Итоги перестройки

ИТОГИ ПЕРЕСТРОЙКИ
Николай ЕРЁМИН               
        Рассказ

Сначала я стал известным журналистом, а потом уже вынужден был стать небезызвестным писателем.
Случилось это в эпоху перестройки, когда тоталитарный коммунистический режим в стране рухнул и  в обществе начались демократические изменения и реформы. Когда по всем городам России стали не назначать, а выбирать губернаторов и мэров, хотя ни губерний, ни мэрий официально никто до сих пор  не утвердил.
Так наш прекрасный сибирский город Абаканск и остался областным центром, хотя есть у нас и губернатор, и мэр.

Первые выборы, надо сказать, всех перессорили и разбили по враждующим группировкам, использующим мешки компромата и горы чёрного пиара. В ход шли любые средства, Предвыборные технологии не считались с человеческими жертвами и потерями.
Журналисты были востребованы, как никогда.
Перья ломались только так…
И когда я сочинил по специальному социальному заказу две басни – «Похотливый козёл» и «Вонючий боров» - и опубликовал их в газете «Вечерний Абаканск», где тогда работал, во всех  СМИ, средствах массовой информации, поднялся невообразимый шум.
Конкурирующие группировки опознали в козле и в борове своих кандидатов.

Тираж нашей газеты подскочил.
А меня тут же вызвали на бюро обкома Коммунистической партии, членом которой я ещё состоял, и устроили в буквальном смысле допрос с пристрастием.

- Признайся, кого ты имел в виду? Уж не нашего ли секретаря товарища Зубенко?
А быть может, товарища Плучека? Не скрывай, дедушка Крылов,  баснописец ты наш хренов! – требовал председатель бюро.
 
- И как только у вас рука поднялась своими грязными намёками порочить светлые образы наших лучших из лучших, кристальной честности товарищей? Назовите конкретно, кого вы имели в виду? – вопрошал его заместитель.

- Да никого я не имел в виду, - нехотя оправдывался я. – Образы в любых баснях обобщённые, и написал я эти басни из эстетических, а не из политических соображений, чтобы каждый из нас заглянул к себе в душу и стал хоть немного лучше, чем есть на самом деле.

- Выходит, мы все плохие, а один он хороший! – в гневе воскликнула член бюро Полина Моисеевна Моськина. – Не место таким, как он, в нашей партии, которая в сложную эпоху перестройки решила стать наконец-то партией с человеческим лицом!
А тут – какой-то козёл и боров… По-моему, вам, товарищ Образцов, нужно в одиночестве продумать свою вредную для нас позицию.
Ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы исключить Образцова Илью Михайловича, прошу поднять руки!
Так, единогласно.
Партийный билет – на стол! – закричала Полина Моисеевна

- Да пожалуйста, - с улыбкой невинной жертвы согласился я. – Я сам уже давно подумывал о выходе из ваших стройных рядов! –
Положил на стол билет члена КПСС и направился к себе, в редакцию «Вечернего Абаканска»

Там меня уже заждались единомышленники, журналисты-газетчики.

- Поздравляем беспартийного коллегу! Наслышаны! – сказал редактор и разлил всем присутствующим в пластмассовые стаканчики «по махонькой», потом ещё по одной…Так что  пришлось посылать гонца, как говорится, за бутылочкой винца.

Я был героем дня, и застолье продолжалось допоздна.

Домой возвращался по темноте.
В темноте вошёл в подъезд. В темноте поднялся на второй этаж, бормоча песенку Окуджавы - «Надо б лампочку повесить, денег всё не соберём!»
В темноте нащупал в кармане ключ и стал открывать входную дверь своей старенькой однокомнатной хрущёбы

И тут на меня напали.

Их было двое.
Один ударил меня чем-то тяжёлым, металлическим,  наверное, кастетом, прямо в челюсть, и сказал:
 - Это тебе за козла!
И я упал на пол.

Другой незнакомец пнул меня, лежачего, по голове  тяжёлым ботинком  и сказал:      
           - Это тебе за борова!

Не знаю, что со мною было бы дальше, наверное, отправился бы в мир иной, но тут соседка открыла свою дверь, и из-за неё брызнул ослепительный поток света.
- Что здесь происходит? – спросила она.

Двое ринулись наутёк.
А я потерял сознание.

Очнулся  в больнице.
Голова забинтована.  Болит.
Раздробленная челюсть стянута стальными проволочками. Ни слова сказать. А между проволочками просунута полиэтиленовая трубочка.
И сидит около кровати моя любимая, ненаглядная, дорогая жена Светлана. Улыбается она и говорит мне:
- Очнулся? Ну, наконец-то! Давай покушаем! Хоть и через трубочку, а есть надо, я  вот тебе куриного бульона в термосе принесла!

