Юрий фурманов. молодые у последней черты

МОЛОДЫЕ У ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЫ

Человек в отличие от животного знает, что когда-нибудь умрет. «Сократ – человек и, следовательно, он смертен». Ситуация, о которой пойдет речь, совершенно не связана со смертью как биологическим феноменом, осознаваемом нами. Она о ситуации выбора молодого человека перед лицом скорой и неминуемой смерти. Ее блестяще описал французский мыслитель и писатель Жан-Поль Сартр в рассказе «Ночь перед казнью». Я хорошо  помню рассказ, особенно то место, где  приговоренный фашистами к смерти французский юноша, незадолго ушедший в маки, т.е. к  партизанам, в ночь перед казнью должен совершить последний в своей жизни выбор – между возможностью жить путем предательства товарищей и завтрашней казнью.
О, как он малодушничал в ту ночь, как обливался слезами: страх уйти из жизни навсегда совершенно измучил его хрупкое тело и затмил разум. Это происходило до момента, когда он посмотрел на своих товарищей, молча, но с достоинством ожидающих своей участи. «О чем они думают? Конечно же,  не о предательстве. Боже! Какие постыдные мысли носятся в моей голове». Он сел ближе к ним и приступ страха смерти отступил. Возникло спокойствие и готовность  вместе с ними пойти на эшафот.
Впоследствии, став преподавателем философии, я не раз  на примере этого персонажа пояснял ситуацию пограничной ситуации и  экзистенциального выбора, почти не задумываясь о переживаниях и страданиях этого молодого человека, пока однажды не встретился с таким же, по сути, юношей в реальной жизни.  Тысячи и тысячи молодых людей сегодня испытывают затруднения в выборе невесты, профессии и даже в выборе джинсов А каково было им, стоящим на грани жизни и смерти?
Был морозный декабрьский день, когда я, с целью закрепить знакомство, предложил своей подруге совершить поездку в Троице-Сергиеву лавру – вотчину русского православия. Мы «неверующие» (по меркам советского времени) перед входом в главный храм приняли серьезный, благопристойный вид и издалека наблюдали за происходящей службой. Обычная служба. Ничего нового. Впрочем, любопытно было наблюдать за одной старушкой. Она так усердно молилась после слов «господи, помилуй», так припадала к полу, что, когда все уже поднялись, никак не могла встать. 
Чтобы как-то разнообразить впечатления я, когда священник закончил службу, подошел, насколько возможно ближе к верующим и стал разглядывать целовальников, выстроившихся в ряд  и терпеливо дожидавшихся осенения крестом. Меня особенно поразило как вели себя их руки при приближении к батюшке.  Незнакомая и поразительная картина. 
Вдруг я увидел сильную, широкую молодую руку, крепко сжавшую руку священника и не отпускавшую ее в течении долгого и страстного поцелуя. Странно, молодой человек явно задерживал очередь к пастырю, но он не только не противился этому, но и  по-особенному трижды осенил его крестом. Возможно, подумал я, пастырь и верующий лично знали друг друга. Верующий? Когда молодой человек повернулся лицом ко мне, меня поразили его весьма  мирская внешность и походка. Неофит? Не похоже. Новообращенные обычно присматриваются, впитывают в себя правила церковной жизни. А этот как бы весь окунулся в нее.
 Но как церкви удалось обратить его в веру в  условиях господства атеистического мировоззрения?. Позабыв о своей спутнице, я решительно направился к молодому человеку, чтобы утолить свое любопытство: «Простите, как вы, в расцвете сил оказались здесь, среди немощных старушек?». Он долгое время молчал и, не обращая внимание ни на меня, ни на мой бестактный вопрос, сказал: «Это не расцвет, это закат. Странно, но мне вдруг захотелось рассказать  историю своей недолгой жизни, чтобы ответить на вопрос, зачем я здесь».
