Неправильная монахиня и бабушки в опере

Было это в прошлом году. В одном дальнем селе жила-была неправильная монахиня. Она уехала туда из большого города, в поисках тишины и уединения. Только недолго она «уединялась». Годочка полтора-два. Да и то не сказать, чтобы тихо жила. То взялась она храм восстанавливать, то хор организовала из местных бабушек и не очень бабушек. Разучивала с ними церковные и народные песнопения. Выступал потом этот хор в клубе вместе с местной сельской самодеятельностью. Бывало, что и паломнические поездки для сельчан по святым местам организовывала да в храмы на богослужения приводила. И помогали ей в этом ее знакомые благодетели.

Только отчего-то среди сельчан поднялась ругань. Те, кто не ездили, завидовали тем, кто ездил. Злословили. Вокруг восстанавливаемого храма пошли пересуды. То не так да это не этак.

Худо ли, бедно, прошли еще два года. Восстановили алтарную часть сельского храма, народ к поездкам вроде попривык, а ругаться не перестал. Укоряла себя за всю свою суетливую деятельность неправильная монахиня, но старалась смиряться с тем, куда вовлекла ее судьба.

Поняла монахиня, что ни восстановление храма, ни поездки эти лучше людей не делают, а только подливают масла в огонь распри. Пока проявляешь интерес и заботу, подталкиваешь людей, вроде отзываются, а как отходишь от дел, так тут же и рассыпается все. И подумала монахиня, что как бы хорошо все это с виду ни казалось, а, видно, нет на то воли Божией. Не нужен людям по-настоящему ни храм, ни святыни… И оставила она эти заботы, только хор сохранила. Да и с хором не всегда у нее получалось заниматься, поскольку жила она одна, а на селе жизнь непростая, трудиться много приходится.

Вот задумалась однажды монахиня, что вроде всем она старалась помочь, всех за помощь в восстановлении храма отблагодарила кого словом, кого подарком, а хор у нее как бы недостаточно вознагражденным остался.
Пришло ей на ум, что её хористки ни разу в опере не бывали, да и не попадут туда, скорее всего, никогда. И решила она хор в московскую оперу свозить. Ну, если Бог позволит, значит, все и получится. А было это на Страстной седмице.

Позвонила она своим добрым московским друзьям Григорию и Аннушке и попросила, чтобы помогли они в этой поездке. И в опере и на Пасху в Москве побывать. Неправильную монахиню в этом вопросе друзья поддержали, деньги на дорогу выслали, билеты в оперу купили, гостиницу заказали. И отправились хористки с неправильной монахиней в Москву.

Конечно, не без того, чтобы женщины не роптали меж собой: «Ну, зачем нам в оперу, мы ее сроду не слышали, да и как-то жили». Может, на какую пользу деньги-то потратить. Но неправильная монахиня делала вид, что роптаний сих как бы и не слышит.
Конечно, это было неправильно, что в Страстную субботу да в оперу, но неправильная монахиня сердцем чувствовала, что это все, наоборот, очень правильно.

Бабушки и не совсем бабушки прихватили с собой лучшие наряды. В гостинице разоделись, причесались. И на машинах принимавшей стороны, а также и на такси прибыли в оперу.
Давали спектакль на итальянском языке с длинным, плохо запоминающимся названием в рамках фестиваля «Золотая маска». Правда, над сценой бегущей строкой шёл перевод, о чем поётся.
Сам театр поразил внутренним убранством и торжественностью. И без того деликатные, селянки еще больше попритихли, все осматривали с интересом, тихо перешептываясь. Потом зашли в зрительный зал, заняли свои места и приготовились слушать.

Пели в опере так, что сельские хористки слушали, почти не дыша. А одной из них повезло особенно. Позади нее сидели две студентки консерватории, которые весь спектакль тихонько комментировали, а слух у бабушки был хороший. Все она расслышала, и про то, у кого голос не разогрет, и про то, кто какие и как ноты брал. Потом, уже в поезде на обратном пути, она про все это увлеченно рассказывала. А и то верно, с такими комментариями еще интересней получилось.

Сказать, что в опере бабушкам понравилось, значит ничего не сказать. И неправильная монахиня поняла, что была права, что теперь это – необычное, неотмирное, светлое и щемящее впечатление будет с ними до самого конца их жизни. И в их трудной, полной испытаний судьбе появился светлый уголочек, куда они всегда могут заглянуть за добрым воспоминанием.

Конечно, потом, отдохнув немного после спектакля в гостинице, все отправились в Новодевичий монастырь на празднование Пасхи. Но там их встретили толпа людей, теснящих друг друга, суета, непонятность. Увидев такое утомление, неправильная монахиня предложила уставшим от дорог и впечатлений бабушкам и не очень бабушкам пойти в гостиницу передохнуть, что почти все и сделали. Назавтра предстоял неблизкий путь домой.

Когда бабушки и не совсем бабушки вернулись в село, они еще долго рассказывали про поездку своим знакомым, родне и внучатам. Конечно, не обошлось снова без зависти и бурчания по углам от не поехавших, что вот, мол, на какую чепуху деньги-то потратили, могли бы что-то дельное приобрести. Совсем эта монахиня глупая.
А неправильная монахиня вспоминает эту поездку и улыбается, надеясь на то, что бабушки и не очень бабушки ее все-таки правильно поняли. И сдается мне, что не напрасно надеется…