Рыжий, Буратино, гей

  Скрежет механизма, вращающий бетонный куб и еле уловимый щелчок извне, предзнаменовали наступление нового дня. Появившийся следом шум дневного света, насильственно проник в уши, заставив ослабевшие руки Морфея передать нас во власть Бога кубической пирамиды мира.
Скрипнули шарниры постаревшего и потерявшего с десяток зубов Буратино. Шуршание ищущего на столе очки, облезлого Рыжего. Громкий зев Гея и вызывающий рвоту словесный понос VJ Муз ТВ в "Добром Монинге".
Утро…..
Прячась под дышащее моим теплом одеяло, я отвернулся к стене, отказываясь встречать  новый день. Сон безнадежно потерян. Тело вновь чувствовало вибрации адского механизма, слух улавливал треск человеческих костей, а нос, не смотря на недельный ринит, распознал всю гамму тошнотворных запахов, наполняющих пирамиду мира. И если исключить, эту жизненно важную для пирамиды смесь, из человеческой крови, ненависти, жадности, садизма, зависти, злобы, она протяжно скрипнет и распадется на атомы.
- Димарик, вставай пить кофе, - позвал не по утренне добрый и бодрый  голос Рыжего. Я послушно вылез из капсулы (так я называю положение тела с головой накрытого одеялом) сполоснул лицо, налил кофе и сел рядом с ним. Буратино и Гей слушали сыплющего с экрана проклятия Жириновского и если бы не толстое стекло экрана, защищающее их, они бы ежесекундно были облиты огромной порцией слюны и яда. “Жириновских или будет хуже!” безусловно, его команда адресовала эту угрозу именно нашему самому густонаселенному уровню, не знающему жизни , а выживание , как и знающему то, что лучше не будет, но может быть хуже. И неважно кто будет во главе пирамиды, ее устройство менять никто не намерен.
- Сегодня сон хороший приснился, - улыбаясь, сказал Рыжий. Я взглянул в его умирающие глаза, ничего не ответив. И что можно ответить человеку, для которого сон остался единственной точкой опоры?
Мы знакомы давно и мой визит в этот куб обусловлен желанием увидеть его того, каким я знал его несколько лет назад. К моему сожалению от, прошлого Рыжего не осталось ничего, за исключение аппетита. В его глазах пропал огонь, и тот потенциал внутреннего движка ,который по моему мнению ,был способен свернуть горы, ничего теперь в нем этого нет.
- Они мне помогут, - безперестанно повторял он, будто читал какую то молитву, - я многое сделал для них. Я хороший управленец и мне после того, как все уляжется, обещали должность там, - поднял он палец, указывая на следующий уровень пирамиды. Мой взгляд последовал за его пальцем, видя облезлый потолок и грязные разводы в виде каких то мистических  символов, способных приоткрыть тайну мироздания.
- Зачем? – еле слышно спросил я, рассчитывая, что он не услышит.
- Ну как же! Я многое сделал для них… - вновь он бубнил бессвязную молитву.
- Как мне кажется, функция стражей и заключается в том, чтобы не дать, кому бы то ни было, без указания сверху, попасть на другие уровни, а не помогать оказаться там.
- Нет, в этом ты не прав, - возразил он, - конечно прав в буквальном смысле, но помимо их основной функции, есть другое – желание, даже более того, необходимость, чтобы их люди были там. Они же не могут быть стражами и при этом быть там, - каждый раз произнося слово там, его палец устремлялся вверх, а вслед за ним мой взгляд, видевший все тот же облезлый потолок и грязные разводы.
- Если им и нужны свои люди там, они есть. И их желание оказаться выше ничуть не меньше твоего, а напротив, на порядок сильнее. И вообще есть ли отличия, принципиальное отличие, между людьми на всех этажах сраной пирамиды мира? Разве нами движет не одно и то же? Что есть здесь, чего нет там? Может, там нет зависти, властолюбия, садизма, страхов? Все то же самое, лишь декорации другие и защищенность от стражей. Те же убийства, лицемерия, обман, предательства, все, но в больших масштабах.
