Робинзон

Давным давно, целых 300 лет назад замечательный писатель Даниэль Дефо придумал и описал приключения не менее замечательного Робинзона Крузо. У Робинзона кстати был реальный прототип-матрос Александр Селькирк. Высадили того матроса (за дело!) на необитаемом острове и провел он там несколько лет, питаясь кокосами с пальм и надеясь на чудо. Но речь сейчас не о нем...
...Вроде бы все не так плохо на земле, а вот не может человек без общества, ну никак не может. Не может отшельничать тот, кто привык к людям. В шумном 21 веке нет одиночества. В полном смысле этого слова. Все исследовано, перехожено, перетоптано и даже пустыни вполне обитаемы и многолюдны. Нет, есть конечно необитаемые места и на земле, но их все меньше. Люди ищут уединения, но не навсегда же, так...на время. Человек-животное общественное, ему без энергии городов и сел никак нельзя. А как же грохот транспорта, плач детей, смех гиены, вой роженицы? Склоки, сплетни, слезы, вскрики радости и злобы, нервотрепки, эйфория победы и даже кровавые затяжные войны? Психологическое одиночество, повторяю, присутствует, но...Стоит человеку выйти из жилища своего (будь то дом, квартира или даже пещера), видит он людей, слышит звуки Вселенной и знает: он не один! А если...Вдруг реальный человек нашего времени повторит судьбу несчастного/счастливого Робинзона? В наше время возможно все и не перевелись еще люди, которым подвластно мужество. Вот послушайте...
...Беломорские Соловецкие острова живописьем не балуют. Черный хмурый урман, холодное солнце-редкий гость в облачном низком небе, дожди затяжны и промозглы сильным северным ветром. Облезлые камни, поросшие мхом и бурыми травами, вот и все, что может предложить остров Жумжуй редким рыболовам ламинарии, изредка проплывающим мимо. Но в общем и в целом климат на Соловках мягкий. Зимой-лишь небольшой морозец, а летом-дождь и ураганный ветер как-то сглаживают "углы существования". Население-мужественное и без эмоций. Привыкшее бороться с погодой и природой и сопли не распускающее, если что. Но и равнодушие от этого не убавляется. А уж в нынешнее-то время и вообще жизнь бьет наотмашь: работы нет, податься некуда, а Архангельск далече, не дотянуться. Только туристы и спасают. Но и они в последнее время все реже. Дороговизна и холод не способствуют долгим путешествиям. В основном водоросль ламинария и кормит. Завод, что ее перерабатывает да и сама добыча к счастью не переводится в Белом море. Пока не переводится, но..Кто знает?
...Рабочий заготконторы Иннокентий Мохов ( в просторечии Кеша Мох), ежась от холода в короткой куртяшке, во всю ивановскую гнал свой старенький катер на Соловецкий остров, главный опорпункт завода. И так уже припозднился, мастер-то Степаныч недоволен будет. Да и катерок что-то барахлит мотором; кашляет моторчик, стучит, нервничает. Много с ним перехожено, много воды перелопачено. Но ползет как-то лодчонка, гладь серую рассекает. Добыча сегодня что-то не очень: то ли ураган прошедший мешал, то ли браконьеры постарались. Мда...Ухудшается жизнь, и неизвестно что дальше?
Кеша вздохнул: пять выволочка будет от мастера. Да и дома-шаром покати. Лавка продуктовая через полчаса закроется, а ему еще на базу-отчитаться надо. Вот так и живет: похудел аж на 10 кг и то ли еще будет? С тех пор как жена сбежала с приезжим автомехаником, дом опустел и встречает Кешу с работы лишь пыль и неухоженность.  Иногда правда и горячительное помогает, но при изнурительной 12-часовой работе и водка-нечастая радость. Внезапно налетел противный "западник". Вроде и дул нешибко, а тут...Как будто кто-то лодочку ввысь подбросил. Облака потемнели, надвинувшись на море индиговыми краями, и заколыхалась вода в бессильной злобе на ветер. Шторм будет, а кругом ни полосочки суши. Кеша нахмурился. И одет не по погоде и купаться холодновато. Вода ж сейчас небось не больше четырех по Цельсию. Но западный крепчал, что почему-то здорово бесило волны вокруг. Катерок из последних сил отбивался от громыхающей воды, но поединок явно проигрывал. Вдруг впереди блеснула каменная гряда. "Откуда здесь?"-удивился Кеша,-до Жумжуя еще километром 5 будет...Странно". И тут мотор чихнул и заглох. Гадкие буруны воспользовались этим незамедлительно, с такой силой обрушившись на корму, что бедный катер раскололся на двое и медленно пошел ко дну, оставив в кипящих волнах пару щепок и Моха без сапог. Сапоги Кеша скинул автоматически. Тяжелые от воды, они б его сразу на дно уволокли, а так...Вон камешки, к ним и поплывем. Мокрый как цуцик, под шквалистым ветром, Мох еле телепался в мутной студеной воде, но жизненные силы вытащили, допетрил до каменной полосочки, дополз. Смотри-ка, остров! Маленький, поросший грязной травой, но...Остров! Отдышавшись, встал на ноги, осмотрелся по сторонам. И хорошо, что осмотрелся: ветер совсем обнаглел, тут и до воспаления легких недалеко, а...это что такое? Пещерка небольшая виднеется. В ней и укроемся, пока суть да дело. Так же неожиданно как налетел, стих "западник", показалось красное закатное солнце. Лучи его пронзили воду светло-малиновыми стрелами и..слегка обсушили куртяшку Моха и его босые ноги. Но это был последний аккорд дня: темные тучи скрыли светило. Набежала ночь. Кеша, стуча зубами от холода забился в пещерку и прикрыл глаза. Тогда он еще не думал о своем робинзонстве.
