Около творческого образа Виктора Цоя. Часть 2

Около творческого образа Виктора Цоя.
Часть вторая.
Вечное в образе творчества Поэта.

                «И себя увидеть иным
                В новой сути…»
                «Крещение» К. Кинчев.

                «Кто любит, тот любим,
                Кто светел, тот и свят.
                Пускай ведет Звезда тебя
                Дорогой в дивный сад…»
                «Город золотой» Б. Гребенщиков.

                «А над городом плывут облака,
                Закрывая небесный свет.
                А над городом – жёлтый дым.
                Городу две тысячи лет,
                Прожитых под светом Звезды
                По имени Солнце…»               
                «И мы знаем, что так было всегда.
                Что Судьбою больше любим.
                Кто живет по законам другим
                И кому умирать молодым…»
                В. Цой.

                «Новое Сердце взорвётся над нами,
                Новая Жизнь позовёт за Собой…»
                «Новое Сердце» Ю. Шевчук.

                «Ну,  разве я знаю слова,
                Чтобы сказать о Тебе?..»
                «Серебро Господа моего» Б. Гребенщиков.
               
                «Видишь, там на горе,
                Возвышается крест?..»
                «Прогулки по воде» Вяч. Бутусов.
               
                «Он не помнит слова «да» и слова «нет».
                Он не помнит ни чинов, ни имён,
                И способен дотянуться до звёзд,
                Не считая, что это сон,
                И упасть опаленным Звездой
                По имени Солнце…»
                «Солнце моё, взгляни на меня!? Вот так!»
                В. Цой.

         «Ты поднимаешь поверженных», и не падают те, кого Ты возвысил…»
                «Исповедь» Бл. Августин.

                «…Ах, Александр Сергеевич, милый,
                Ну, что же, Вы, нам ничего не сказали:
                О том, как держали, искали, любили,
                О том, что в последнюю осень Вы знали…
                Уходят в последнюю осень Поэты,
                И их не вернуть, заколочены ставни.
                Остались дожди и замёрзшее лето,
                Осталась Любовь и ожившие камни…»
                «В последнюю осень» Ю. Шевчук.

                «И выстраданный стих, пронзительно-унылый,
                Ударит по сердцам с неведомою силой»
                А.С. Пушкин.
                «Скорбию ангела загорится наша поэзия и,
                ударивши по всем струнам, какие ни есть в русском
                человеке, внесет в самые огрубелые души святыню»
                Н.В. Гоголь.
                «Ты солнце истиннаго твоего человека»
                Григорий Сковорода.
                «А знать, что есть Солнце, – это уже вся жизнь»
                Ф.М. Достоевский.

«Историю творят те беспокойные «странники и пришельцы на земле», которые вечно «ищут отечества», «стремятся к лучшему», града грядущего взыскуют, и только таких Бог не стыдится (Евр. 11: 13-16). Вера ведет их во всех творческих исканиях: «ожидания города, имеющего основания, которого художник и строи-тель Бог» (Евр. 11: 10). История творится верою, а не законом. Ибо история есть трагедия и построена только в категориях трагического, как трагедия свободной судьбы, которая избирается не иначе как верою. История есть строительство тако-го «града», и в этом строительстве мы «соработники», сотрудники у Бога. И без этого созидания и искания Царства Божия – нет спасения. Вера есть творческая сила, она творит жизнь, «животворит», указует конкретное деяние в своих угады-ваниях и предвосхищениях».
                «Этика преображённого Эроса»  Б.П. Вышеславцев.

                «А над городом плывут облака,
                Закрывая небесный свет.
                А над городом – жёлтый дым.
                Городу две тысячи лет,
                Прожитых под светом Звезды
                По имени Солнце…»               
                В. Цой.

Возмутился я сердцем, и печаль Твоя снедает меня по Тебе. Печаль Твоя пора-зила душу мою огнем любви, и я встаю и иду вслед пути и взираю сквозь облака на свет небесный. И Ты возводишь взор мой к Образу невидимому и неизобрази-мому, и поднимаешь меня к Образу, излучающемуся в огне любви потаенного сердца. Возгорелся я Духом и пылаю сказать слово Правды о вестнике Твоем! Ибо для чего тогда жизнь моя и для чего Ты приоткрыл мне дверь тайны пути жизни вестника Твоего?

