Вдох, изменивший мою жизнь

Зима то время года, когда нужна веская причина для того, чтобы выбраться из дома. И, как ни удивительно, веская причина подворачивается не так часто. Странное дело, но не понятно какое из чувств сильнее: сидеть дома в комфорте за компьютером после однообразного рабочего дня или желание найти приключений себе на задницу. Если судить по делам, то первое чувство лидирует с значительным отрывом. Однако, иногда накопившаяся самокритика приводит к желанию разорвать мутную пелену зимней депрессии и совершить "нечто" вне столь родных до отторжения стен.

Мой старый друг К., так часто дававший действительно смелые и решительные советы, предложил сходить в морозное зимнее воскресенье на прогулку по столь любимому нами загороду. "Я вечерний", негодующий в отношении очередного бесцельно прожитого дня, принял предложение с одним условием - выбираться будем в реалистичное для воскресенья время, а именно в 11 часов.

Утро. Будильник, поставленный на 10, благополучно был выключен, дабы позволить своему "утреннему Я" поспать еще те самые необычайно растяжимые 5 минуточек. ...Звонок. Благо телефон недалеко. Первая мысль "Сначала надо посмотреть время. Неужели проспал? Неужели придется оправдываться перед другом". Слава тебе, Господи, только 10-30. Звонил, естественно, К. Всеми силами отталкивая сон, я сказал:
- Алло...
- Здорово, "на словах"!, - бодро сказал К. (Обращение "на словах", не иначе как шуточная вариация на тему лозунга эпохи Возрождения "Ничего на словах!").
- Ха, почему это "на словах"? Я и не думал откатываться от прогулки. Выезжаю в 11, как и договорились, - слегка сонным голосом произнес я, делая акцент на слове "договорились".
- Что, еще спишь?, - немного язвительно спросил К.
- Да не, еще в 10 проснулся, просто валяюсь еще, - невнятно ответил я.
- Ок, как будешь подъезжать, позвони мне.
- Хорошо, до встречи.
Бодрый подъем, еще более бодрый сбор. Тут, правда, не привыкать человеку, привыкшему собираться на работу за 5 минут. Череда необходимых мест и действий: дорога до магазина, покупка чего-нибудь перекусить, стоянка, посадка в маршрутку... все это почти в полусне и вот я уже набираю К.:
- Я подъезжаю на N-й маршрутке, вижу тебя, останавливай.
Короткое "Ок" на другом конце линии и вот мы уже традиционно приветствуемся.

Не думаю, что кому-то будет интересно выслушивать про дорогу до окраины города, поэтому я лучше поподробнее остановлюсь на характеристиках меня любимого и моего старого друга К. Что тут сказать? Для меня всегда было загадкой, как столь разные по натуре люди умудряются не просто поддерживать связь, но дружить долгое время. Если говорить коротко, то я бы сказал, что К. настолько же смелее меня, насколько я логичнее его. Это и не удивительно, как человек, излишне использующий логику, может пускаться в авантюры и совершать подвиги? Пожалуй, лишь одно нас действительно связывало и это, если выражаться избитыми общечеловеческими терминами - поиск истины. Понимаю ваше возможное возмущение по поводу достаточно серьезной размытости и неопределенности этого понятия, но, смею вас уверить, наш с К. поиск истины зачастую имел столь же неопределенный, иногда радикальный, временами даже хаотичный характер. К сожалению или к счастью я вынужден закончить начатую характеристику, ибо мы к этому моменту уже приехали. Пол часа вдоль дороги и мы на месте, столь желанном месте, с которым связано столько воспоминаний. А какая была погода?! Немного холодновато, но на это не хотелось обращать внимание, тем более что около-философский наш разговор отрешал от внешних факторов и заставлял больше обращаться к внутреннему.

