Тьма для двоих

Любовь Отраднева

(в соавторстве с Naru Osaka)

Тьма для двоих

Посвящается дражайшему соавтору.
Хотя так-то это её история
больше, чем моя…

Оби-Ван до сих пор не мог поверить, что это произошло. Что Квай-Гона больше нет рядом...
Хотя с тех пор, как он вернулся на Корусант, одно и то же снилось ему почти каждую ночь – гибель учителя и фигура в черном, с насмешливо-немигающим взглядом желтых глаз... Проклятый ситх! Несмотря на то, что Оби-Вану удалось с ним справиться, он все равно не оставлял его в покое – снился, смотрел, смеялся, и от этих взглядов и смеха по спине наяву ползли мурашки.
Он же умер! Оби-Ван отомстил! Отчего же этот кошмар не отпускает? Скорбь об учителе будет вечной, но эта тварь должна была исчезнуть! Однако не исчезала. Порой даже сквозь сон Оби-Вана охватывало до неприятного острое чувство – ситх здесь, рядом... Но стоило открыть глаза, и уже невозможно было понять, что это – голос Силы или всего лишь сновидение? И вряд ли стоило беспокоить Совет этими глупостями, лучше просто отправиться немного прогуляться, чтобы хотя бы отвлечься, сменить мысли...
И Оби-Ван уходил бродить без цели по вечернему Корусанту, окунаясь в его суету и оставаясь ей чуждым... Это было неприятно, может быть, поэтому он с каждым разом забирался все дальше от центра. В совсем глухие, заброшенные места, чей плачевный облик как нельзя лучше отвечал душевному состоянию молодого джедая. Конечно, там можно и пропасть ни за что, но сейчас Оби-Вана это не волновало. В конце концов, он джедай, Сила с ним...
Да, Сила с ним, а вот учитель – нет... И вряд ли может стрястись что-то хуже того, что уже случилось...
Так он думал и в тот вечер, как обычно бродя без цели по какому-то захолустью. Хотя, нет, цель у него была – выгнать из памяти свой недавний сон. Все тот же – с убийцей учителя, с его ухмылкой, взглядом... и тем самым чувством знакомой, не исчезнувшей опасности. Вот сейчас это чувство вспомнилось так отчетливо, что Оби-Ван, отвлекшись от воспоминаний, обнаружил, что оно никуда не делось – душу словно покалывает ледяными иголочками вполне реальной тревоги... и невозможного, но знакомого присутствия.
"Ты же помер! – мысленно возмутился Оби-Ван. – Я же сам тебя убил!"
"Ты так отчаянно в это веришь, джедай, что прямо жаль тебя разочаровывать", – отозвался в его мыслях голос, которого он никогда не слышал.
А секундой позже – Оби-Ван просто оцепенел – появился и его обладатель. Не воспоминание, а вполне материальная фигура в черном плаще.
Кеноби просто даже слова вымолвить не мог. Стоял и смотрел, как ситх подходит ближе, как падает на плечи капюшон плаща, открывая ненавистное лицо... Наверное, сейчас снова придется драться, как тогда на Набу... Ну что ж, в этот-то раз он не промахнется!
Однако ситх, как ни странно, не спешил браться за меч – просто смотрел, точь-в-точь как в многочисленных снах Оби-Вана.
Тогда Кеноби напал первым. И странно – ему показалось, что ситх взялся за меч как-то с неохотой, словно хотел делать совсем не это... А что же? Смотреть на него?
Впрочем, на эти мысли времени не было. Оби-Ван еще помнил сражение на Набу, и с тех пор мастерство его противника явно не ухудшилось. Надо было хотя бы перехватить преимущество, беря на себя роль нападающего. Оби-Ван попытался это сделать и, кажется, получилось. Ненадолго. Ситх поддавался ему, словно в насмешку, чтобы потом вновь перейти в атаку и свести все усилия джедая на нет. Мелькнула идиотская мысль: он же умер! А значит, вернулся сильнее, ситхова тварь!
"Ты мне льстишь, – моментально откликнулась в мыслях вышеупомянутая тварь. – А вот ты, должен заметить, нисколько не изменился. Такой же"...
Оби-Ван с непонятным трепетом взглянул в лицо противника, отделенное от его собственного лишь перекрещенными клинками.
На лице проступила сальная усмешка, и окончание мысли прозвучало уже вслух.
– Глупый, нецелованный и хорошенький.
