Оковы

Лиственный лес подножия горы на скалистой почве дышал свежестью дождя, коих в данной местности было довольно много. Лес видел ничтожно малое количество гостей и странников. Лес жил первобытной, дикой жизнью.  Он будоражил сознание всех, кому доводилось видеть его.  Он дышал вольно и свободно. На нем не чувствовались оковы человеческих дел, трусости, бегства или стеснения. Словно нескончаемый источник вдохновения. Лес  был насквозь пропитан влагой, трава мерцала в редких и слабых солнечных лучах. Серое небо не в силах было потушить буйность красок девственной природы.

Вблизи был расположен город – маленький, промышленный, жизнь которого базировалась и целиком зависела от промышленного производства станков.  Население являлось серым, равнодушным ко всем внешним раздражителям – новостям, истории. Город чем-то напоминал бактерию в пробирке – из-за нехватки эмоциональных стимулов и потрясений притупились рефлексы. А может, это был иммунитет по причине слишком большого количества раздражителей. Никто уже не задумывался над этим, думать было некому.

Архитектура пришла в негодность и уже не подлежала реконструкции. Город являлся вымирающим болотом, из которого невозможно выпутаться. Трясина тянет сильнее, чем воля к свободе. На улицах беспощадно летает мусор, бегают крысы и паразитические животные. Отвращение отсутствовало, люди жили еще хуже. Бродячие тощие животные, больные бешенством, ненависть в лицах жителей и какая-то странная, жуткая веселость. Равнодушие, безразличие, отсутствие питьевой воды и нормальной пищи загоняло обитателей трясины в тупик. Медицина давно оставила попытки излечить людей, лекарства не помогали, а гены, смешиваясь между собой, порождали новые мутирующие организмы.

В одном из подобных однотипных домов города жил Черный. Так прозвали. Да никто уже и не помнил о его настоящем имени. Черный скитался по улицам словно тень, выискивая и улаживая дела. У него всегда находились дела. О нем ходило больше всего слухов. Усугубляло то, что он ходил безмолвный и говорил редко.  Ему приписывали душевные болезни и героическое прошлое. Он одевался всегда в темную одежду. Его глаза были темны, как ночь и блестели изумительной ясностью. В его квартире никогда не горел свет, лишь только одна свеча зажигалась темной ночью около полуночи. И, прогорев ровно час и пятнадцать минут, тухла.

О нем говорили, его остерегались и боялись. Необъяснимую внутреннюю силу чувствовали даже крысы, избегая его. Черный являлся самой таинственной личностью уже загнившего города.

В квартире с Черным жил еще один человек. Мальчик, лет семи. Поговаривают, что ранее он был бездомным и Черный нашел его на улице, на окраине города. Мальчика жители звали Валентином, а Черный прозвал Валетом.

Более о них никто и ничего не знал. Валет был на удивление спокойным ребенком, с ясно голубыми глазами и темноватыми, как сажа, волосами. Он был чутким ребенком, выглядел здоровым и всегда был опрятно одет. На внешний вид нельзя было сказать, что Валет и Черный живут вместе.  Тем более, их никогда было не встретить вместе на улицах.

В рутине серости и безмолвия тянулись, казалось, бесконечные дни. Жара давила на больные организмы. Было невыносимо дышать. Дожди не спасали, жара только усиливалась, начиная испарение влаги. И без того унылые улицы опустели совсем. Внешне можно было смело сказать, что город давно покинут, и не видел людей около полстолетия.

Желтый едкий дым с завода поднимался в серое небо ленивым и слабым столпом. Воздух принимал неприятный запах, от которого начиналась изжога, и пылало горло. Удушливый кашель не давал возможности много говорить.

-Что в лесу? Я никогда там не был… - Валет вглядывался в отдаленный зеленый островок. Он манил его всегда, так манит надежа, так манит ощущение перемен для молодой, даже юной души.

-Когда небеса озарятся – увидишь исполнение мечты. Лес? Лес ее не исполнит. Слишком мал и слаб.

Слова Черного прозвучали тихо и четко, хриплым голосом, придававшим им весомости и отсутствие сомнений.