Заснеженное поле, переливающееся тысячами отражений снежинок, как звездное небо на белом фоне. Яркое, яркое Солнце, все более укрепляющееся к концу февраля в своих правах на небосклоне. Слегка заиненные сосны, фигурно обледенелые былины на поле. Все это так впечатляло, так накатывало переживаниями, что я невольно задавался вопросом "Почему, почему же я так редко выбираюсь на Природу?" Вопрос этот, правда, обычно забывается на следующий день и вязкая рутина берет свое, ввергая тебя в депрессивный-зимний круговорот "работа-дом-компьютер-работа" и так до Весны, а у кого и до гробовой доски.

Итак, сей пейзаж не мог не порвать своей красотой искусные логические переплетения нашего спора, ибо перед подобной красотой - красота умозаключений временно теряет свою привлекательность. Как же я мог забыть - любовь к Природе, к ее естественной и неприкрытой красоте - это еще одно явное сходство между мной и К. Однако он, как и я, не стал бы разделять эти два понятия: любовь к Природе и любовь к Истине. Более чем очевидно, что они едины, если конечно истина все-таки существует...

Упоение Природой, как и упоение любого другого рода, приносящее наслаждение, не может продолжаться долго, оно требует перерывов, иначе яркость чувств и впечатлений будет потеряна. А прервались мы, как не сложно догадаться, на философский спор о том, почему же все-таки мы не можем остановиться на каком-либо из способов самовыражения. Вроде и очевидно, что обоих нас мучает жажда самовыражения, жажда творчества, но порывы эти выливаются лишь в редкие проявления в виде стихов, рассказов, неярких зарисовок. И все это, естественно, прерывисто и неосновательно.
- У нас нет опоры. Вечный поиск, который мы ведем, постоянно выбивает у нас землю из под ног, - осенило меня.
Немного обдумав мои слова, К. стал размышлять:
- Действительно, похоже ты прав. Для того чтобы создать что-то целостное или даже серию последовательных творений нужно твердо встать на ноги. Иметь стабильную опору, какой бы она ни была. Наша же опора постоянно смещается, видоизменяется, а порой и просто исчезает из виду.
- Следовательно, нам нужна опора, ее поиск и должен стать для нас задачей на ближайшее неопределенное время, подвел я некоторые итоги.
К. утвердительно кивнул головой и закурил очередную сигарету.
- О, у тебя же всегда есть зажигалка, почему бы нам попозже не развести костер?, - предложил я.
- Естественно зажигалка есть, и не одна, а целых три. Было бы еще больше, если бы я не вытаскивал из них пружинки (для курения гашиша) - рассмеялся К.
В тот самый момент произошло то, что не редко происходило у нас - я прочитал мысли К. или он прочитал мои, или мы просто вместе подумали об одном и том же. Как бы то ни было, я подумал о той очевидной истине, что К. захватил с собой травки и о неизбежности раскуривания ее части. Не могу сказать, что мы часто курили вместе, по современным меркам время от времени курящей молодежи это и вовсе редко. Да это и не суть. Что действительно интересно, так это факт: в подавляющем большинстве случаев совместный раскур травы или гашиша приводил к весьма интересным мыслям.

Соблазн сделать это именно в тот день был особенно велик в связи с уникальностью обстановки и общим положительным расположением духа. Соблазн этот, однако, у меня всегда имел два противовеса, которые тогда и перебарывали внутреннее желание покурить и в очередной раз выйти за пределы. Первый противовес - это мигрень, которая мучила меня почти каждый раз после травы, второй - установка, идущая от разума о необходимости курить как можно реже. За пол часа я несколько раз поменял свое мнение относительно того буду я сегодня курить или нет, почти каждый раз озвучивая очередную смену решения. Очередной раз я ощутил, что сознание и подсознание вступили в яростную борьбу друг с другом, причем исход битвы этой не всегда очевиден для меня, как бы странно это не звучало. К., естественно эта болтанка порядком достала и он обмолвился:
- Кончай уже загоняться. Либо да, либо нет. Решай.
- Ладно, не хочу ломаться как целка, - сказал я, изломавшись уже порядком.
К. немного посмеялся над моими словами и мы спустились в ложбину чтобы раскурить пипетку.