Оби-Ван, ожидавший явно чего угодно, но не этого, от неожиданности отступил на пару шагов, дернулся, уклоняясь от клинка, полыхнувшего перед самым его лицом – и пропустил удар. В следующее мгновение его меч отлетел в сторону, а сам он, к немалому своему удивлению, растянулся на земле. Попытался подняться – не дали. Он даже не понял, что произошло, словно проклятые ситховы чары опутали странным оцепенением, почти мгновенно сменившимся тяжестью, навалившейся на грудь. Впрочем, тяжесть была вполне материальной – ситх в буквальном смысле слова попирал его коленом. Это было больно, и унизительно, и накрывало ощущение какой-то кошмарной неизбежности... Даже странно, он ведь джедай, его учили не бояться смерти, а что, кроме смерти, могло его ждать?
Но взглянув в лицо ситха, Оби-Ван заподозрил, что заблуждается. Темная тварь ухмылялась и бесстыдно сверкала желтыми глазами. А потом Оби-Ван на секунду отвлекся на алеющий в опасной близости клинок и пропустил момент, когда ладонь ситха прошлась по его щеке, а губы накрыли губы, впиваясь больно и жадно. Мысль стиснуть зубы запоздала, да и вряд ли бы это стало серьезной преградой для мерзавца, чей язык уже хозяйничал в его рту с поистине ситховской бесцеремонностью. Отвратительнее этого ощущения для Оби-Вана могла быть лишь мысль, что ситх, убийца учителя, целует его.
Кеноби пытался призвать меч, или отшвырнуть тварь Силой, или... Да что угодно сделать, лишь бы остановить, прекратить это. Но тщетно – то ли Сила с чего-то перестала откликаться, то ли просто банально стало нечем дышать. Губы ситха жадно выпивали воздух, а колено сильнее давило на грудь при малейшей попытке шевельнуться. Но когда Оби-Вану стало казаться, что он сейчас потеряет сознание, ситх вдруг оторвался от его губ, мгновенно с жадностью хватанувших воздух, и протянул:
– Надо же, и впрямь нецелованный, – он нарочито медленно облизал губы. – И сладкий...
– Сволочь! – Оби-Ван рванулся изо всех сил. – Будь ты проклят! – и даже смог приподняться с земли. Но ситха это, кажется, только позабавило.
– Какой нетерпеливый... И чему тебя только учили в этом твоем Ордене? – он нарочито небрежным движением заставил Оби-Вана снова растянуться на земле и, склонившись, медленно провел языком по бешено пульсирующей жилке на шее. Оби-Ван содрогнулся от отвращения. И вдруг понял, что допустил ошибку – поддавшись минутному порыву гнева, он дал ситху контроль над собой. И теперь уже вряд ли мог что-то поделать. Эта мысль совсем лишила Кеноби воли к сопротивлению. Все равно этот ситх убьет его. И, судя по его настроению, неизвестно, что придется вытерпеть перед смертью... Впрочем, ответ на этот вопрос пришел быстро – руки ситха начали по-хозяйски разбираться с его одеждой. Оби-Ван сначала оцепенел, а потом содрогнулся, ощутив, как обжигающе-горячие ладони ситха коснулись обнажившейся кожи.
– Дергаться еще рано, джедай. Успеешь. Когда я скажу.
Наглые прикосновения не пропускали ни одного сантиметра кожи. Оби-Ван чувствовал, что ситх сейчас наслаждается всем – касаниями, взглядами... его телом. Словно окутывает липкой горячей паутиной... Как мерзко! Он извернулся, пытаясь сбросить с себя чужие руки.
– По-моему, ты меня не понял. Придется пояснить. Придет такой миг, когда ты не сможешь не пошевелиться. А пока лежи. Ты должен распробовать.
И на мысли словно набросили темное покрывало. Не вырваться, не дозваться до своих... Этот ситх все предусмотрел и даже... даже, кажется, то, как будет прикасаться к нему. То издевательски-нежно, то до боли вжимая пальцы в нежную кожу. Оставляя влажные дорожки и прихватывая кожу до багровых отметин... Зачем ему это? Неужели не может просто убить? Хочет унизить? Или ему и впрямь доставляет удовольствие творить с поверженным врагом такое?