                «Жизнь, зачем ты мне дана?»   А.С. Пушкин.
                И  «так откуда взялась Печаль?»   В.Р. Цой.

Если может сказать что-либо Вечное о Поэте некто филолог, психолог или философ и богослов-священник, то почему бы не сказать, не выразить слово сок-ровенное, как последнее исповедальное слово в своей жизни, обычному человеку, из глубины духа осознавшему себя верующим во Христа, православным христиа-нином, которому открылось нечто Вечное в Другом и который увидел в певце – Поэта, а в музыканте – Человека, вестника Божьего? И вот благодаря тому, что открылось человеку, он и сам стал иной и увидел иное и «инакость» в Другом – увидел Поэта, Человека, как вестника Божьего. И разве не обязан человек, разве не есть должное человека, как православного христианина, говорить и свидетель-ствовать по чистоте совести сердца про сокровенное и любимое, как говорить Правду, что коснулась тебя, и свидетельствовать из глубины потаенного сердца о Правде пути жизни Поэта, как певца и вестника Божьего?

Кто из верующих православных мог бы повторить и сказать из глубины Веры сердца своего таковые вот сокровенные слова исповеди, как сказал Харис Исха-ков: «Книга написана человеком, обретшим веру родителей-мусульман благодаря Пушкину» (Х. Исхаков, с. 5, 2005)?

Почему же, мы, православные, постоянно так робко и по-рабски стыдливо ог-лядываемся : «а что же скажут другие, а не достаточно ли смиренно и кротко вот это нечто Возвышенное и Вечное в образе творчества Поэта?» Конечно, например, о А.С. Пушкине говорили многие священники и митрополиты, о чем и свидетельствует в своей книге «Пушкин и религия» Харис Исхаков. Но это лишь одинокие и единичные высказывания, и как бы таковые, что составляют лишь исключение о человеке, исходя из общего мировоззрения православных. Конечно, сам Пушкин есть как бы исключение из общих правил учений о человеке. Но по-чему? Не потому ли, что Поэт есть не просто «человек», а есть Личность? И свя-щенники заговорили о Пушкине лишь спустя век и после тех страшных истори-ческих событий, после революций 1917-го года многим священникам открылось невидимое и потаенное духовного мира. Но, впервые, увидел Пушкина, как Лич-ность и Поэта, ещё при жизни самого поэта Николай Гоголь, а вслед за Гоголем увидел нечто в Пушкине и Ф.М. Достоевский. Многие воспринимали «Речь» Достоевского в 1880-м году, наверное, лишь как напыщенное литературное сла-вословие и дань Поэту, а после и вовсе «травили» писателя омерзительной крити-кой. Но вот кто тогда в 1880-м году всерьез воспринял видение Ф.М. Достоевско-го и задумался над значением Поэта, Пушкина, как бы взирая на Поэта из глуби-ны грядущего? И разве не многие священники в конце века 19-го, как ещё до событий 1917-го года, разделяли моральные взгляды Л.Н. Толстого о Пушкине? Ведь, кто был в те времена Поэт для многих, не как ли баловень судьбы и празд-ный барин? И лишь только после революций 1917-го года некоторые священники стали признавать в Поэте нечто пророческое и значительное. Наверное, только страшная беда и горе открывают людям сердца и глаза для видения нечто Вечно-го в  Человеке. Пример с Пушкиным я привожу для того, чтобы православные из глубины духа и сердца своего посмотрели на себя и на свою историю и, чтоб из глубин грядущего, взирали на времена событий настоящего. И для этого видения не нужно быть особым ясновидящим, как это многие «сегодня» любят показы-вать, а просто быть человеком любящим. Ибо лишь только сердце любящее отк-рывает истинное в человеке и подлинного Человека.

