Карандаш против Бездны

Мордред Артурович сидел в обитой мягким войлоком конурке и руками, освобожденными от смирительной рубашки, чертил на полу какие-то кружки и линии. Руки не желали слушаться, из-под ногтей текла кровь, но Мордред Артурович старался изо всех сил, и вскоре на белом войлочном полу начало проявляться нечто, похожее на рисунок, правда, очень кривой - руки у несчастного дрожали так, что он периодически ронял карандаш и потом долго не мог подобрать его распухшими, непослушными пальцами.
Грайне сидела в коридоре, уронив голову на руки, и чуть не плакала. От слез ее удерживало только присутствие ее мужа. Финн Мак Кумал, напротив, был спокоен, как удав, но по его глазам можно было понять, что вся эта затея с Мордредом ему ужасно не нравится.
- Я сомневаюсь, что нас к нему пустят - наконец пробурчал он.
- А вдруг? - Грайне вскинула голову и посмотрела на него ошалелыми глазами. Финн, превозмогая раздражение, осторожно обнял ее.
- Успокойся, - сказал он, гладя по голове уткнувшуюся в его плечо Грайне. - Ничего с твоим этим... как его... Морлоком не случится. Разве что только башку себе обо что-нибудь разобьет, но это маловероятно.
- Спасибо тебе, - отозвалась его жена, еще крепче прижимаясь к нему, - спасибо.
В конце коридора показался врач. Финн и Грайне одновременно повернулись к нему.
- Знаете, - сказал он, подойдя к ним и глядя на Финна - пожалуй, я бы не пустил вас, если бы леди, - он указал головой на стоящую рядом с ним Грайне - так не просила. Идемте. Времени у вас мало. Всего полчаса. И будьте с ним поосторожнее - все-таки буйный.
Грайне кивнула. Финн крепко стиснул ее плечо, давая ей понять, что, в случае чего она может рассчитывать на его поддержку. Белая дверь бесшумно открылась, и муж с женой в сопровождении врача вошли в нее.
Мордред, все это время сидевший на полу и любовавшийся законченным творением, услышал шаги и поднял голову. На его перекошенном лице отобразилось сначала недоумение, а затем губы расползлись в ужасающей,дрожащей улыбке, больше напоминавшей оскал, а глаза заблестели. Он потянулся было к Грайне, и та тоже потянулась к нему, но Финн резко ее одернул. Мордред Артурович метнул в его сторону испепеляющий взгляд, но ничего не сказал и снова повернулся к Грайне. Та молчала.
- Только не надо меня жалеть, - сказал он почти минуту спустя. - Я прекрасно знаю, зачем ты сюда пришла. И я повторяю - не надо меня жалеть. Жалость - плохое чувство.
Голос у него был гнусавый и надтреснутый, как у больного кота. Грайне вообще не знала, зачем пришла, - ей просто хотелось еще раз увидеть Мордреда. И теперь она поняла, что он прав.
- Прости меня, - сказала она, садясь рядом с ним на корточки и убирая прилипшие волосы с его лба. Тот было дернулся, но через секунду успокоился. - Только не гони. Расскажи мне, кто сделал такое с тобой, может быть, я смогу отомстить.
Мордред Артурович расхохотался, обнажив острые желтые зубы. Финна Мак Кумала передернуло. Врач был неподвижен и безучастен.
- Глупая женщина, - отсмеявшись, сказал Мордред, - глупая, гордая женщина. Ты правда думаешь, что сможешь кому-то отомстить? Ты, которая не может разобраться даже с собственными проблемами? Убирайся вон.
Финн моментально вспыхнул, как спичка:
- Да как ты можешь такое говорить? Мы ради тебя два дня тряслись в поезде, уговаривали врача, чтобы он впустил нас сюда, - а тебе плевать?! Грайне, скажи ему!
Грайне молчала. Ее взгляд был устремлены куда-то вперед, в окружающее пространство, и словно растворялся в нем.
Мордред Артурович облизнул потрескавшиеся, покрытые корочкой губы и продолжил:
- Ну хорошо; допустим, вы можете отомстить за меня кому бы то ни было, но тогда - вопрос - а надо ли это мне самому? Лично мне абсолютно безразлично, кто и что мне там должен. Я сам по себе, они - сами по себе. Вернее, скажем, не они... она... но какая разница?