В правильности второго предположения Оби-Ван удостоверился очень скоро. Ситх был слишком близко, чтобы проигнорировать реакцию его тела. Похоже, он завелся всерьез и намерен идти до конца... Подкатившая дурнота смешалась со жгучим стыдом. И то, и другое незамеченным не осталось.
– Надо же, невинный... А я-то не верил... Неужели в Ордене никто не рассмотрел твою мордашку? Да и не только ее... – взгляд желтых глаз словно окатил беспомощное тело волной похоти. Оби-Ван замер на секунду, выжидая, пока губы ситха вновь доберутся до его собственных – и стиснул зубы, чуть не прикусив насильнику язык и до крови впившись в губу.
Короткий разъяренный рык, а затем – пощечина, до звона в голове и искр из глаз.
– Еще раз так сделаешь – будет очень больно. И долго.
Он снова занес руку, но вместо удара вдруг дотронулся пальцем до горящей от удара щеки.
– Вот и сравнялись, – насмешливо заметил он, и Оби-Вану пришло в голову, что сейчас его щека не уступает по цвету алой коже ситха. – Пока только здесь... Но продолжишь в том же духе – сделаю так, что ты будешь походить на меня целиком. Всей своей джедайской шкурой. Я могу.
И правда может. Он разозлен... и возбужден до предела... Странно, но эти чувства смешиваются, одно дает силу другому, питает его... Его эмоции были так сильны, что Оби-Ван захлебывался в них, еще секунда – и прекратит отличать от своих собственных, и так уже тело дрожит не своей дрожью, а боль от недавней пощечины отзывается где-то внутри совсем другим ощущением, и даже радуешься новой боли, хоть и догадываешься, что она лишь преддверие к еще более долгой и унизительной...
– Лучше убей... – вышло почти моляще, и Оби-Ван возненавидел себя за это. Он смотрел на ситха, успевшего полностью избавиться от одежды. Бесчисленные татуировки полностью снимали ощущение наготы, во всяком случае, там, куда падал взгляд Оби-Вана. Охватить взглядом все он и не пытался – начинало трясти, и дыхание перехватывало. Но само по себе зрелище против воли притягивало и завораживало. Черные узоры на ярко-красной коже... На очень горячей коже. Такой горячей, что ощутив ее жар на своей, можно обжечься, издав вместо крика:
– Нет... нет... нет!
– У тебя есть выбор, джедай. Либо я, – ситх усмехнулся, не оставляя сомнений, о чем идет речь, – либо вот это, – кивок в сторону отброшенного в сторону меча. – Очень неприятно, когда это оружие используется не по назначению... В данном случае, неприятно будет тебе. Выбирай.
И опять было ясно – это не угроза, он так и сделает. Оби-Ван закрыл глаза и закусил губу, молясь о том, чтобы умереть прямо сейчас, раньше, чем этот ситх осознает его "выбор".
– Умница.
Чужой голос и чужой жар растворились в накатившей боли. Невероятной, запредельной, как будто пронзили насквозь – медленно, чтобы продлить муки. По подбородку текла струйка крови, смешиваясь с хлынувшими слезами, сердце, кажется, то и дело забывало, что нужно биться, замирая в такт грубым и властным движениям. Казалось, ничего хуже этого быть не могло, но горячий язык слизнул кровь, а срывающийся голос произнес прямо в ухо.
– Я не просил тебя молчать. Ну же, дай мне себя услышать...
Это было как в кошмарном сне, когда кричишь, не слыша крика, и хочешь лишь проснуться... И кажется, что самое кошмарное мгновение сна длится нескончаемую вечность...
Но вместо пробуждения вдруг произошло что-то новое – как вспышка внутри. Сладкая, заставившая затрепетать все тело новой дрожью, в которой начала растворяться отступающая боль...
Нет, это немыслимо! Так не должно быть! Что сделал этот проклятый, какие чары применил, чтобы заставить его чувствовать... удовольствие? Чтобы заставить тело подаваться навстречу, льнуть к разрисованной узорами коже, в такт чужим движениям и собственному сбившемуся дыханию...
– Да, да, вот так, – то ли стонал, то ли смеялся его мучитель, дразня, целуя, владея. – Тебе ведь нравится? Покажи, как тебе нравится, давай... – и закусывал свои смеющиеся губы, чтобы слышать его стоны. Стоны наслаждения, от которого чуть не плавилось тело. Казалось, оно успело выжечь его изнутри, прежде чем вырвалось наружу, заставив забиться в сладких судорогах – как смутно понял Оби-Ван, не его одного. Ситх отстал на считанные мгновения. И его удовольствие было таким, что, кажется, Великая Сила взволновалась, как море.