«Вы, - начал он, - верно  слышали, что не так давно случилось на «Байконуре» при неудачном запуске ракеты, унесшей жизни маршала Неделина, членов правительственной комиссии и десятков, а, возможно, и сотен других людей. Я, тогда, только что призванный в  армию, стоял на полигоне в оцеплении и во время взрыва ракеты, получил сильную дозу радиации. О нас, солдат, стоявших в оцеплении, командование начисто забыло. Без пищи, а главное без воды мы двое суток блуждали в поисках какого то населенного пункта. Ослабленный организм, сильная простуда, приведшая к воспалению легких, а главное полученное облучение сделали свое дело.
Долго лежал в госпитале, прошел не одну комиссию, пока, наконец, меня не комиссовали со стандартной формулировкой: «Не пригоден к воинской службе по состоянию здоровья». Об облучении, приведшему к раку крови я узнал, находясь уже в одной из московских больниц. Страшная весть, что жить мне осталось от силы  шесть-девять месяцев, а то и меньше поразила меня так, что рвал простыни и кусал подушки. Это невозможно, это неправда, это ужасная несправедливость…
Совершенно подавленный, я помню, долго и безутешно плакал. Лежа под капельницей, я все еще не верил в страшный диагноз, хотя страх смерти все больше и больше захватывал все мое сознание. После, выйдя из больницы, чтобы его заглушить, пустился в разгул. Брал у родителей деньги, якобы на лечение, а сам ловил привокзальных проституток или напивался как свинья. Ночевал, где придется, ел, что попало, пока не впадал в забытьи или не мог самостоятельно передвигаться. Спустя месяц с помощью каких-то добрых людей добрался до своего дома, где благодаря неустанным заботам матери и сестры мне стало легче. Я окреп до такой степени, что казалось,  все, что было раньше – страшный сон…
Увы, белые шарики распространялись с большей, чем я надеялся, быстротой. Постоянные приступы слабости и тошноты сделали меня раздражительным: видеть никого не хотелось: ни родных, ни друзей. Опять ушел из дома, много бродил, пока непроизвольно не зашел в маленькую церковь. Постоял рядом с женщиной, которая усиленно крестилась и призывала своего сына, очевидно, болевшего полиомиелитом. молиться: «молись, сынок, молись и бог излечит тебя».  Неожиданно и сам стал  молиться (впервые в своей жизни), говорил попавшие на ум слова «спаси меня, боже» и не поверите, мне показалось, что стало легче на душе.
Женщина, с которой разговорился, сказала: «Вижу, вам плохо, молодой человек. Молитесь, молитесь неустанно и помощь придет. Лучше всего молиться в большой намоленной церкви. Поезжайте в Троицко-Сергиевскую лавру к батюшке, архимандриту Марку - очень задушевному человеку». Опять вернулся домой, оделся во все чистое, поцеловал родных, и на электричку. Пошел прямо к дому батюшки, исповедовался и попросил благословения.  Сейчас я живу у него и вместе с ним хожу на службу. Теперь я с богом и с верой и в этом смысл последних недель моей жизни.
Во время своей исповеди, молодой человек ни разу не взглянул на меня, а когда высказался, повернулся и ушел. Я же позабыв о подруге и о самом себе, еще долго стоял на этом месте и пережевал сказанное. Странно, но мне вдруг очень стало жалко не только его, но и героя рассказа Жана - Поля Сартра. Разве можно каким-то холодным и непонятным понятием «пограничная ситуация» описать  страдания обоих молодых людей, знающих, что стоят у порога неминуемой смерти. Вам, читатель судить, помогает ли вера и любовь к близким и к богу уменьшению  страданий? Главное, что им удалось – преодолеть страх смерти. И наверное те молодые люди, кто пытаются «обмануть» смерть запоями и наркотиками, испытывают  страдания неизмеримо большие, чем эти юноши, оказавшиеся волею обстоятельств у последней черты.