли поселялась в них на всю жизнь, отравляя все вокруг и лишая радости жить счастливо и полноценно долгие годы после необдуманного решения.