Дело не долгое. Вот уже побежал по легким знакомый аромат травы, аромат, который ни с каким другим не спутаешь. К. сделал две затяжки и пипетка опустела. Обоюдно мы решили больше не "забивать" и, одолеваемые начинающимся приливом, вышли на дорогу. Стоит заметить, что даже не смотря на приличный морозец и свежий воздух, действовать трава стала достаточно быстро, ознаменовав это нашим дурачеством. Дурачеством, настолько привычным для начала трипа. Постепенно придурковатость и плоский юмор стали вытесняться более наполненными мыслями...и вдруг меня осенило. Мы же амбиваленты в отношении поиска! Как же нам это не было очевидно. Мы и желаем творить, познавать новое и в то же время боимся изменений, боимся что-то поменять в своем мировоззрении, в своих установках. В тот миг это стало столь очевидно для меня, что я сразу поделился этим с К. К. согласился, а это для меня некий критерий истины. Мы по разному смотрим на вещи и если достигаем согласия в чем-то, то это оставляет мало сомнений.

Развивая дальше идею двойственного, противоречивого отношения к познанию, мы поняли, что необходимо развивать уверенность в себе для того, чтобы творить.

Должен особо отметить, что вопрос дуальности занимал центральное место в наших рассуждениях последние 3-4 месяца. Колебания настроения, схожие с маниакально-депрессивным психозом у психически больных, но выраженные в меньшей степени. За подъемом следует спад и так далее. Если подъем высокий, то и спад будет глубоким. В некоторой степени мы чувствовали, что хотя бы "близлежащие" спад и подъем настроения и творческих сил связаны друг с другом и почти равны по амплитуде. Если размышлять шире, то можно заметить, что колебаниями является почти все в нашем мире: звуки, свет, годовая температура, продолжительность светового дня, секс, пульсации сердца и ритмы мозга. Более того, в подобном ракурсе можно рассмотреть и чисто этические противоположности: добро-зло, хорошо-плохо, достойно-недостойно. Если постараться глядеть еще шире, то можно заметить дуальный характер всего в нашем представлении о мире. Расширяя свою полемику о дуальности фактически всего, что мы можем себе представить, мы вспомнили про озарения - вспышки осознания, что так приятны в обычной жизни. Они не имеют дуальности, мы не можем выделить их противоположность, они как будто проекции чего-то более общего, чего-то более совершенного. Также как и озарение в логически-чувственной сфере, символ в образной сфере тоже подобен проекции какой-то идеи, имеющей не одно, а множество символьных представлений. Причем, каждый символ отражает наиболее сильно лишь одну из граней истины, проецируемой в сознание искателя.

Идея за идеей, смена легких озарений и мы стали чувствовать, что мысли наши и поиски были как никогда последовательны и направлены на осознание чего-то действительно интересного.

