Глава 12

            ГЛАВА 12

           Прошлогодний снег отвратительными кучами лежал по краям тротуаров, ноздреватые сугробы были покрыты слоем копоти. В этих сугробах среди бутылок, банок и мусора случались страшные находки. Злые языки окрестили трупы бездомных – подснежниками. Воробьи, снующие с дерева на дерево и от лужи к луже создавали бестолковую суету. Весёлые птахи колготились, спеша оповестить всю округу о том, что им удалось пережить суровую зиму.
           Над городом расплескалось аквамариновой гладью небо, расчерченное прямыми треками от пролетающих высоко-высоко самолётов. Но кто теперь это заметит, городские сумасшедшие вымерли, остались просто сумасшедшие, которых вряд ли привлечёт созерцание прозрачного воздуха и голубого неба. Никто и не заметит, что даже в самых грязных лужах играют солнечные зайчики. Суетливым прохожим некогда заниматься разными глупостями, маска холодной отчужденности приросла к их лицам навсегда – духовная зима в девяностые годы стала явлением круглогодичным. Седовласый оракул в своем новогоднем послании убеждал изувеченную реформами страну в радужных перспективах на ближайшие месяцы. Люди ему давно не верили. Теперь даже в новогоднюю ночь было трудно поверить в то, что чудо возможно. До торжественного боя курантов на Спасской башне Московского Кремля, многим едва хватало терпения выслушивать торжественную речь президента. Слава богу, что отменить календарную весну реформаторам было не по силам. Марина шла по тротуару в глубокой задумчивости, не обращая внимания не на птиц, не на прохожих. Если бы у горожан было столько же мозгов сколько у пернатых, то, возможно, им захотелось бы откликнуться на извечный зов природы. И тогда, как в детстве, упиваясь безотчётной радостью бытия, они с улыбками прыгали бы через водные блюдца, ловко лавируя среди припаркованных автомобилей. Скудный паёк в виде жалких подачек от зарубежных банкиров позволил стране кое-как пережить очередной ледниковый период. Весна?! Слава Богу, весна! Ах, если бы как прежде – весна-а! Нет такой радости. Дождались перемен, а радости нет.
            Стараясь держаться подальше от проезжей части, Марина, оглушённая невесёлыми размышлениями, шла к себе на работу. Она уже сильно опаздывала. Когда-то они с Максимом мечтали родить ещё одного ребёнка, но ничего не получалось. А тут на тебе, как же так могло случиться. Было над чем задуматься, более неподходящего времени для беременности трудно вообразить.
            Самое страшное место на земле – кабинет гинеколога. Здесь решается вопрос жизни и смерти. С затаенной надеждой врач заглядывает в глаза очередной пациентки, пытаясь определить свою роль, кто он на этот раз – палач или священнослужитель. Неземным лучезарным светом озаряются лица, когда звучат спасительные слова:
            – Какое счастье, доктор! Спасибо Вам!
            И врач облегченно выдыхает свою любимую фразу:
            – Поздравляю Вас, мамочка! Будем наблюдаться и родим здорового малыша.
            Но как же меркнет всё живое, когда женщина с каменным лицом сползает со смотрового кресла и объявляет доктору, что эта беременность нежелательна. Залетела случайно. Другая искренне плачет от невозможности элементарно прокормить ребёнка. Сердечный друг, узнав об интересном положении подружки, смылся в неизвестном направлении. Руководствуясь принципом для упырей: «Сунуть, высунуть, сбежать, наше дело не рожать». Никто не объяснил этому уроду, что куда бы он ни уехал отмщение рано или поздно настигнет подлеца. Срабатывает «закон бумеранга». Бездумно бросая свои поступки в прошлое, мы неизбежно сталкиваемся с ними в будущем. Редко кто ищет покаяния осознав собственную вину. Люди чаще упрекают Всевышнего за отсутствие на Земле справедливости.