Валет спокойно созерцал зелень вдалеке. Они стояли на высоком мосту над загрязненной промышленными отходами рекой. Валет опустил голову и вгляделся в серую и мутную воду.

-Мечта? Зачем?

Голос звучал слабо, словно ему безразличен ответ собеседника.
Туман сгущался над рекой, окутывая два силуэта в темных одеждах, скрывая их от мира, словно предоставляя возможность уединиться.

На мутных водах плыли две грязные тощие и, судя по перьевому покрову, больные утки. Они привлекли внимание мальчишки. Он словно увидел в них себя. Почему они живут здесь? Он долго всматривался в их гадкие и мокрые, испачканные грязью, тела. Но ведь грязь можно смыть…

Его ряд мыслей был прерван:

-Без мечты жизнь теряет всякий смысл. Становиться ничем. Всегда мечтай. Всегда.

Черный говорил сипло и закашлялся.

-Ты был в лесу?

Возобновив голос, он прохрипел:

-Там дико. Неприкосновенно. Девственно. Там не сбываются мечты, там ты на правах гостя. И уходишь, как гость – ни с чем. Тебя не проводят, ты не желанный гость.

Над мостом повисла аура спокойствия. Туман все гуще окутывал собеседников, разбитые фонари мерцали тусклым светом, мост был пуст, с запада повеяло холодным ветром, Валет поежился и в который раз закашлялся.

Время тянулось долго, безымянных собеседников это не волновало. Они стояли неподвижно, безмолвно, в пелене тумана, смешанного с заводским дымом. Мутная вода отображала рябь, Валентин бросал в нее маленькие камни с девятиметровой высоты и наблюдал за ленивыми и скучными всплесками. Время от времени он поглядывал на зеленую опушку, которая не раз манила его. Она, как другой мир, - так близко и так далеко…

-Мне пора – сипло и глухо прохрипел Черный.

-Итог? – и Валет впервые за сегодняшний разговор посмотрел в темные глаза своего наставника.

В молчании ясных глаз он увидел подтверждение. На мгновение они застыли, вглядываясь в глаза, в глубину таких разных глаз. Эти черные и ясные глаза. Как много они видели и как мало смогли рассказать. Это редкостное спокойствие, эта тягость и усталость. Но в этом блеске было то, чего Валет не замечал ранее. Он увидел готовность к итогу, осознание сыгранной роли… Хорошо ли он играл? Он уходит без оваций, цветов и рыданий. Как и мечтал. Тихо уйти, дабы не прервать продолжающуюся жизнь. Его мечта сбылась. Он устал от оков, оков тела и времени. Ему пора, да, ему пора…

Мутные воды реки под ними начали волнение, ветер подул сильнее, туман исчезал, оставив заводской дым в одиночестве. Черный медленно двигался вперед, в дым, который душил его. Валет пошел в город, в противоположную сторону, в это унылое место. Он молча миновал пару улиц, не обращая внимания на мусор, грязь, паразитов и бродячих собак, больных бешенством.

Валет остановился у дома, где они жили, - серый, с трещинами и протекающей крышей. Уродливый, но первый родной дом. Он смотрел на него ясными глазами, с каким-то странно веселым взглядом. В нем мешались чувства, как мешают краски художники, пока не найдут преобладающую. Валет в растерянности осматривал дом в четыре этажа, не замечая странных взглядов из потемневших окон.

 Он быстро зашагал прочь. Мысленно он гнал себя вперед, все дальше, все быстрее, без оглядки, без сомнений. Быстрее, Быстрее!

 Через пару часов город остался позади, под вечер он уже не видел его на горизонте. Ночь настигла его в поле. Он лежал в сырой траве и вглядывался в темное небо. Звезды зажигались все ярче, наблюдая за семилетним мальчишкой.

«Черный ушел, ушел навсегда. Мечта исполниться, когда небо озариться огнем. Я не намерен ждать. Я не буду мечтать, я буду жить мечтой. Я уже живу – живу свободой. Свободой от оков живой могилы…», - так думал Валет и засыпал. С утра начнется другая, свободная жизнь. Наставник стал свободен, он лишился оболочки и ненавистных обстоятельств. Теперь он будет охранять его. Охранять всегда и везде. Он не бросил его, он все так же с ним.