И после такого взрыва уже почти невозможно было прийти в себя. Да и зачем, если... если... Мысли метались обрывками. Но минуты текли, волнение в Силе успокаивалось, а Оби-Ван все еще дышал... И чувствовал устремленный на себя взгляд. Словно приказывающий – посмотри, ответь... И Оби-Ван повиновался, не без усилия приоткрыв глаза. Ситх глядел на него пристально, в упор – словно тоже пытался понять, что же принесло им обоим случившееся. Хотя, ему-то о чем думать, он получил хотя бы удовольствие. А Оби-Ван... он с ужасом подумал, что потерял все, что у него еще оставалось после гибели учителя... начиная с себя самого. И станет ли он хоть когда-то прежним?
Даже если его сейчас отпустят – как после такого жить? Как он сможет вернуться в Орден, смотреть в глаза магистрам и будущему падавану? Уж лучше бы умереть прямо сейчас... Но ситх не торопился выполнять это желание. Неспешно оделся, взял свой меч – и, похоже, намеревался уйти.
– Так и не убьешь меня? – решился подать голос Оби-Ван.
– А зачем? Ты слишком хорош, чтобы умереть молодым.
– Тогда... я сам тебя убью, запомни.
– В себя приди сначала, – усмехнулся ситх. – А потом... как знать, может и увидимся.
– Увидимся, – процедил Оби-Ван. – Можешь не сомневаться.
– Буду ждать с нетерпением, – ситх помедлил и добавил: – Оби-Ван.
– Ты точно дождешься, ситх!
Тот лишь хмыкнул и, повернувшись, растворился в темноте. Но за миг до того, как порвались опутывающие сознание Оби-Вана нити, долетел ответ:
"Я Дарт Мол. Не забывай это".
* * *
Возвращаясь в Орден, Оби-Ван твердил себе: не забудет, никогда... Разве такое забудешь? Разве простишь? И разве расскажешь хоть кому-то? Особенно магистрам... Вернувшись, Оби-Ван пытался понять, известно ли им что-то или... ситх затуманил, затмил все? Похоже было, что никто ничего не знал. Даже не подозревал, что с молодым Кеноби могло такое случиться... Это было мучительно – понимать это и молчать... Но знал, что сам ни за что не расскажет.
Что теперь остается?
Привести в порядок тело, раз уж ничего не поделать с душой. И... да, как можно скорее улететь. Взяться за любое дело, любое задание, лишь бы подальше отсюда... Напроситься на что угодно... пусть даже гибельное. Тогда он, может быть, найдет выход. Или гибель. Или... того, кто сотворил с ним такое.
И он напросился – чуть ли не на следующий день, изрядно удивив Совет.
* * *
Мустафар... Что и говорить, более чем неприятное место, но сейчас Оби-Вану было все равно. Лишь бы отвлечься, лишь бы забыть... Бросить все силы на то, чтобы не обжечься лавой. Хотя на душе таково, что хоть сам в вулкан бросайся. Может, именно из-за этого все трудности казались незначительными и ничто не пугало.
Ничто, кроме выпадавших спокойных минут. И еще ночей.
Ночами к нему являлась тень. Далекая, тлеющая во тьме пламенем, похожим на здешнюю лаву. И Оби-Ван узнавал, и ужасался, но не было сил избавить свое сознание от непрошеного гостя...
– Непрошеного? – усмехался его кошмар. – Разве?
И был все ближе и ближе, и смотрел все тем же ненавистным взглядом, заставляя вспомнить то, о чем надо было забыть... И унижение, и боль, и самое ужасное – удовольствие, заставившее кричать до хрипоты и льнуть телом к телу... И с той же бесцеремонностью Дарт Мол вторгался в его душу, в его сны, и... ох, кто бы мог подумать, что Сила способна и на такое! Что, перебирая ее тончайшие нити, можно изводить чувственной лаской не только тело, но и душу...
– Ты еще многого не знаешь, глупый маленький джедай... Даже себя. Пытаешься выгнать меня из сознания, а между тем твое тело просто горит, ожидая меня. Ты меня хочешь...