Если посмотреть на себя и на мир сей иными глазами, как из глубин человека преображенного, который способен «и себя увидеть иным» и сквозь иное в себе увидеть мир, как тайну Божию и увидеть в человеке иное – тайну Человека, как Другого и Друга, как вестника и пророка Божьего, то что изменится в мире? Не повторяется ли новый виток истории и для чего Бог нам всем дает ещё один шанс измениться самим и обрести неизменное и Вечное в самих нас, как стать самим собой и увидеть себя и увидеть Другого, как Образ непостижимый? А, что если допустить возможность иного видения и что если Поэт и есть великий пророче и провидче, то что может измениться в нас самих и что может измениться в мире? Что изменилось в мире за две тысячи лет после благовестия Христова, не напра-сен ли путь Иисуса в мире сем, если мир мало чем изменился духовно и только сползает в пропасть? И что может измениться, если люди осознают, что Поэт и есть вестник и пророк Божий? Если Поэт и есть Пророк, то для чего пророк при-шел в мир сей, для чего Бог посылает вестников Своих и каков Смысл слова Божьего, реченного устами пророков Его? Не повторяется ли новый виток исто-рии и напрасен ли Путь Иисуса и пророков Его? Напрасен ли путь Виктора Цоя и для чего Поэт рвал жилы и струны и связки горла, не напрасно ли слово пророка, который вопрошал к нам и к сердцам потаенным? Для чего? Не напрасны ли были ваши слезы и ваша радость, а если были настоящие, то где сейчас ваше сер-дце и ваш творческий дух? Не спит ли сердце ваше и дух ваш, а если спит, то не пора ли проснуться и встать во весь рост творческого духа и молвить слово Правды? Где ваше сердце и где ваши струны и какова ваша пульсация вен, какова ваша сила духа – верующие православные? И если есть сила «мира сего», то и есть иная сила, как сила Правды, движимая силой любящего сердца и творческого Духа. И сила Правды действует в мире по иному, ибо сила «мира сего» видима и побеждает видимо, а сила Правды действует невидимо. Но…
                «Кто пойдет по следу одинокому?
                Сильные, да смелые головы сложили в поле,
                В бою.
                Мало кто остался в светлой памяти,
                В трезвом уме, да с твердой рукой в строю,
                В строю…
                Солнце моё, взгляни на меня?! Вот так!»  В.Р. Цой.

И есть обратное вопрошание: «а не обязаны ли мы, православные, кротко и смиренно вслушиваться в потаенное и любящее сердце, дабы услышать потаен-ный зов в вопрошаниях Поэта и увидеть Образ, возводящий сокровенные сердца пламенем любви к Всевышнему?». И не обязаны ли, православные, искренне и честно вопрошать себя: а не переполнены ли наши сердца гордости и не смотрим ли мы на поэтов, что творят в миру, свысока, как на грешников, которые постоян-но терпят неудачу в мире сем? Как…
                «Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве,
                Пожелай мне удачи, пожелай мне Удачи!»  В.Р. Цой.

Вспомните, как в последнюю ночь в Гефсиманском саду молился Иисус, пав на землю, и каковы искушения Ему пришлось испытать в последнюю ночь перед рассветом, перед Голгофой?! И видимо в мире сем Иисус терпит неудачу, ибо Его распяли на кресте. И какова нужна сила Духа и Вера в победу и удачу, ниспосы-лаемых свыше от Отца, какова сила Духа, дабы испытать все искушения, будучи уже висящим на кресте? 
А, может быть, зададимся и другим вопрошанием: «а, что, если неудача поэтов и мыслителей в мире сем есть и наша, общая, как единая неудача всех верующих христиан?».
И, вот, теперь я скажу всем верующим православным, всему православному миру: а разве не смиренно пред Богом быть и встать на путь дерзновения и алка-ния в постижении тайн Божьих, в постижении тайны Бажьей, что зовется по име-ни – Человек? А если этот человек есть Поэт, а если и не просто «поэт», но и вестник Божий? А мы, православные, всё сомневаемся, всё рабски сомневаемся как в Человеке-Поэте, так и в себе «а достаточно ли мы смиренны и кротки?»; и не задаемся другим вопрошанием: «а достаточно ли мы дерзновенны быть алчу-щими и жаждущими Правды Божьей и достаточно ли мы честны пред Богом и пред собой?».