- Вот именно! – улыбнулся он. – Все то же самое, но существует защищенность от стражей, в этом и заключается прелесть той жизни. Это и есть свобода.
- Мне свобода представляется иной. Жизнь вне пирамиды мира. Жизнь в созидании, без внешнего и внутреннего разрушения.
- Это только мечты, такого нет, - махнул он рукой и прикурил сигарету.
- Все в голове, если нет внутри, тогда и нет снаружи.
Он ничего не ответил, подошел к окну и, пуская струйку дыма, рассматривал отшлифованные добела дождем и ветром, черепа и кости тысячи людей. В разное время пытавшихся без разрешения пересечь границу этажей. Рыжий всматривался в пустые глазницы черепов, вероятно видя в одном из них себя.
- Ладно, - затушив окурок, оживленно говорил он, - нужно покушать колбасочки и сырочку с маслицем и все пройдет.
Буратино еще секунду назад погруженный без остатка в “Убойную силу” на ТВЦ суетливо зашуршал пакетами с продуктами. Наверно тоже считающий, что перечисленные Рыжим продукты бальзамом лягут на их общую рану. Пережевывая бутерброд, приготовленный заботливыми руками Буратино и Рыжего, я смотрел, как Вася Рогов снимал отпечаток носа коровы, сбежавшей из концентрационного лагеря нацистов. До обеда мы молчали. Я вместе с Солженицыным пропускал через себя причиняющие острую боль кости ГУЛАГа. Буратино обложился  разными книжками по разведению кур, кроликов, нутрий, КРС. Представляя себя успешным фермером. Гей сверху посылал ему разные колкости, и они громко смеялись. Рыжий листал “Вокруг света”.
- Димарик, - обратился он ко мне, отбросив в сторону журнал, - ты, когда нибудь думал, почему эти херовы египтяне построили пирамиды кверху ногами?
   - Думал, - ответил я, отложив свинцовый талмуд Солженицына.
- И почему? Неужели тогда пирамида мира была другой?
- Конечно, нет. Она всегда была такой. Этим они показали идеальное устройство мира.
Он улыбнулся.
- Ты и вправду считаешь, что подобное возможно?
- Думаю да.
- Перестань, - отмахнулся он рукой. – Чтобы наша самая крохотная часть пирамиды мира оказалась вверху и на нее приходилась вся тяжесть шагающего Бога, какой идиот бы полез туда?  Если здесь внизу свободно?
- Конечно никакой, но в идеале именно так и должно быть.
- Это почему?
- Пирамида мира устроена именно так – самая большая ее часть не чувствительна к давлению последующих уровней, а кончик, напротив, чувствителен, но не к поступи Бога. Только в идеальном положении пирамиды мира, Бог соприкасается с нами, и от его шагов давления нет.
- Это что, типа Бог безучастен в нашей жизни? Сейчас во всяком случае.
- Да. Кроме Бога кубической пирамиды мира.
- Денег?
- Это основная составляющая.
- Тогда Бога никогда и не было с нами и наверное, не будет никогда. И поэтому, - радостно продолжил он, - не хер париться, нужно двигаться по общеизвестным схемам, туда, - он опять поднял палец вверх, но мой взгляд не последовал за ним.
– Если конечно есть желание.
- Конечно, есть! Или что лучше, как в твоем случае, дождаться, когда стражи засунут, в задницу дубинку и ты собственной рукой подпишешь согласие быть херову гору времени в маленьком кубе, первого этажа пирамиды.
- Не лучше, но моей вины в случившемся не отнять. Лучше, Рыжий, быть вне пирамиды.
- И что там? Справедливость?
- Там… отсутствие несправедливости и безумного желания карабкаться вверх по головам, в той кормушке нет счастья , там только иллюзия его придуманная медиа .
- И где это там?
- В тебе.
- В смысле? – спросил он.
- В том смысле, что пирамида в тебе, и только ты решаешь жить в ней и по ее правилам или же нет. Если в тебе нет ничего из того, что движет пирамиду, значит, и тебя в ней нет. Соответственно ни стражи, ни кто то еще не смогут заметить тебя и как то вмешаться в твою жизнь
- С понтом ты в шапке невидимке, - засмеялся он.