– Уходи, темная тварь, я не могу желать такой мерзости, как ты! – отчаянно кричал во сне Оби-Ван. Дарт Мол лишь смеялся – и исчезал, оставляя проснувшегося Оби-Вана осознавать, что его тело возбуждено каждым нервом, что он, даже не отдавая себе отчета, раскрывался навстречу тому, кто терзал его душу... Какой стыд!
Помочь могли только изнурительные тренировки – как физические, так и духовные. Каждый вечер Оби-Ван надеялся: ну уж сегодня-то он устал настолько, что проспит до утра без сновидений... Хотя глупо было надеяться, это ведь не обычные кошмары, а происки Темной стороны...
Правда, иногда у Оби-Вана мелькала мысль, что и это не совсем верно. Для этой твари даже Темная Сторона, казалось, была лишь инструментом, средством, чтобы добиться желаемого... А желал он Оби-Вана Кеноби.
Неужели и этой мерзости обучают ситхов, внутренне содрогался джедай. Желать и добиваться, брать измором ночь за ночью, пока не дойдет до того, что будешь чувствовать возбуждение тела сквозь сон, желая и страшась проснуться.
– Ты же не хочешь просыпаться... Попроси, и я доведу все до конца... – шептал ситх, и нематериальные ласки жарко оседали на изнывающем теле. – Просто скажи "да"...
Кеноби в кровь кусал губы и мотал головой. И пробуждение становилось форменным наказанием за несговорчивость. Душа мучилась, тело изнемогало, а ночные ласки становились все жарче, даже нежнее, словно в насмешку. Они дарили мимолетное облегчение, и накануне своего отбытия с Мустафара Оби-Ван поймал себя на мысли, что ждет их – как единственного спасения. И это, кажется, было началом окончательного падения. И некому было Оби-Вану помочь... Впору было и впрямь подумать, что Светлая Сторона не избавит его от мучений, не даст покоя... Не даст ТОГО, ЧЕГО ОН ЖЕЛАЕТ...
Нет, нет, нельзя так думать, это все ситх, его чары, его мысли, будь он проклят...
– Почему я? Зачем я тебе нужен? – почти взмолился Оби-Ван, вновь завидев своего мучителя.
– А нравишься ты мне, – нагло усмехнулся Дарт Мол.
И легче было бы принять это за вражескую издевку, но ситх, похоже, решил добить его окончательно.
– Я тебя хочу. Что странного?
– Это безумие...
– Сильные чувства затмевают разум, а, джедай? Но ведь глупо всю жизнь твердить пустые слова, не ощутив на себе их смысл...
– Я не буду... принадлежать Темной Стороне...
– Да что ты знаешь о тьме? – насмешливый шепот – огнем по нервам, жаром по коже. – У тьмы тысячи оттенков... Тьма невежества... Тьма одиночества... Тьма сдерживаемых желаний... И двоих, оставшихся наедине, тоже укрывает тьма... Которой они ждут и желают, чтобы насладиться друг другом. И если даже она пугает тебя, как же ты собираешься сражаться с более опасным, а, джедай?
И снова, через душу – до тела, и это уже невыносимо, тело мечется в оковах сна на смятой постели, жаждет, просит, требует. Не-вы-но-си-мо...
– Жаль, что ты не усвоил урок, – роняет ситх, похоже, собираясь покинуть его сон, и от этой мысли сердце заходится чуть ли не испугом.
– Нет! – слово опередило мысль и здравый рассудок.
Ситх замер, глядя на него с притворным удивлением.
– Что – нет?
– Не уходи, останься... – неужели это он сам произнес такие слова?
– Ты хочешь, чтобы я остался?
– Да... – Оби-Ван запнулся, поймав внимательный взгляд ситха, понимая, что тот вынуждает его открыто признать поражение, но стыд сейчас казался такой ничтожной платой... – Я хочу, чтобы ты... – замереть на миг, перед тем, как пасть окончательно, – продолжал.
Дарт Мол победно усмехнулся.
– Хочешь идти до конца?
– Да... – только и выдохнул Оби-Ван, вздрагивая от уже знакомого ощущения. Но на этот раз боли не было, лишь какое-то первобытное удовольствие, такое ощутимо-плотское, что Оби-Ван не удивился бы, увидев, как фантом из его сна проник в реальность и прильнул к его телу, вторгся в него, завладевая, делая своим... Но все, чего хотелось – это еще хоть на миг оттянуть пробуждение, биться в судорогах удовольствия под властью ситха, исступленно повторяя:
– Да... да... да!