Кто осмелится сказать всему миру, без какой-либо гордыни, а в смирении Духа, сказать, что я есть православный христианин, и кто, как православный христианин, осмелится и соберет в себе силу духа сказать нечто Вечное и Возвы-шенное о Поэте, как последнее и заветное слово всей твоей жизни, слово Правды о Человеке по совести сердца, потаенной вести сердца? Или мы способны только говорить о Поэте что-либо мерзкое и низкое, как лишь «воспевать низкие исти-ны», смотря на Поэта свысока и в гордыне, считая себя высоконравственными?

Если Г.К. Честертон в книге «Вечный человек» совершил попытку посмотреть на повесть и путь Иисуса и увидеть образ Человека, как образ Богочеловека, с точки зрения обычного простого обывателя, притом оставаясь при своей ортодок-сальной вере, то почему бы не посмотреть на повесть и путь Поэта и увидеть образ Человека, исходя из сокровенного исповедания веры человека, как право-славного христианина, который в миру есть просто обычный человек? И почему же я должен стесняться и лживо стыдиться исповедания веры моего сердца пред миром, который с каждым днем всё наглее бросает мне новые вызовы, стараясь свалить человека с ног и утоптать души в мерзости запустения? Если «мир сей» делает мне вызов, профанируя образ Поэта, то я принимаю вызов его и сам совер-шаю ему вызов, утверждая слово Правды любящего сердца!

                «Так от начала времен, солдату дана благодать:
                С Богом надежнее жить, с Богом легко умирать…»
                К. Кинчев.
                «А без музыки и на миру смерть не красна,
                А без музыки не хочется пропадать…»       
                В.Р. Цой.

«Нет!», я говорю «нет!» этому миру сему, ибо я сам делаю вызов миру сему, утверждая исповедальное слово Правды о Поэте и свидетельствуя в любящем сердце пред Богом в мире сем про Образ и про Смысл пути Человека!

И если даже большинство православных верующих, как и большинство не-верующих скажут мне: «какой же ты православный, если не так часто посещаешь Церковь и литургию, и не причащаешься и не исповедуешься у священника, и ку-ришь, как паровоз, и ругаешься матом частенько, ты грешник и тебе нужно сми-ренно каяться и спасать душу свою и не возвышаться пред людьми?». Да, я греш-ник и отнюдь не примерный человек, но и в сердце грешника пылает огонь любви и в этом огне любящего сердца я стремлюсь в постижении тайн Божьих и жажду говорить Правду. Жажду говорить Правду, ибо вижу поругание честного имени Человека. А разве не тот истинно православный христианин, кто в чистоте совести и сердца говорит лишь Правду пред Богом? И не есть ли излюбленная поговорка верующих православных, что «не в силе Бог, а в Правде»? Но кто измерил творческую силу Духа и творческую силу Правды Божией? И кто из-мерил силу жажды, стремления сердца моего говорить Правду пред лицом Божьим? Кто был советником у Господа, вопрошая о силе духа и любви чело-века?

Не пора ли, не пришло ли время очнуться православным от спячки и увидеть, как встают силы тьмы против Церкви, устраивая в Храмах бесчинство и поруга-ние чести святынь со сторон тех, кто считают себя, якобы, молодежным, как  лжетворческое и лжемузыкальное, движением (как «девицы» в Храме Христа Спасителя)? Не пришло ли время для единства творческого, а не отвергать тех и не отгораживаться от тех, кто действует творческим духом в мире (поэты и фило-софы; например, Н.А. Бердяев и Б.П. Вышеславцев, Вл. Высоцкий, И. Тальков и В. Цой)? В мире сем поругана честь Храмов Божьих и Поэтов, а сам Поэт, душа Поэта не есть ли храм Божий, а мы всё сидим и спим духовно и лжесмиренно терпим происходящее? Не пора ли действовать силой слова Правды, действовать словом Правды?!
                «Командиры Армии лет,
                Мы теряли в бою день за днём.
                А когда мы разжигали Огонь,
                Наш Огонь тушили дождём.
                Мы сидим у разбитых корыт
                И гадаем на Розе Ветров,
                А когда приходит время вставать,
                Мы сидим, мы ждём…
                Играй, невесёлая песня моя, играй, Играй!»  В.Р. Цой.