- Она - кто? - Грайне наконец оторвалась от созерцания пустоты и вновь посмотрела на Мордреда. - А впрочем, не говори. Я сама знаю. Твоя мать, верно?
Мордред, не мигая, смотрел на нее неожиданно ясными зелеными глазами.
- Ты полагаешь, что в том, что случилось, виновата она? А я скажу, что виновата она лишь отчасти. В большей степени здесь виноват я, - и теперь расплачиваюсь. Чего же ты хочешь от меня, Грайне МакАртур? Хочешь, чтобы я признал твою правоту и пошел за тобой? Не выйдет. Я буду сидеть здесь столько, сколько понадобится, и с места не сдвинусь, пока не придет время.
Грайне с уважением посмотрела на него. Финн презрительно фыркнул и отвернулся. Врач молчал.
- Что я могу сделать для тебя? - наконец спросила она, слегка подавшись вперед. Мордред Артурович помолчал немного, рассматривая свое творение на полу, а затем поднял глаза и промолвил:
- Знаешь, если ты хочешь, чтобы мне было хорошо... забудь меня. Забудь меня так, как забыла до этого - я не знаю, чего ты так внезапно меня вспомнила и пришла сюда, я тебя не звал.
- Но если бы ты сам не хотел меня встретить, я бы не пришла, - улыбнулась Грайне. - Вот я и здесь. Говори, чего ты хочешь.
Финн Мак Кумалл занервничал.
- Послушай, Грайне, - попытался вставить свою реплику он, - ну не хочет он и не хочет, черт с ним, оставь его в покое, поедем домой, у нас там дел выше крыши, я не знаю, какого...
- Тихо, - Мордред поднял руку вверх, насколько это было возможно в смирительной рубашке, и поднес палец к губам. - Дай мне договорить. Я хочу, - он повернулся к Грайне, - я хочу, чтобы ты принесла мне бумагу, много бумаги. Мне еще неизвестно сколько тут торчать, а лишняя бумага
мне никогда не помешает. И карандаши, если можно. Цветные - не обязательно, можно парочку простых.
- Но тебя же не слушаются руки, - неуверенно произнесла та, глядя на кривой рисунок на полу, - неужели ты....
Мордред перебил ее неожиданным вопросом:
- Скажи, а чего хочешь ты, слишком добрая женщина?
- Я хочу всего лишь, чтобы Бездна оставила тебя в покое, - ответила Грайне. - Всего лишь этого. Я хочу видеть улыбку на твоем лице, Мордред. Настоящую улыбку, если это возможно.
Мордред Артурович присвистнул, а затем добавил:
- Знаешь, вообще-то это позитивное стремление, хвалю. А карандаши и бумага мне нужны затем, чтобы прогонять Бездну. С каждым новым рисунком проход, через который она приходит ко мне, становится все уже. И однажды настанет день, когда он станет настолько узок, что она уже не
сможет через него пройти. Да, у меня трясутся руки; да, рисунки выходят кривыми, но я пытаюсь. И я буду пытаться дальше - либо до тех пор, пока не сумею победить Бездну, либо до тех пор, пока она не поглотит меня.

Грайне стояла, переминаясь с ноги на ногу, сбитая с толку этим длинным объяснением. Когда Мордред закончил, она еще некоторое время молчала, а затем произнесла, не глядя на него:

- Будут тебе карандаши. И цветные. И какие захочешь. Только ты живи, пожалуйста. И обещай, что однажды мне улыбнешься.

- Я обязательно тебе улыбнусь, - ответил Мордред Артурович, - как толькомсмогу улыбаться по-человечески. Ты тоже не печалься, зла я на тебя не держу. Иди с миром, да пребудет с тобою Солнце.

- Я б тебе Солнца пожелал, добрый человек, да боюсь, не к месту будет, - встрял в разговор Финн. - Ладно. Мы уже пойдем, пожалуй, счастливо тебе оставаться.

- Выздоравливай, - через плечо крикнула Грайне, выходя из комнаты следом за врачом и Финном. Мордред Артурович кивнул ей, а затем дверь все так же бесшумно закрылась, и он снова остался один.

- Будем работать, - сказал он, снова беря в руки карандаш. - Будем работать...
И Бездна, выползшая было из угла, словно опасливая, осторожная змея, попятилась перед ним.