Рисунок карандашом

 Исхудалый человек, сидел на скамейке, в двух шагах стояла урна. Урны всегда стоят около скамеек. Неподалеку росло большое обгорелое дерево, которое можно было бы отреставрировать, если это кому-нибудь было нужно. Но раз уж, оно так и росло, то можно сделать соответствующие выводы. Человек сидел в светлых ботинках, в потрепанном пиджаке, и без шапки. Шапку летом он не носил. По-моему, сейчас уже никто не носит шапку летом. Этого мужчину можно было сравнить с тем самым деревом, что стояло неподалеку. Его волосы немного нервно подергивались, когда ветер приносил струи воздуха к этой скамейки. В сумке «Адидас», которая стояла рядом, на скамейке находились картины, которые он сегодня успел нарисовать за день. Он художник. Неизвестный, и вероятней всего, никому не нужный. С самого утра он гулял по парку, и рисовал сосны. Он решил именно сегодня походить и порисовать, потому что светит солнце. Нужно было максимально точно передать и свет и тень.
   Сначала, когда он пришел сюда совсем рано утром, в парке, конечно, никого не было. Он пришел сюда, когда еще даже не появились пожилые спортсмены, которые обычно бегают рано по утрам в этом парке. Этот парк находился не в городе, а ближе к сельской части большого города. В общем, на окраине. Утром тут хорошо было. Еще прохладно и свежо. Он достал листы бумаги, карандаш, и сел на пригорочке, чтобы можно было сидеть и рисовать сосны на том берегу реки. Сначала плохо получалось. Но потом, когда побольше вышло солнце, и осветило те самые сосны на том берегу, сразу получился рисунок с потрясающими тенями. Художник рисовал только простым карандашом. Без цвета. Может быть, потому что его жизнь тоже, уже давно потеряла свой цвет, и стала обыкновенной линией жизни. Потом он еще несколько раз менял место рисования. И вот теперь сидит и отдыхает, смотрит, что еще можно интересно нарисовать.
   Еще много лет назад он не был художником. Он был никем. Жил на улице. В подвале пятиэтажки, на другой стороне этого гигантского города. А потом, однажды он понял, что живет для того, чтобы замечать красоту. А еще немного погодя он решил, что эту самую красоту, которую он наблюдает уже пару лет, можно нарисовать на память. Так теперь и рисует, только для того, чтобы запомнить красоту. Художник был одинок, ни от кого не зависел, и потому очень много, до сих пор ездит по стране.
   Художник взял свою сумку за две ручки, и не спеша отправился в свой небольшой деревянный домик, который находился на крайней улице поселка. Всю жизнь ему как-то пришлось прожить с краю. Впрочем, это было только на руку художнику. Он никогда не печалился, что у него нет семьи. Считал, что это только мешает видеть красоту. Отвлекает это. И никогда не искал семейного счастья. Но тут, конечно, вы можете поспорить с ним… Ведь когда есть семья, она иногда даже помогает заниматься искусством, а иногда, и сама бывает искусством. Красотой то бишь. Но это решать, конечно, каждому самому. Он решил так. И у него стало так. В конце концов, он не смог бы столько путешествовать, будь у него семья.
   Художник вышел из парка, и зашел в ларек через дорогу, купить себе пива. Ведь еще впереди вся ночь, когда можно рисовать, например, виды из окна. Купил художник себе пива и хотел уже идти домой, но тут случилось самое непредвиденное. Дорогая машина, иномарка, на огромной скорости вылетела на тротуар, и ее остановил бетонный столб фонаря.
   Поскольку, художник был единственным свидетелем аварии, не считая толстую продавщицу ларька, он бросился к дымящейся машине. Неизвестно почему, он сначала быстро открыл заднюю дверь. Там была женщина, которая сильно ударилась головой о переднее сидение. На переднем сидении был мужчина, который на следующий день скончался в больнице. Художник вытащил на улицу женщину, потом и мужчину. Он оттащил их подальше от машины, когда автомобиль взорвался. Все произошло так быстро, как происходит в фильмах с хорошей графикой.
   Через 10 минут приехала скорая, и забрала водителя. Девушку осмотрели врачи, и сказали, что она отделалась лишь легким синяком на колене. А вот мужчине повезло меньше, если, конечно, такую аварию вообще можно назвать везением. Его увезли на скорой в больницу, в центре города. Художник был единственным, кто видел это происшествие, и после подачи показаний, его отпустили с места аварии. Он вышел из полицейской машины, и увидел ту самую девушку, которую вовремя вытащил из взорвавшейся машины. Она стояла и курила тонкие женские сигареты «Капри». Художник подошел к ней, похлопал по плечу, и сказал:
   - Все наладится, не переживайте.
   - Вы единственный человек, которого я знаю, пожалуйста, не оставляйте меня одну… Можно я переночую у вас? Я заплачу, сколько вы скажите, и завтра же уеду в город.
   - Конечно, пойдемте, и не надо мне ваших денег. Я недалеко тут живу. Идемте.
   Они шли вдвоем по ночной аллее, к дому художника. Каждый молчал о своем. Не разговаривали совсем. Ну, что тут говорить на самом деле… Тут и говорить не о чем.      
   Солнце село примерно час назад, и в поселок пришла ночь. Она была повсюду – на крышах домов, свисала с веток кустов и деревьев, улеглась на асфальт своим черным нечесаным пузом. На улицах и перекрестках улиц, уже давно никого не было. Люди, наверное, боятся ходить темными улицами поселка. А в этом поселке все улицы темные.
   Художник с женщиной пришли к зеленому домику, с красной крышей. Художник отворил незапертую дверь, и пропустил вперед женщину. Только сейчас, по дороге домой, он заметил, какой она была красоты. Лицо было, как на картинке – с четко прорисованными деталями. Они сели за стол, художник включил свет на кухне, и они разговаривали. Рассказывали друг другу о своей жизни. О своих мечтах тоже. Ведь все люди мечтают – кто о чем. Есть даже самые нелепые мечты, но ведь к этому человек стремится, ждет осуществления своей мечты, старается приблизить миг ее исполнения.
   Женщина сидела усталая, но спать ей не хотелось – художник несколько раз ей предлагал прилечь. А потом, когда понял, что спать она совсем не собирается, предложил ей нарисовать ее портрет. Женщина согласилась. Тогда художник Взял пожелтевшую от старости бумагу, огрызок карандаша, наконечник которого был обмусолен им уже сотню раз, и стал рисовать.
   Оба они замолчали, совсем перестали разговаривать. Художник даже не просил ее поменять позу, повернуть голову, или сделать какое-нибудь выражение лица. В дикой тишине слышался лишь шорох карандаша по бумаге, и капли, летящие из крана в железную раковину. Мысли обоих, сидевших на кухне исчезали за разными горизонтами, не встречаясь и не переплетаясь друг с другом. У него мысли были в той дали, где тоже ночь, но уже следующая, и не здесь, не на кухне. А ее мысли там, где следующее утро, где припекает солнце, и радует своими лучами. И в массивной темной тишине, на пожелтевшей бумаге, огрызком карандаша, художник вывел великолепный овал лица этой загадочной женщины, которая сейчас сидела перед ним, но была не здесь.

17. 05. 2012