Православные, когда наступит тот день и наступит ли тот день, когда Вы пе-рестанете молчать и станете говорить слово Веры и Правды, когда наспупит то время, о котором вопрошал Поэт?
                «Я ждал это время, и вот это время пришло:
                Те, кто молчал, перестали молчать…
                Те, кому нечего ждать, отправляются в Путь…
                Те, кто спасен…
                Те, кто спасен…
                А тем, кто ложится спать,
                Спокойного сна… Спокойная ночь»  В.Р. Цой.

Если я буду говорить то, что велит мне большинство верующих или неверую-щих людей, а не то, что велит мне зов потаенного и любящего сердца, то какова тогда будет Правда сердца и какова тогда чистота совести и сокровенного сердца моего пред лицом Божьим? Ибо…
«Я хочу творить правду в сердце моем пред лицом Твоим в исповеди, и в писании моем пред лицом многих свидетелей… «Всё могу в Том, Кто меня ук-репляет», укрепи меня, чтобы я мог…»   «Исповедь» Бл. Августин.

1.
Исповедальное слово.

                «И себя увидеть иным
                В новой сути…»     К. Кинчев.
                «Ты коснулся меня, и я загорелся о мире Твоем» Бл. Августин.
                «Стань птицей, живущей в моем Небе…
                Я стану Дорогой…»    В.Р. Цой.
               
Я христианин и Вера моя в Бога выросла из зерен веры в человека. И потаен-ные зерна Веры в Бога и веры в человека посеяны в душе моей словом Божьим, исходящим из уст певца и вестника Его, благодаря творчеству Виктора Цоя. И что Свыше посеяно в сердце моем, то с благодарностью и в любви обязан я вер-нуть в преизбытке Богу.
Я был печален и испытал печаль трепетную в сердце сокровенном и обрел Радость в любящем сердце. И Радости этой у меня теперь уже никто не похитит и не отнимет, ибо радость эта взошла сквозь слёзы и страдания, опыт которых осел в душе глубоко-глубоко. Страдания прошли сквозь опыт и песок времен, но то, что выстрадано сердцем любящим, то осталось навсегда в сердце сокровенном и в Памяти жизни.
Печаль моя в том, что мы, любящие сердца, утратили «связь» с телесной жизнью Поэта и что жизнь Поэта так внезапно и страшно оборвалась, но Радость моя в том, что я почувствовал и понял, что невозможно оборвать самую нить живой жизни и Связь с Человеком, ибо смерть Поэта перевернула душу и судьбу мою и стал я иным, другим человеком, который уже не мог быть просто равно-душным к Человеку. И путь иного во мне продолжается вот уже более двадцати лет. И смерть Поэта обернулась его бессмертием в любящих сердцах, ибо сами сердца изменились, стали иные, чем прежде были. И сердцам открылся иной мир и иная Связь жизни, исполненная любви и Смысла.
И опыт творчества и путь жизни Поэта был не напрасен. Ибо сердца до сих пор пылают огнем любви и огонь этот с усилием возрастает. Ибо Поэт сквозь образ творчества открыл мне путь к И. Христу, и вот вера во И. Христа, сам И. Христос открыл мне сердце и глаза, и увидел я и понял, что сам стал совсем иным, как поется в песне К. Кинчева «И себя увидеть иным…». И вот теперь, раскрываясь в слове исповедальном, я свидетельствую пред многими людьми в том, в чём сам изменился, и свидетельствую то, что Христос открыл мне в сердце потаенном, как откровение любящего сердца. И вот то, что открылось мне в сердце сокровенном, то и свидетельствую в чистоте совести и сердца во осущест-вление Правды о Человеке.
Увидеть иное, как нечто Вечное в Поэте, возможно лишь тогда, когда сам изменишься и станешь иным, другим человеком, и тебе откроется иное в Чело-веке, откроется образ Человека-инока. Само по себе уже Вечное в Поэте то, что Поэт в творческом пути своем и в образе творчества открыл для многих и помог многим увидеть нечто Вечное в Человеке и в самих себе и помог обратиться к Вечному, к И. Христу и обрести путь к Храму Божьему, путь к Церкви сквозь образ песен. И, лишь обратившись к пути жизни Иисуса и увидев путь Христа целостно, нам возможно целостно увидеть и понять образ и творческий путь жизни Поэта – Виктора Цоя.
                «Расскажи мне о тех, кто устал
                От безжалостных уличных драм,
                И о Храме из разбитых сердец,
                И о тех, кто идет в этот Храм…»
                «Где же Ты теперь, воля вольная,
                С кем же Ты сейчас ласковый рассвет встречаешь?
                Ответь!
                Хорошо с Тобой, да плохо без Тебя.
                Голову, да плечи терпеливые под плеть,
                Под плеть…
                Солнце моё, взгляни на меня?! Вот так!»  В.Р. Цой.