И что бы я делал, не знаю, если бы не Светлана?
Она меня и через трубочку кормила, а потом и  из ложечки… И переворачивала с боку на бок, .чтобы пролежней не было… И горшки  выносила… В общем, на ноги поставила.

Две жены покинули меня из-за моего нервного неуживчивого характера, а она – ничего, терпит.  «Потому что люблю тебя!» - говорит.
 И я ей верю, потому что тоже люблю.
 Лежу на больничной койке – и стихи про неё сочиняю:
                «Люблю жену свою Светлану.
                Она – богиня! Я – атлант,
                Её хвалить не перестану
                За красоту и за талант,
                Талант и нужной быть, и доброй…
                Вот почему всегда я бодрый!»

А когда пришло время выписываться из челюстно-лицевой травматологии, к великому своему удивлению обнаружил я, что накопилось у меня стихов на целую книгу.

- Небывалый случай! - сказал мой редактор, - чтобы поэт написал целую книгу не про любовницу, а про жену!  В набор! -

Сказал - и уже через неделю книга была издана тиражом  3ОО экземпляров и мгновенно принесла мне широкую известность в узких литературных кругах.

Председатель Союза сибирских писателей Михаил Стрельцов тут же предложил мне стать членом Союза писателей.
И я стал им!

Мэр нашего прекрасного сибирского города Абаканска., впервые избранный демократическим методом,  то есть большинством голосов, пригласил меня к себе в кабинет, созвал всех  заместителей, помощников и сказал:
- Дорогой Илья Михайлович! Огромное вам спасибо! Вы оказали мне бесценную помощь на выборах публикацией басен «Похотливый козёл» и «Вонючий боров».
Весь электорат опознал в этих обобщённых классических образах, отражённых, как в зеркале, моих конкурентов, и вполне заслуженно проголосовал не за них, а за меня!
По этому случаю вручаю подписанный мною диплом о присвоении вам звания «Почётный житель города Абаканска» со всеми вытекающими отсюда льготными последствиями.
Вот вам ключи от новой трёхкомнатной квартиры.
Вот ключи от персонального автомобиля «Тойота».
А вот это - пластиковая карта банка «Кедровый орешек», с которой вы можете ежемесячно снимать необходимую сумму для выживания в наше непростое и трудное время…

Таким образом, я просто вынужден был расстаться с политизированной журналистикой, подать заявление об уходе из газеты и как член Союза писателей засесть  за роман  под названием  «Перестройка».

Роман получился многоплановым, всеобъемлющим, злободневным. Я подробно, со знанием дела, осветил  все предпосылки неизбежного обновления жизни в многострадальной России. Создал выпуклые, незабываемые образы наших современников, борцов за светлое будущее против тёмного прошлого…
 И,  конечно же, не случайно многие прототипы узнали себя в изображённых персонажах.

Даже товарищ Зубенко, прочитав роман, позвонил мне и сказал:
- Молодец, Илья. Так держать!

Даже товарищ Плучек:
- Ну, ты, Михалыч, и выдал на гора стране угля… Всё, как надо. Всё в духе времени!

Даже Полина Моисеевна Моськина, встретившись мне однажды в коридорах власти, засмущавшись, сказала:
- Спасибо вам, Илья Михайлович, от всей души спасибо! Своим романом вы открыли мне глаза на многие происходившие события и заставили взглянуть на себя как бы со стороны…Извините меня. Погорячилась я тогда. И предлагаю вам восстановить своё членство в Коммунистической партии.
Возвращайтесь, не пожалеете!

А я принимаю от всех заслуженные комплименты и про себя усмехаюсь – ну, нет уж, назад дорог нет, только вперёд!

И сажусь с любимой женою своей Светланой в новенькую «Тойоту», она – за рулём, я – рядышком, и мчимся мы к себе на дачу, в посёлок «Памяти 13-ти  борцов», где на втором этаже стоит на рабочем столе мой персональный компьютер и ждёт, когда же я продолжу новый роман под названием «Подведение итогов».

И вдохновляюсь я мысленным общением  с музой, и печатаю очередную нетленную главу,  печатаю до  тех пор,  пока  любимая,  добрая  и заботливая  Светлана  не позовёт меня к обеденному столу:
- Спускайся на землю, борец ты мой ненаглядный!
Кушать подано, проголодался, небось?
                Г Красноярск