Поворочавшись задремал тяжким беспокойным сном, а утром проснулся от холода. Не сразу врубился где он и что случилось, но огляделся и...понял. Так началась "вторая жизнь Александра Селькирка". Когда серые тучи опускали на воду хлипкий солнечный свет, был день, и осваивал Кеша свой крохотный остров. Нет, осваивал не то слово. Просто бродил по клочку суши, рвал и сушил пожухлую траву, обкладывая ею пещерку, выглядывал в тусклых приливах ламинарию (а ее море на этот раз щедро на берег выбрасывало) и пытался этим заготсырьем подкрепиться. Горьковатая, жесткая ламинария после голодухи амброзией казалась. О чем думал наш герой в безрадостное то время? Как ни странно ни о чем таком...Какие-то стишки в голову лезли, обрывки разговоров, обжималки с редкими туристками, ссоры с сеструхой. А про жену бывшую не думал. Не хотелось просто. И еще безисходность какая-то мучила, бездумность навалилась. Так и жил днем и ждал подмоги. А когда уходил блеклый день за лиловые тучи, забирался в пещерку и с надеждой ждал утра, забываясь усталым, недобрым сном. Вот так и существовал Иннокентий Мохов на своем островке и сколько дней и ночей он так просуществовал, не ведал. Нет, он пытался острым камнем на  горбу пещерки зарубки делать, но забывал часто. Опустилась его душа и не вылезала на поверхность. Лишь надежда чутку теплилась в сердце, да и то сдавала уже позиции. Даже о самоубийстве подумывал Кеша, до того тошно было. Отчаянье, когда совсем близко от островка прошел туристский теплоход и не заметил диких воплей Моха, сменилось тупым равнодушием и апатией безоглядных, беспросветных будней на острове.  И главное-его никто не будет искать, вот что ужасно! Жены нет, родичи архангельские лишь раз в год его навещают да и то летом, мастер в конторе небось поворчал да и ушел домой, а утром дела, куда ему Моха вспомнить! У него таких "Мохов" пол-Соловецкого! Рабочих завод по сменам-то не помнит, не то, что по именам. Дни Робинзонады в мокрой, почти не высыхающей куртяшке и одном рваном ботинке (неведомой силой выброшенном приливом на островок) тянулись однообразные и, как думалось Моху, никогда не кончающимися. Кеша уже ни на что не надеялся и, мелко ковыляя туда-сюда по скользким камням, все больше и больше склонялся к мысли броситься в студеные волны и, чем быстрее тем лучше, пойти ко дну. ...Вначале Мох услышал ровный гул мотора и заозирался вокруг. Ничего. Потом гул перерос в рокот, и на глаза надвинулось искристое тело...вертолета!!!! Ура!!!!! Мох из последних сил завизжал, размахивая над головой драным ботинком, запрыгал по острым камням, заблажил, забегал. И вертолет, удивленно наклонив нос..услышал крики! И пошел на посадку.
..Ребята из МЧС в тот день контрольный  облет над "браконьерами" делали. Зорко на воду смотрели, может где катер без опознавалки ламинарию отслеживает, и вдруг...Такого не ожидали, честно! Полуголый мужик носился по замызганной грязно-желтой каменной гряде и буквально взмывал вверх, пытаясь привлечь внимание. Явно не браконьер. А кто? Вертолет снизился и аккуратно выкинув из жерла веревочную лестницу, стал ждать дальнейших действий найденного. Полуголый, ломая ноги, бросился к лестнице и в мгновение ока повис на ней. После чего, вдруг обессилив, заплакал. Лестница поехала наверх, а Кеша, едва успев сказать свое имя, прямо на руках МЧС-овцев сознание и потерял. Очнулся в больнице уже. Потом долго выяснялось, кто он и с чем его едят, даже следователи из прокуратуры приходили. Родичам сообщили в Архангельск и они нехотя прикатили на Соловки, недоумевающие и расстроенные вмешательством СМИ. Но...Кеша выжил! Смог. Про суицидные мысли стыдно признаться было, и он поначалу молчал. Но его вдруг во всех тяжких обвинять стали, даже до браконьерства дошло. Пришлось жизнь свою на острове описать. Противно было, но...Люди рыдали, его услышав. Даже жена бывшая звонила, жалела, что ушла. Все помощь предлагали, работу, ТВ его на всю страну показало, Интернет гудел. Но Кеша на все чихал с высокой вышки. Выжил, это главное! А жизнь, она...одна. Еще больше ее так ценить будешь. По настоящему жить захочется, правда, правда! Другие страны повидать, учиться куда пойти. Но Соловки ж он не бросит. Тут его Родина. А она у человека одна как и жизнь. И море, и тучи, и ветер, и камни суровые. Все это его счастье, его мир. И он тут останется. Несмотря ни на какие кораблекрушения. Несмотря ни на что. Он жив!