В чем же загадочность и таинственность этого бытия Х Поэта, как нечто Вечное?

2.
Образ личности Поэта.

                «У меня есть Дом, только нет ключей.
                У меня есть Солнце, но оно среди туч.
                Есть голова, только нет плечей.
                Но я вижу, как тучи режет солнечный луч.
                У меня есть Слово, но в нем нет букв…
                И есть ещё белые-белые дни,
                Белые горы и белый лёд.
                Но всё, что мне нужно, –
                Это несколько слов
                И место для шага вперёд…»     В.Р. Цой.

Образ личности Поэта и есть нечто Вечное, что останется в сердцах. Личность, Лик человека, как образа и подобия Божьего. Личность есть целостность и есть уже в своих действиях, в творческих актах или в актах творчества, как воплоще-ние и осуществление Образа и подобия Божьего. Говорю не о внешней характе-ристике, а о духовном качестве личности Поэта, Виктора Цоя. Огонь, творческий огонь духа, что совершает творческие акты из глубины личности. И этому Огню нужна влага, почва, Божественная любовь, что питает Его силой, энергией косми-ческой и земной. Образ личности Поэта всегда сокровенен. И как подметил А. Житинский в очерке «Послесловие к жизни», что не в том загадочность Поэта, что он немногословен, ибо многие люди немногословны и молчуны, но, именно, загадочность немногословия и молчания Поэта в том, что он есть Виктор Цой, Личность, исполненный целостности. И как сказал А. Карташев о Пушкине в статье «Лик Пушкина», что «сам Пушкин велик, а потому велико и его слово. Вот в чём «тайна и чудо». Так и в отношении образа личности В. Цоя. Ибо сам В. Цой, как личность и образ, велик и есть великая тайна и загадка Божия, а потому так таинственно, глубоко непостижимо и велико его творчество. Само творчество есть откровение тайны человека, как тайны Божьей, и есть свидетельство о тайне, но тем самым, будучи откровением, оно не менее таинственно и чудесно, и величественно, как и сам человек-творец. Сам образ В. Цоя и есть тайна Божия, как образ, воплотившийся в этом земном мире, и чудесно само откровение образа Поэта в песнях его.
                «Я – ночь, а Ты утра суть.
                Я – сон, я – миф, а Ты нет.
                Я слеп, но я вижу Свет…»
                «Но на этой Земле я не вижу Тебя…»
                «Я искал здесь Вино, а нашел третий глаз…»
                «И когда мы все посмотрим в глаза Его,
                То увидим в тех глазах Солнце свет»    В.Р. Цой.

И Вечное о Поэте и образе Поэта сказал З. Кадиков, что Виктор Цой есть пророк света. Именно, Виктор Цой есть пророк Света, ибо Поэт возводит челове-ка к образу Солнца мира, к образу Иисуса Христа, Который и есть в мире «Солнце свет».
И мы не знаем и не можем точно знать, что кто есть, именно, В. Цой, но знаем мы и ведаем сердцем точно, что В. Цой есть пророк Света. Вот это! уже бесспор-но и самоочевидно. Ибо кто отрицает Свет в Поэте и пророке, тот сам подвергает-ся под вопрос: а какова тьма сердца Вашего? Ибо путь Поэта свидетельствует о пути И. Христа, а из глубины духа целостное видение пути И. Христа открывает нам религиозный Смысл творческого пути самого Поэта, Виктора Цоя. Ибо…
                «Если есть стадо, есть Пастух.
                Если есть тело, должен быть Дух.
                Если есть шаг, должен быть след.
                Если есть тьма, должен быть Свет…» В.Р. Цой.

