Про вдохновение

1
Что вдохновляет людей? Что «цепляет глаз» в общем фоне, что выделяется среди всего многообразия и безумства окружающего пространства? Быть может - это мелочь, обыденная, и потому, совсем незаметная для других, но которую подвластно увидеть только вам. А может быть – это что-то громоздкое, монументальное, признанное, известное многим, насыщенное цветами эмоций, которым тесно в массивных рамах, они выплескиваются волнами непокорного океана…  Но совсем в ином ракурсе это предстает пред вашим взором.
На мой взгляд, человек, в момент вдохновения начинает жить в каком-то непомерно далеком и чужом для других мире, где не имеют значения все те вещи, которые значимы были прежде. И выпадают из рук острые слова, обиды, тщеславие, которые до этого состояния служили не то защитой, не то – орудием убийства.
2

Вот – ваш письменный стол. И в приглушенном свете старого торшера с тусклой лампочкой, вы видите себя в детстве, когда еще нетвердыми движениями, которые давались непросто, выводили разбивающиеся от усталости на мелкие осколки-блики слова. Видите пустой стол, заваленный учебниками и аккуратными тетрадочками в обложках, и скрип качелей за окном с открытой форточкой, и стук мяча в хоккейной коробке, и детские голоса.
Да, можно оказаться в мире детства. И, взглянув на кресло, обтянутое тканью с выступающими мягкими узорами, вспомнить отвратительно жаркий августовский день, когда раскаленные металлические когти пробираются даже в тень уютных поэтичных скверов с задумчивыми изваяниями, звон усталого от людской суеты трамвая, эхо в прокуренных подъездах… И можно зайти в прохладную квартиру, достать с полки пыльную холодную книгу, взобраться на это узорчатое кресло, а  ноги не достают до жесткого ковра с загадочными металлическими кольцами. И потом вес этой книги давит на колени, и страницы - с блеклыми картинками. Шершавые, цвета сепии.
Или скамейка с облупившейся краской, на которой вы любили сидеть, придя из школы, потому что портфель оттягивал плечи, и восхождение по лестнице на свой этаж с выжженной цифрой восемь, казалось невозможным.
А вот – первый трамвай ползет утренним жучком по рельсам-стеблям. И вы, пять лет тому назад, бежите за ним, потому что уже почти опоздали на экзамен, в спешке отсчитывая комканые много раз бумажки с расплывшимися чернилами.
3
Невыносимый звук метро уже давно и навсегда отпечатался где-то на поверхности души. Но фиолетовые наушники заглушают жесткий стук колес, как от вдоха сладкого ядовитого запаха, все вокруг покрывается пеленой.
Музыка почти всегда вдохновляет.
Звуки флейты и гитары, песни - маленькие спектакли, и можно оказаться под джинсовой курткой, рядом с Адмиралтейством и сфинксами.
Приятно ее слушать, если снова пробирается через шторы бледностью холодной луны одиночество, если последний луч так сказочно подсвечивает пожелтевшие листки в родном сквере, и если в комнате совсем-совсем темно, и слышно, как бродит дождь по дворам и крышам.
Некоторые слова находятся сами, а некоторые приходится выискивать, как заветную книгу на полке в огромной библиотеке. 
Унылый Циник-Грамотей сложит лапки и скажет, присматриваясь зорко к строкам и дергая по-крысиному носом, принюхиваясь : «Любые идеи –произнесет он, будто брезгливо цепляя слова пальцами  –  это есть ассоциации и архетипы, не стоит воображать, что вы изобрели нечто новое. Бессмысленно изобретать! Вот был такой писатель…». А вы спрячетесь от него в свой крохотный музей необыкновенных мелочей, где он вас не сможет достать.