Наслаждение вспыхнуло, охватывая сознание, выжигая сон... Последнее "да" сорвалось с пересохших губ уже вслух удовлетворенным выдохом, пока тело трепетало стыдно и сладко, а сердце рвалось из груди.
– Вот так-то лучше, – усмехнулся ситх. – Ты изумителен.
Задушив на полпути мысль о том, что эта наполовину насмешливая реплика ему приятна, Оби-Ван все же нашел в себе силы поинтересоваться:
– Теперь-то ты оставишь меня в покое?
– И не подумаю. Мы еще много-много раз повторим!
– Нет... Сила Великая, я не выдержу... Я сойду с ума!
– Сойдешь. И многократно вернешься назад. Ты – мой, и смирись с этим.
И Оби-Ван вдруг подумал, что это правда – ситх заполучил не только его тело, но и душу, куда уж больше... Наверное, его теперь и джедаем назвать нельзя. Эта мысль парадоксально принесла облегчение. Больше не надо бороться... А Орден... Если там не заметили того, что случилось с ним недавно – есть ли гарантия, что заметят сейчас?
Про себя даже решил: не заметят – останется в Ордене.
* * *
Кстати, так и не заметили. Никому по-настоящему не было до него дела. Никому, кроме... Кроме Дарта Мола. Ситха. Убийцы учителя. Он стал наваждением Оби-Вана, его кошмаром, перевернувшим жизнь – и одновременно поселившим в ней какой-то смысл. Нет, даже не смысл, а то, что заставляет сердце биться. Пусть даже сбиваясь с ритма.
Дарт Мол находил его всюду. На самых отдаленных планетах, куда отправлялся новоявленный магистр Кеноби, чувствовалось знакомое присутствие. И стоило только уловить его, как тело под строгими джедайскими одеждами начинало трепетать от возбуждения. Мола это забавляло, он говорил, что так его найти легче легкого – иди и бери...
И брал, когда и как хотел, сопровождая это действо такими фразами, что бывший невинный падаван Квай-Гона от стыда бы сгорел. Но не магистр Кеноби.
Кажется, Оби-Ван наконец начинал взрослеть. И обращать свои слабости в силу. О том, какой была эта сила – темной или светлой – старался не думать. Тем более что рядом с ЭТИМ ситхом ему точно грозило нечто иное, чем обращение к Тьме. Во всяком случае, напрямую. Если, конечно, не считать тьмой чувства, пробуждаемые этим самым ситхом. И собственное болезненное желание, и мысли, такие же путанные, как извивы черных узоров на алой коже.
Главное – уметь отрешиться от всех этих страстей, когда приходится вступать с кем-нибудь в бой. Он это умел – во всяком случае, пока. Может, просто потому, что знал – наградой за это будет все то же запретное блаженство под покровом ночи, ласки души, распаляющие тело... Ведь Мол никогда его не покидал. Даже на расстоянии.
– Не дам тебе остынуть, джедай, и не надейся, – смеялся он.
* * *
Ночь за ночью, день за днем... Время шло. Вернее, летело. Оби-Ван был уже далеко не прежним мальчишкой – хотя его тайный любовник так не считал.
– Ты никогда не растеряешь этой своей Светлой прелести... – не раз замечал он, умиротворенно щурясь, и Оби-Ван, смутно понимал, что эта "светлая прелесть" – причина того, что все тело горит отметинами от "нежных" ласк, губы щиплет от жадных поцелуев, а в ушах еще звенят словечки, которых в Кодексе точно не встретишь.
– Разве я ее уже не потерял?
– Это так просто не отстанет. Но у всех джедаев, что я встречал, она въедалась в плоть и кровь... Приторно до тошноты, посмотришь – мутит...
– А я?
– Ну, ты тоже очаровательный лицемер, ведь так? – алая ладонь скользнула по телу Оби-Вана, вызвав согласную волну мурашек. – Но с тобой иначе.
– Отчего же?
– У тебя это... настоящее. Ты искренне веришь во всю эту светлую чушь, тут даже я бессилен... Но именно это в тебе и заводит сильнее всего...
И Оби-Ван знал, что это правда.
…Потом он часто спрашивал себя: как он, находясь в такой непозволительной близости от ситха, мог просмотреть, не почувствовать того, второго? Учителя Дарта Мола. Впрочем, старого ситха просмотрели все. Еще больше Оби-Вана удивляло то, что ученик держался в стороне от дел учителя. Во всех смыслах. Оби-Ван не видел, не чувствовал его там, где творил свои дела Дарт Сидиус.
