28. Иисус Христос и курица по- армянски...

Вспоминаю 1992 год, когда я впервые пострадала на эту тему. В книжном лотке на одной из бакинских улиц я купила красочное издание «Жизнь Иссуса Христа» в подарок своей подруге.  Рядом оказались милиционеры. Заметив, какую книгу я купила, а еще услышав, что говорю на азербайджанском языке с трудом, они попросили у меня документы. Не вернув мне мой молоткастый и серпастый документ, тогда еще обычный паспорт, попросили пройти в отделение. Нас «арестовали», – рассказывал потом всем мой сын, проведший вместе со мной три часа в отделении. Наше пребывание там – сюжет для хорошего рассказа из серии: «Ты не поверишь!», и рассказ был бы очень смешным, когда бы не было так грустно.
Другой случай тоже просится миниатюрой на бумагу.
Будучи в санатории, пошли с мужем на рынок, надоело диетическое питание. Муж покупал копченую курицу, а я в это время говорила по телефону с мамой. Кажется, я в тот момент сказала что-то на своем языке.
– Азербайджанка что ли? – неожиданно спросила меня продавщица и нахмурилась.
– Да, азербайджанка, – ответила я, даже не подозревая, что дальше будет.
 Продавщица почти вырвала из рук мужа пакет с курицей, за которую мы уже заплатили, и швырнула птицу опять на прилавок. А в нашу сторону полетела денежная купюра.
– Что такое? – не понял мой муж. – Зачем Вы забрали нашу курицу?
– Ничего я вам продавать не буду. Идите отсюда.
– Чем мы вас обидели? – удивленно спрашивал ее муж. Я тоже не догадывалась о причине ее поведения.
– Ты еще спрашиваешь, чем обидели, – возмущалась женщина. – Не до такой степени я нуждаюсь, чтобы азербайджанцев кормить. – С голоду не умру, другим продам. Пусть лучше пропадет эта курица, протухнет, собакам отдам.
 – С ума сошла, уважаемая, – начал закипать мой растерянный муж. Я с Вами не торговался, сколько просили, столько заплатил. В чем дело?
– Будьте вы все прокляты, азеры проклятые, – вдруг злобно выкрикнула она в лицо моему аварцу-мужу. Подошедшая к ней землячка тщетно пыталась ее успокоить.
 Слезы полились у меня из глаз градом, и напрасно муж всю дорогу утешал меня:
– Ты же не ребенок, чтобы из-за какой-то хамки плакать? – А курицу мы еще получше купили.
 Мужчины по-другому устроены, не знают: женщины чаще всего бывают бессильными перед хамством. И плачут они чаще всего от чьего-то хамства.
– Она столько мне гадостей сказала, а я проглотила все, как должное и пошла дальше, – плакала я от запоздалой жажды отмщения и недовольства собой, – ничего ей не сказала, растерялась, как дура.
– И правильно сделала. Зачем опускаться на ее уровень? Пусть орет, если ей это нужно.
 – Тебе не понять, не твою национальность так ругали и проклинали. Нашу землю захватили и нас же ругают. Как тебе это нравится?
– Глупая ты, – смеялся муж. – Взрослый ребенок. Что тебе от ее слов? И что вы этими скандалами, взаимными оскорблениями добьетесь? Добавите масла в огонь? Бросите лишнюю щепку? Это политика, глубокий конфликт, который такими перепалками можно разжигать и умножать.
 На душе еще долгое время было гадко, не оттого, что осталась неотомщенной. Из головы не выходило: почему такое вообще стало возможным между двумя народами? Что мы делим? Кто виноват?
 Случился неприятный инцидент со мной и в Москве. Была на Выставке Прессы в Москве, вечером в конференц-зале гостиницы проводилось совещание. В основном участники жили в той гостинице, остановились у родных и близких несколько человек, и я среди них. После конференции прямо у гостиницы села в такси, как оказалось, водителем был армянин. На улице был двадцатиградусный мороз, и ехать надо было далеко через пролегающую лесополосу. Не заглядывала я в лицо таксисту, не спрашивала у него о национальности – мне было все равно. Главное, что он не случайный, местный таксист, гостиничный. Они строго соблюдали очередь.