И если многие лживо признают молодежное и творческое общество 80-х (ле-нинградский рок-клуб), как «тьмой беспросветной», то должно быть ещё удиви-тельней Нечто как невозможное, ибо из северной «тьмы» вышел и явился Свет великий – Поэт и пророк, вестник Божий. Это немыслимо, но уже воплотилась тайна в образе Человека. И это невозможно, ибо уже свершился Путь Поэта в «мире сем». И, чтобы увидеть Путь и встать прямо для шага вперед, нужна мудрость сердца потаенного и мужество духа сделать первый шаг. Удивитесь: величию Духа в Человеке-Поэте и непостижимости путей Господних?! Разве образ Человека и Путь его в «мире сем» не есть ли чудо и тайна?!   
Виктор Цой есть Поэт и пророк Света, ибо сам Образ поэта светел, из глубины которого излучается Огнем любящее Сердце.

3.
Вечное как творческий путь Поэта.

                «Я стану Дорогой…»
                «Но высокая в небе Звезда зовет меня в Путь…»
                «Но странный стук зовет в дорогу:
                Может – сердце, а может – стук в дверь.
                И когда я обернусь на пороге,
                Я скажу одно лишь слово: «Верь!»
                «Закрой за мной Дверь. Я ухожу»        В.Р. Цой.
 
Каков Путь Виктора Цоя: путь воина, или путь инока, или путь мудреца, или путь пророка, как пути библейских пророков, а, может быть, все вместе едино, как единый Путь Человека? Каков бы ни был Путь Виктора Цоя, нам ясно одно, что Виктор Цой есть путник, странник, «пришелец на земле» и неисследимы и ле-гендарны пути Поэта, ибо пути эти непостижимы и есть пути Господни. Ибо сам Поэт в творческом пути свидетельствует в любящем творчестве, в образах твор-чества о пути Господнем, о пути Иисуса Христа в мире земном. Если честно по-смотреть на Образ, то мы непременно будем поражены и удивлены «количеству прожитых лет» и качеству Духа в Человеке. Ибо две тысячи лет ученые мужи и богословы спорят об исторической реальности земного пути Иисуса, а Поэт взял гитару и пропел:
                «И две тысячи лет война,
                Война без особых причин…»
                «Мама, мы все тяжело больны.
                Мама, я знаю, мы все сошли с ума»  В.Р. Цой.

Эти слова Поэта будут понятны сердцу потаенному, если мы чистым сердцем взглянем на слезы Богоматери, что выступают на Иконе из миров иных; чтобы понять Это, то нужно самому стать Иным.
Посмотрите, на картину А.М. Муха «Женщина с ребенком» и вслушайтесь и воззрите на образ песни «Мама, мы все тяжело больны», не много ли совпадений в предугадываниях художников и поэтов? Но кто увидит и услышит то, что гово-рят нам художники и поэты? Но ещё сложнее оказывается сказать Правду по чистоте совести и сердца в мире сем, ибо «мир сей» может осмеять, принять за сумасшедшего (как А.М. Муха в 1913 году, а в следующем 1914 году началась Первая мировая война), может оклеветать и опошлить до безобразия (и даже не узнаешь Образ первичный: «что мы сделали из Руси святой и светлой?») и в пре-деле может побить каменьями и распять Правду, как была распята Правда две тысячи лет назад. Но кто не убоится «мира сего» и не будет пресмыкаться пред «сильными мира сего» и встанет и скажет слово Правды?
Поэт встает за всех и властно пророчески глаголет слово Божье:
                «Перемен! требуют наши сердца.
                Перемен требуют наши глаза.
                В нашем смехе и в наших слезах,
                и в пульсации вен,
                Перемен! Мы ждем перемен!» В.Р. Цой.
Именно, мы ждем последнего Откровения, ждем само Слово Божие в мире сем, ибо сама Истина, само Слово Божие и самый свет Истины будет невыносим для мира сего, ибо обличится и обнажится вся ложь и тьма мира сего. Но вот ждем ли мы и верно ли ждем само Слово Божие, как последнее Откровение? Те, кто говорят, что Слово уже воплотилось в мире и не надо ожидать ещё кого-то, то от Бога ли они говорят это? Но я вопрошаю: а жаждет ли мир сей Слово Божие и каков огонь алкания в сердцах верующих, если сами верующие не желают вслушиваться и видеть огонь слова в песнях Поэта? Кто мне ответит на сей вопрос?
                «…Смотри на сытую грязь,
                С ними ты завязан по уши,
                Ты здесь жил, так иди и смотри?..
                Как каждый роет свое себе,
                Как личной совестью выжит стыд…» К. Кинчев.
                «Свет звезды пылит по дорогам,
                На душе покой, да тихая грусть.
                Испокон веков граничит с Богом
                Моя светлая Русь…
                Всяк на своем рубеже: инок, воин и шут…» К. Кинчев. 