            Марина хорошо помнила свою первую беременность, как они радовались тогда. И не удивительно, жизнь была совсем другой – не было страха за завтрашний день. Максиму, конечно, пришлось перетерпеть полный набор дамских причуд и ночных капризов будущей мамочки. Хотя, почему будущей? Женщину, которую Господь благословил чудом новой жизни, следует сразу называть мамой. Это как раз тот случай, когда формулировка имеет значение. Ведь ребёнок уже есть. Он живой, он дышит и едва уловимо на уровне микроволн или чего там ещё шепчет о своей любви. В тот вечер, когда неласковый город вернул ей мужа живым и невредимым, они с Максимом не могли думать о средствах предохранения. До иступленной дрожи хотелось почувствовать живую плоть друг друга, чтобы вернуться к жизни. Чувства были обострены до горячих покалываний на кончиках пальцев, а близость настолько волнующе-нежной, когда каждая клеточка организма ликовала от счастья: жив, родной мой, единственный. Живой! Спасибо тебе, Господи!
           В голове Марины мелькали невесёлые картинки. Теперь жизнь слишком зла и сурова – вокруг столько страшных историй. Маленькая девочка плачет оттого, что не получила обещанный новогодний подарок в виде хорошенькой куколки с удивительным заморским именем Барби. Вместо этого Дед Мороз, с виноватой улыбкой папы, протянет ей небольшой кулёчек со сладостями. Она же умница и должна понимать, как непросто теперь приходится родителям. Плачет девочка-подросток. Нежно обожаемый мальчик в первый же день появления в классе новенькой, вдруг резко меняет свои симпатии и пересаживается за другую парту. Богатенькую одноклассницу привёз водитель на шестисотом Мерседесе. Весомый аргумент для резкой перемены симпатий. В подростковом возрасте такое предательство бывает невозможно пережить в одиночестве, и невидимый ангел шепнёт на ушко, посмотри какая смешная у него шапка. Такие петушки на голове давно никто не носит. Глубоко вдохнув, девочка отвернётся от смеющейся парочки, и побредёт в сторону дома, оплакивать свою первую любовь. Теперь она навсегда станет другой. Похорошевшая «маленькая девочка» закончит институт и сделает головокружительную карьеру. Купит крутой автомобиль. Будет заказывать одежду в дорогих бутиках, но останется самой одинокой и несчастной женщиной на планете.

           Какие только мысли не лезут в голову беременным. Марина гнала от себя дурные видения. Нет у её девочки всё будет хорошо. Она вошла в магазин со служебного входа, где неожиданно столкнулась с напарницей. Покупателей в торговом зале не было, и Людмила забежала в подсобку, чтобы спешно выкурить сигарету.
           – Фу, ты, напугала. Чего опаздываешь? Хорошо хозяин в отъезде. Сейчас бы разбухтелся.
           Марина молча кивнула, разговаривать совсем не хотелось, и стала переодеваться, не проронив ни слова. Людмила была грубовата, но работать с ней было можно. За полгода ни разу не пришлось платить недостачу. В абсолютную непогрешимость напарницы Марина не верила, но факт остается фактом – впервые встретила человека умеющего работать с ювелирной ловкостью. Соблюдая собственную выгоду, Люда умудрилась не испортить отношения с хозяином магазина, и заслужила доверие постоянных покупателей. Как это у неё получалось?! Загадка. Эту загадку Матвеева не пыталась разгадать, сама она работала честно и не умела ловчить.
            Сквозь дымовую завесу, Марина пошла в торговый зал, но до прилавка так и не дошла. Быстро вернулась и уединилась в туалете. Людмила слышала, как её вырвало. Она загасила окурок и пошла на рабочее место. Через пару минут, бледная как тень, Марина появилась в торговом зале, напарница с ухмылкой поинтересовалась:
            – Что подруга залетела? - и, не дождавшись ответа, спросила. - Какой срок? Не поздно ещё?
            Матвеева и не сомневалась, что Людмила именно так отреагирует, и сразу дала понять, что не собирается обсуждать эту тему. Людка хмыкнула, и лишь пожала плечами в излюбленной манере. И всё же в обеденный перерыв не выдержала:
            – Слушай. Ну, не расстраивайся так. Сейчас за деньги на любом сроке делают.
            – Я собираюсь оставить ребёнка.