 Водитель такси вначале был очень любезен. Заметив, что дрожу от холода, включил в машине печку. Предложил визитку и свои услуги такси со скидкой.
– Скидки только для вас, для своих родных, – улыбаясь, сказал мне таксист. – Все-таки наши женщины самые красивые, умные и скромные. И ты такая, от скромности даже говорить не хочешь. А я с пассажирами общаться люблю. – Я и в самом деле говорить не хотела, но не от скромности, а от холода и усталости, язык не ворочался. Таксист включил музыку, а через некоторое время обратился ко мне на армянском – я узнала язык. Увидев, что не понимаю, спросил:
– А чего свой язык не знаешь?
– Но это не мой язык. Я азербайджанка.
Мои слова сработали как красная тряпка для быка на родео. Как бомба. Таксист, за несколько минут вылив на меня поток бранных слов и проклятий, высадил меня на пустынной дороге у лесополосы.
Я плакала горючими слезами и просила отвезти меня за дополнительную плату обратно, к месту, откуда меня взял, умоляла не оставлять на дороге. Но он и слышать не хотел – проклинал, ругал, кричал о том, что это я и все азеры виноваты во всех его бедах. В том, что он, инженер- технолог, стал водителем, а его отец получил инфаркт, что у жены случился выкидыш, а родные стали беженцами. Мои слезы доставляли ему радость – он отомстил! И бесполезно было ему говорить, что в Москве, если ему хочется воевать и дискутировать на эту тему, есть для этого много наших мужчин. Полчаса я стояла на дороге, выброшенная, как и мои пятьсот рублей, на заснеженную улицу. А на следующий день слегла в чужом городе с воспалением легких.
 Приписать весь этот истеричный идиотизм только одной стороне было бы несправедливо. Примерно год назад я ехала в поезде в Баку. На азербайджанской границе подошел таможенник.
 – Чего везешь в Баку? – спросил он, ткнув носком ботинка мою дорожную сумку и сам себе позволив обращение «ты».
– Свои личные вещи, одежда, ноутбук.
– Из непозволенного что?
– Две бутылки коньяка в подарок.
– Покажи коньяк.
Я удивилась заявлению, но показала
– Твое счастье, что он не армянский, – надменно сказал таможенник, опять же тыкая.
 Я, не ожидавшая такого хамства, не промолчала:
– И что бы ты сделал, если бы коньяк оказался армянским? Есть у тебя документы, по которым тот же «Арарат» нельзя вести? – спросила я скорее из любопытства – возможно ли такое?
Чего я только не услышала в свой адрес за этот свой вопрос! И что меня на пушечный выстрел к Баку подпускать нельзя. Что я позор нации и такие как я легко, за копейку родину продадут – неизвестно еще с какой (возможно, шпионской) миссией я в Баку еду. И вообще плевал он на мою такую совесть, если я своих не уважаю. А потом пошли угрозы, что меня в Баку уже на выходе из вагона встретят кто надо, и чтобы я готовилась к худшему. Этот цирк мне надоел, и я прошла в купе проводника и потребовала встречу с бригадиром этих таможенников. Там представила документы, благо членство в Международной ассоциации журналистов делает меня почти неприкосновенной. Потом «патриот» подошел с извинениями, которые я не приняла. И мечтал только об одном, чтобы до Баку я забыла об инциденте. И чтобы теперь уже его там никто не встречал. Простить истеричного «патриота» попросил и их бригадир, и начальник поезда, пришлось уважить их просьбу.
И опять всю дорогу были грустные мысли: когда это кончится? Что должно произойти, чтобы вражда остановилась? Пусть будет худой мир. Но не война же? Хоть убейте меня, не могу я ненавидеть всех армян подряд, только потому, что среди них встречаются такие, как таксист и торговка на рынке. И не могу всегда быть согласной со своими, когда сталкиваюсь с такими «патриотами», как таможенник.
http://www.proza.ru/2012/05/27/1721