- Шапка невидимка прячет мясо, но не сознание. А пока у тебя сознание цепляется за тоже, что и у всех в пирамиде, тебе не стать невидимым.
- Какого хера ты тогда сейчас сидишь здесь?
- Это последствия моей прежней жизни.
- По идеи давно уже ты должен быть в общем кубе или вне его.
- По какой идеи? – улыбнулся я.
- Ну как? Закон, справедливость. Все – таки в отдельных случаях они имеют место быть.
- Судя по всему, я не тот отдельный случай и справедливость ли это , все по запросу . В пирамиде для справедливости нужны деньги.
- Стражи только могут помочь, да, Буратино? Ну, или деньги, много денег.
- Угу, - соглашаясь, кивнул он.
- Вижу, как вам помогли, теперь не знают, что с вами делать.
- Почему это? Все известно. Скоро начнем двигаться.
- Желаю удачи!
- Димон, давай без иронии?
- Легко, тогда и без обид.
- Конечно, - улыбнулся он, соглашаясь.
- Вся эта схема изначально была настолько абсурдна, что я, если честно до сих пор не верю, что ты согласился, еще будучи в общем кубе, принимать в этой авантюре участие. Можно понять если бы ты  смог занять его место и иметь аналогичное влияние на определенный слой общества куба, тогда да. Вся это затея имела какой то смысл, исключая конечно театрализованные представления, в которые ты был втянут. А сейчас твой облик для всех – трусливый предатель.
- Кого я предал?! – вспыхнул он. – Хрюшу?! Да его свои же давным-давно сдали. Я в отличие от них никогда не лизал ему жопу и не скрывал своей неприязни. Ты думаешь, он не предатель?
- Я его не знаю и речь вообще не о том.
- А о чем?
- О том, что стражи, чувствуя твое затмевающее разум желание выделиться и возвыситься над другими, использовали в свою пользу, абсолютно не заботясь о тебе. А ты повелся, зная, что во всех сферах пирамиды мира, все на аналогичных движках. Всему виной зависть, воспаленное чувство значимости, тщеславия.
- Димон, ладно. Давай исключим все названное тобой из человека, мужика в частности, кого мы получим?
- Мужчину.
- Мужчину, - повторил он, - которому даже в тридцать, когда хер стоит как лом, не даст ни одна нормальная баба. Все любят плохих и с деньгами парней, от которых пахнет кровью и дорогим парфюмом. А не тех мужчин, о которых ты мне говоришь, они никому не интересны.
- Рыжий, как и им в свою очередь не нужны те, кто подставляет свои дыры за понты и деньги. Кому что.
- Давай про любовь начни еще парить.
- Уговорил, не буду, - улыбнулся я.
- Я люблю только себя, и все любят только себя, но не многие сознаются в этом
- Любовь и эгоизм – диаметральны. Если ты полюбил себя, по настоящему, то ты и полюбишь другого.
- За что любить их?
- В том то и дело. Исключи из себя все то, что противоречит любви, и тогда сможешь видеть тех, кто живет ей.
Он засмеялся - Ты парень не глупый , но ещё очень молод это затянувшийся юношеский максмализм и твоя глупая черта видеть в людях чего в них нет , а я тебе скажу так как повидал побольше , женщины все без исключения кто реально оценивает свои шансы в борьбе с другими , те для которых генная мутация была удачной - шлюхи ! И без лв такой - красивой , хорошо сосущей и прочее нужен не ты , а то что ты можешь вырабатывать - он замолчал , взглянул в окно – Вообще знаешь, как мне все осточертело, наверное я сам всегда хотел обладать такими и они лишь были средством в х..емереньи с другими , что осталось ? - улыбнулся он - но я ещё сделаю рывок ! - практически воскликнул он и в глазах его сверкнул безумный огонь.
Вечером того же дня мы пожали друг другу руки. Я покинул их куб, напоминающий мне бомбоубежище и вероятно, это была наша последняя встреча в безжалостном мире ,кубической пирамиды мира .