– Тебе на него наплевать? – спросил он как-то Дарта Мола.
– Скорее уж, ему на меня. С тех пор, как он решил, что гораздо перспективнее сделать своим учеником бывшего джедая... пусть даже далеко не юного возраста.
Он не казался особенно расстроенным, скорее уж, это его смешило. А вот Оби-Вану было совсем не смешно, что новым учеником ситха оказался граф Дуку...
– Ну, теперь он снова без ученика...
– Ах, вот из-за чего маленький джедай разволновался? Боишься, меня снова вспомнят?
– И втянут в еще более нехорошие дела, и нам с тобой снова придется драться...
– И опять проиграешь, – безжалостно поддел его Дарт Мол. – Но нет, вряд ли... Сейчас он обо мне точно не вспомнит. Вошел во вкус.
– Что это значит? Он... уже присмотрел еще кого-то?
– Скорее всего. Так что поосторожнее... Не хочу, чтобы до тебя добрался кто-то... кроме меня.
Подобные фразы он всегда произносил так, что Оби-Ван чувствовал себя его собственностью, вещью, игрушкой... В какой момент это стало нравиться ему? И, может, потому и стало, что за многое снимало с него ответственность. Какой стыд все-таки...
– Я буду следить... чтобы не добрались.
Это всегда – горячим шепотом на ухо, почти в преддверии удовольствия, и прикусить кожу на шее или на груди до боли, до пятна, словно ставя метку: мое и только мое.
Потом Оби-Ван чувствовал, как горят эти метки под строгой одеждой. И стыдно, и тянет безумно расхохотаться над абсурдностью происходящего. Джедай, отдавшийся ситху во всех смыслах этого слова...
Ничего. В каком-то смысле они оба отверженные и никому не нужные, а значит – имеют право на собственную игру.
* * *
Так он думал. Но куда это привело... Империя во главе с ситхом. Руины Храма. И он – почти единственный выживший джедай...
Даже мелькнула мысль – а случайно ли то, что он выжил? Не Дарт же Мол прикрыл его своими темными чарами? Или как раз... Кеноби уже не был джедаем, и потому не был опасен? И можно спокойно оставить его в живых, ведь все равно остается ему только изгнание...
Татуин. Когда Оби-Ван услышал это, он еле сдержал горький смех. Жить отшельником в пустыне, скрываться от людей... Ну да, конечно, ради благого дела – присматривать за сыном своего бывшего ученика и, когда понадобится, открыть ему правду. Но до этого столько лет, бесконечно-долгих и однообразных, как пески Татуина...
– А ты задержался, – знакомый голос, знакомые шаги. – Тебе стоило бы не заставлять меня ждать.
– Ты?! – наверное, глупо было так удивляться, но поделать с собой Оби-Ван ничего не мог.
– А ты думал, так легко от меня отделаешься? Забыл, что я тебя всегда найду?
– Забыл, – виновато кивнул Оби-Ван.
Желтые глаза знакомо зажглись желанием и насмешкой.
– Я больше не дам тебе забыть.
Как всегда, бесцеремонно он схватил Оби-Вана за плечи и дернул к себе.
– А сейчас, похоже, надо заставить тебя вспомнить...
И Оби-Ван вспомнил. Каждой клеткой тела, кажется, уже переставшего различать, когда хорошо до умопомрачения, а когда больно до искр из глаз.
…Когда стемнело, он лежал на ворохе смятой одежды, даже не пытаясь понять, где тут его собственное облачение, а где черный плащ ситха. И, кажется, тихонько всхлипывал, потому что было все-таки больно, хоть и хорошо невероятно. Мол лежал рядом, нагой и горячий, как уголь, скрывавший в себе пламя, готовое в любую секунду вспыхнуть снова, и почти нежно шептал, гладя мокрые волосы Кеноби:
– Привыкай, сладкий, привыкай... Это надолго. Очень надолго...
Кеноби и сам знал, что надолго. Ситх окончательно заполучил его, и теперь Оби-Ван шагу никуда не ступит от того, кто один и может утолить им же пробуждаемые желания.
И почему-то совсем не беспокоило – как надолго. Не беспокоило то, что он лежит в объятиях ситха, и вокруг – только тьма.
Невесомая и такая желанная тьма для двоих.

Ноябрь 2011, май 2012