            Людка подавилась сигаретным дымом, закашлялась и потянулась к пивной банке, которую использовала вместо пепельницы. Загасила окурок и рукой отмахнула дым:
            – Ты, мать, даешь! Какой же дурак в наше время рожает. Такой бардак кругом. Себя бы прокормить!
            Сочувственно покачала головой и больше не приставала, а для перекуров стала выходить на улицу. В конце смены Людмила неожиданно призналась:
           – Не слушай меня дуру. Молодец, что так решила. Я один раз сделала аборт. Подружки все в один голос твердили, зачем тебе ребёнок. Хомут на шею. Не устояла перед соблазном. Свободы стерве захотелось. А когда меня выскоблили, белый свет не мил стал. Думаю, как же теперь жить. Страшно. Яма в душе образовалась. Конечно, легко всё свалить на подружек и обстоятельства. Ненавижу себя. Ненавижу.
           Марина внимательно посмотрела на Людмилу, не ожидала услышать от неё такие слова, а несчастная женщина продолжила свою исповедь:
           – Ты как-то себя умудрилась сохранить. Я тоже раньше добрая и весёлая была, а теперь ненавижу себя. Я сразу поняла, что с тобой можно работать, только совсем честной в торговле быть нельзя. Приходится за тобой подчищать, подруга.
           Марина удивилась ещё больше:
           – Как это? Я всё правильно делаю.
           – Правильно, даже слишком. Только мы же на дядю работаем, это понимать надо. Наше дело такое. Продать надо всё, тогда Садык доволен. Ладно. Не надо тебе об этом думать. У меня всё под контролем, хоть сегодня ревизия.

           Хозяином магазина теперь был Садык, старший сын Самвела. Отец передал дела сыну, а сам уехал к себе на Родину, чтобы построить дом для младшего сына. Приезжал только осенью и привозил машину своего винограда. Садык был не такой терпеливый, как его отец. Чаще делал ревизии, очень злился, если Людмила начинала качать права и возвращала ему негодный товар. Марина так не могла, ей было проще заплатить за испортившиеся продукты из своей заработной платы. Раньше Садык этим пользовался. Откровенный разговор с напарницей заставил Марину изменить своё мнение о ней. Плохо же она думала про Людмилу. Она была всегда уверена, что хороший результат после ревизии – это её заслуга. Матвеева отошла к витрине, погода к вечеру испортилась и поднялся ветер. За окном летали полиэтиленовые пакеты, они реяли в воздухе, как потрёпанные бурей морские штандарты, поднимаясь выше старых девятиэтажек. Смотреть на потонувший в смраде разгульной жизни город было грустно. Исчезли с городских улиц советские машины, а вместе с ними люди с нормальными выражениями лиц. Прохожие все какие-то дёрганные. Как ни старалась Марина убедить себя, что всё будет хорошо, ей сделалось страшно. Поводов для оптимизма не было. Кремлевские циники умудрились приравнять человека к возобновляемому ресурсу. Число беспризорников на улицах городов росло. Один ребёнок или отсутствие детей в семье считалось нормой. Марина тяжело вздохнула. Ей было обидно не за себя, а за свою ещё не родившуюся дочь. Она была уверена, что будет девочка и даже придумала имя – Лидия. Как же встретит её эта забронзовевшая в своей беспринципности реальность. Как сделать так, чтобы скудный семейный бюджет не рухнул. Марина прекрасно понимала, что без помощи близких людей никак не обойтись. Как же хорошо, что они у неё есть. Надо позвонить маме, а потом рассказать Максиму. Или сначала сказать Максиму, а потом позвонить маме.
         Сколько раз бедным женщинам приходилось решать нелёгкий вопрос жизни и смерти. Как же это страшно. Что же делать, если жизнь на земле зависит от выдающихся исторических личностей, великих полководцев и не менее великих политических деятелей. Только за один двадцатый век Россия пережила две мировые войны, две революции, гражданскую войну и несколько трагедий, именуемых локальными войнами. Сколько бы мужчины не хлопотали над уничтожением рода человеческого, мудрые русские женщины, распластавшись белокрылыми голубками над кроватками своих малышей, из последних сил берегли мир и покой чистых ангелов.