Но кто увидит рубежи поста и путь Поэта – Виктора Цоя?
                «Кто пойдет по следу одинокому?
                Сильные, да смелые головы сложили в поле, в бою.
                Мало кто остался в светлой памяти…
                Солнце мое, взгляни на меня?! Вот так!»  В.Р. Цой.
                «И вроде жив и здоров,
                И вроде жить – не тужить,
                Так откуда взялась – Печаль?»  В.Р. Цой.
                «Новое вино – новая кровь
                Время повернет в посолонь.
                Белая рубаха, да крест –
                Бремя верных…»  К. Кинчев. 
                «Лик вселяет стыд,
                Когда на тысячи надежд падает тень…
                Труден приговор,
                Когда решается вопрос: быть или нет.
                Разве только луч утренней звезды подскажет ответ…
                Главным дорожить, прочего не брать и в Путь…» К. Кинчев.
                «И опять я готов идти,
                Опять…
                Но я верю, что Ты
                Снова скажешь эти несколько слов.
                И тогда я готов
                Оставить след на этом снегу…»  В.Р. Цой.

Вечное как творческий путь Поэта. И Вечное откроется лишь из глубины Солнца-сердца, как «пламя внимательных глаз», кои взирают на Образ сияющий и ведают Путь по просторам небесным, как Путь Млечный. Путь, Который свяжет Небо и Землю в одно Солнце и Сердце, что излучается в любви небесной.

И мы, дети одного Солнца, любим и верим, что Ты придешь, и тогда в наших сердцах и в наших глазах откроется весь Путь небесный, как есть. Ибо…

                «Поэты не рождаются случайно,
                Они летят на землю с высоты,
                Их жизнь окружена глубокой тайной,
                Хотя они открыты и просты.

                Глаза таких божественных посланцев
                Всегда печальны и верны мечте,
                И в хаосе проблем их души вечно светят
                Мирам, что заблудились в темноте.
               
                Они уходят, выполнив заданье,
                Их отзывают Высшие миры,
                Неведомые нашему сознанью,
                По правилам космической игры.
               
                Они уходят, не допев куплета,
                Когда в их честь оркестр играет туш:
                Актеры, музыканты и поэты –
                Целители уставших наших душ…» И.В. Тальков.

                «Стань птицей, живущей в моем Небе.
                Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове.
                Стань птицей, не думай о хлебе.
                Я стану Дорогой…
                Я помню прозрачность воды моря.
                Я вижу прозрачность горящего газа.
                Стань Сердцем, бейся в моем теле.
                Я стану Кровью…
                Я буду делать все, как умею.
                Стань книгой, ложись в мои руки.
                Стань песней, живи на моих губах.
                Я стану Словами…»   В.Р. Цой.
               
                «Кто из вас вспомнит о тех, кто сбился с дороги?
                Кто из вас вспомнит о тех, кто смеялся и пел?
                Кто из вас вспомнит, чувствуя холод приклада,
                Музыку волн, музыку ветра?»  В.Р. Цой.
               
                24.05.2012. г. Барнаул.