Вот импульс спал, волна отошла, уступив место немного депрессивной, негативной фазе. Но, как ни странно, в тот раз с негативной фазой нам было легко бороться. Отчасти причиной тому было Солнце, беспристрастно освещающее Землю и место нашего эксперимента в том числе. Так мы стояли, освещаемые Солнцем, любуясь снежной гладью поля. Подсознательно мы ждали очередного прилива вдохновения, дабы шагнуть еще дальше в понимании интересующих нас реалий. Висело молчание, каждый думал о чем-то, борясь с небольшим чувством негативной волны. К. заговорил первым:
- Слушай, так в том то и суть, что мы считаем это состояние необычным, противопоставляем его привычному, трезвому. Поэтому мы считаем опыт в этом состоянии недействительным, нереальным, искаженным.
Сначала его слова показались необычными, настолько необычными, что я даже не сразу их понял. Причем, понимание их стало для меня полным шоком. Обычно понимание чего-то сопровождается легким приятным чувством, но то, что я испытал в тот раз было чем то совсем иным. Это чувство было чувством совсем иного рода. Было ощущение, что в миг я отказался от всего, чем так сильно дорожил, как будто я отказался от всего своего разумного опыта, от своего собственного ума и своих представлений. Миг после этого шокирующего мига был наполнен жутким страхом безумия. Я прокричал:
- К., не взрывай мне мозг! То, что я сейчас почувствовал просто потрясло меня. Неужели все так?!
Дальнейшая четверть часа вспоминается лишь смутно. Точнее все слова, что были тогда сказаны. Чувство же, которое нам тогда посчастливилось испытать, останется с нами надолго. Дуализм нашего мысленного восприятия полностью исчез, расчистив видение неразделенной, единой, неискаженной действительности. Мы упивались этим чувством, этим видением. Причем, как только мы пытались друг другу объяснить то, что сейчас видели, что ощущали, сразу понимали - слова бессильны это описать. Любое слово врало в описании, искажало то неразделенное видение. Любая формулировка, даже самая изощренная, представлялась лишь проекцией Абсолютного на наш дуальный мир. Также сразу было замечено, что любой разговор на тему Видения отдаляет нас от него, а осознание ложности и и дуальности только что сказанных слов вновь приближает к неразделенному.

Можно потратит много слов на то, чтобы описать то, что нам посчастливилось увидеть и много эпитетов на то, чтобы расхвалить это, но и то и другое лишено всякого смысла.
 
Было бы нечестно также с моей стороны не рассказать о том, что мы сошлись во мнении - представившееся нам озарение имеет проекции на все в нашем мире и нашем представлении. Все, о чем бы мы не подумали с момента озарения, имело печать увиденного. В некоторой степени все стало глубже и чище.

На обратном пути мы, два "случайно освобожденных" каждую минуту осознавали противоречие между желанием поговорить об озарении и поразительной способностью слов отдалять нас от ощущения этого самого озарения. В один момент я, обуреваемый возвышенными чувствами, вознес руки к небу и воскликнул:
- Спасибо!
- Скажи лучше спасибо барыге Васе, который продал нам эту невероятную дурь, - съязвил К.
Мы раскатисто посмеялись и молчаливо побрели дальше, думая о том покинет нас это чувство или останется с нами навсегда.

Утром, к своему приятному удивлению, я ощущал себя все таким же наполненным истиной и как будто парящим на несколько сантиметров над землей. Дорога на работу и почти весь рабочий день были наполнены каким-то особым смыслом. Легкая улыбка не спадала с моих уст, а ощущение легкости не покидало мое сердце. Странное дело, внешне мало что изменилось: я совершал те же  самые действия, говорил все те же самые слова, что и обычно на работе, но все было более осмысленно и целостно. Иными словами - форма оставалась почти прежней, но отношение к ней и содержание были иными.

Весь последующий день я никак не мог отделаться от желания узнать - что же все-таки произошло с нами тогда. Должно  же у этого явления быть название. В конечном итоге ничего более похожего, чем сатори http://ru.wikipedia.org/wiki/ найти не удалось. "Сатори (яп., сатори; кит. у; санскр., самбодхи — букв. «просветление») — в медитативной практике дзэн — внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы (человека) через достижение «состояния одной мысли» (санскр. дхьяна или яп. дзэн). В медитативной практике дзэн считается, что достичь состояния сатори можно, помимо медитативной практики, благодаря тривиальным, ординарным событиям и предметам. В японской буддийской традиции сатори используется наряду с термином «кэнсё» — яп., кэнсё:, «видение [собственной] природы»". Естественно, я поделился терминологической находкой с К., отослав ему ссылку в интернете, на что получил ответ, вполне в его духе:
- "В медитативной практике дзэн считается, что достичь состояния сатори можно, помимо медитативной практики, благодаря тривиальным, ординарным событиям и предметам" - например, с помощью простого косячка :D
- Хватит шутить, это серьезные вещи. Мы же не остановимся с тобой на этом? - написал я, имея ввиду продолжение духовного развития.
- Конечно нет, есть же еще и тяжелые наркотики.